Сквозной герой

Жанна шагнула в номер гостиницы и огляделась. Номер был обшарпанным, двухместным, с односпальными деревянными кроватями, невзрачным, кое-где треснувшим, линолеумом и двумя графическими репродукциями, изображавшими то ли космический пейзаж, то ли последствия ядерной  катастрофы. В углу приютился телевизор (хорошо бы ещё работал!), а на полированном столике – видавший виды телефон.
- Да уж, - сказала она режиссёру и по совместительству подружке Майе. – Могли бы постараться забронировать номер получше, поуютнее. Не помешал бы и холодильник. Не каждый день приезжают к ним гости из Казахстана.
Упрёк относился к Барнаульской областной телекомпании, куда она загодя отправила официальное письмо о своей командировке и просьбу забронировать номер в гостинице, также в нём уточнялась возможность предоставление для съёмок местных оператора и осветителя. На письмо пришёл положительный ответ, а в телефонном разговоре с главным редактором ещё и радостное заверение помогать алма-атинцам всем, чем только можно, вплоть до персональной машины. На дворе стоял 1990 год, Советский Союз, хоть и трещал по швам, но ещё держался. И, несмотря на то, что жили они в разных концах страны, пока принадлежали к одному ведомству: Гостелерадио СССР.
Майя, только что с трудом втащившая в номер свой неподъёмный чемодан, набитый нарядами и гостинцами для нужных людей, стояла посреди комнаты. Успокоив дыхание, она отозвалась:
- Всё равно хорошо, что вырвались развеяться. Только здесь холодно.
-Надышим. Наверное, долго никого не селили. Да и не сидеть же в номере мы приехали! Здесь будем только ночевать.
- Не скажи, - возразила Майя. – А эти два дня. На улице дубак, даже нос высовывать не хочется лишний раз.
- Говорила же тебе, что надевать надо дублёнку. Ты меня не послушала. Вот теперь и думай, как будешь выкручиваться при уличных съёмках.
Их самолёт совершил посадку в аэропорту Барнаула ранним субботним утром. По причине выходного дня или по иной какой причине, только никакая машина их не встретила, добираться пришлось в промёрзшем насквозь автобусе. Города они не знали, и потому долго выясняли у пассажиров, где удобнее выйти, чтобы было ближе к гостинице, в которой им забронировали номер. В Алма-Ате конец марта – это уже настоящая весна, а здесь, в Алтайском крае, весной и не пахло. Между тем, работа предстояла немалая. Не только в Барнауле, но и в Горно-Алтайске. А даст Бог – ещё и в Кош-Агаче. Это вообще у чёрта на куличках, где-то рядом с монгольской границей. Вопрос в том, успеют ли сделать спецпропуск – заявку на проезд съёмочной группы в приграничную зону подали очень поздно.
Жанна задумалась: и правда, чем занять себя в эти выходные? Было бы не так холодно, она бы придумала, куда пойти и на что посмотреть, но при минус пятнадцати все желания просто замораживались на корню. Она снова вытащила из уголков памяти свою заветную мысль – вот, если бы её удалось осуществить!
Девушки сбросили верхнюю одежду, разобрали чемоданы. Потом достали съестные припасы, разную вкуснятину из казахской национальной кухни. Жанна сходила к дежурной, принесла в номер чайник и пару стаканов. Майя порезала хлеб, жая, казы (вяленое мясо), большое яблоко апорт. Потом заботливо собрала оставшуюся часть мясных продуктов и засунула между рамами окон, чтобы не испортились.
Когда закипел чайник, обе плотно позавтракали.
- Что делать будем? Есть мысли? – лениво спросила Майя, забираясь на кровать.
И тогда Жанна решила озвучить эту самую мысль.
- Помнишь, я говорила тебе, что в этот город распределился мой однокурсник. Мы в одной группе учились и жили в общежитии. Колька Сидоренко. У нас с ним на первых курсах даже роман был непродолжительный. Он работает в университете. Наверное, на кафедре советской литературы, потому что мы с ним на этой кафедре учились. Я хочу его увидеть. Давай попробую найти его. Если встреча состоится, скучать не придётся. Человек он остроумный. С его помощью, думаю, эти два дня пролетят быстро.
Майя пожала плечами:
- Звони. Всё равно выбирать не из чего.
Жанна набрала номер справочного бюро. Ответили сразу. Не прошло и двух минут, как она уже записывала номер телефона кафедры советской литературы. Ободрённая быстрым успехом она тут же позвонила на кафедру. На её вопрос женский голос ответил:
- Да, Сидоренко работает у нас. Но сегодня у него свободный день. Так что, извините.
Боясь, что на том конце провода положат трубку, Жанна затараторила:
- Извините, пожалуйста. Меня зовут Жанна Свидерская. Я журналист. Сегодня утром прилетела в ваш город из Алма-Аты. У меня всего сутки. Мы с Сидоренко вместе учились в одной группе в университете. Мне так хотелось бы увидеться с ним! Может, у вас есть его номер телефона или домашний адрес? Помогите, пожалуйста.
- Хорошо, - уже любезнее ответили ей. – Сейчас попробую поискать.
Через минуту Жанна услышала:
- Записывайте. Телефона у него нет. А адрес такой…
Жанна добросовестно записала. Потом поблагодарила женщину и положила трубку. Рассматривая адрес, она стала соображать, что делать дальше. Ехать самой было неловко. Всё-таки десять лет прошло. Колька был человеком семейным…Но мысль о встрече казалась столь заманчивой, что она решилась:
-Майя, сделай мне доброе дело. Когда тебе что-то понадобится, можешь смело ко мне обращаться, я тебе тоже не откажу. Даже  самой большой авантюре.
- Говори, что надумала, - прервала её Майя, - Хочешь, чтобы я поехала?
Жанна кивнула.
- Знала нахалок! Сама нахалка! Но чтобы такую наглость услышать… Ладно, пиши записку. Но запомни мою доброту. И деньги на такси давай. Чтобы туда и обратно!
- Конечно-конечно, - засуетилась Жанна. – Ты надень мою дублёнку, чтобы не замёрзнуть…
- Смотри-ка, добрая какая выискалась!
Отправив Майю по адресу, Жанна разволновалась. Вдруг Кольке эта встреча до лампочки! А вдруг у него жена - стерва ревнивая!  На этот случай, правда, в записке она написала, что приглашает его к себе в номер вместе с женой, хотя та и нужна ей здесь была, как мёртвому припарки. Ни поговорить откровенно, ни похохотать! Наоборот, чтобы произвести впечатление на жену, надо только сидеть с прямой спинкой и благопристойно улыбаться. То есть, попросту засушить встречу. Она вздохнула. Чтобы как-то скоротать время, отправилась в гостиничный буфет купить какой-нибудь вкуснятины к столу. Буфет находился этажом выше и, хотя был открыт, там, кроме варёных яиц и вчерашних булочек, практически ничего не было.
- А что вы хотите: суббота! – огрызнулась в ответ на её недовольство буфетчица.
Не солоно хлебавши Жанна вернулась в номер. Постояла у окна, глядя на тусклую заснеженную улицу, на бездомного лохматого пса, грустно бредущего через площадь. Потом взяла со стола журнал с кроссвордами. Примерно через час в пустом коридоре послышались шаги. Это Майя – догадалась Жанна. Потом она еще сообразила, что слышит шаги одного, а не двух человек. Значит, Кольки не оказалось дома. Или он просто…В дверь постучали. Физиономия подружки светилась радостью и полным довольством жизнью.
- Жанка! Какие мужчины в Барнауле обалденные! Мало того, что довезли меня туда и обратно бесплатно, так ещё и о городе много интересного рассказали! А я думала, сибиряки такие…
- Тебя зачем посылали? - перебила её Жанна.
- Ой, да ладно, ладно. Успокойся. Записку доставила. Приятный мужчина. Сидит с маленьким ребёнком. Но скоро с работы вернётся жена. Тогда он сразу приедет.
- Он хоть обрадовался?
- Ну, конечно, не прыгал до потолка. Но улыбался не из вежливости. Скорее всего, он просто обалдел…
Жанна стала краситься, чтобы встретить друга юности во всеоружии.
***
Николай Митрофанович Сидоренко недавно с трудом защитил кандидатскую диссертацию по творчеству Твардовского. Точнее, не по творчеству Твардовского-поэта, хотя к нему тоже относился уважительно, а по его редакторской деятельности в журнале «Новый мир». С трудом не потому, что был бездарным, а потому что университет считался не базовым. Не так-то просто найти научного руководителя и двух оппонентов, которые бы специализировались по этой теме. Но, слава Богу, к возрасту Христа задачу эту он всё-таки решил. Защитился даже можно сказать успешно. Так что теперь в профессиональном плане он если и испытывал какие-то комплексы, то исключительно материального порядка. Кандидатской зарплаты всё равно едва хватало на содержание семьи и оплаты съёмной квартиры. Проблема была в том, что брак у него был вторым, поэтому старшей дочери тоже приходилось отстёгивать 25 процентов. Полгода назад и в новой семье родилась дочка. Вот и приходилось крутиться как ужу на сковородке. Но всё равно он ухитрялся исправно сохранять нужную сумму в заначке для разных мужских дел, как-то: попить пивка с друзьями или пригласить женщину для…Но, если честно, вот это «пригласить женщину для» давненько было делом невостребованным. Уже как-то не тянуло. Уже как-то укатали сивку крутые горки! Что и говорить, с годами вообще жить ему становилось всё труднее. Поэтому внезапный приход Майи с запиской от Жанки Свидерской он воспринял, как подарок судьбы. Внутри у него всё как-то запело и заискрилось. Жанка была его первой юношеской любовью. Он её добивался целых полгода. Потом ещё столько же они встречались. А потом она, запинаясь и бледнея, сообщила ему, что между ними всё кончено. И причину назвала какую-то идиотскую. Дескать, расстаются они потому, что его любит одна их общая знакомая – «очень хороший человек. Такие люди не должны страдать». И Жанна, чувства которой к нему не так сильны, уходит с дороги, чтобы не препятствовать счастью другой девушки. И сколько ни объяснял ей Николай, что это её решение – немыслимая дурость, что никакой общей знакомой он знать не желает, она стояла на своём. Так всё и поломала своими руками. Только на пятом курсе, когда оба они уже были людьми семейными, как-то в нечаянном разговоре она назвала ему имя разлучницы. Ею оказалась самая некрасивая девушка на курсе, кстати, тоже давно вышедшая замуж, с которой, конечно, у него ничего общего даже в голодный год быть не могло. Оказывается в своё время она вся в слезах пришла к Жанне и рассказала, как сильно она любит Кольку. Сначала из-за этого чувства она хотела бросить университет, а теперь вот днём и ночью думает о том, чтобы покончить с собой – всё равно это не жизнь. Жанка, искренне тронутая и испуганная её рассказом, пообещала от Кольки отступиться.
Выслушав это запоздалое признание, Колька, помнится, снова очень распереживался. Её объяснение не добавило ему понимания. С её стороны это был бессмысленный поступок. Какой-то не женский. Объяснение для себя он находил только в том, что очень уж романтической барышней её воспитали. Романов много начиталась – вот и решила жить, как героиня. Помнится, та их давняя разлука далась ему очень тяжело. У него самого тогда всё было в первый раз. Расставшись, они продолжали учиться в одной группе и жить в одном общежитии. Случалось, он подкарауливал её в университетской роще или просто стучал в дверь её комнаты. Но Жанна разговаривать о чувствах категорически не хотела, о разном другом – это пожалуйста. О чувствах – ни-ни. В итоге от любви Колька, конечно, тогда не умер, и со временем привёл свою нервную систему в порядок, отведя Жанне в своей памяти достойное место, как самой первой женщине, которую полюбил, но не получилось.
И вот теперь, через десять лет, Жанна снова нарисовалась в его жизни. Николай Митрофанович с нетерпением посмотрел на часы. Совсем скоро можно ждать возвращения жены, которая по субботам подрабатывала в обществе «Знание». Не теряя времени, он подгладил брюки, надел чистую рубашку, подержал в руках даже галстук, но потом решительно повесил его на место. Потом полез на антресоли. Из-под груды разного тряпья достал старый заварной чайник (здесь хранилась его заначка), пересчитал наличность. Выходило не очень много. Но если не ходить в ресторан, а посидеть в номере, то на бутылку водки, какую-нибудь закуску и пару розочек (каждой по одной) вполне хватало. «Потом у кого-нибудь перехвачу до зарплаты», успокоил он себя, - а пока – так».
Раздался звонок у входной двери. Пришла жена. Спросила о дочери. Николай Митрофанович сообщил, что малышка спит уже больше часа. Во избежание разных долгих разговоров он решил правду жене не говорить. Сказал, что уходит по делам. При сложившихся между ними отношениях такого объяснения ей оказалось достаточно.
- Опять пьяный  придёшь? - тоскливо спросила она.
- Не думаю, чтобы очень, - ответил Николай Митрофанович и шагнул в подъезд.
***
Они обнялись на пороге, задержали друг друга в объятиях, потом Жанна отступила в сторону, пропуская Кольку в номер. На улице она бы никогда не узнала в этом худом с большими залысинами мужчине красавца-однокурсника. Как же сильно он изменился! Но при нём по-прежнему оставались его серые глаза – искренние, живые, смеющиеся. Колька прошёл в номер. Прежде, чем снять полушубок, Николай вытащил из-за пазухи два едва распустившихся бутона роз. Белую розочку подарил Майе, бордовую – Жанне.
Потом все вместе они быстро сообразили стол. К имеющимся яствам гость добавил бутылку водки, банку скумбрии и коробку конфет. Жанна незаметно от него возмущённо закатила глаза. Но Майя мимикой ответила, типа того, что, может, у них в Сибири принято приходить к женщинам с водкой. Хорошо, что вино у них было своё. Они привезли с собой несколько бутылок «Иссыкского» для презентов и других непредвиденных случаев, вроде сегодняшнего. Николай откупорил бутылку и наполнил стаканы вином. Потом налил себе водку. Шумно сдвинули ёмкости за встречу! И Жанна шутливо стала декламировать:
Давайте пить и веселиться!
Давайте жизнию играть!
Пусть чернь слепая суетится,
Не нам безумной подражать!
Николай тут же вскочил с места и, подняв свой стакан к самой люстре, весело подхватил:
Когда же юность лёгким дымом
Умчит веселье юных дней,
Тогда у старости отымем
Всё, что отымется у ней.
Майя громко зааплодировала, а Жанна сказала:
- Пушкин – гений даже в проходных своих стихотворениях.
Контакт был установлен. Неловкость первых минут прошла. Всё изменилось, потому что Колька заговорил. И сразу стало ясно, что прошедшие годы только добавили ему обаяния. Как не было тогда, в студенческие годы, человека более остроумного, чем он, так, наверное, и теперь во всём Барнауле не сыскать большего краснобая, чем Сидоренко. Конечно, разговор начали с воспоминаний, перебрали своих однокурсников, кто где живёт, кто кем стал и так далее. Потом взялись за преподавателей. Николай вспоминая прошлое, ярко и с удовольствием передразнивал некоторых колоритных персонажей. А девушки покатывались со смеху. Наконец, подождав, пока они отсмеются над очередной его шуткой, Николай сказал:
- Говорят, что первый признак старости – это когда дольше пятнадцати минут вспоминаешь прошлое. Теперь расскажите, как вас занесло в наш благословенный город?
- Она у нас автор передач о диаспорах, - ткнула пальцем в сторону Жанны Майка, - нациях и народах, которые живут в Казахстане. Но недавно нам захотелось выехать за пределы республики и посмотреть, как живут казахи в России. В вашем Алтайском крае они компактно проживают у монгольской границы, да и в самом Барнауле, наверное, есть, так? Может, даже у Вас, Николай, есть кто-то в друзьях? Подумайте, он может стать героем нашей передачи.
Николай подумал немножко:
- Вроде, есть один. Кандидат наук. Физик…
-То, что нам надо, - воскликнула Жанна. – Если он ещё и общительный…
- Ещё какой общительный! Васька Ким – такая птица-говорун…
- Кто? Васька Ким? – хором перебили его гостьи. А потом стали хохотать так громко, что Николай даже чуточку обиделся.
- Ну, с тобой всё ясно, шовинист проклятый. Все узкоглазые для тебя одной национальности. А ничего, что фамилия Ким – корейская? Я вот ни разу не видела казаха с корейской фамилией. Короче, Коля, нам нужен казах.
- Точно. Что-то я сплоховал, - со  смехом ударил себя по лбу Николай. – Ну, буду думать. Может, что и надумаю.
На то, что надумает быстро, никто не рассчитывал. Однако через несколько минут Николай обратился к Жанне:
- Послушай – ка, есть у меня один старик. Только вот… Хотя этот и правда казах. Дядя Петя.
Жанна шутливо взялась за сердце:
- Ой, Коля, не начинай, а?
- Подожди. Фамилия у него Каримжанов.
Женщины насторожились.
- Это уже теплее, - сказала Майя. – И где же ты с ним познакомился?
- В пивной, просто ответил Николай. – Я иногда езжу попить пивка на окраину. В частный сектор. Не очень хочется нарваться на студентов. Пиво там отменное, хотя публика ещё та. В этой пивнушке я с ним и познакомился.
- Я поняла, - сказала Майя плаксивым голосом. – Он издевается над нами. Он думает, что мы в герои возьмём алкаша, пусть и казаха.
- Девочки, - не сдавался Николай. – Я как-то слышал его выступление по пьяному делу. Рассказчик он отменный. В войну служил в разведке. На фронте познакомился со своей будущей женой. Она, кстати, жива. Оба награждены боевыми орденами. В общем, дед заслуженный. Главное, застать его трезвым и тогда он украсит вашу передачу.
Жанна молчала. А Николай продолжал:
- Предлагаю завтра съездить туда. На месте попробуем найти этого ветерана. Не будет в пивной, значит, дома. Ещё лучше. Спросим, где живёт, и сходим к нему. Сама познакомишься.
Жанна посмотрела на Майю:
- Может, и правда сходить? Всё равно сидим без дела. Нам ведь нужна колоритная фигура. А этот, раз пьёт, может драма у него какая? Надоели суперположительные герои, они ни грамма не трогают зрителя. А такой может неожиданно оказаться находкой.
- Вообще-то, да, - согласилась Майка.
- Ладно, пойдём, - сказала Жанна, обращаясь к Николаю. – Если и правда окажется, что мужик стоящий, с меня причитается.
- С этого места поподробнее, - заинтересовался Николай.
- Перебьёшься. Потом разберёмся, - кокетливо пообещала она со смехом.

***
На следующий день ровно в одиннадцать в дверь их номера постучали. Девушки соскочили с кроватей.
- Ой, это же Сидоренко. Мы нагло проспали, - забеспокоилась Жанна
- Обязательный молодой человек, - заспанным голосом отозвалась Майя. Потом она подошла к двери и крикнула:
- Минуточку!
Когда они, наконец, открыли, Николай с весёлой улыбкой вошёл в комнату, поцокал языком, глядя на остатки вчерашней пирушки и спросил у Жанны:
- Сколько тебе времени надо на сборы?
Майя сконфуженно стала убирать со стола.
- Николай, может, пока чайку?
Николай снял полушубок и включил электрочайник.
А Жанна ответила:
- Полчаса мне хватит. Это самый максимум.
***
До места добирались долго, потому что больше часа дожидались автобуса. Потом, выйдя на нужной остановке, с трудом шли вдоль высоких сугробов. Улицы здесь, на окраине, снег чистили плохо, к тому же сильно мешал противный пронизывающий ветер, который ухитрялся проникнуть в рукава, насквозь продувал вязаную шапку и морозил уши. Жанна про себя молила Бога, чтобы пивнушка работала: если героя не найдут, то хотя бы согреются.
- А вон и цель! – прокричал ей Николай, показывая рукой в сторону белого одноэтажного здания барачного типа с залепленной снегом ярко синей вывеской. И в окнах пивной горел свет. К двери была прикреплена бумажка, проясняющая часы работы этого нужного народу учреждения. Дядя Петя оказался на месте. Николай заметил его сразу, потому что народу в зале было ещё мало. Дядя Петя, похоже, «часов не наблюдал». Он в гордом одиночестве стоял перед высоким, не по его росту, одноногим столом, а перед ним ещё пенилось пиво – две пол-литровые кружки. Николай направился в его сторону, Жанна не отставала. Дед замер с кружкой в руке.
- Здрасьте, дядь Петя, - приветливо поздоровался Николай.
Тот молча кивнул.
- Дядь Петя, тут такое дело. Вот она, - он показал на Жанну, - журналист с телевидения. Она приехала из Казахстана…
Дядя Петя усмехнулся, сузил свои и без того узенькие глазки:
- А я тебя вспомнил, - вместо ответа сказал он.
Николай, не обращая внимания на его слова, продолжал:
- Она приехала из Казахстана снимать передачу о казахах, как им тут в России, то есть, в Барнауле, живётся. Вы же казах?
- Допустим! – с  вызовом ответил дядя Петя.
- Она хочет встретиться с Вами у Вас дома и записать на камеру рассказ о том, как живёте, как воевали, с женой Вашей познакомится. Давайте она завтра приедет к вам  часиков в…, - Николай посмотрел на Жанну.
- В два-три, днём, - подсказала она.
- В два или в три, - подхватил Николай.- Меня, к сожалению, не будет. У меня работа.
И так как дядя Петя продолжал молчать, Николай начал по второму кругу:
- А Вы её встретьте хорошо. Это же гостья из Казахстана. Она с телевидения. Расскажете ей всё, ладно? Про Вас хотят передачу сделать.
- Учти, я тебя вспомнил. Ты Колька-иньтилигент, - сказал дядя Петя.
- Правильно, - обрадовался Николай. – Вы же воевали?
- Ну, - подтвердил старик.
- И жена Ваша – тоже?
- И она, - согласился дядя Петя. – Думаешь, ты самый хитрый?
- Нет, что Вы, я так не думаю, - засмеялся Николай.
Дядя Петя недоверчивым взглядом осмотрел Жанну, и она спросила:
- А где Вы воевали?
- Под Смоленском воевал. Под Новгородом воевал. В дивизионной разведке. Так что меня не проведёшь.
- Вот здорово, - обрадовалась Жанна.- Вы скажите свой адрес. Мы завтра приедем и побеседуем обо всём.
Дядя Петя кивнул:
- Попробуйте. Побеседуем. Буду готов к беседе. – И он хихикнул.
- Дядя Петя, только Вы, пожалуйста, не пейте завтра до съёмок. Лучше потом. Мы сами угостим Вас. Ладно? Не пейте, хорошо?
Дядя Петя пообещал с утра не пить и ждать дорогих гостей. Он продиктовал Жанне адрес, а Николай добавил:
- Так это совсем недалеко отсюда. Пивная будет вам ориентиром. Тем более, что вы приедете с местной съёмочной группой.
Они простились со стариком и пошли к выходу. А дядя Петя зачем-то крикнул вдогонку:
- Я тебя узнал! Меня не проведёшь!
И громко засмеялся.
***
В понедельник в восемь утра в номере зазвонил телефон. Главный редактор Барнаульского областного телевидения, поприветствовав гостей, поинтересовался, хорошо ли они устроились, потом сообщил номер машины, которая приедет за ними ровно через час. Договорились, что он будет ждать алма-атинок в своём кабинете. Девушки быстро собрались, выпили кофе и спустились в холл гостиницы, где их ждал водитель легковушки с надписью «телевидение». А ещё через двадцать минут они уже въезжали на территорию телецентра. Поднялись на второй этаж и подошли к двери приёмной. Секретарь – некрасивая и неулыбчивая девушка с короткой стрижкой – сообщила, что главный редактор на планёрке у шефа и наказал ей, чтобы она проводила туда же и гостей….
Организационные хлопоты длились недолго. Барнаульцы к их приезду были готовы. Даже с казахским культурным центром договорились о съёмках для телекомпании «Казахстан-1». На всё время командировки им выделяли оператора с видеокамерой - молодого интересного парня по имени Серёжа, и старого дядьку Лёню – осветителя, с лицом позапрошлогоднего сухофрукта. Девушки рассказали им об идее своей передачи, сообщили, что снимать будут не только в Барнауле, но и в Горно-Алтайске. Так что надо предупредить домашних. Командировка может продлиться дня три. А если будет готов спецпропуск для проезда в Кош-Агач, то поедут и туда. Машину им выделили хорошую, почти новую – с учётом дальних переездов по области. Потом Жанна стала звонить в краеведческий музей Горно-Алтайска, где работала её университетская приятельница – Татьяна Курусканова. С ней Жанна связалась, ещё находясь в Алма-Ате. Тогда в разговоре она просила Татьяну к их приезду приготовить все имеющиеся в музее материалы о казахах. И та, обрадованная скорой встречей, пообещала ей собрать всё, что имеется в фондах и постоянной экспозиции. Сегодняшний звонок был контрольным. Жанна сообщила Татьяне, что в Горно-Алтайск они приедут послезавтра к вечеру, гостиницу им уже заказали. По поводу гостиницы Татьяна была категорична: нет, конечно, группа пусть останавливается, где хочет, но её с Майей она забирает на ночлег к себе. А Жанна и не возражала. Она тоже с нетерпением ждала встречи с однокурсницей. Закончив разговор по телефону, Жанна вернулась к ожидавшей её съёмочной группе и стала рассказывать Сергею о своём сегодняшнем герое, о сложностях, которые их могут ждать.
- А, по-моему, он просто алкаш, и съездим мы к нему зря, - ответствовал на всё Сергей. Но Жанна не согласилась:
- Лицо у него доброе. Располагающее. Такой герой может украсить  всю передачу. Он фронтовик, служил в разведке, после войны долго работал на селе, ударно трудился. Если получится хороший разговор, то можно будет разбить его на части и вставить в ткань всей передачи. Иначе говоря, сделать дядю Петю сквозным героем. Если он будет пьяненьким, снимать его нужно будет на средних и общих планах. Мне же главное, чтобы мужик и правда оказался «с судьбой» и разговорчивый.
Говоря всё это, Жанна, кажется, больше убеждала себя в правильном выборе героя. А когда замолчала, услышала от Сергея скептическое:.
- Ну, дело твоё, конечно.
Перед выездом они ещё успели сходить в студийную столовую подкрепиться. Столовая выглядела уютно, на раздаче стояли вполне аппетитно выглядящие супы и вторые блюда. Вспоминая буфет в гостинице, они решили пообедать плотно. Взяли борщ со сметаной и котлету с картофельным пюре. Жанна с удовольствием прихватила и солёные грузди с лучком, которые обнаружила среди холодных закусок. Грибы оказались на редкость вкусными. Жанна так щедро нахваливала их, что Сергей не выдержал и пообещал, что когда они поедут в Горно-Алтайск, по пути заедут к нему на дачу. Там в погребе у него хорошие запасы консервированных грибочков, из которых он выделит банку для гостей. Жанна обрадовалась: их командировка обрастала дополнительными смыслами. После обеда все, не торопясь, погрузились в машину.
- Когда подъедем к дому, вы оставайтесь в машине, а мы с Майей сходим к нему сами, чтобы не испугался большой компании. Подготовим стариков психологически, а потом и вас позовём.
Ребята согласились.
***
- Вон, видите, через дорогу, наискосок – развалюха. Это нужный вам адрес. Придётся пройти пешком. Мне туда не проехать из-за сугробов. Вот по этой тропинке идите, - сказал водитель их машины.
- Без проблем, - ответила Майя, и девушки выскочили на улицу.
- Да-а, - протянула Жанна, жильё у нашего героя, прямо скажем…Возбудятся наши патриоты от того, как плохо живётся казахам в России. Смотри, забор совсем завален. И эта жуткая куча…
Она остановилась и попинала ногой кучу то ли просто снега, то ли угля под снегом, то ли мусора, в которую упёрлась тропинка.
- Делов-то! Просто не будем тут снимать. Первый раз, что ли? – успокоила её Майя.
Калитка, или ворота, или неизвестно как это называлось, примёрзла к земле, но была приоткрыта. Они с трудом протиснулись в это отверстие. Во дворе было такое же запустение. Они не увидели ни сарайчика, ни других хозяйственных построек. Только шагах в тридцати от дома стоял сколоченный из потемневших досок, слегка покосившийся туалет, типа, сортир.
- Пизанская башня, блин, - страдальчески произнесла Жанна, глядя на это сооружение, и шагнула на низкое крыльцо из прогнивших досок, что улеглось перед входной дверью.
- Надеюсь, собаки тут нет? – Майя опасливо озиралась вокруг.
- Ничего тут нет, не бойся. Завал один. Зачем мы сюда приехали? Удружил Коляша…
Они открыли дверь в дом. Шагнули через порог и оказались в просторной комнате с двумя окнами. В простенке между окнами сразу увидели большие чёрно-белые портреты хозяев дома в молодые годы. Мужчина был серьёзен, а женщина слегка улыбалась. В кадр попали медали и ордена, украшавшие грудь обоих. Под портретами висели ещё два снимка – цветные. С одного на гостей радостно смотрел Юрий Гагарин. С другого – так же радостно – девушка, лет двадцати. Похоже было, что дочь хозяев дома.
На этом положительные впечатления заканчивались. Между окон был втиснут старый деревянный диван, или лавка со спинкой, на которой, как голуби, плечом к плечу сидели дядя Петя и его жена.
- Это конец! – прошептала Жанна, едва увидев их.
По тому выражению лица, которым они встретили посетительниц, была видно, что оба лыка не вязали. На столе, застеленном старыми газетами, стояла бутылка с какой-то мутной самопальной жидкостью и тарелка с едой. Несколько секунд продолжалась немая сцена. Наконец, Жанна, ещё надеясь на чудо, заговорила:
- Здравствуйте, дядя Петя. Помните, мы с Вами вчера познакомились?
Было не очень понятно, помнит ли дядя Петя, поэтому она добавила:
- В пивнушке.
Ей показалось, что дядя Петя силится что-то сказать, а, может, это был оптический обман?
- Ну, вчера, помните? Нас Николай познакомил. Мы из Алма-Аты. С телевидения.
Дядя Петя по-прежнему держал паузу, зато жена его при этих словах шевельнулась:
- Ты это…когда в пивнушку успел?
Это она дяде Пете сказала. А потом и Жанне тоже сказала:
- Гости, значить, это…Из телевидения? В нашей пивнушке…У нас…там…это…мёдом…для вас…
Бойко начав, она вдруг запуталась в словах и как-то сникла. Откинулась на спинку дивана и больше не проронила ни слова. Не сказать, чтобы заснула, но и то, что бодрствовала, никто бы утверждать не рискнул.
- Мы хотели снимать вас для казахского телевидения…чтобы Вы рассказали нам, как воевали…как потом после войны…,- бормотала Жанна, уже понимая, что никаких съёмок не будет.
Но к тому, что произошло дальше, она совсем не была готова.
- Ах, вы, шельмы! – произнёс вдруг дядя Петя звонко, - ну я вам щас дам интервью…
Он встал, нетвёрдой походкой, но решительно  пошёл в угол комнаты – туда, где стояла печка.
Жанна с интересом следила за его действиями. Ей как-то перестало вериться в реальность происходящего. У печки дядя Петя наклонился, а когда выпрямился, в руках у него был топор.
- Щас я вам буду давать интервью. Запомните дядю Петю. Если живыми останетесь.
- Ой, бай, - взвизгнула Майя, и в следующую секунду в комнате её уже не было. Жанне так позорно удирать почему-то стало стыдно. Она осталась стоять на месте, призывая дядю Петю взять себя в руки. А он в руки себя не брал, зато не торопясь, будто растягивая удовольствие, приближался к ней. Был он бос, расстегнутая рубашка, порванная на плече, болталась на его щупленьком тельце. И хотя роста оказался маленького, с топором выглядел очень внушительно. Тут Жанне в голову пришла нелепая мысль: вот так же медленно, но решительно он, наверное, шёл с гранатой на танк? Хотя какой танк? Он служил в разведке. Ожидая нападения, Жанна одной ногой встала на порог. Не бежала. И только когда расстояние между ней и её героем сократилось до критического, она сорвалась с места. Выскочив во двор, увидела Майю, дожидавшуюся её у ворот.
- Слушай, пошли отсюда подобру-поздорову, - заговорила Майя. Но потом перешла на крик:
- Осторожно! Он сзади!
***
Вчера дядю Петю сильно удивил Колька-иньтилигент – завсегдатай их пивнушки. Мутный человек. Откуда он появился, никто не знал. В очках, одет чисто, но денег в долг не допросишься. Хотя под простачка старается, по-свойски заговаривает с ним. Что ему надо? Дядя Петя и до войны был наблюдательным, а щас у него на таких вообще чуйка. Двенадцатая гвардейская разведрота, в которой он воевал, при девятой гвардейской стрелковой дивизии – это вам не хухры-мухры. Не нравились такие вьюны дяде Пете. Вот потому за всё время, сколько знал Кольку, никогда не пил с ним в одной компании. Но вчера тот его просто удивил, хотя, что такое удивление, дядя Петя давно должен позабыть. В той жизни, которой он жил в последние годы, подобные чувства и слова отмирали за ненадобностью. Колька подвалил к нему с какой-то девкой и стал заливать про то, что его хотят снимать в кино. Конечно, он не поверил. Ясно: Колька просто врёт. И дядя Петя сразу вычислил, почему. Он вспомнил, что девка эта разукрашенная уже с месяц ходит вокруг его дома. Он давно её заприметил. Понятно: воровка, а Колька – наводчик.  Имей дядя Петя хоть малую толику аналитического ума, он сразу усомнился бы такому своему умозаключению, потому как нечего у него воровать. Но дядя Петя пятый день пропивал пенсию и склонности к аналитике не имел. Пришедшая в голову мысль о том, что его хотят обворовать, показалась здравой. Дядя Петя был не трусливого десятка. Поэтому вслед за первой пришла в голову и вторая мысль: воров надо наказать.
- Значит, завтра будет бой, - злорадно подумал он и глотнул из кружки. Потом ещё глотнул. И ещё…
И когда сегодня эта девка нарисовалась на пороге его дома, такая ярость в нем закипела благородная! Он решил отстоять свой дом! Дядя Петя всегда помнил, где у него лежит топор, сколько бы в него ни влили. Потому, когда эта воровка и та, другая, запели про кино, он без лишних слов пошёл к печке. Девки сразу переполошились и побежали.
- Ага! - закричал он, - На удар врага отвечаем двойным ударом!
Как был босиком, дядя Петя ринулся за ними во двор. С истошным визгом девки выскочили за ворота и дали стрекача. Чтобы ненароком не споткнуться, дядя Петя своё оружие поднял над головой. Теперь он был похож на индейца, который, размахивая томагавком, гнался за врагом, желая завладеть его скальпом. Эх, жалко, что про съёмки враньё, а то какое бы кино вышло! Он так разогнался, что не сразу и заметил, как из машины, что стояла за длинным сугробом, выскочили двое мужиков. Девки подбежали к ним.
- Да что их там целый взвод прибыл что ли? – подумал он и как-то быстро сообразил, что со всей шайкой ему одному не справиться. Дядя Петя потоптался на месте, потом развернулся и, громко матерясь на все лады, пошёл к дому.
- Отогнал. Больше не появятся, - сказал он вернувшись домой и бросил топор  у печки.
Жена вскинула лохматую голову:
- Гер-рой, как есть герой.
И потянулась к бутылке. Слово «сквозной» она не знала.
***
А в  это же самое время в машине проходила стихийная летучка. Разбиралась сложившаяся ситуация. Мужская часть творческой группы была настроена решительно: наказать дядю Петю. Если не физически, то – морально. То есть, позвонить в милицию. Но женская этому яростно противилась.
- Что с алкоголика возьмёшь, - усмехнулась Жанна. – Сама виновата. Видно же было сразу, что мужик опустившийся. Совсем чувство реальности потеряла. Вот и получила…Драму жизни хотела увидеть. Вот он мне её и показал.
Она вспомнила этого деда с топором и вдруг расплакалась.
- Нет, нельзя так уезжать! Я пойду щас ему навтыкаю! - почти закричал осветитель Лёня.
Но Жанна вытерла слёзы и тоном, не терпящим возражения, сказала:
- Ладно. Закрыли тему.
Потом крикнула водителю:
- Давайте в гостиницу, пожалуйста.
По пути они обсудили план действий на завтра. После обеда им предстояли съёмки с представителями казахского культурного центра, а до обеда, раз выпало свободное время, решили поснимать город. День обещал быть несложным. Никаких ЧП больше не ждали.
Когда машина остановилась у гостиницы, Жанна попросила барнаульцев:
- Ребята, сделайте мне доброе дело. Пожалуйста, не рассказывайте на студии никому о нашем приключении.
В ответ понимающе закивали. О чём, дескать, разговор?!
- Спасибо, - поблагодарила Жанна и захлопнула за собой дверцу машины. А пройдя десять шагов, сокрушённо произнесла:
- Воображаю, как будет веселиться студия над дурочками из Алма-Аты.
- Думаешь, всё-таки расскажут? – отозвалась Майя.
- Ни на секунду не сомневаюсь в этом.
***
Расправившись с пришельцами, дядя Петя решил расслабиться. Он налил стопку самогона и опрокинул его в себя. Но расслабиться не получалось. К чувству одержанной победы примешивалось какое-то другое чувство, очень похожее на досаду. Или – обиду. Или – несправедливость. Не сразу, но он всё-таки понял, откуда взялось это чувство. Там на улице, на борту машины, к которой подбежали девки, он успел разглядеть буквы, которые одна за другой вытягивались в слово: те-ле-ви-де-ние. Получается, что не воровок он гнал с топором вдоль улицы.
- Эй, - потряс дядя Петя жену за плечо. – Эй, а где мои награды? Фронтовые.
Та не сразу открыла глаза.
- Ну, ты спросил! Откуда я знаю?!
Тогда он встал из-за стола и пошёл вглубь комнаты.
- В шифанере посмотри, в моем старом радикуле, - крикнула ему в спину жена.
Дядя Петя открыл шифоньер, на верхней полке нашарил тёмную старомодную сумочку и открыл её. В ней вперемежку лежали ордена и медали – их с женой фронтовые награды. Старик запустил руку в сумку и вытащил наугад первую попавшуюся. Это был потускневший Орден Красной Звезды. Дядя Петя стал протирать его о рукав своей рубашки.
Он никогда не забывал и не забудет, за что получил свои награды на войне. Помнил и про этот орден. Ему было всего девятнадцать лет, а о его подвиге тогда, в сорок третьем, написали даже в газете «За Родину!»
Дело было под Смоленском. Там шли тяжёлые бои. Вместе с другими новобранцами он прибыл в это пекло, чтобы пополнить разведроту, в которой из девяноста человек осталось всего четырнадцать. Каждую ночь группы уходили на задание, и не было случая, чтобы обратно живыми возвращались все.
Вот кормили их хорошо. Это правда. Американским беконом, галетами…Да и водка всегда стояла в канистре, но он не любил её тогда. И другие старались не пить, потому что приметили: кто выпьет перед заданием, назад не возвращается. Не та уже была сноровка. Получишь, бывало, приказ разведать немецкую огневую оборону, а идти надо через наши и их минные поля. Куда тут пьяному соваться? Да и снайперы не дремали.
После выполнения одного из заданий ему вручили этот орден. На их участке готовилось наступление, и нужно было взять языка. Как сейчас перед глазами картина: немецкие окопы наверху одного холма, наши позиции – на холме напротив. Между ними лощина. Вместе с другими разведчиками он, Пётр Каримжанов, спустился вниз, прошёл по лощине и залёг метрах в тридцати от передовой линии вражеских окопов. Было известно, что ровно в девять утра наша артиллерия откроет огонь по второй линии обороны немцев, и в этот момент нужно было мгновенно броситься к немецкой траншее, чтобы неожиданно захватить языка. Тем более, что у фрицев был такой порядок: в шесть утра они завтракали, а потом ложились спать. Как только наша артиллерия бухнула, Пётр вместе с другими побежал к вражеским окопам. В группе захвата, помнится, их было шестнадцать человек, ещё десять остались для огневой поддержки, которая должна была прикрывать их отход.
В траншее Пётр сначала увидел землянку, завешенную байковым одеялом. Он метнул в неё гранату. Одну. Потом другую. В это же время сквозь стрельбу и дым услышал крик товарища: «Помоги, Петя!». Он обернулся и увидел, как тот барахтается со здоровенным немцем-пулемётчиком. Не мешкая, бросился на выручку. Вдвоём они скрутили фрица и поволокли к своим. А он, Пётр, тогда ещё и пулемёт МГА-42 сумел прихватить. Этот пулемёт только появился на вооружении у немцев и славился своей скорострельностью. Даже наши авиационные пулемёты по скорострельности ему уступали! Да…Язык, которого они приволокли, оказался ценным. Их с товарищем наградили орденами. Обоих.
***
Николай Митрофанович вот уже три дня жил в приподнятом настроении. Во время лекций и семинарских занятий совсем не ехидничал – просто шутил со студентами. Теперь его будто совсем не раздражала глупость «племени молодого». Студентам, а особенно студенткам, такой Сидоренко нравился ещё больше.
- Весну что ли почувствовал? – обсуждали они во время перерыва. – Может, даже влюбился.
- Ему нельзя. Он женат, – возражали им вышедшие на перекур другие студентки.
- Как будто  нельзя влюбиться в собственную жену! – настаивали первые.
- Конечно, в этой жизни всякое бывает. Можно и в жену влюбиться.
Зазвенел звонок, и они, сойдясь на таком компромиссе, поспешили в аудиторию.
Нет, конечно, Николай Митрофанович в жену не влюбился. Сейчас он не мог бы даже точно ответить, был ли влюблён в неё вообще. Просто нужно было думать не о себе, а дочке, которой суждено было родиться без отца. Тем более, что его первый брак, студенческий, тоже как-то несерьёзно образовавшийся, давно развалился. Бывшая жена со старшей дочерью несколько лет назад уехала к родителям в Краснодар.
А вот сейчас что-то точно с ним происходило. Смысл какой-то в ежедневном бытии появился, что ли…Молодость вспомнилась. Как-то стало легко дышать и легко улыбаться людям. До этого нечто подобное он чувствовал только после рождения дочери. Но когда та своим ночным регулярным криком  перестала давать ему спать, радостная эйфория быстро сменилась хронической усталостью. Чувство к дочери, конечно, не прошло, но как-то успокоилось до нормального.
И вот в его рутинную жизнь, состоящую из лекций, библиотеки и обязанностей по дому, ворвалась благополучная Жанна. Неужели именно встреча с ней так встряхнула его? Но даже если просто совпадение, всё равно было очень хорошо. Николай Митрофанович, конечно, на её счёт никаких планов не строил (куда ему теперь?!), просто хотел прожить выпавшие денёчки так, чтобы не было мучительно больно. Потом.
Наверное, не такой хороший артист он был, потому что это его настроение почувствовали не только студентки, но и жена. Обманывать её становилось всё труднее. Вот, например, когда сегодня он снова стал собираться в гостиницу, она с горьким ехидством произнесла:
- Рубашку переодень. А то мне стыдно перед той женщиной.
- Какой женщиной? – изо всех сил изумился Николай. – Расслабься. Я иду с мужиками пива попить. Первый раз, что ли?
- Ну-ну, - только и сказала на это жена. Не поверила.
А с какой стати ей было верить? Когда он уходил на свои мальчишники, то обязательно возвращался под утро и сильно пьяным. Вдобавок, случалось это не чаще одного раза в месяц и то под выходной. Потому что весь следующий день надо было отсыпаться. А тут – уходит из дома ежедневно, перед этим тщательно бреется, пользуется парфюмом, возвращается к полуночи и, главное, почти трезвый.
Выйдя на улицу, Николай Митрофанович глотнул полной грудью морозный воздух, протёр очки и быстрым шагом пошёл к остановке. Сегодня ему не терпелось скорее встретиться с Жанной, чтобы узнать подробности съёмок у дяди Пети. Он предвкушал интересные подробности и волновался. Но не только поэтому он так торопился. У него тоже была новость. Хорошая. Николай Митрофанович уже знал, что его алма-атинки послезавтра утром уезжают в Горно-Алтайск, а, вернувшись, переночуют и – домой. Знал также, что гостиница к их возвращению пока не забронирована. Вот он и хотел предложить девушкам не беспокоиться, потому что сегодня по счастливой случайности раздобыл ключи от квартиры своего друга-вдовца. Тот уезжал на три дня в командировку и вручил их Николаю Митрофановичу с условием, что тот ежедневно будет заходить к нему кормить кота и убирать за ним следы жизнедеятельности. Ключи от квартиры мечтали получить многие из их общих знакомых – женатых и холостых – но за котом убирать не хотел никто, поэтому Сидоренко был всегда вне конкуренции.
Николай Митрофанович к моменту возвращения девушек планировал привести холостяцкую квартиру в порядок, приготовить ужин и провести вместе романтическую прощальную ночь при свечах в задушевных разговорах и пении под гитару. Хотелось оставить о себе впечатление, если не как о герое-любовнике (а вдруг?!), то всё равно такое, чтобы у неё душа сжималась при воспоминании о нём. Он знал, что Жанне нравилось, как он играет на гитаре и даже помнил, какую песню из его репертуара она любила особенно. Думая об этом, Николай Митрофанович даже стал мурлыкать её себе под нос:
Я потомок хана Мамая,
Подо мной гарцует конь.
Сколько душ загубил – не знаю
Азиатский в груди огонь?
Мне письмо от русского князя,
В нём ко мне обратился на ты.
Растоптал я его по грязи
Под приветственный рёв орды…
Песню прервал подошедший автобус, и Николай Митрофанович втиснулся на заднюю площадку. Ехать было недалеко – гостиница «Центральная» находилась за три остановки от его дома.
***
Жанна в номере была одна, но совсем не в том настроении, на которое он рассчитывал.
- Проходи, - вяло пригласила она Николая.
Потом сообщила, что Майя ушла побродить по магазинам, потому что завтра некогда – у них ожидается напряжённый рабочий день.
- А сегодня как всё прошло? Горю от нетерпения узнать. И с подробностями, - шутливо-требовательным тоном стал спрашивать Николай, одновременно по-хозяйски включая чайник.
- Сегодня мы облажались, - ответила ему Жанна.
Николай замер посреди номера:
- Неужели напился?
- Он встретил нас во всеоружии, - улыбнулась Жанна вяло, - с топором в руках. Еле ноги унесли.
И она коротко рассказала, как повёл себя с ними их сквозной герой. Николай ахал и охал, а потом подошёл и обнял Жанну:
- Бедная ты моя девочка, - сочувственно произнёс он.
Потом, желая поднять ей настроение, он стал рассказывать о ключе и о планах провести прощальный вечер не в гостиничном номере, а в квартире друга.
- Ты что с ума сошёл, Колька?! Даже и не думай! – удивлённо возразила Жанна, выслушав его.
- Нет, а что тут такого? Посидим. Песни попоём. Поговорим «с чувством, с толком, с расстановкой». Когда ещё увидимся? В конце концов, должен же я реабилитироваться за дядю Петю!
 Но Жанна заявила, что гостиницу им уже заказали. Не эту, другую. Завтра скажут, какую именно. Ни в чьи квартиры она ночевать не пойдёт. И вообще, женатым мужчинам рекомендовано ночевать дома.
У Николая вконец испортилось настроение. Он понял, что потерпел фиаско. А ещё с ужасом понял, что сегодня говорить им стало не о чем. Жанна была не в настроении. Темы для разговора не предлагала, всё больше только отвечала на его вопросы. Николай совсем не хотел уходить, но пришлось встать.
- Жанна, ты даёшь мне понять, что сегодня мы видимся в последний раз?
Та пожала плечами:
- Ну, а как иначе? В день вылета у тебя с утра занятия..
Они замолчали. И в это самое время дверь номера открылась, и на пороге нарисовалась Майя. Бросив почти пустой пакет на кровать, она затараторила:
- Ой, Николай, приветствую Вас. Не поняла? Вы уже уходите? Нет, садитесь обратно. Я Вас не отпускаю. Я купила в буфете кое-какую закуску. У нас ещё осталось вино. Давайте выпьем. Завтра плотный день, а послезавтра рано мы уже ту-ту.
- В самом деле, останься, поддержала подругу Жанна.
Николай вернулся за стол. Когда выпили по первой, Майя не выдержала:
- Вы уже знаете, как нас встретил Ваш дядя Петя?
- Да, рассказали уж, - кисло ответил Николай. А потом решился:
- Майя, попробуйте уговорить Жанну отказаться от гостиницы. К вашему приезду в нашем распоряжении будет хорошая квартира. Вот адрес, возьмите. Я вас буду там ждать. Там уютнее, чем в гостинице. Принесу гитару. Попоём. Когда-то Жанне это нравилось. Может, понравится и Вам. Я приготовлю ужин. Давайте последний вечер проведём вместе. Может, больше никогда не встретимся.
Майя запротестовала:
- Что Вы такое говорите? Теперь мы будем ждать Вас в гости у себя в Алма-Ате. Обязательно приезжайте. А то так и помрёте, не узнав, что такое казахское гостеприимство.
- Обязательно приеду, - засмеялся Николай.
- Обещаю Вам сделать всё возможное. Мне идея с квартирой нравится. У Жанны сегодня просто был тяжёлый день. Думаю, что мы приедем. Тем более, я и правда хочу услышать, как Вы поёте.
- Вот там и услышите, - заверил Николай.
Через полчаса, провожая его, Майя снова пообещала приехать на романтический прощальный вечер.
- В любом случае, спасибо Вам за всё! – говорила она ему. – Вы наш герой. Что бы мы тут без Вас делали!
Николай был тронут. Он поочерёдно расцеловал обеих.
***
Сегодня его разбудило яркое солнце, которым была наполнена вся их спальня. Проснувшаяся дочурка ловила в своей кроватке солнечный зайчик и на разные голоса разговаривала сама с собой. По подоконнику дробила капель. Радостно ворковали голуби и чирикали воробьи. На кухне возилась жена, что – то напевая себе под нос. Всем было хорошо. И от того, что всем было хорошо, ему стало совсем невмоготу. На душе было так скверно, что хотелось, не откладывая, напиться или просто уйти в лес. Разжечь костёр и остаться там навсегда. Однако, мало ли что ему хотелось! Вместо этого он побрился, наскоро выпил кофе и отправился на работу. Прошло уже три дня с того момента, как Жанна с подругой уехали в свой Казахстан. А он места себе не находил от тоски. Та встреча в гостиничном номере оказалась последней. По указанному адресу они так и не приехали. А ведь Николай ночевал там две ночи. На что-то надеялся. Ждал.
 Сегодня у него было две пары. Тема: последний год жизни Маяковского – тоже никак не прибавила ему жизненного оптимизма. Из университета он вышел совсем разбитым. Однако, сделав несколько шагов, вдруг резко развернулся и отправился в противоположную от дома сторону. Решил напиться. Тупо пропить оставшиеся деньги, что занял до получки, чтобы развлечь Жанну. А заодно, если выпадет счастливый случай, врезать дяде Пете. В том, что с Жанной они нормально не простились, Николай винил только его.
В пивной дядю Петю он заметил сразу. Тот в одиночестве тянул из своего стакана. Прежде, чем подойти к нему, Николай купил себе две пол-литровые кружки пенистого напитка.
- Не возражаете – в вызовом в голосе спросил он, подойдя к дяде Пете и громко стукнув кружками по столешнице.
 - Не куплено, - буркнул тот в ответ.
Некоторое время пили молча. Потом Николай сказал:
- А Вы, извините, дурак, дядя Петя. Бо-ольшой дурак!
- Ну, и что? – равнодушно отозвался старик.
- А то, что они на самом деле приезжали из Казахстана. С телевидения.  И на самом деле хотели снимать Вас. Может, это был Ваш шанс распрощаться со своей скотской жизнью и начать жить по-новому.
- Да понял я. На их машине прочитал. А с чего ты решил, что я хочу жить по-новому? Поздно они, Колька, приехали. Я уже, Колька, шесть лет, как не герой. И героем, Колька, быть не могу. Не могу!
- Ну, то, что не можете – это давно понятно, - сказал Николай, брезгливо оглядывая его. – А почему «шесть»?
- Что тебе может быть понятно? – возмутился, было, дядя Петя, но потом сник. – А шесть потому, что…Он замолчал и словно раздумывал, говорить дальше или не надо. Потом всё-таки сказал:
- Шесть лет назад дочку похоронил. Единственную. – Он опустил голову к стакану.
Николай не ожидал такого признания.
- Сочувствую, - произнёс он ошарашенно и тронул дядю Петю за плечо.
- Что мне от твоего сочувствия? Пива лучше купи!
- Вот. Пейте. – Николай подвинул ему свою нетронутую кружку.
- Да, поздно они приехали. Не герои мы уже с Вами, - согласился вдруг Николай. – Рылом в герои не вышли.
Дядя Петя внимательно осмотрел на Николая:
- Ты-то чё не герой? У тебя-то что за горе? Баба не дала? Так это не горе.
Николай не ответил. Просто поднял стоящий у стола портфель и, не прощаясь, пошёл к выходу.
- Э! Дак я допью твой стакан! – прокричал ему в спину дядя Петя.
***
На улице Николай опустил руку в карман и снова нащупал деньги. Их было ещё достаточно. Он решил не позже, чем завтра, вернуть их своему кредитору. Иначе попусту разойдутся.
-«Ты-то чё не герой?» - крутились в его голове слова дяди Пети.
« И в самом деле, какое горе меня подкосило? Где я успел надовать свои силы? На каком таком вираже? Что же я сделал со своей жизнью?»
Вопросы, словно камни, сыпались на его голову. И ни одного ответа на них у него не было.
«Мне уже тридцать три года. Возраст Христа, – думал он. – Год за годом жизнь проходит бессмысленно. Почему я решил, что с таким багажом могу сразить Жанку? Ромео недоделанный. Жалкий бессребренник. Неудачник хронический. Да и причём тут Жанка?! Она просто приехала кстати, чтобы, как лакмусова бумага, проявить мою жизнь, показать, чего она стоит. Да, второй раз я уже получаю щелчок по носу от этой женщины!»
« Я давно не могу сформулировать себе смысл своей жизни, потому что нельзя придумать смысл бессмысленному существованию. Тьфу, как всё банально. Словно литературный герой, который ищет потерянный смысл жизни…Может, снова спортом заняться? Но как-то надо вытягивать себя за шиворот из болота. Вон, дядя Петя уже не может. Может, это весна на меня так действует? Будто барышню какую расклеивает. Даже дядя Петя понял, что со мной что-то не так. В бабах, говорит, я запутался. А интересно, я вообще хоть одну женщину когда-нибудь сделал счастливой?»
Он усмехнулся:
«Несчастливый человек никого не может осчастливить по определению. Денег нет,  любви – нет, работа давно не увлекает. Прямая мне дорога в эту пивнушку».
От этих горьких мыслей Николая отвлекла весёлая ватага подростков. Пацаны, щурясь на солнце, громко разговаривали и на ходу несильно одаривали друг друга тумаками. Куртки их были по-весеннему расстёгнуты «Эх, матери не видят!» Один из подростков легко пинал перед собой футбольный мяч. От неточного пинка мяч неожиданно подкатился к ногам Николая, и тот на автомате легко подцепил его ногой, немного поиграл с ним и метко отправил обратно хозяину.
- Спасибо! – мальчишка улыбнулся Николаю. Подростки прошли мимо.
Проводив их взглядом, Николай быстро зашагал по тротуару. Ему стало легче. Показалось даже, что у него есть ответ на все «проклятые вопросы». Нет, отдавать долг он пока не будет.
- Скажите, пожалуйста, где тут поблизости магазин игрушек, - спросил он проходившую мимо женщину.
- Это Вам надо проехать пару остановок, - ответила она, - во-он в ту сторону.
Что ему пара остановок?! Он и пешком… Вот сейчас пойдёт и купит дочке самую красивую куклу или что там у них окажется. А, может быть, даже две или три.  Только самых дорогих и красивых.  Николаю вдруг так захотелось подойти с этими игрушками к дочурке и увидеть её полные радости глаза.
Он прибавил шагу.
Светлана Задулина