Метель

    Провинциальные городки Дальнего Востока – места удивительные. Жизнь в низовьях Амура превращает человека в потрясающего рассказчика, способного заворожить историями любого «обитателя центра». Как-то приехав в Москву, я поймал себя на мысли, что коренные с неподдельным трепетом и уважением вслушиваются в каждое слово моего рассказа о пути из школы до дома. Казалось бы: что может увлечь обитателя муравейника в банальном воспоминании о преодолении пятидесяти метров? Многое, дорогой читатель. И в этом скрываются величайшие дар и проклятие Хабаровского края. Мы – потомки первооткрывателей, сами не до конца осознающие этого, однако суровые территории пытаются перековать нас под стать великим предкам. Взращенные в условиях мнимого комфорта, дальневосточники уезжают в Краснодар и Петербург за спокойной жизнью, однако уже через несколько месяцев полностью разочаровываются в спокойном ритме благополучия. Мы бежим от неизвестности и приключений до тех пор, пока не осознаем, что наше сердце до боли нуждается в таежных морозах.

    Зима и холод – истинные хозяева Нижнеамурья. Начиная с конца октября, небольшие поселения превращаются в заснеженные пустыни. Случись такие осадки в Москве или Екатеринбурге, и жизнь крупных центров замерла бы в ожидании потепления. Мы же научились мириться с невзгодами погоды. Каждое утро учебного года начиналось с того, что матери отчаянно собирали детей в школу. Нас закутывали во все теплые вещи, которые можно было найти в скромных хрущевках. Девочки и мальчики за полчаса превращались в плотных «медвежат», чье тело надежно защищали несколько кофт и пуховик. Единственным напоминанием о «человечности» оставались открытые глаза, неловко выглядывающие из-под толстой шапки и капюшона. Нос, рот и шею закрывал шарф, намотанный так сильно, что любой вздох казался последним. Нас провожали все члены семьи, находившиеся в квартире: уроки начинались в 8:30, поэтому большинство выходило из дома за пятнадцать минут до начала занятий. Выйдя из подъезда, ты оставался наедине с сугробами и несколькими фонарями, работавшими так плохо, что часть пути проходила в полнейшей темноте. Солнце было самым ленивым обитателем Нижнего Амура, а потому вставало ближе к десяти. Бездонная чернота окутывала абсолютно все, и если бы не горящие окна, из которых родители наблюдали за детьми, жизнь казалась бы совершенно дикой и безнадежной. 

    На выходе из двора стоял голубой ларек хлебобулочного завода. Рядом с ним всегда был светло, а запах свежеиспеченных изделий приятно скрашивал ожидание маленьких путников. Медленно у магазинчика скапливалась небольшая группа учеников – человека три или четыре. Хоть мы и были разных возрастов, но все друг друга знали: как ни крути, но скромные минуты общения в школьных коридорах на переменах отлично сплачивали подрастающих жителей Нижнего Амура. Самый сильный и крепкий из «потока» всегда шагал впереди. Ему предстояла нелегкая задача протаптывать «дорогу к знаниям». Опаздывающим было куда проще: им было достаточно попадать в следы более ответственных «медвежат». Посередине аккуратно и боязливо шагали девочки. Замыкал колонну мальчик послабее. Выстроившись в стройную линию, мы отправлялись в путь, навстречу пурге.

    Сильные порывы ветра буквально сметали нас с ног. Парни, конечно, имели достаточно сил, чтобы удерживать равновесия, однако девчонки каждое утро начинали со снежного бассейна. Мы, разумеется, всячески пытались избежать падения – для этого и был придуман способ передвижения, описанный абзацем выше. Медленно переминаясь по сугробам, ребята держались за лямки портфеля впереди идущего, от чего поход в школу напоминал движение караванщиков. Несмотря на все меры предосторожности, рано или поздно кто-то становился «ныряльщиком». Бедняге сразу же бросались на помощь остальные члены колонны. Став постарше, мы часто пытались ухватить упавших девчонок за «места поинтересней», о чем долго разговаривали в раздевалках, однако в классах помладше взаимовыручка оставалась делом бескорыстным.

    На крыльце нас встречал трудовик, вооруженный лопатой. Мы часто высмеивали его за то, что тот очищает лестницу в разгар пурги, однако труд его был неоценим: расчищенные ступени предотвратили множество разбитых носов. «Ногами стучите!» - кричал он ученикам, почти что запрыгнувшим в здание школы. Это приветствие на целых одиннадцать лет заменило нам привычное в центральной России «доброе утро». В холле первого этажа ребят поджидала завуч, отмечавшая опоздавших в таинственной «книжечке». Так начинался наш день. Все менялось ближе к маю, но солнечные деньки весны, когда по улице можно пройтись только в кофте, не оставили у меня никаких теплых воспоминаний.

    Мы раздевались у гардероба и проходили в класс. Гудел звонок. К доске выходил учитель, чье лицо было красным от мороза. Оставалось несколько минут на перекличку. Под возгласы фамилий я смотрел в окно, за которым продолжала бушевать метель. Каждый застывал в ожидании момента, когда стройные колонны «медвежат» зашагают в сторону голубого ларька…

   Фото из Интернета.