Всё-таки, ты упал с неба

                valentin_baranov74@mail.ru
                Всё-таки ты упал с неба.
                (случайная комедия)
                Действующие лица:
1. Иван Васильевич Телегин, 50 лет.
2. Жанна   Перемыкина, 40 лет.
3. Неликин Пётр Алексеевич, директор Дорстроя.
4. Осокин Виктор Сергеевич, инженер.
5. Лев Косточкин, самый красивый мужчина в сфере дорожного строительства.
6. Сонечкина Алла, секретарша.
7. Врачиха  на «скорой».
                Картина первая.
        (не очень большой коттедж, окруженный садом, состоящим из огромных, плодовых деревьев; особенно высока старая груша «лимонка», в ветвях которой висит, запутавшись в стропах Иван Васильевич Телегин; он беспомощен и спокоен. Из дома появляется хозяйка, женщина около сорока,  но одета, как старуха, и её лицо выдаёт напряжённость характера)
Женщина. (увидев висящего, остолбенела)  Это ещё… хулиган! Зачем?

Иван. ( он стилистически хладнокровен)  Мадам, вы задали слишком вопросительный  вопрос.

Женщина. (немного пришла в себя) Какого чёрта  на моём дереве? Что это там делаешь?

Мужчина. Интересуетесь?... Но, сладость моя, я почти ничем не занят.

Женщина. Мне плевать, чем ты занят – что ты делаешь на моём  дереве?

Иван. Мадам, видите ли, мои действия ограничены, я, в основном, смирно вишу.

Жен. (ещё более агрессивно, приходя в себя) А не мог бы  висеть в другом месте?

Мужчина. Конечно, мог бы, почему бы не висеть в другом месте,  но меня  повесили  сюда.
Жен. (почти яростно) Кто это тебя сюда повесил без моего согласия? Фамилии!

Иван. Но какие, сладость моя, фамилии: ветер, мадам, потом гравитация. Прошу, наконец, обратить ваше внимание -- я упал к вам с небес.      
               
Жен.  Сейчас обращу внимание, вот найду палку! Как вы алкаши мне надоели; думала:
 отгорожусь высоким забором, так нет, вчера целый час звонили у
калитки, умоляли дать стакан и кусок хлеба.  Стакан не вернули. Слезай немедленно!
               
Иван. Мадам, я понимаю, что нарушаю гармонию ваших дум, но не могу исполнить вашу разумную просьбу немедленно. Поверьте, сам сожалею.

Жен. А я сказала: слезай!
               
Иван. Мадам, вы, как женщина, сладость моя, требуете от меня невозможного. Все женщины почему-то считают, что я могу всё. Моя бывшая, вообще, требовала от меня норковую шубу, причём, в июле месяце. Но я был твёрд, и она ушла.

Жен. Сейчас ты тоже у меня будешь твёрдым, вот только скажи ещё раз «мадам» и эту как её, сладость!

Иван. Замётано! С этого мгновенья никакая вы не мадам: это я горько ошибался, думая, что вы мадам. Теперь-то  разглядел. Ну, какая же, вы мадам, так…. То есть, абсолютно, никакая не мадам!  Уверяю вас, что честно раскаиваюсь в ошибке! Всё-таки, знаете, небо туманит голову. Небо, мадам, простите, то есть, отнюдь не мадам,   небо, это такая  штука… Но умоляю, киньте  нож небесному страннику, иначе буду висеть до осени.

Жен.   А чего это у тебя, бандита, нет ножа?

Иван. Нож, мадам, то ест, пардон, абсолютная не мадам, для человека не главное.

Жен. И что же, для тебя главное?

Иван.  Ум.

Жен.(ехидно)  Однако, судя по тому, что ты под конец жизни там висишь, ум тоже не при тебе.

Иван. Мадмуазель, ум, вообще, незаметная штука, и ни в коем случае, нельзя судить об уме человека,  по  его глупости.   Умный человек может совершить любую глупость. Глупость – это, вообще, порыв души!

Жен. Не сваливай на душу. А за «мадмуазель» я убью тебя ещё сильнее.
               
Иван. Разве можно, с первого раза убивать за слово? Дайте подумать, и я найду для вас другое словечко.

Жен.  Ищи!
               
Иван. Ну, например…, нет не то,  не подходит, видимо, нет такого слова, а в голову почему-то лезет всякая чушь.

Жен.  Тогда спрашиваю ещё раз: зачем ты здесь?

Иван. Мадму… девушка. Я здесь не зачем, а почему.

Жен. Понятно, что почему, но зачем?
               
Иван.  Так, вот: решил прыгнуть с парашютом.

Жен.  Зачем? В таком критическом возрасте?  Мечтал закончиться красиво?
               
Иван. На такой сокровенный вопрос могу ответить, разве только, находясь с вами в вашей беседке.  То есть,  наслаждаясь взаимным откровением.  Люблю беседы на свежем воздухе. 
               
Жен.  Ещё чего! Беседовать с тобой, любитель бесед, будет полиция. (вынимает телефон, набирает) Уж там тебе будет откровение! Там ты будешь таким откровенным! Они тоже любят беседовать на свежем воздухе. Уж, они побеседуют. Безобразие: никто не ответил. Сговорились!
               
Иван. Киньте нож, и я, наконец, оставлю вас в покое. 
               
Жен.  Как же, нож ему, бандиту!
               
Иван. Какой же я бандит? Включите логику!
               
Жен. Ещё чего! Включить логику, чтобы остаться в дураках! Совести у них нет: падают уже с неба на одинокую женщину! Полиция, она без всякой логики разберётся. Ей, вообще, насрать на вашу логику. Вот кому, главное – откровение.

Иван. Миледи, тогда я бы вас попросил вызвать вашу полицию быстрее, видите ли, у меня скоро возникнут естественные потребности.

Жен.  Обсерешься, что ли? 
               
Ив.  Как это грубо! Вы же, по виду, всё-таки, рискну сказать, женщина.

Жен.  Ещё скажи, что ты мужчина.

Иван.  Клянусь, я, правда, мужчина.  Готов доказать аргументом.

Жен. Хочешь похвастать, что у тебя ещё сохранился аргумент, как бесполезное вещественное доказательство. Мужики с аргументом, с дерева не свисают, как сопли.
Мужчина он – вообразил! Вот, возьму длинную палку, буду бить по аргументу, пока не скажешь: зачем прилетел. Я всё равно не продам свой участок! Ни за какие деньги!
               
Иван.  Постойте, так вы приняли меня за покупателя?
               
Жен.   Не смеши меня: из тебя покупатель… это хозяин твой.

Иван. Да, нет у меня никакого хозяина.

Жен.  Ну, да, а деньги на самолёты и парашюты у тебя есть. За дуру меня принимаешь.

Иван. Да, мечта у меня была: с парашютом прыгнуть.

Жен. Вот, смотрю: какой ты противный, так тебе лучше бы прыгнуть без парашюта.  Хоть одним уродом стало бы меньше. 
               
Иван. Надо же угодить на такую злюку! Не думал даже, что есть такие. Надо же, так упасть с неба!  У тебя наверняка муж сбежал или радостно повесился, если, конечно, был.
               
Жен.  Сейчас ты у меня повесишься!

Иван.  Так я уже вишу.
               
Жен.   Вот и виси пока не запахнешь. (уходит в дом)
               
Иван.  Влип, так влип! Вот, что значит: мечта осуществилась. Эта, пожалуй, стервозней  моей бывшей. И чего бабы нынче такие злые по сравнению с               
веком девятнадцатым, если верить источникам. А ведь цивилизация, по-любому, облегчила их бабью участь. Получается: злые от переизбытка сил.
(попробовал освободиться) Нет, самому не выбраться из плена.
               
Ж. (выходит из дома, садится напротив дерева; демонстративно щёлкает семечки) Ну, как там с естественными потребностями? Не мокрый?

Иван. Какая же ты злая, мадамища!

Жен. Усугубляешь. (хладнокровно ест семечки).

Иван. Да, плевать!

Жен. Ишь, какой. Скажи, ты точно не от хозяина Дорстроя?  Поклянись!
               
Иван. Точно. Клянусь этим парашютом, потому что мне за него не рассчитаться.

Жен.  Ладно, повиси: мне кажется, ты ещё не созрел до оценки своего жалкого положения. (поворачивается, чтобы уйти) Уж, больно разговорчиво начал.

Иван. Э-э! не надо меня пугать такими замысловатыми предложениями. Я здесь по роковой случайности.

Жен. Не надрывайся: я просто не верю. Мужикам, вообще, верить нельзя: вчера взяли стакан и не вернули.

Иван. Да, верну я вам стакан, только помогите!

Жен. Так ты вчера с этими…
                5.
Иван. Да, ни с кем я вчера, я просто куплю и верну вам хоть четыре стакана.
               
Жен.  Какая подозрительная щедрость! Купить меня хочешь? Надеешься на коррупцию. Меня не купишь.

Иван. (в отчаянии)  Тебя? Да, нужна ты мне, старая дура!

Жен.  (зловеще) Так. Давай подробнее: во-первых, я явно младше тебя…

Иван.  Ну, и что?  Я тоже старый дурак!

Жен.  Ну, это неоспоримо.  Умный бы не прыгал. Это также доказывает, что я умнее тебя. Поскольку, ты – там, а я здесь! 
               
Иван. Согласен: я более дурак, чем ты. Ну, не издевайся!
               
Жен.  Не издеваться. Надо мной с зимы издеваются из-за участка.
Уже сверху стали закидывать меня мужиками.  И что я должна в таком случае?

Иван. Лучше всего подставить лестницу, чтобы я мог подняться чуть повыше; тогда не придётся портить дорогой парашют. 
               
Жен.  Парашют жалко?

Иван.  Так, платить.

Жен.   Что же ты без денег, а прыгаешь?

Иван.   Так, без денег жить тяжелей, а прыгать легче.
               
Жен.    Ладно, философствуй пока;  лестницу ему!  А трап к самолёту не надо?

Иван. (в отчаянии) Да, пошла ты…

Жен.  И пойду: не теряйся там. (уходит)

Иван.   Надо же, даже пробует шутить, но зло. Хороший ли знак? ( минуту спустя она возвращается)   
               
Жен. Слушай, а ты действительно мужчина?
Иван. А то.   
               
Жен.  То есть, ты в этом уверен?

Иван. Могу доказать!

Жен. Ну,  распетушился!

Иван. Вот, спущусь.

Жен. Спустится он, а уверен? Ты там докажи, где весишь.

Иван. Как?

Жен. Ну, поклянись. Всё же, какой-то ты старый, бледный, беспомощный.

Иван.  Какой есть.

Ж. Ну, не настолько уж и есть.  Поди, одно название? Видишь – молчишь.               
Хотя в процентном отношении, всё равно, как бы мужик. Ты на сколько процентов, мужик?  Только честно! Учти: от этого зависит твоя судьба.
Ты сразу не хорохорься, подумай, взвесь. Время-то есть. Ты сейчас тупо молчишь или взвешиваешь? (вдруг мечтательно) Видишь ли, у меня давно не было настоящего мужика. Впрочем, не было никакого. А мне  позарез нужен мужик.   Конечно, не такой остаток, как ты. Чего-то я не очень уверена: соответствуешь ли?

Иван. У тебя что: свехчеловеческие запросы?
               
Жен. О! Заговорил. Значит, слушал. Думаешь, значит. Так, что скажешь в заключительном слове? 
               
Иван. Пошла ты… 
   
Жен. Однообразно. Значит выдыхаешься. А каким петухом пел вначале! Иссяк?

Иван. Тоже мне, муза!  Нашла перед кем можно петь петухом.

Жен. (серьёзно) Так, стало быть я для тебя недостаточно обворожительна!

Иван. Увы, я вами недостаточно очарован.
 
Женщана. (зловеше) Так!

Иван. Ну, ты сразу-то не горячись, я же тебя мало знаю. Ты же не рассказываешь о себе. Например, о чём мечтаешь, читаешь ли на ночь про невероятную любовь, поешь ли под гитару романсы?

Жен. Сейчас ты у меня запоёшь романсы!

Иван. Без гитары не могу.

Жен. О! Мне, кажется, твои запросы  не соответствуют моменту. Всё-таки ты, слышу, сдох. Не больной?

Иван. Пошла ты… 
               
Жен. Однообразно, но уже правильно. Ближе к истине.  Уже  пошла. (уходит, но минуту спустя тащит огромную лестницу) Фу, тяжесть. Мне не поднять.

Иван. Кинь мне верёвку, я сам подниму.
               
Жен. Ишь, раскомандовался!  Верёвку ему подай. Прилетают и командуют, как дома! До чего дошло…

Иван. Не ворчи на судьбу. Бесполезно.

Жен. Судьбу приплёл!  Молчать тебя не учили? Командует ещё – Наполеон!

Иван. Да, молчу уже.

Жен. Тогда молчи не так.
                7.
Иван. Как же, ещё?

Жен. Молчи без слов. То есть, молча. Выжидательно. А время покажет.

Иван. Что оно покажет?

Женщина. А всё. И кто ты,  и зачем, и чего ради.

Иван. Ради нашей встречи, мадам!

Женщина. Опять заговорил. Всё испортил. Ну и веси.
(она уходит)
               
                Картина вторая.
(кабинет директора Дорстроя; в кресле – Неликин; перед ним стоит Осокин)

Неликин.  Эх, Виктор Сергеевич, повторяю: если мы за  неделю               
не  сломает эту бабу, потеряем, то есть, просто не получим десятки миллионов лично! Сколько затрат, чтобы трасса прошла по нашей территории! Единственный шанс отхватить кусочек.
               
Осокин.  Я, Пётр Алексеевич, всё понимаю.

Неликин. Не понимать – биться надо! Одну бабу уломать не можем. Поджечь пробовали?
               
Осокин.  Бросали зажигалку.  Строение далеко от забора. Да и спит она, похоже, не в доме. Бдит. Может шлёпнуть её? Или в психушку?

Неликин. Осокин, я предпочитаю грешить в рамках закона. Позови секретаршу. (Осокин выглядывает за дверь) Аллочка!
(входит Сонечкина)

Неликин. Аллочка, скажи нам, как самая красивая и потому авторитетная в данном вопросе,  кто у нас самый неотразимый мужчина? 
               
Сонечкина. (не сразу) Конечно, вы, Пётр Алексеевич. 
               
Неликин. Сонечкина, оставь свои штучки, скажи не как моя секретарша, а как эксперт, которому мы можем доверить серьёзный вопрос.  Поняла?

Сонечкина. Ну, поняла, тогда, Костиков. Профессионал по женскому полу. Может на курсах преподавать методы обольщения.

Неликин. И тебя обольстил?

Сонечкина. Пытался, но я же, не дура: знаю, что там любовь невозможна.

Осокин. Разве тебя нельзя полюбить?
               
Сонечкина. Смотря кому: ему нет.
               
Неликин. За что ему такие ограничения?

Сонечкина. За его тщеславие: только оно им движет.

Неликин . То есть, по-твоему, он может охмурять только дур?

Сонечкина.  Но он может почти любую превратить в дуру, если, конечно, постарается.

Неликин. То есть, у него есть такой потенциал?
               
Сонечкина. Его потенциал не наблюдала, но он же, между нами говоря, необыкновенно красив.

Неликин. Ты, Сонечкина, не виляй, скажи правду, мне чрезвычайно важно знать пределы его возможностей. У тебя с ним было?

Сонечкина.(потупясь) Ну, раз.

Неликин. А говоришь не наблюдала его потенциал…

Сонечкина. Ну, я же, в общем смысле.

Неликин. Свободна. Хотя, найди-ка мне  нашего Казанову. (Сонечкина выходит)
Сроки, сроки. В психушку, говоришь… 
               
(входит Костиков, от него веет всевозможной изысканностью)
Костиков. Вызывали?

Неликин. Входи уже.  Не болеешь?

Костиков.  О чём вы, Пётр Алексеевич? 
               
Неликин. Интересуюсь, в какой ты форме.

Костиков. Как всегда, в великолепной.

Неликин. Тогда почему не выполнил задание?  Что, объект слишком стар для вдохновения?
               
Костиков. Мне на возраст наплевать, но здесь чрезвычайный  случай: мне, чтобы закадрить любую тёлку, обычно хватает семи минут. Моё хобби—пари. Но нужен контакт, на который она никак не идёт. А из дома, она, очевидно, сознательно никуда не выходит. Похоже,  у неё запасы муки и прочего. А на счёт семи минут, вот и Осокин подтвердит: он мне в трамвае проспорил.
               
Неликин.  Расскажи-ка.
               
Костиков.  Едим мы с Виктором Сергеевичем в трамвае; он и говорит, мол, слабо вон ту бабёнку, строгого вида, -- очевидно, учительница, -- уломать.  Поспорили на коньяк, что вечером приведу её к себе домой -- привёл!
               
Осокин. (разводит руками) Талант. Уж я выбирал самую серьёзную – мымру трамвая!

Костиков.  А эту без контакта не ухватить. Она от нас озверела. Раньше надо было. К ней сейчас не подступить никакому мужику, уж поверьте.

Неликин. Кто знал. Все с радостью, а она ни за какие деньги!
               
Осокин. А что, если штурмом, подгоним лестницу, и через забор.

Неликин. А что потом?

Осокин. А там разберёмся. Я за такие деньги…

Неликин. Ну, ты сам напросился: разбирайся. – Но я ничего не знал!

Осокин. Как подумаю: такие бабки! – согласен на всё.

                Картина третья.
                (она принесла верёвку)
Жен. Ну, что:  о чём мечтаешь там?
               
Иван. Подожди, не торопись.

Жен. Что там понравилось?

Иван. Подожди.
               
Жен.   Не торопиться?  Ты что, обделался? 
               
Иван. Я серьёзно.

Жен.   Обделаться, это всегда серьёзно. Ждать, когда подсохнет?

Иван. Как бы тебе не обделаться: подъезжает «Газель» с лестницей. Почему-то думаю, что это не по мою душу. 
               
Жен. (насторожилась)  С лестницей? Ладно, виси пока, наблюдай! Я возьму длинную палку. (возвращается с шестом) Докладывай!

Иван. Подъехали к забору, на метр правей высокой яблони.

Жен.  Командуй!

Иван.  Первый пошел.

(над забором показывается мужская голова, женщина бьёт его палкой)               
Есть!

Жен. Наблюдай! 
               
Иван. Они что-то соображают.  Нацепили  на героя шлем,  готовсь! (показыватся голова в шлеме)
Пли! (она бьёт со всей силы) Есть!
                10.
Жен. Наблюдай! 
               
Иван.  Расслабься, они сворачиваются. (шум отъезжающей машины) Кидай верёвку.
Жен. Повиси ещё: вдруг вернутся.

Иван. Ну, хватит: я тебе по-хорошему!

Жен. Ладно, не ной. Как там с естественными потребностями: есть ли ещё время?
               
Иван. Всё под контролем! (она бросает ему конец верёвки, он поднимает лестницу, устанавливает)
               
Жен. Какой, однако, ты сильный!  Пожалуй, мне подходишь.

Иван. Почту за комплимент. 
               
 (он освобождается от парашюта, спускается).
               
Жен. Не спеши с выводами. Комплимент ему. По тому, как ты висел на дереве, – не орёл! Орлы так не висят. Не думаю, что когда ты летел, тобой любовались  Боги. Ну, всё-таки, в какой-то мере, ты мужчина…

Иван. Да, я мужчина. 
               
Жен.  Не надо пафоса!
               
Иван.  А что надо? Я всё, что угодно! 
               
Жен. ( строго)Ишь, распетушился!  Не всё, что угодно, а передвинуть шкаф.  Три года мечтаю его передвинуть.

Иван. Никто не помог? 
               
Жен.   Я доверяю только тебе: всё-таки, ты свалился с неба!  Но он очень тяжёлый.

Иван. (разминая ноги) Ничего, вместе мы сдвинем горы.
 
Жен.  Стоп. Без всяких «вместе»; боюсь: я тебя рано освободила. В следующий раз…
 
Иван. Когда я опять упаду с неба?
               
Жен.  Ты настолько назойлив? 
               
Иван. Надо говорить: настойчив…, ну, как мужчина. 
               
Жен. Слушай, мужчина, я не посмотрю, что ты уже на земле, звездану чем-нибудь. Ещё раз услышу, слово: «мужчина»…

Иван. Так, как мне себя рекомендовать…, ну называть, по-твоему?
               
Жен.  Никак не называй: ты тут никто. Сходи лучше вон, в деревянный домик, пока не завонял. А то поднатужишься и -- нюхай тебя!

Иван. Как всё логично: прямо Сократ. 
               
Ж: (достаёт пистолет) Слушай, знаток философии,  подвяжи язык, а не то, я как женщина, доведённая до отчаяния, могу и пальнуть.

Иван. Так пистолет – то, газовый.

Жен. Переделан на боевой!

Иван. Ух, ты! Круто. Смотрю и по забору колючая проволока.
               
Жен. И ворота на ключе. Если ты в сговоре с теми гадами, лучше сознайся и вали, пока живой! А то пошлю  обратно на небо…
               
Иван. Сколько говорить, что я …
               
Жен.  Это-то и подозрительно. Парашютист  из клуба юных пенсионеров.

Иван. Прыжок друзья подарили на пятидесятилетие.
               
Жен. Хорошо, допустим, твои друзья чокнутые. Но почему ты прыгал возле моего дома, а не в трёх километрах, на поле, где все они прыгают?
               
Иван. Я  там и прыгал. Ве-тер!
Жен:  Где-е-е?  Вон, листочек не шелохнётся.
               
Иван.  Сам не знаю, откуда возник вихрь.
               
Жен. Ты хозяина Дорстроя знаешь?

Иван. Понятия не имею.

Жен. Хочет дом отобрать.
               
Иван. Под снос?

Жен. Говорит, под снос.  Но я не верю: он ещё задолго до проекта просил продать. Такое место: речка рядом! Да и дом дороге, возможно, не мешает: мне удалось проект посмотреть.  Дом ему понравился. Он уж и женихов подсылал посмазливее. (посмотрела) Нет, ты не их числа.
               
Иван. Очень большое спасибо!

Жен.  Да, не горюй: мне смазливые меньше нравятся. Ты для шкафа, в самый раз.  А они пусть только сунутся: у меня и карабин от отца остался.
               
Иван. Мне чего-то страшно, так что я в деревянный домик!
               
Жен. Валяй. Только смотри: аккуратнее там! А то прилетают всякие. Дезинфицируй тут.

Иван. (наигранно) Я чрезвычайно осторожно.
                12.
Жен. Ладно, куда тебя денешь. Бумаги много не трать, кончается!

                Картина четвёртая.
          (они в просторной комнате пытаются передвинуть огромный, дубовый, старинный шкаф)

Иван. Так не получится: он стоит поперёк половиц, надо двигать зигзагом.
               
Жен. Давно мечтала перепланировать.

Иван. Дался вам этот шкаф. Его проще разобрать.
               
Жен.   (задумчиво) Разобрать! Я в нём в детстве жизнь провела, в куклы играла. В нём было так хорошо, уютно. В нём было счастье. Нигде не было так хорошо! Нет, будем двигать. 
               
Иван. Давай.

Жен. Нет, так не пойдёт. Ты там, в небе, не проголодался? 
               
Иван. Прыгать с полным желудком не рекомендуется.

Жен. Придётся кормить абсолютно чужого мужика. Ещё неизвестно, будет ли  после этого толк. Так что, переходим к изготовлению пищи. Ты разбираешься в кулинарии?
               
Иван. В определённых пределах. Но лучше всего у меня получается картошка в мундире.
               
Жен. Тогда картошку в мундирах мы не рискнём: не хочу  тебе проиграть. Будем стряпать пельмени. Всё-таки, я на калории возлагаю определённые надежды.

Иван. А вдруг я не оправдаю этих надежд? 
               
Жен. Что ж, это мой риск. (приносит фарш, тесто) Значит так, я учу тебя стряпать пельмени; больно бью за каждую ошибку для твоей же пользы! Давно живёшь один?

Иван. Давненько.

Жен. Чего так?
               
Иван. Ей во мне не нравилось абсолютно всё: особенно как моюсь, разбрызгивая воду, как пью чай, переводя уйму сахара, как полощу рот и. т. д.
               
Жен. Мне тоже ничего в тебе не нравится. Уж не знаю почему: так бы и прибила, но надо двигать шкаф. Так, бери нарезанные кусочки теста и               
превращай их в ровненькие кружочки.  (он старается; она бьёт его по рукам) Я сказала – ровненькие!

Иван. Больно!

Жен.  Терпи – это обучение экстерном.  В следующий раз подумаешь, прежде чем прыгать с парашютом. Висел бы сейчас, если бы не перестановка. Чувствую, процедура затянется. Теперь гляди: сколько я ложечкой зачерпываю фарша, чтобы пельмени не расклеивались и приятно смотрелись.

Иван. Смотреться-то им зачем, если всё равно съедим?
               
Жен.  А что говорил Достоевский о красоте?
               
Иван. Ух, ты, и Достоевский здесь!  Наверное, красота спасёт мир… от переедания?

Жен.  Именно. Когда любуешься, меньше ешь.
               
Иван. Странные у тебя выводы.  Может лучше, попьём чаю с хлебом?

Жен. Продолжаем стряпать!
               
Иван. Так больно же, стряпать.

Жен. Терпи. Бог терпел.

Иван. Сравнила!

Жен. Это ты, что же, питаешься картошкой с чаем?

Иван. Пельмени покупаю готовые.

Жен. Магазинные?

Иван. Ну.

Жен. Это не пельмени.

Иван. А что, по-твоему?

Жен. Тесто с дрянью.  Просто гадость перед пельменями.

Иван. Не знал.
               
Жен. Значит, недопонимаешь… преимущество пельменей. Но сегодня поймёшь: цени счастливый случай.

Иван. Давненько не мечтал о таком счастье.

Жен. А о чём мечтал: прыгнуть дураком с неба?

Иван. Ну, мало ли…

Жен. Ладно, не отвлекайся, мечтатель. Не люблю мечтателей, убивать надо мечтателей. А то сидят себе в ДУМЕ, и мечтают, мечтают.
               
Иван. Стараюсь же.
               
Жен.  Не так стараешься. Ты стараешься внешне, для показухи, а надо стараться изнутри.

Иван. Ничего себе, требования. Как это изнутри?

Жен. Поймёшь у меня и это.

Иван. Вот, попал!

Жен. А не надо было…

Иван. Чего не надо?

Жен. Шастать по небесам!  Там ничего нет?

Иван. А где есть?

Жен. Говорун. Лишь бы не стряпать.

Иван. Стряпаю же.

Жен. Участвуешь, а стряпать — это творить!

Иван. О, высоко! 

Жен. Не кощуствуй!
               
Иван. Молчу!

Жен. Наконец-то.
               
                Картина пятая.
                (они двигают шкаф)               
Жен. Ты, гляди, как попёр. Вот что значит нормально покормить мужика! Вот где ключ к поднятию экономики! (шкаф действительно стронулся с места) Отдохни.  Ты мне нужен живым до конца операции. 
               
Иван. А потом?

Жен. Потом, меня твоё состояние не интересует.

Иван. Значит, тебе всё равно, что со мной будет?

Жен.  Абсолютно.
               
Иван. Как так, мы же с тобой сейчас трудовой коллектив, ты, как бригадир, должна за меня переживать.

Жен. Откуда ты такой взялся, чтобы мне за тебя переживать? Без тебя дерьма много.
 
Иван.  Я спустился к тебе с небес! Отнесись к этому уважительно.   
               
Жен.   А пельмени – это не считается? Толкай, нечего трепаться. (шкаф двигается дальше; Иван вскрикивает и падает в открывшееся отверстие; она, находясь с другой стороны, не видит). Толкай или совсем сдох?  Алё, ты где?  Я кого зря кормила? (подходит) Боже, мой! Что это? Ты там, живой? Откуда здесь погреб? Отзовись, как тебя?  Вообще, ты зачем туда полез – отлынивать? (молчание)  Ты чем там занимаешься?

Иван. Не могу встать на правую ногу. Неси верёвку. Так не вылезти.
               
Жен.  Верёвку ему! Чего только не захочет, так подай!  Возник из ничего на мою голову. (приносит верёвку; кидает один конец; тянет)

Нет, не вытянуть. Как с ногой?

Иван. Больно даже коснуться пола. 
               
Жен.  Понятно – перелом. Ладно, живи пока там: всё равно вызывать «скорую».
Что за мужики пошли: хрупкие. А ещё хвастался, что настоящий мужик!
Ну,  где ж, ты настоящий? В чём? Одна реклама, как в телевизоре.
(набирает по мобильнику) Алло, регистратура. Тут человека надо спасать: упал с дерева. Всё сломал.  Как непонятно? Всё, значит всё: руки, ноги, дерево. Речная один. Не ошибётесь: один, значит, один. (ему) Ты ещё живой?               
Смотри, дыши, не экономь воздух.  А то припишут ложный вызов на мою голову.  Жди,  я к воротам.
 
Иван, Подожди, побудь со мной.

Жен. Что за лирика. Ты свихнулся?

Иван. Нет, я всегда такой. Побудь со мной – может вылезу?

Жен. Лучше не двигайся, пора идти.  Подъедут, а заперто. (уходит)

                Картина шестая.               
          (Женщина возвращается с фельдшером, это крепкая бабёнка лет 36)
               
Фельдшер. (осматривает комнату)  Где больной?

Жен. Ниже!

Фельдшер. (недоумевает) Где?

Жен.  (показывает) Там. 
               
Фель.  Вы его там храните?

Жен.  Надо достать. Я смотрю: вы крепкая – у нас получится.

Фель. Что получится… у нас?
               
Жен. Спасти человека. У него перелом правой ноги. Поднимаем!
               
Фель. Слушайте, я не такелажник, чтобы поднимать грузы. 
               
Жен. Неправда: все на «скорой» подрабатывают на мебели.  Сколько берёте за этаж подъёма?

Фельдшер. (сдаваясь) Две сотни.

Жен. Плачу четыре: нам ещё тащить до машины. (берутся за конец верёвки)               
Стой! (осматривает фельдшера) А ты ничего: сильная – давай сначала поставим на место шкаф!

Фель. Женщина, не наглей!

Жен. Ладно,  шкаф потом. ( вытаскивают Ивана)

Фель. (осматривая ногу) Перелом.   
               
Иван.  Значит, гипс.

Фельшер. Ну, от гипса ещё никто не умер. Хотя, теоретически, в нашей больнице…

Жен.  Больница потерпит. Сначала шкаф. Плачу ещё за этаж.

Фель. (оглядывает шкаф) Это только вчетвером! Я больного подхвачу справа; вы – слева.

Жен.  А если позвать шофёра за две сотни на пиво? Я про шкаф.
               
Фельд. Не пойдёт. Он тяжёлоатлет; недавно надорвался в спортзале штангой.

Жен. Как не вовремя! Ладно, волочём пока  этого.

Фельдшер. Как ему не повезло!

Жен. Мне не повезло. На вид вроде мужик…

Фельдшер. С мужиками всегда какая-нибудь морока, мой вообще – ужас!
Твой ещё ничего.

Жен. Это, вообще, не мой.

Фельд. Понимаю: своёго-то нету. Это ещё хуже.

Жен. А в чём разница?

Фельд. Не знаю: мой, вообще-то, тоже не совсем мой.

Жен. Этот совсем не мой! Вожусь тут с чужим. Столько пельменей перевела. Всё зря. А сколько ещё страдать ни за что!

                Картина седьмая.   
               
        (в палату, где лежит Иван, входит Жанна, держа в руках костыли; она  нарядна и  привлекательна.)
               
Жанна.  Разлёгся! Дела нету! Во дворе висит дурацкий парашют, шкаф ни там, ни сям!  А он лежит тут. Вот, купила тебе костыли. Выбрала самые красивые – нравятся? 
               
Иван. Спасибо.
               
Жанна. Еле тебя нашла.  Откуда мне знать: как твоя фамилия или имя? Тоже мне: инкогнито! Предположили, что ты Иван Васильевич Телегин. Правильно?
               
Иван. Именно так.

Жанна. Пенсионер?

Иван. Да.

Жанна.  А не рано симулируешь, пенсионер?   
               
Иван. По ранению в Афгане.

Жанна. (подозрительно)  Не в голову?

Иван. Нет.

Жанна. Точно не в голову, может не помнишь? 
               
Иван. Точно.

Жанна. Ну, раз не в голову, то меня зовут Жанной.

Иван. А фамилия – Дарк?
               
Жанна.  Хочешь, чтобы я сломала последнюю ногу? Учти, я ещё никому не позволяла над собой смеяться.  Без тебя есть пострадавшие.

Иван.  Верю.

Жанна. Верить мало; что теперь думаешь делать?

Иван. Ждать, когда срастётся кость.

Жанна. Ждать и ничего не делать! Неплохо устроился.

Иван. Ведь перелом. 
               
Жанна. Но вторая-то нога цела! Или я зря костыли покупала?

Иван. Спасибо. В больнице как раз кончились.

Жанна. Так, поскольку больничный лист тебе не нужен, собираемся и уходим на костылях. 
               
Иван. Как далеко?

Жанна.  Домой!

Иван. Как романтично! Ко мне? Я снимаю квартиру.   
               
Жанна. Нет, ко мне, то есть, к нам. Гипс не беспокоит?

Иван. Гипс – нет.

Жанна. Тогда, собираемся! Мы ограничены во времени – дом без присмотра!

Иван.  Ты ненормальная!!

Жанна.  А тебе принципиально? 
               
Иван. Оно, конечно, не особенно, но не было ли какого удара в голову у тебя?
Я чего-то не успеваю за твоим воображением.

Жанна. Поговори ещё: забыл, что твой дорогущий парашют висит в моем саду?
В заложниках.  Ещё будешь артачиться?

Иван. Только парашютом меня не пугай. У тебя что: такая фишка – бешенство?

Жанна. Ах, ты так заговорил со мной!

Иван. С тобой! Кто ты такая – командовать? У меня пока своя жизнь.

Жанна. Даже так.  Гордо! А так ли уж, и жизнь?

Иван. Какая есть.

Жанна. (вдруг печально) А у меня никакой. Ещё эти…

Иван. Ну, давай возьми меня на жалость. Повернись ко мне другим лицом.
Или очаруй, на худой конец.

Жанна. Значит, я тебе помоги, а ты мне не хочешь. Мол, гибни, кому ты нужна.

Иван. Ладно, не ной. Тебе не идёт, канючить.
               
Жанна.(задиристо) Чего это мне не идёт!
               
Иван.  Вот, другое дело, пойдём. (встаёт, приводит себя в порядок, опирается на костыли)

Жанна.  (любуется) А тебе идут эти костыли. Ты сразу, прямо такой загадочный! Видный!

Иван. И зачем я тебе нужен с одной ногой? Шкаф не передвинуть.
               
Жанна. С одной ногой это хорошо.

Иван. Чего хорошего?
               
Жанна. Мужик с одной ногой надёжнее: не убежит. Опять же, будет кому, дом посторожить. Это я на свой страх ушла, за тобой. В магазин надо: продукты на исходе.  Нет, сейчас мне мужик в доме нужен до зарезу. А нога заживёт, шкаф передвинем, жизнь то и наладится. 
               
Иван. Ты, точно ненормальная.
               
Жанна. Нормальная от тебя слиняла – забыл? Так что привыкай ко мне, пока не заживёт. Это не трудно, тем более, что пельмени лепить ты уже почти умеешь. Только, вот что, когда пойдём по коридору, уж не позорь меня – шагай красиво.               
Да, энергичней: нам с тобой ещё держать оборону!

Иван. Оборону?

Жанна.  Оборону: иначе, зачем я за тобой пришла. Ты же, знаешь моё положение.  Без тебя мне теперь никак. Эти опят подъезжали, так я пальнула по колесу из карабина: предполагаю, шофёр испортил штаны.
               
Иван. Так ты вербуешь меня на передовую? 
               
Жанна. Подходишь. Ты же, афганец, оружие есть, конечно, ещё бы гранату…

Иван. Значит, я тебе подхожу?
               
Жанна. Заладил! Да, ты, самое то, что надо: не шибко красив, старый -- надёжный вариант. 
               
Иван. Значит, надёжный вариант!

Жанна. Только не хорохорься, ишь, вознёсся. Факта не чувствуешь?

Иван. Вижу, что ты не просто сумасшедшая – ты чокнутая! Это ты мне не подходишь!

Жанна. Ещё  чего наговоришь: думаешь, с неба шлёпнулся, так уже  Бог. Забыл, кто чуть в штаны не наделал? Не подходит он. Это я решаю. Меньше надо было  козловать по небу. Парашютист. Ты первый ко мне прилетел, я не просила.               
Летают, смущают одинокую женщину, а потом в кусты! 
               
Иван. Мадам, я не у тебя на дереве: я свободный человек. Причём, я давно выбираю свободу. Очнитесь, мадмуазель!

Жанна. ( долго на него глядит) Решил оскорбить, ну, оскорбляй, чего там, никто не мешает! Некому заступиться.

Иван. Прости.  (молчат) 
               
Жанна. Значит, как женщина, я тебе нисколько…

Иван. Как женщина?

Жанна. Ну?

Иван. Повернись!

Жанна.   Зачем? ( но поворачивается)

Иван.  Сзади  вроде ничего. Ну, если в процентах… 
               
Жанна. (гневно) Это каких процентов?!
               
Иван. Ты же помнишь…

Жанна. (вдруг улыбнулась) Сколько насчитал процентов?

Иван. Пока считаю. Не мешай.
               
Жанна. Так мне на тебя надеяться?

Иван. Почему именно на меня?

Жанна.  Потому что, ты всё-таки симпатичен.  Ты же, оттуда … с небес.

Иван. Минуточку! Меня интересует, с которого часа у тебя возникла симпатия? Насколько помню, тебе в основном хотелось меня пришибить.

Жанна. Хотелось. И сейчас хочется, но уже не сильно.
               
Иван.  Так сразу? 
               
Жанна. Сразу. Ты так красиво висел. Так непринуждённо держался. Потом мужчина, который в пенсионном возрасте лезет в самолёт, чтобы из него               
вывалиться, не может оставить женщину равнодушной. Считай, ты меня покорил.

Иван. Как я понял: на искренность рассчитывать не приходится.

Жанна. А ты хотел рассчитывать прямо на искренность? Не слишком ли скоро?

Иван. Неискренностью я давно сыт.

Жанна. Хорошо, скажу как есть: я начала чувствовать в тебе человека.  Ты не представляешь, как это для меня …

Иван. У тебя с собой мобильный телефон? 
               
Жанна. Да.
               
Иван. Дай. (она подаёт телефон; он набирает номер) Миш, привет. Где я? В хирургии, сломалась нога. Нет ни при падении, я, вообще, повис, парашют всё ещё на дереве, в частном дворе. Нет. Это не главное, а главное вот что: тут одну женщину выживают из дома. Начальник Дорстроя. Собери ребят, прижми, ну, чтобы раз и навсегда понял, что нельзя обижать женщину, которая спасла               
афганца.  Спасла, я уже задыхался, чуть не надорвалась. Вот и сейчас костыли мне купила, говорит, искала самые красивые. А в больнице как раз кончились свободные костыли, что бы я без неё делал! Устроите прямо сейчас! С меня причитается. Да нет, я не сомневался, спасибо. (возвращает телефон) Вот, живи спокойно, больше не сунутся.

Жанна. Афганцы?            
               
Иван. Они. Так что абсолютная надобность во мне отпадает. За костыли спасибо, выйду, возмещу затраты.

( она сидит, не двигаясь, на его кровати)

Жанна. Ты ещё четыре стакана обещал купить,  забыл?

Иван. А зачем тебе столько?
               
Жанна. А я иногда, когда очень грустно, бью посуду.

Иван. Помогает?

Жанна. Успокаивает немного, минуты на три.

Иван. Три минуты! Здорово! Надо попробовать.
               
Жанна.   Разве тебе тоже бывает грустно? 
               
Иван. Что грусть?  Пустяки.  Пусто бывает. Понимаешь, пусто!
               
Жанна. Понимаю ли я?  А как  думаешь? Пусто -- ещё хуже.

Иван. Да, также.               
(пауза)
Жанна. А знаешь, я хотела тебе груш принести – вкуснящие! А потом подумала: так всё равно придём, поешь дома. Любишь груши?

Иван. Не знаю, не пробовал.
Жанна. Так вот, попробовал бы, а то жизнь пройдёт, не попробуешь.

Иван. Ты о чём?

Жанна. Я обо всём сразу.

Иван. (понимающе) А-а!               
Жанна. А ты что ещё и на гитаре, как говорил…

Иван. На гитаре.

Жанна. Я люблю, кто на гитаре. И гитара есть?

Иван. Есть.

Жанна. Вот видишь, поговорили.

Иван. (вдруг разразился хохотом) Поговорили?

Жанна.(строго) Надо мной?!

Иван. ( его душит смех)Ну, что ты! Над нами.

Жанна. Тогда, ладно: тогда смешно.

Иван. (успокаивается) Всё.

Жанна.  Так  (пауза)  пошли, нам надо ещё к ужину настряпать пельменей.

Иван. Разве ты не можешь постряпать их без меня?
               
Жанна.  Мне кажется, я уже ничего не смогу без тебя. А уж, я себя знаю.
Кстати, тебе понравились те пельмени?

Иван. Ничего вкуснее  никогда не ел.

Жанна. Ну, вот… Я не зря на них надеялась. Видишь, какое произвела впечатление! А произвела?

Иван. Уж, произвела. Иначе не скажешь.

Жанна. Ну, вот…  Так, что, если разобраться, я, вообще, плюс в твоей жизни. Я же понимаю,  с чего ты полез на небо – от одиночества. Ну, что, ещё не уговорила?

Иван. Пошли – куда тебя денешь. (встаёт, опирается на костыли).

Жанна.  Всё-таки, какой  ты интересный, на костылях! Ну, просто неотразим.
Такой важный. Прямо мужская модель. С умом, правда, не очень – парашюты в голове! Но с другой стороны, ума мужику много ни к чему – излишняя только гордость.

Иван. (останавливается, смотрит на Жанну) Говоришь…

Жанна. А чего встал?

Иван. Думаю.

Жанна. О чём ещё?

Иван. Не рано ли согласился?

Жанна. Закапризничал! Это хорошо.

Иван. Чего хорошего?

Жанна. Значит, в тебе ещё есть смысл.

Иван. Смысл?

Жанна. Ну...
               
                Конец