Страсти по Кипренскому

(Или «Девочка в маковом венке»)
(Из цикла «Азбука Рима»)
                "Человек рождается на страдание,
                как искры, чтобы лететь вверх".
                Книга Иова

     Если от подножия Испанской лестницы свернуть влево, то виа ди  Пропаганда выводит вскоре на площадь, где стоит церковь        Сант Андреа делле Фратте (Св. Андрея  в зарослях). В названии церкви, посвященной Святому Андрею Первозванному,  сохранилась память о некогда росших здесь в изобилии колючих кустарниках. Как водится в Риме, с храмом связаны многочисленные истории и городские предания.
     Церковь появилась здесь ещё в 1192 году, и с той поры неоднократно перестраивалась. Для почитателей римского барокко храм интересен работами двух гениев той эпохи, Борромини и Бернини.  Для Борромини эта   работа оказалась последней. В 1653 году он занялся  обновлением апсиды, колокольни и купола. Его неповторимый почерк сразу же угадывается в оригинальной, изысканной беломраморной  колокольне с кованным навершием. Затейливые извивы её возносятся ввысь, выделяясь  на строгом фоне кирпичной кладки церкви.  Идеальный обзор творения Борромини открывается с идущей влево улочки или из церковного дворика. За удивительное изящество римляне прозвали колоколенку «балериной».
    Мастерство его современника - Бернини можно оценить по двум ангелам с символами страстей Христовых: у одного в руках  табличка с надписью INRI (Иисус Христос Царь Иудейский), у другого -  корона из колючего терновника. Первоначально монументы стояли на мосту Святого Ангела вместе с десятью другими, выполненными учениками Бернини. Однако римский папа решил, что неразумно оставлять шедевры мастера под открытым небом, и поручил поставить на мосту их копии. Оригиналы сначала хранились у наследников Бернини, а потом они  подарили их церкви Сант Андреа делле Фратте.
    Первое, что поражает внутри храма – ряды  скамей, установленных не вдоль, а поперек центрального нефа. Предание рассказывает, как молодой еврей, адвокат из Франции, Альфонс Ратисбонн, приехавший полюбоваться сокровищами Вечного города, 20 января 1842 года по неисповедимой случайности зашёл в этот храм. Неожиданно таинственная мгла окутала его, и перед ним явилась ступающая по облакам Богоматерь. Ласково улыбаясь, она  протягивала к нему руки, от которых исходили сияющие лучи. Потрясенный адвокат упал на колени. Как рассказывал он потом, «Богородица  не сказала мне ни слова, но я понял всё. И войдя в храм иудеем, я вышел из него христианином». Десять дней спустя, Альфонс Ратисбонн  крестился. Позднее он стал священником, и отправился в Палестину проповедовать евреям Святое Евангелие.
    Русские туристы обычно задерживаются у четвертой капеллы справа, где на боковой стене  закреплена беломраморная мемориальная доска над захоронением русского художника Ореста Кипренского (1782-1836).   
      Жизнь Кипренского полна таинственных  загадок и размытых временем неясностей. Его отец, царский  офицер, Алексей Степанович Дьяконов, выйдя в отставку, поселился в своем поместье в Копорье, под Петербургом. Там, у соседского помещика, он встретил крепостную красавицу Анну Гаврилову.  Дьяконов выкупил у её, а через год, когда она 13 марта 1782  родила сына – Ореста, дал ей вольную. Но вскоре, по неведомым соображениям, Дьяконов выдал Анну замуж за своего крепостного. По законам того времени и жена и ребенок крепостного становились также крепостными. (Крепостное право отменили только в 1861 году). В супруги Анне был определен Адам Карлович Швальбе. Загадкой остается, как этот немец-лютеранин стал российским крепостным?!  Швальбе дал Оресту своё отчество и стал его названным отцом. Именно Швальбе  первым обратил внимание на художественное дарование мальчика и показал его рисунки Дьяконову. Дав вольную своему незаконнорожденному сыну, Дьяконов в 1788 году  определил  шестилетнего мальчика  в училище при  Петербургской Академии художеств. Там Орест помимо изучения искусства, получает хорошее образование, включая знание иностранных языков. Поскольку в те времена фамилию незаконнорожденным выбирали произвольно, то несколько первых лет жизни Орест носил фамилию Копорский, по названию поместья, где он родился. Со временем  фамилию изменили на  более благозвучную - Кипрейский, а закончил он училище  под известной нам фамилией Кипренский.
     Мальчик рос впечатлительным до чрезвычайности, впадал в экзальтированное состояние, как при созерцании прекрасного, так и в сложных житейских ситуациях. В юности он влюбился в некую барышню, которая презирала «бедных художников»  и отдавала предпочтение «блестящим военным». Не раздумывая долго, Кипренский во время военного парада (1799 года) упал на колени перед императором Павлом и стал проситься на армейскую службу. Скандал удалось замять, но за ним осталось прозвище «безрассудный».
         В училище Орест Кипренский провел 15 лет и  окончил Академию в 1803 году с аттестатом первой степени и шпагой за успехи в рисовании. Как и многие художники, Кипренский мечтал о поездке в Италию, но первый конкурс на так называемую «пенсионерскую» поездку (за государственный счёт) он проиграл и остался в Академии у Строганова ещё на 3 года.
    В 1804 году Кипренский написал великолепный, реалистичный портрет своего  названного отца Швальбе. Именно благодаря этой работе Кипренский становится  известным портретистом. К нему выстраивается очередь из заказчиков, начиная от членов царской фамилии, известных полководцев, потомственных дворян и богатых  купцов,  вплоть до актеров и простых крестьян.
     В 23 года за «академическую» картину «Дмитрий Донской на Куликовом поле», где Донской изображен в пурпурном плаще в виде античного героя, Кипренский получает Большую золотую медаль, и ему предоставляется, наконец, право пенсионерской поездки за границу. К сожалению, долгожданную поездку пришлось отложить на 11 лет из-за Наполеоновских войн. Но зато в 1812 году  Кипренский  получает звание академика живописи.
   Проходит еще несколько лет, и, наконец, в мае 1816 года Кипренский отправляется в Европу. Швейцария, Франция, Германия и, наконец, Италия.  Было ему в ту пору 34 года. В Риме он поселился в комнатах на виа Сан Исидоро, неподалеку от пьяцца Барберини. Итальянцы, познакомившись с работами Кипренского, никак не хотели  верить, что портрет названного отца - Швальбе, который художник возил с собой, принадлежит кисти приятного, вежливого живописца из «медвежьей России». Когда же из Петербургской  академии прислали официальное  подтверждение, восторженные итальянцы стали называть Кипренского «русским Ван Дейком». (Кстати, после смерти художника портрет Швальбе приобрел царь Николай I, а с 1850 года она хранится в Эрмитаже).
    Италия благоволила талантливому русскому мастеру, у него  появилось много заказов. Именно Кипренскому, первому из русских художников,  всемирно прославленная галерея Уффици во Флоренции предложила написать  автопортрет для своей постоянной экспозиции.  Счастье улыбалось Кипренскому, его ценили, он много работал. Он дружил с русскими и иностранными  художниками, познакомился и был в добрых отношениях с Зинаидой Волконской, которая как раз тогда впервые приехала в Рим. По просьбе художника, ему дважды продлевали пансион в Италии.
     Однажды позировавшая ему натурщица пришла на сеанс, ведя за руку свою малолетнюю дочку.
- Мне не с кем её оставить. Пусть здесь посидит.
    Милая, тихая малышка очаровала Кипренского. Выросший без матери, без уютного семейного очага, Кипренский жалел девочку, и нередко она оставалась под его присмотром, когда беспутная мать пропадала на несколько дней. Возвращаясь, она клянчила у художника деньги,  шантажируя его   гнусными измышлениями и непристойными  намеками.  В 1819 году Кипренский пишет портрет «Девочка в венке из маков», на котором он изобразил свою любимицу, Анну Марию Фалькуччи, или Мариуччу, как художник её называл. Со временем у Кипренского появилось желание взять опекунство над девочкой, к которой он искренне  привязался.
     И тут происходит загадочная и трагическая история, которая опрокинула всю  жизнь Кипренского. Паустовский так рассказывает об этом в своей книге о художниках.
    «Однажды утром натурщицу нашли мертвой. Она умерла от ожогов. На ней лежал холст, облитый скипидаром и подожженный. Через несколько дней в городской больнице «Санто-Спирито» умер по неизвестной причине слуга Кипренского — молодой и дерзкий итальянец. Глухие слухи поползли по Риму. Кипренский утверждал, что натурщица убита слугой. Медлительная римская полиция начала расследование уже после смерти слуги и, конечно, ничего не установила. Римские обыватели, а за ними и кое-кто из художников открыто говорили, что убил натурщицу не слуга, а Кипренский. Рим отвернулся от художника. Когда он выходил на улицу, мальчишки швыряли в него камнями из-за оград и свистели, а соседи — ремесленники и торговцы — грозили убить. Кипренский не выдержал травли и бежал из Рима в Париж».   
   Уезжая из Италии в 1822 году, Кипренский, с помощью княгини Волконской, определил Анну Марию Фалькуччи  в привилегированный монастырский пансион и оставил деньги на её воспитание. «В Париже, - пишет Паустовский, -  русские художники, бывшие друзья Кипренского, не приняли его. Слух об убийстве дошёл и сюда. Двери враждебно захлопывались перед ним. Выставка картин, устроенная им в Париже, была встречена равнодушно. Газеты о ней промолчали. Кипренский был выброшен из общества. Он затаил обиду. В Италию возврата не было. Париж не хотел его замечать. Осталось одно только место на земле, куда он мог уехать, чтобы забыться от страшных дней и снова взяться за кисть. Это была Россия, покинутая родина, видевшая его расцвет и славу».
    Здесь Кипренский снова начинает много работать, в основном в жанре портрета. В  1827 году, по заказу барона Антона Дельвига, художник написал замечательный портрет Александра Сергеевича Пушкина, который вернул ему былую славу.
    Однако душой он продолжал тянуться к Италии, и неизменно следил за судьбой  взятой им под покровительство  «маленькой Мариуччи». В 1828 году Кипренский  получил от друзей письмо, что Анна Мария Фалькуччи покинула пансионат, в который её  поместил художник. Кипренский срочно вернулся в Италию и бросился на поиски. Вскоре  он узнал, что его подопечную просто перевели в другой монастырский приют. Художник едет туда, и … вместо пухленькой малютки он встречает прекрасную, хорошо образованную девушку.
    Кипренский влюбился в Мариуччу безоглядно и страстно, как любят «на склоне наших лет». И действительно,  разница в возрасте – почти 30 лет!!!  Долгое время художник скрывает свои чувства,   но потом  все-таки делает предложение.  Молодая девушка, несмотря на благодарность и теплые чувства к покровителю, колеблется и раздумывает. Чтобы обеспечить материальное благополучие и склонить благоразумную  Мариуччу к замужеству,  художник погружается в  работу. 
     Но прежнего изобилия заказов уже нет, Кипренского  успели подзабыть в Риме.  К тому же в Вечном городе   появились новые кумиры из России.  Яркими,  лучащимися  красками  живописует сияющую  жизнь солнечной Италии молодой Брюллов. После случившегося в 1828 году извержения Везувия и начавшихся раскопок в Помпеях, пробуждается  огромный интерес к истории.  Римская богема оживленно обсуждает работу Брюллова над огромным полотном «Последний день Помпеи».
     Пробуждает интерес и загадочный Александр Иванов, недавно представивший на суд публики картину «Явление Христа Марии Магдалине» и интригующий новыми грандиозными планами по созданию «Явления Христа народу».
     Снедаемый несвойственной ему завистью, Кипренский пытается работать вне Рима. Уговорив Мариуччу, он едет с ней   в Неаполь, Болонью, Флоренцию.  Но вместо серьёзных заказов, ему приходится довольствоваться написанием слащавых пейзажей и изготовлением копий с великих итальянцев  для  богатых иностранцев.  Снедаемый тоской, Кипренский поддается «русскому недугу». Теперь он много времени проводит в остериях,  за бокалом вина. А по дороге домой он обычно  прикармливал хлебом бродячих псов. Константин Паустовский в очерке о художнике пишет, что заказчики умудрялись отыскивать Кипренского, ориентируясь по сворам собак, поджидавших его  то у одного, то у другого ресторана.
     Единственной отрадой для него остается Мариучча, которую он продолжает молить о замужестве. Но Анна Мария, которая всю жизнь провела в католическом монастыре,  говорит, что она может выйти замуж только за католика. Новое испытание! Русское сообщество в Риме строго ратует за православную веру. Однако княгиня Зинаида Волконская, которая сама недавно  перешла в католичество, убеждает его, что различия в вере скорее теологические, обрядовые. В обыденной жизни Святое писание, основные молитвы,  святые и мученики у нас общие.
    В конце концов, Кипренский соглашается, и  в 1836 году в Оратории Каравита, что стоит на пути от виа дель Корсо  к церкви Сант Игнацио, проходит скромное венчание по католическому обряду. И все же семейная жизнь не складывается, супруги  нередко ссорятся, и Кипренский все чаще топит горе в вине. Анна Мария, которая к этому времени уже готовится стать матерью, всё строже порицает непутевого мужа.  Поговаривают, что, не желая видеть известного художника в неприглядном виде, да ещё с компанией непристойных собутыльников,  она нередко не впускала супруга в дом. И как-то холодной осенью ему пришлось провести ночь у закрытых дверей своего жилища. Кипренский сильно простудился, и 12 октября 1836 года он умер от пневмонии, всего через три месяца после бракосочетания.
    Похоронили Кипренского в римской церкви Сант Андреа делле Фратте. Через некоторое время там появилась мраморная стелла с надписью: «В честь и в память Ореста Кипренского, самого знаменитого среди русских художников, профессора Императорской Петербургской академии художеств и члена Неаполитанской академии, поставили на свои средства русские художники, архитекторы и скульпторы, сколько их было в Риме, оплакивая безвременно угасший светоч своего народа и столь добродетельную душу.»
 ‘Умер знаменитый Кипренский", - писал художник А. А. Иванов из Италии. - Он был первым, кто прославил русское имя в Европе ....
                *******
    Единственная наследница Кипренского, Анна Мария Фалькуччи, по договоренности и за определенное вознаграждение, отослала в Санкт-Петербургскую Академию художеств большое число работ мастера, включая и свой портрет - «Девочка в маковом венке». А еще через несколько месяцев она родила единственную  дочку  Кипренского - Клотильду. Но с той поры все следы этой семьи теряются.
P.S. Картина «Девочка в маковом венке» хранится в Третьяковской галерее.