Наваждение

Катерине казалось, что Валентина она любила всегда, хотя это была не какая-то там школьная влюблённость, которую за редким исключением быстро вытесняют разлука и новые жизненные впечатления. Любовь эта к ней пришла в «зрелом» возрасте – на самом пятом курсе университета, когда её подруги уже все были устроены. Те, кто не успел выйти замуж раньше, в срочном порядке оформляли свои отношения прямо сейчас, ведь времени до распределения оставалось совсем мало. Филологический факультет, который заканчивала Катерина, своих выпускников направлял в сельскую местность. Кто туда по своей воле поедет? Правильно, никто. Другое дело, если муж – технарь – их распределяли только в города.
И вот, когда другие уже давно сидели на чемоданах, её, Катерину, именно в этот момент и накрыло. Любовью. Совершенно безумной, потому что бесперспективной и напрасной. Мало того, что её избранник даже в легкомысленной среде филологов считался человеком ненормальным, с чудинкой, шизой, так вдобавок был ещё и женат. И жена его тоже училась вместе с ними на курсе. Правда, к описываемым событиям она в наличии отсутствовала: родив Валентину сына, уехала декретный отпуск отбывать у своих родителей.
Валентин верность хранил недолго, потому что после её отъезда тоже как бы влюбился. В Катерину. А, может, и не влюбился, а просто увлёкся, ведь начинающийся роман не мог не льстить его мужскому самолюбию.
Катерина на курсе считалась одной из самых красивых девушек. Высокая брюнетка с выразительными карими глазами, она всегда следила за собой. К пятому курсу за плечами у неё осталось кладбище разбитых мужских сердец. Но Катеринино в прошедших испытаниях не пострадало. Иногда, вступив в отношения, она даже знакомилась с родителями будущего, как ей казалось, мужа. Но проходил месяц-другой, и она понимала, что снова ошиблась. То отсутствовало чувство юмора, то - харизма, то казалось, что маловато интеллекта и так далее. В общем, почти по Гоголю: «Если бы губы Никанора Ивановича да приставить к носу Ивана Кузьмича, да взять сколь-нибудь развязности, какая у Балтазара Балтазаровича, да прибавить к этому ещё дородности Ивана Павловича, - я бы тогда тотчас решилась». Катерина, подобно гоголевской героине, тоже не решилась и добралась до пятого курса, плавно перетекая из одного романа в другой.
Она жила в общежитии. И как это часто бывает, поводом для этого её великого чувства стала незначительная случайность. Кажется, в одной из комнат отмечался день рождения. После шампанского у Катерины закружилась голова, и она вышла в коридор. Подышать у окна. Здесь к ней и подошёл Валентин. Они были и раньше знакомы, и ничего такого раньше друг к другу не испытывали. Вот и теперь он остановился просто поболтать за жизнь. После дежурных вопросов-ответов о жене-сыне, помнится ей, Валька стал рассказывать о своём увлечении буддизмом. Дело было в конце семидесятых годов, когда слова «карма», «астрал», «ментальное тело», «нирвана» ещё не набили оскомину, а, наоборот, звучали свежо, - некоторых так вообще заставляли вздрагивать. В их общежитии разговоры о буддизме заводил только он, Валентин, отчего многие, послушав его речи, и крутили у виска: ненормальный мужик, что с него взять? Но в этот вечер Катерина его рассказом почему-то заинтересовалась. Стала задавать вопросы, поддакивать, дескать, и у неё «тоже что-то такое было». Интерес он оценил, на её вопросы отвечал с удовольствием. Так и получилось, что разговор не сворачивался, а, наоборот, ширился и углублялся. Потом он пригласил её погулять.
Они вышли на улицу, на главный проспект города и направились в сторону Лагерного парка, который раскинулся на обрывистом берегу реки. Начиналось лето. В парке было божественно! Чувства стали зашкаливать! Прекрасные мгновения хотелось остановить! При Валентине оказался фотоаппарат, и он стал фотографировать её возле деревьев, одетых в яркую светло-зелёную листву. А ещё на лавочке. И у цветников. Он заранее расхваливал будущие снимки, на которых красивая девушка органически существовала на фоне красивой природы. Катерине было приятно. А когда на парк опустились сумерки, они стали целоваться. У самой кромки берега. Внизу тихо плескались волны, по реке медленно плыла одинокая лодочка. И там тоже сидела парочка. Они помахали друг другу.
В общежитие вернулись за полночь. Катерина, нырнув в кровать, ещё долго не могла уснуть, вспоминая его лицо и прокручивая в памяти разные нежные слова. Душа не могла успокоиться от счастья.
На следующий день он снова пришёл. И потом стал приходить каждый день. Жили они на одном этаже в разных концах длинного коридора. Поэтому гулять могли в любое время: и утром, и поздним вечером. Центр города за пять лет был исхожен вдоль и поперёк, поэтому интереса для них не представлял. Да и от лишних глаз хотелось укрыться. Они уходили к далёким окраинам с их кривыми улочками и почерневшими от времени деревянными домами. Здесь никто не мешал, никто не любопытствовал, и они быстро привыкали и к этим прогулкам, и друг к другу. Здесь, в отдалённых микрорайонах, их часто настигала ночь, и тогда они, словно очнувшись, спешно искали остановку, прыгали в полночный троллейбус и, прижавшись друг к другу, возвращались в общежитие.
Валентин не только ничем не раздражал её, он просто был создан специально для неё. О чём они тогда говорили? Сегодня уже трудно вспомнить.  Хотя в молодости много тем для разговоров, да и интересов у каждого было немало. Кроме буддизма, Валентин увлекался кино, успел снять короткометражку, ездил на фестивали любительских фильмов, говорил, что лично знаком с Тарковским. Кино Катерина тоже любила, часто посещала киноклуб, где показывали авторские фильмы, и после просмотров долго обсуждали их. Ещё она любила современную иностранную литературу, регулярно читала толстый журнал с одноимённым названием, а также отечественную поэзию. И тут тоже их вкусы совпали: оба восхищались Хемингуэем, Евтушенко и Вознесенским. Конечно, бывало, что и сплетничали, обсуждали кого-то из общих знакомых – не без этого. И только одной темы не касались: своего будущего. Между тем, их время подходило к концу.
***
Диплом Катерина защитила на четвёрку, чем очень огорчила научного руководителя, у которого на неё были большие надежды. Но на защите она была рассеянной, невнимательно слушала вопросы, которые ей задавали, потому отвечала неполно и незаинтересованно. Просто на фоне предстоящей разлуки всё это казалось и правда малоинтересным.
Уже надо было что-то решать. Им. Нет, ему, ведь для себя Катерина давно решила: любовь к Валечке – это её крест на всю жизнь. За разбитые сердца бывших поклонников, в конце концов, тоже надо было платить. И она готовилась. Но как-то не по-настоящему, потому что верила: в последний день перед их разлукой он решится. На что? Ну, хотя бы пообещает приехать к ней. Потом. Позже. Когда решит все «формальности» со своей семьёй. Это сейчас она умная и давно обходит всех женатых мужчин десятой дорогой. Не от того, что стала такой «моральной», а чтобы времени не терять зря. Тогда же его семья казалась ей просто химерой, хоть и досадной, но несущественной помехой на пути к их большому счастью.
Конечно, никаких слов она от него не дождалась. Вдобавок он просто, как последний трус, сбежал от неё в последний день. И то правда: долгие проводы – лишние слёзы. На вокзал Катерина, давясь этими самыми слезами, тащила чемоданы сама.
***
С тех пор прошло  двадцать пять лет. Что и говорить, у неё была бурная жизнь, по-мужски насыщенная событиями, творческими командировками и встречами с интересными людьми. А ещё за эти годы она успела дважды побывать замужем и родить сына. Но при всём при этом Валентина она не забывала никогда. Сначала мысли о нём доставляли ей боль, потом боль ушла, но памяти многие годы он по-прежнему занимал главное место. Позже это наваждение превратилось в мечту о встрече с ним. Но Катерина жила далеко-далеко от того сибирского города, где (так ей хотелось верить) всё ещё оставался он, и мечта её была неосуществимой, потому что расстояние между ними исчислялось не только километрами, но и прошедшими летами.
Потом в стране началась перестройка, потом – девяностые годы, которые до сих пор все проклинают. Но в её женской судьбе они были временем самым счастливым. Никогда ещё отношения с жизнью не были столь гармоничными. Не из-за разрухи, конечно, и бандитизма, а из-за счастья материнства и семейной жизни, в которую она окунулась. Но даже и тогда она вдруг просыпалась посреди ночи и, лёжа на руке спящего мужа, начинала думать о Валентине. Как он? Сумел ли найти своё место в этом бедламе, в разлаженном механизме страны, которая пока ещё продолжала оставаться их общей родиной? А, случалось, что он снился ей. Сны она стала видеть позже, когда первый муж уже уехал искать счастья за океаном, и со вторым как-то тоже всё разладилось. В их огромной квартире прочно поселились уныние и тоска. Может, поэтому и снился он странно. То идёт по пустынному переулку, не видя перед собой дороги. Она смотрит на него из окна, и до него ей ни дотронуться, ни докричаться. Так и проходит Валентин, не заметив её. Такой же молодой, каким был тогда, в далёкие студенческие годы. В другом сне он подходил к костру, который она зачем-то жгла. Подходил не то погреться, не то отдохнуть, но опять ненадолго – ему всегда надо было куда-то уходить, и она не смела задерживать его. Во сне Катерина, всматриваясь в его удалявшуюся фигуру, испытывала такую невыносимую тоску, от которой тут же просыпалась. Некоторое время эта тоска продолжалась и наяву, но потом постепенно таяла, как мираж. Иногда в голову ей приходила мысль: а, может, он уже умер? Столько лет прошло! Перед глазами были изломанные судьбы мужчин, покрепче Валентина. Даже они не выдерживали испытаний, свалившихся на них после распада СССР.
***
Наступил момент, когда она всё-таки развелась и со вторым мужем, твёрдо решив из бывшей союзной республики, где тогда жила, переезжать в Россию. Было страшно срываться с насиженного места, но она убеждала себя, что должна совершить этот поступок ради будущего своего сына, которому нужно оставаться русским. В глубине души она знала: всё это от лукавого, ничего её сыну не нужно, - это ей нужно. Это её страстно тянуло в прошлое. Туда, где остался и университет, и Лагерный парк, и её студенческое счастье-несчастье.
***
На новом месте Катерина обжилась довольно скоро. Купила квартиру, записала в гимназию сына, чуть позже устроилась на один из частных телеканалов. И даже завела новых подруг. Как-то летом, когда сын отдыхал в оздоровительном лагере, она пригласила в гости одну такую подругу. С ней Катерине было легко, может, потому, что жизни у них были похожими. Несмотря на то, что обеим стукнуло за сорок, выглядели они довольно молодо и современно. Обе были разведены и воспитывали сыновей. Обе были на руководящих должностях. Только подруга возглавляла педагогическое учреждение, а Катерина трудилась шеф-редактором программы «новости».
Для начала выпили вина за себя, любимых. Потом снова выпили. И заговорили – завспоминали. И так хорошо стало! В какой-то момент Катерина решилась. И рассказала подруге о Валентине, как влюбилась в студенческие годы, как помнила всю жизнь, как мечтает поехать в тот город (благо, теперь близко) – может, Бог подарит новую встречу. Или, если умер уже, то хотя бы узнает, как жил. И вообще перезагрузит свою жизнь, научится жить свободно, без наваждения. Подруга выслушала её рассказ, открыв рот. Впечатлилась. Долго молчала. Потом сказала:
- Надо придумать повод для командировки в твой город. Оформлю её я. На двоих. Съездим вместе. Вдруг и правда встретитесь.
Сказала так убеждённо, что Катерина даже поверила, что до её встречи с Валентином осталось подождать совсем немножко.
***
…Утром она, как обычно, пришла на работу. Как обычно отправила съёмочные группы по точкам и, пока в редакции делать было нечего, решила выскочить в магазин за продуктами. Офисы канала, на котором она работала, разместились в самом центре города, на главном проспекте. Здесь же недавно открылся и большой супермаркет «Сибирский фермер», сюда Катерина и направилась. В её распоряжении было минут сорок.
Она переходила от отдела к отделу, погружённая в свои мысли. Краем глаза увидела неряшливо одетую девочку лет семи. Девочка подошла к ней и что-то попросила, но Катерина обошла её, думая о вёрстке вечернего выпуска новостей. Она купила продукты и направилась к выходу. Но на улице вдруг остановилась.
- Господи, ребёнок о чём-то просил меня, а я прошла мимо. Нехорошо. С этой работой скоро совсем озвереешь.
И хотя времени было в обрез, она вернулась в магазин. Быстро отыскала девочку и спросила:
- Ты хочешь есть?
Та кивнула. Они пошли по отделам. Катерина быстро наполнила корзину продуктами, фруктами, конфетами, оплатила покупку в кассе и вышла на улицу. Шагнула на тротуар. На душе стало хорошо.
- Молодец, что не поленилась вернуться и помогла девочке, - подумала она, вспомнив её радостное лицо. – Родители у неё, наверное, алкаши. Хоть сегодня…
Но додумать Катерина не успела. Её словно бичом полоснули. Она остановилась, пытаясь справиться с сердцем, которое вдруг забилось в сумасшедшем ритме…
Ей навстречу шёл…Валентин. Прямо на неё. Она узнала его. Конечно, это была неважная копия Валентина, над которой сильно поработало Время. Но это точно был Валентин! В светлом костюме, такой же стройный. А волосы – почти седые. Морщины…всё лицо в морщинах. Или не он?
- Как же так? Почему здесь? Только вчера о нём…Господи! Да здесь же живёт его мать! Он рассказывал. Это подарок Бога…я девочке помогла…
Всё это пронеслось ураганом в её голове, кажется, одновременно, сразу. А мужчина, в котором Катерина узнала Валентина, уже поравнялся с ней, скользнул взглядом и пошёл себе дальше. Она не могла выговорить ни слова.
- Он не узнал! Не уз-нал! Она плохо выглядит…Но, если не окликнуть, уйдёт, опять исчезнет. На этот раз навсегда. Это шанс… Может, это и не он вовсе…
- Валя! – выкрикнула она его имя.
Мужчина остановился и обернулся. Посмотрел на неё:
- Вы – мне?
Она кивнула. Мужчина подошёл к ней. С любопытством оглядел.
- Ты меня не узнаёшь? – с ужасом спросила она.
Он качнул головой:
- Извините, нет.
- Я Катерина, - тихо сказала она. И для верности назвала свою фамилию.
И тогда он обеими руками закрыл своё лицо. Потом убрал ладони и стал смотреть на неё.
- Катя, как это я мог не узнать тебя…
А дальше начались слова. Обычные в таких случаях. Скороговоркой: как оказались в этом городе, где работают, замужем – женат ( слава Богу, нет, не женат!)…
Но она спешила. Труба звала на работу. О новой встрече в спокойной обстановке договорились быстро. Она даже записала свой телефон прямо на кисти его руки.
Потом почти побежала, плохо соображая, что делает. Пыталась перейти на красный свет, услышала визг тормозов  и брань в свой адрес. Улыбнулась. Вернулась на тротуар.
…В кабинете пока было пусто. Но с минуты на минуту начнут возвращаться со съёмок группы, и тогда начнётся бедлам. До самого вечера. Она быстро набрала номер телефона подружки:
- Знаешь, кого я встретила сейчас на улице? – торжествующе спросила она.
- Ладно, говори, кого!
- Валентина!
- Того? Вчерашнего?
- Да!!!
Трубка потрясённо молчала.
***
Он позвонил через день.
- Привет, Катя. Как дела? Нормально? Счастливая! А у меня тут проблема нарисовалась. Слушай, тут такое дело. Фирма, в которой я работаю директором, сильно задолжала за телефон. Обещают отключить. А денег свободных нет, все вертятся.  Времена, сама знаешь, какие.  Ты не можешь выручить? Нужно всего – то тысяч пятнадцать.
- Могу! – закричала она мысленно, потому что и правда могла. Но, наверное, потому, что было ей уже не двадцать лет, а много больше, вслух произнесла:
- Нет, Валя, не могу. Свободных денег тоже нет. Только недавно переехали. Столько было трат. Сам понимаешь…
- Понимаю, - кисло отозвался он. – Ну, тогда пока, мать. Созвонимся...
И он положил трубку.
- Пока, - ответила она. И тоже нажала на рычаг.
Потом Катерина стала смотреть в окно. Мыслей не было. Ведь самое большое чудо в её жизни уже случилось. И наваждение пропало.
К ней в кабинет постучали. Вошёл корреспондент. По лицу его она увидела, что у того тоже проблема нарисовалась. Катерина принялась за работу.