Заброшка

     Детство в низовьях Амура проходило  увлекательно и необычно. Как-то раз, вспоминая школьные годы с людьми из других регионов России, я услышал неподдельное удивление: «Господи, как вы вообще выросли нормальными?». Легко. Нас было много: целый двор обитателей края земли. Скрепленные узами суровых территорий, мы рука об руку шли навстречу совершеннолетию, порою окунаясь в «прелести» грядущего взросления на порядок глубже, чем сверстники из Москвы или Петербурга. Лишенные прелестей центрального благополучия, дети Дальнего Востока превращали опустевшие городские просторы в игровые площадки. И пускай некоторые события счастливого детства кажутся непосвящённому слушателю дикостью, но именно они сделали нас достойными членами общества. Многие контакты потеряны, однако случайно пересекаясь в многолюдных центрах региональных столиц, мы приятно пожимаем друг другу руки, читая в глазах встретившегося неподдельную благодарность за каждый выбитый зуб у берегов Амура.
   
    Напротив нашей школы стояло недостроенное пятиэтажное здание, лишенное крыши и дверей. Переехав, многие забыли о том, что находилось в квартирах их юности, однако каждая комната «заброшки» навечно отпечаталась в памяти целого поколения. Угрюмый кирпичный дом привлекал детей особой атмосферой свободы. Его помещения видели самые гнусные проявления нижнеамурской молодости, а подвал до сих пор хранит сокровенные тайны первых поцелуев выпускников средних классов. Окна некоторых аудиторий выглядывали прямо на «заброшку» отчего едва не засыпающие ученики мечтательно поглядывали на пошарпанные  стены «соседа», мечтательно размышляя о том, как после уроков они вместе с друзьями рванут в родные просторы обветшалого здания.
    
    Самые теплые воспоминания связаны, конечно, с прыжками в высоченные сугробы со второго этажа дома. Нас было много: в стены «заброшки» всегда входили небольшие группы по пять-шесть человек. Аккуратно поднимаясь по облысевшим от отсутствия перил лестницам, мы поднимались к балконам, с которых открывался вид на двор и футбольный стадион. Девочки боязливо оставались в соседней комнате, полушепотом переговариваясь о том, какие же дураки эти мальчишки. Мы никогда не обращали внимания на эти слова, ведь знали, что на самом деле они до безумия уважали нас за неуместное проявление смелости. Хорошенько разогнавшись, дети ныряли в сугробы, что сопровождалось одобрительными возгласами одноклассников. Иногда, кто-то застревал в тоннах снега, от чего остальные несколько минут насмехались над незадачливым «героем». У каждого есть фото с «друзьями», которые заботливо клали руки на голову обездвиженного неудачника. Рано или поздно мы прислушивались к голосу разума и начинали откапывать товарища. Выйти из такого положения без потери ботинка считалось особой удачей. Наверное, ближе к весне кто-то из наиболее предприимчивых торгашей обходил растаявшие сугробы в поисках потерянной обуви, но, к сожалению, мне неизвестны столь находчивые бизнесмены.
    
     У небольшой пристройки к зданию, высотой в три этажа, на крыше не хватало огромного бетонного блока. Мы не упрекали строителей за подобный просчет, но, напротив – искренне благодарили, ведь они подарили нам замечательное пространство для отработки нормативов по прыжкам в длину. Наиболее отчаянные умудрялись не только преодолеть пустоту, но и сделать сальто. Тогда мы называли это «паркуром». Пируэты на открытом пространстве «заброшки» считались делом опасным. Не потому, что ты мог свалиться вниз, нет! Отбитые копчики не волновали детей Нижнего Амура. Проблема заключалась в том, что именно отсюда ребят было до грусти легко заметить родителям, что воспитывало в нас особую чуткость к окружающему миру. К сожалению, острое зрение и образцовый слух имели горькую цену в ссору с родителями. Признаюсь честно – возгласы: «Женя, мама!» до сих пор вызывают во мне неподдельную дрожь.
   
      Многое на «заброшке» случалось впервые: первая стрелка, первая сигарета, первая банка пива… К счастью, знакомство со взрослыми привычками миновало мое нижнеамурское детство, однако кое-что «первое» в обшарпанных стенах недостроенного здания произошло и у меня. Это случилось в октябре. Провожая подругу домой, я предложил ей посмотреть на то, как перепрыгну через пустоту на третьем этаже. Игнорируя насмешливое замечание «выпендрежник», мы пришли на «заброшку», где я, не скрывая радости, преодолел казавшееся ранее неприступным расстояние. Она была поражена. Отчего-то ей не верилось, что задохлик вроде меня способен выполнить столь сложное акробатическое упражнение. Пользуясь моментом, я отвел ее вниз, в подвал, где у сырого матраца мы впервые поцеловались. Эта девчонка уехала из Николаевска через несколько месяцев, отчего связь между нами прервалась навсегда. Приезжая в российскиемиллионники, я до сих пор лелею детскую надежду пересечься с нею взглядом. Дело не в любви, все намного проще: она была первой, кому мне удалось доказать способность совершить нечто невозможное.
    
    Шесть лет назад мы с родителями покинули «родную гавань». От знакомых, изредка возвращающихся в Николаевск, я узнал, что «заброшку» достроили. Теперь, на пяти этажах нижнеамурского «Диснейленда» разместились молодые семьи, приехавший в городок на краю земли то ли по ошибке, то ли от отчаяния. Фотографии «вылизанного» здания наполняют мое сердце горечью и печалью. Вспоминая, сколько ступней «обожглось» о гвозди школьного соседа, лучшая часть меня вторит о том, что перемены к лучшему, но ребенок, надежно спрятавшийся в сознании молодого человека, отчаянно не хочет принимать тот факт, что частичку его «дикого» детства превратили в очередной приют для гостей суровых краев…

   Фото из Интернета.