Шлягер Ждём вас во Львове в моей судьбе

 

 
Генрих Варс

У этой песни интересная история. Под названием "Tylko we Lwowie" (Только во Львове) её написал знаменитый польский музыкант, «король польского джаза» Генрих Варс (1902-1977). Варс – псевдоним, настоящая его еврейская фамилия – Варшавский (Warszawski). Написал после раздела Польши между Германией и СССР, предусмотренном пактом Молотова-Риббентропа. Львов тогда оказался в составе Советского Союза.
 
С началом Второй мировой войны (1939 г.) Варс добровольно вступил в польскую армию, но сразу же попал в плен к немцам. Он сумел бежать из поезда, в котором везли военнопленных, перешёл границу и добрался до Львова. Там он организовал джазовый оркестр "Tea-Jazz". Гвоздём его репертуара стал вальс "Tylko we Lwowie", который уже успел зазвучать в польском кинофильме 1939 г. «Бродяги». Песня была очень популярна и даже считалась неофициальным гимном Львова. Поэт-песенник Павел Григорьев (псевдоним Павла Григорьевича Горинштейна, 1895-1961) написал русский текст этой песни под названием «Прощальная песенка Львовского джаза». Исполнял её солист Евгений Бодо:

Во Львове ремонт капитальный идет,
Шьют девушки новые платья,
Улыбки блистают и глазки, и рот –
Ну, словом, весь Львов вас ждет!

Припев:
Для вас специально сады расцветут.
Ждем вас во Львове!
Полки соловьев вам кантаты споют.
Ждем вас во Львове!

В приветственный хор включиться, весь час
Мы рады играть вам с эстрады,
Все то, чем наш Львов хорош и богат,
Он вам предоставит, как брат!

Нам хочется с вами увидеться вновь,
Ждем вас во Львове!
Вас встретит горячая наша любовь,
Просим во Львов!

Воспользоваться приглашением мало кто успел – началась Великая Отечественная война, 30 сентября 1941 г. Львов был оккупирован немцами.

 «Джаз п/у Г. Варса» много гастролировал по Советскому Союзу и встретил начало войны в Сибири. Г. Варс вступил в сформированную там польскую армию генерала Владислава Андерса, при которой был организован эстрадный театр «Polish Parade», приютивший в своём составе польских евреев, бежавших от нацистов. В конце войны, когда в СССР цвела антисемитская кампания «борьбы с безродными космополитами», у этого театра возникли серьёзные трудности с организацией гастролей, и он распался. После демобилизации Варс эмигрировал в США, что было расценено, как недружеское отношение к Советскому Союзу.

Евгений Бодо (1899-1943, настоящее имя Богдан Эжен Жюно) – польский киноактёр, эстрадный артист, певец, танцор, режиссёр, сценарист, конферансье, продюсер. В 1938 г. награждён польским орденом «Золотой Крест Заслуги с мечами». Свободно владел русским языком. Выступал в коллективе «Театральный джаз» Г. Варса, делал грамзаписи своих песен на русском языке. Имел швейцарское гражданство. В июне 1941 г., накануне войны он пытался эмигрировать в США, но был арестован органами НКВД при попытке перейти границу. Умер в лагерной больнице Котласлага в 1943 году. В 2011 г. на мемориальном кладбище Котласа был открыт памятник Е. Бодо.

Пластинки с песней начали было выпускать Апрелевский и Ногинский заводы, а также артель "Грампластмасс" в  Москве.  Однако тиражирование этих пластинок было прекращено, а нераспроданные  пластинки подлежали уничтожению. В послевоенные годы выпуск пластинок возобновили, но без указания фамилий авторов и исполнителя.

В молодые годы я слышал этот шлягер в записи многократно, и его фрагменты прочно засели в моей памяти. Не помню точно, когда именно слышал и при каких обстоятельствах. Оставалось ощущение, что Львов зовёт к себе меня – по следующей причине. Мой отец, Яков Михайлович Файн, всю войну прошёл начальником транспортного отдела эвакопункта 31 – медицинской части, занимавшейся эвакуацией фронтовых госпиталей вглубь страны. Он участвовал в создании этой части в 1941 г. в Ростове-на-Дону и расформировывал её в 1945-м в Мукачево (Закарпатская Украина). Мы с мамой были эвакуированы в октябре 1941 г. на Урал и вернулись в полуразрушенный Ростов весной 1944-го. Наш дом был сожжён, жить нам было негде, а из всего имущества у нас осталось только то, что мы брали в эвакуацию. Тогда нам разрешили взять с собой столько, сколько мы сами могли унести. А я к тому же вырос: уезжал 8-летним, вернулся 11-летним.
 
Отец обсуждал с мамой в письмах идею перебазирования из Ростова в Мукачево, где позарез были нужны самые разные специалисты, а проблема жилья решалась значительно проще, чем в Ростове. «Вузы для Вити в самом широком ассортименте имеются во Львове», – писал отец. Однако переезд не состоялся: выяснилось, что после Победы бандеровцы развернули в Западной Украине партизанскую войну с советской властью. Она продолжалась до 1954 года, и  основными её жертвами стали евреи и те самые «позарез нужные специалисты». Львов тогда меня не дождался.

Антисемитская кампания, заставившая Г. Варса покинуть Советский Союз, не обошла и близких мне людей. После демобилизации отец в 1946 году вернулся на должность технического инспектора труда ЦК профсоюза рабочих обувной и кожевенной промышленности по Ростовской области. В марте 1953 г. его уволили – участника войны, отличную работу которого в профсоюзе неоднократно отмечали. Председатель ЦК профсоюза Асланов не скрыл: был приказ, поступивший «с самого верха», уволить всех евреев. Хорошо ещё, что только уволили. Поскольку иначе обосновать увольнение было невозможно, уволили «в связи с ликвидацией должности». И благородно прождали больше месяца, пока отец найдёт другую работу.

А ещё раньше, в начале 1951 года, при попытке поступить в аспирантуру Московского университета мою двоюродную сестру Софью Тарханову завалили на вступительном экзамене …по немецкому языку (!). Её, овладевшую этим языком в раннем детстве в Берлине, где работал торгпредом СССР её отец Аркадий Семёнович Тарханов. Её, прошедшую войну переводчиком-пропагандистом, которую сами немцы не отличали от своих соотечественниц. После того, как на экзамене выяснилось, что немецким она владеет лучше и глубже экзаменаторов. Был заказ – завалить, не исполнить который экзаменаторы не имели права…

В 1955 г. я окончил химический факультет Ростовского университета и около 13 лет работал в Рубежанском филиале НИИ органических полупродуктов и красителей (НИОПиК) в Луганской области. В 1959 году меня позвали в аспирантуру –  сразу в два института: в московский НИОПиК и в институт органической химии в Киеве. Я выбрал Москву, а в Киев уехал мой товарищ выпускник Львовского политехнического института Мирон Лозинский. Годы спустя Мирон Онуфриевич Лозинский стал директором Киевского института органической химии и Президентом Академии наук УССР.  Это я получил «привет» из Львова.

1963 год. Я окончил аспирантуру, работал старшим научным сотрудником Рубежанского филиала НИОПиК и был командирован во Львов на VIII Украинскую республиканскую конференцию по органической химии, где сделал доклад о своих исследованиях, выполненных в рамках диссертации. Возможно, именно тогда я многократно слышал песню «Ждём вас во Львове». И вспомнил, при каких обстоятельствах имя этого города возникло в моей жизни. Так я впервые реализовал приглашение посетить Львов, который, действительно, очень радушно меня встретил. По Львову я успел погулять и бегло ознакомиться с этим прекрасным польским городом.
 
 1980 год. Я работал в московском НИОПиКе руководителем большой группы разработчиков новых химических технологий. Одну из моих технологий – продукта, предназначенного для военной техники, я освоил в Харькове. Потом это производство перевели во Львов, на завод химреактивов. А там дело не заладилось: никак не могли получить продукт, соответствующий техническим условиям. Важные поставки оказались сорванными. Меня вызвал директор НИОПиКа Кирилл Михайлович Дюмаев и попросил срочно выехать во Львов. Ознакомившись с производством, я оставил дирекции завода подробный перечень замечаний к чистоте помещений, аппаратуры и трубопроводов и уехал, обещав вернуться, когда они выполнят моё требование не пытаться производить наш продукт на одной аппаратуре с другими, где он загрязнялся примесями.

Время шло, а поставки не возобновлялись. Запахло неприятностями. А я тем временем заболел и попал в больницу. Только вышел на работу – вновь зовёт К.М. Дюмаев.

– Виктор Яковлевич, пожалуйста, поезжайте во Львов. Действуйте быстро и жёстко. Каждый день докладывайте мне по телефону – от меня ждут ежедневных докладов правительству. Не уезжайте до тех пор, пока военпред не примет партию продукта.
 
Директор Львовского завода Чуб собрал руководителей подразделений,  причастных к данному производству, и представил меня:

– Вот представитель НИОПиКа Файн. Он автор технологии. Вам надлежит быстро и беспрекословно исполнять все его требования.

Фактически Чуб, уже получивший от правительства свою порцию нагоняя, переложил на меня ответственность за результат: если его не будет, виноватым окажется  НИОПиК, выдавший некачественную технологию.  Только после этого исполнители забегали. Работали в три смены, без выходных. Они менялись, а я был один, да ещё после больницы. Утром за мной в гостиницу приезжала директорская машина и везла на завод. В конце второй смены доставляли в гостиницу. Ужинал и сваливался спать. Я контролировал проведение всех ключевых стадий технологического процесса. Благо, опыт подобной работы у меня был: когда на Рубежанском химкомбинате случался сбой какого-либо производства, в филиале НИОПиК формировали бригаду, члены которой в каждой смене тщательно контролировали проведение технологического процесса. Я бывал в составе таких бригад, а потом руководил ими.

Уехал я через месяц – после того, как большая партия продукта, полностью соответствующая всем требованиям, была отправлена потребителю. Перед отъездом мне передали письмо К.М. Дюмаеву: дирекция львовского завода благодарила его за оперативную и высококвалифицированную помощь представителя НИОПиКа. Мне многократно приходилось осваивать в промышленности свои разработки, но этот случай официальной  благодарности остался единственным – такие акты были «не приняты». А я настолько вымотался, что в Москве запросил три дня отдыха.

Откуда нам было знать, что 10 лет спустя развалится Советский Союз, и незалежной Украине больше не понадобится ни это производство, ни помощь «российских агрессоров». Меня никто больше не звал во Львов. О судьбе львовского завода я ничего не знаю. И песню «Ждём вас во Львове» я никогда больше не слышал. Однако уверен: придёт время, когда вновь зазвучит забытый вальс Генриха Варса, новые друзья из России потянутся во Львов, и их встретит горячая любовь львовян, заинтересованных в экономических и культурных связях с Россией.