The chunk 18 The message -268-

The train quickly, in a silent carriage, carried Ahmed to the station in the town of Kariya, and from there he reached his dojo.
The workout usually started early, but they were asked to come forty minutes earlier to tune in to classes. He usually didn’t shave on Friday mornings, and he got much prickly in three days. With dark patches of cheeks, dressed in dark-blue keikogi and barefooted, with disheveled curls, Ahmed looked a little like a respectable university teacher. It seemed that his small, neat hands, gracefully able to hold glasses and a microphone, here had become wiry, red, and even rough in appearance.
The training was everything for him. There was nothing more important except his family. He perfected every movement of his, every step, and counted so much that he was able to start and end the exercise in the same place on the tatami as if there was a position sensor inside Ahmed. If we watched different videos of his bowings at the beginning and at the end of the exercise, we would not find a difference in the angle of his body or head, or sword, as if it were a duplicate of the video of one the same movement. He looked completely human-like; there was some elusive indistinctness in the performance of these movements, but by comparing the two, you would be convinced of complete identity. Ahmed was a pedant and a perfectionist.



Утром поезд быстро, в бесшумном вагоне, донес Ахмеда до вокзала в городок Карийя, а оттуда он добрался до своего додзё. Тренировка начиналась в 10, но просили приходить минут за сорок, чтобы настроиться на занятия. Обычно с утра пятницы он не брился и за три дня нарастала изрядная щетина. С темными щеками, в темно-синем кейкоги и босиком, с растрёпанными кудрями, Ахмед мало походил на респектабельного преподавателя университета. Казалось, его маленькие аккуратные руки, так изящно умеющие держать очки и микрофон на симпозиумах, мастерски элегантно манипулировать мелом, выводя на доске иероглифы на занятиях и мягко жестикулировать, здесь становились жилистыми, красными и даже грубыми на вид.
Тренировки были для него всё. Не было ничего важнее. Он настолько отточил каждое своё движение, каждый счет и шаги, что был способен начать и закончить упражнение в одном и том же месте татами, как будто внутри Ахмеда был датчик положения в пространстве. Если бы мы посмотрели разные видеозаписи его поклонов в начале и в конце упражнения, мы бы не нашли разницы в угле наклона корпуса или головы, или меча, как будто это дубликат одного и того же видео. Выглядел Ахмед совсем по-человечески, была какая-то неуловимая нечеткость в выполнении этих движений, но, сравнив два видео, вы убедились бы в полной идентичности. Ахмед был педантом и перфекционистом.