Оборванец

     Номер был незнакомый. Не люблю я этого. Не хочу объяснять, почему я не должен брать этот треклятый кредит или посещать новоявленный медицинский центр. Не знаю, что заставило меня принять вызов. Промелькнула шальная мыслишка, что я чувствую себя в состоянии не просто ответить на звонок, а именно принять вызов.
     – Здорово, сито, – раздался низкий мужской голос, гулко, как будто пробиваясь из пустоты.
     Такого я не ожидал. Сито. Так меня не называли уже лет тридцать, а то и больше. Может, я не расслышал?
     – Повторите! Плохо слышно! – спрятался я за спасительной фразой.
     – Как был мямлей, так и остался, – фыркнул голос, сразу распознав нехитрый манёвр. – Это кот. Кот! Узнал?
     Меня сразу отбросило в прошлое, где я сидел на первой парте, а Кот – на последней. Я ему жутко завидовал. Он даже готов был поменяться со мной, но он был верзилой, а я – коротышкой. Поэтому парты за нами закреплены были намертво.
     – Теперь узнал! Привет, Котяра! – я даже как будто опознал знакомые нотки в голосе. – Тебя же родители увезли тогда на другой конец географии.
     – География теперь… поменьше стала, – почему-то вздохнул Кот. – И время тоже. Ничего не успеваю. Но весь сегодняшний вечер – твой. Если для тебя ещё важны эти дурацкие воспоминания.
     Я молчал. На вечер у меня была припасена упаковка пива. Скамейка в парке на берегу речки. И пустота. Готов ли я добавить в свою пустоту какого-то Кота из далёкого прошлого?
     – Давай, – дурацкие воспоминания взяли верх. – Где?
     – На старом месте. Оно существует ещё?
     – Да. Как ни странно. Только вдоль забора не пройдёшь. Да и забора нет никакого. Квартал там новый отгрохали.
     – Тогда жду тебя в семь на углу у нашей школы. Дальше покажешь дорогу.
     Связь внезапно оборвалась. Я усмехнулся. Кот не оставил свою привычку бросать разговор на полуслове. Меня больше озадачило бы, если бы он дождался от меня ответа.
     До нашей старой школы я решил дойти пешком. Увидев издалека, что в сумерках под фонарём уже маячит долговязая фигура, я замедлил шаг. Почему я это сделал? Столько лет прошло. Я же ничего о нём не знаю. Смогу ли я просто пройти мимо? Наверное. Пусть думает, что хочет. Если это он.
     Я спокойным шагом подошёл поближе. Высокий. Он всегда был выше всех в классе. Широкие плечи. Вешалкой, как говорила его мать. Руки в карманах. Он всегда пихал руки в карманы. Ткань школьных брюк жалобно трещала. Нитки не в силах были сдержать разлезающиеся швы. Кота за это ругали. Даже карманы зашивали. Но это не помогало.
     Лёгкий ветерок донёс в мою сторону волну перегара. Я сбился с шага. Как? Это он? Кот говорил со мной трезвым голосом. Но теперь я не был в этому уверен. Я сощурился, рассматривая его лицо. Мешки под глазами. Длинный нос. Кот вечно его совал, куда не надо. Но сейчас, пожалуй, он уже этого не делает. Потому что на его лице я увидел страдание и апатию. Зачем ему нужно было встретиться со мной?
     География у него поменьше стала… Точно. Поменьше. До ближайшего магазина и обратно. А время? Почему ему не хватает времени? На что он его может тратить в таком состоянии? Почему он только сегодня может со мной увидеться? Ложится на лечение? А я ему зачем? Денег занять? Карман вроде бы неплохой куртки наполовину оторван. Правый рукав и колени свежей землёй испачканы. Падал? Лежал на газоне?
     Кот поднял на меня мутные глаза. Странно. Он меня не узнавал. Может, это и к лучшему. Я открыл рот. Потом закрыл. Мне нечего было сказать. Кот остался там, в школе. А передо мной стоял неизвестный алкаш. Дурацкие воспоминания вздохнули внутри меня и ушли, хлопнув дверью. Фонарь мигнул.
     Кто-то сильно хлопнул меня по плечу. Собутыльник? Почувствовав толчок адреналина, я сжал кулаки и резко развернулся. Одного сильного пинка будет достаточно. Наверняка не устоит на ногах, если он в таком же состоянии, как и этот, под фонарём.
     На меня сверху вниз смотрел Кот. Я узнал бы его сразу из тысячи людей. Время не смогло стереть его фирменную ухмылку. И глаза его всё так же блестели, как будто он замышлял какую-то шалость. Правда, шалить в таком костюме и при галстуке будет затруднительно.
     – Ситников – к доске! – Кот махнул в темноту широким жестом и хрюкнул.
     – Я не доучил, – вспомнил я привычное оправдание. – Вобла Семёновна, простите.
     – Ладно. Пошли, а то у меня в два часа ночи – самолёт. Веди, – Кот на секунду обернулся, кинув взгляд на алкаша, и мотнул головой.
     Я показал новый путь к нашему обрыву. Это чудо, что строительство парка отложилось на год, и это место не «облагородили». Мы, как и тридцать лет назад, пробирались почти на ощупь сквозь кусты.
     На обрыве у меня всегда захватывало дух. Вот и сейчас. Я не мог передать свои чувства словами, потому что… над гладью реки светила полная луна. И не просто светила. Она царила. Парила. Захватывала всё небо и все мысли. И ещё у неё была сестра-близнец. Не такая яркая, но тоже странно-манящая. Отражение в воде.  Видимо, Кот тоже это почувствовал, потому что он долго стоял и молча смотрел в небо. Потом закурил. Дым потянулся вдоль берега.
     – Мне этого не хватало. Пытался найти то же самое, но не смог. Только здесь.
     Я прочистил горло. Кот признался, а у меня не получится. Нужно что-то сказать… Задать какой-то простой вопрос.
     – Откуда у тебя мой номер?
     – Шипкин дал. Мы с ним по делам пересекались. 
     Фамилию Шипкина носила теперь моя дочь. Она была уже во втором браке.
     – Мне сначала показалось, что оборванец под фонарём – это ты, – вдруг ляпнул я.
     Кот подумал.
     – Я и есть оборванец. Самый настоящий. Улетел за тридевять земель. Все связи оборвал. Думал, так лучше. А сейчас как будто прозрел. Может, старею? – Кот похлопал себя по еле заметно выступающему бугорку на том месте, где у меня висел полноценный «трудовой мозоль». – Пора снова брать нитки и сшивать все старые связи. Помнишь мои карманы?
     Я помнил.