Человеческие судьбы

Мишка проснулся в семь часов утра, как обычно, голова побаливала с похмелья, мучила жажда. Он не спеша встал, пошёл умываться. Взгляд невольно упал на отражение в зеркале – оно ему не понравилось. Лицо порядком заросло щетиной, каждый день собирался побриться, но было лень, и он всегда откладывал эту нехитрую процедуру на завтра. Одевшись и прислушавшись к тишине, понял, что жена уже ушла на работу. Мишка с жаждой попил холодной воды прямо из-под крана и вышел на улицу. Сел на верхний порожек крыльца, достал последнюю сигарету и закурил, а пустую пачку скомкал и бросил через изгородь в кусты. Наблюдая за полётом очередной пачки, подумал: «Наверное, там этого мусора порядком набралось, надо как-то вычистить».
Так говорил он себе уже не первый раз и даже не первый год, но дальше слов дело не шло.
Мимо проехал старенький грузовичок, у которого двигатель работал с перебоями, а из трубы вылетали клубы чёрного дыма. Михаил посмотрел вслед скрывшемуся за поворотом автомобилю, диагностику он мог сделать даже по одному звуку работающего мотора, произнёс, ни к кому не обращаясь:
– «ГАЗ-53», свечи бы заменить да карбюратор промыть и жиклёры продуть – работал бы движок как часики.
Михаил раньше и сам работал на этой машине. Как сел за баранку «газона» перед армией, так потом и на службе, и на «гражданке» шоферил лет двадцать. Был на хорошем счету, трудился добросовестно, спиртного не употреблял. Ему как передовику даже предлагали вступить в партию, но администрация не проявила настойчивости, а ему не очень и хотелось, так и остался беспартийным.
В сельской местности водитель грузовой машины всегда в чести, и «калымить» Мишке приходилось часто, даже потому, что по доброте душевной не мог отказать людям. По натуре он был добрым и безотказным. Все сельчане – свои, знакомые с детства, с кем-то состоял хоть и в дальнем, но родстве. Помогал бабушкам, забытым своими детьми, одиноким женщинам. Редко кто давал деньги, да ему и неудобно было брать, а когда приглашали за стол да ставили бутылочку, то отказываться стеснялся, боясь обидеть. Так незаметно пристрастился к спиртному, и у него практически всегда теперь за спинкой сиденья была бутылка водки или самогонки. Пристрастие к спиртному вскоре стало заметно всем на работе – он нередко опаздывал, порой прогуливал свою смену и за техническим состоянием машины стал плохо следить. После окончания рабочей смены спешил приложиться к бутылке и потому под любым предлогом стал отказываться ездить на «межгород» – в командировки, которые обычно длились по нескольку суток за рулём. Чтобы не посылали его в командировки, даже иногда машину специально ломал. Уволили бы Михаила давно с работы, если бы не поддержка свояка, занимавшего высокий пост в райисполкоме.
Из-за неисправного состояния автомобиля не раз случались разные казусы у Михаила, но, к счастью, до аварии дело не доходило. Однажды он выехал в рейс с перегоревшей лампой фонаря левого поворота, и на оживлённом перекрёстке, где стоял и регулировал движение инспектор, при повороте налево Мишка, недолго думая, схватил валенок, одел его на руку и высунул в окно – так обозначил поворот налево – и проехал.
Ошеломлённый инспектор подумал, что водитель ногу высунул в автомобильное окно, от изумления он едва свисток не проглотил. Запомнив марку и номер автомобиля, инспектор после работы приехал в гараж, где ставил машину Мишка, и, дождавшись его, стал интересоваться, как тот умудрился высунуть ногу в окно, да ещё и управлять автомобилем при этом.
Наступили трудные для нашей страны и каждого человека девяностые годы. Автотранспортное предприятие разорилось, и Михаил, как и все другие работники, оказался не у дел. Он устраивался несколько раз водителем в разные частные организации, но там были жёсткие правила относительно выпивки, а Мишка от этого уже не мог удержаться. Так он стал безработным и мало-помалу так привык к тунеядству и жить за счёт небольшой зарплаты жены, что уже и не хотел куда-либо устраиваться на работу, находя причины и оправдания такому образу жизни. Жена поначалу пыталась вразумить его, стыдила, убеждала, чтобы делом занялся, да всё впустую. Потом махнула рукой и как-то в сердцах высказала соседке:
– Пользы от него никакой, да и вреда тоже, пускай живёт как знает!
Михаила в селе прозвали Пятаком. Была у него привычка носить в кармане брюк монету советского периода достоинством пять копеек. Нащупает монету, достанет из кармана да ловко подбросит вверх, загадывая, «орёл» или «решка» окажется в раскрытой ладони. Так он поступил и в это утро. Он подкинул монету и, поймав, раскрыл ладонь – монета лежала «решкой» вверх. Его как током пронзило, как только увидел цифру пять, и в голове пронеслось:
– Сегодня же пятое число, день моего рождения!
Тут же вспомнил, что Гришка, его закадычный друг и собутыльник, приглашал сегодня к себе в гости, обещая устроить сюрприз к его дню рождения.
Гришка по прозвищу Весна-осень растопил печку в летней кухне и готовил праздничный обед в честь своего друга Пятака. Гришка ещё с детства любил заниматься приготовлением различных блюд, это у него выходило просто замечательно. Мать с умилением смотрела, как сын «колдует» на кухне, и с неприкрытой гордостью говорила:
– Вот повезёт той женщине, которая станет его женой!
Григорий поступил в училище, успешно его окончил, получив две специальности: повара и шофёра. После учёбы был призван в армию и службу проходил на Тихоокеанском флоте коком в течение трёх лет. После службы, получив хороший опыт, работал поваром в столовой. Всё было хорошо, был в тепле и сыт, от невест отбоя не было, многие мечтали выйти за него замуж. Но мятежная душа Гришки томилась в тисках ежедневного однообразия распорядка дня, шумный женский коллектив раздражал, он хотел перемен.
К недоумению директора и всего коллектива столовой, Григорий неожиданно взял расчёт и пошёл устраиваться по второй своей профессии – шофёром на автопредприятие. Свой поступок друзьям он объяснял просто:
– Права водительские есть, зря, что ли, учился?
Но водителем ему не суждено было стать. Механик, решивший проверить его умение перед тем, как доверить автомобиль, после первой же стажировочной поездки сказал:
– Положи ты, Гришка, свои права водительские в сервант, за книги, да подальше, и никому больше не показывай. Из тебя водитель, как из моей бабки футболист!
Предложили несостоявшемуся шофёру поработать слесарем, и бывший повар согласился. В мужской коллектив влился быстро, стал курить, пристрастился к спиртному, всё его устраивало в новом коллективе и на работе.
Во время ремонта машины в мастерской Михаил сдружился на почве общих интересов к выпивке с Гришкой. Работая вместе, они больше пили водку да самогон, чем крутили гайки. Вначале Григория ещё звали работать в столовую, в кафе, но он все предложения категорически отвергал, и его перестали приглашать.
В лихие девяностые автопредприятие развалилось, и Гришка, как и Михаил, остался без работы. Устроиться на работу даже не пытался, просто пьянствовал, так ему казалось жить проще. На все вопросы родных и знакомых об устройстве на работу был один ответ:
– Сейчас уже осень кончается, впереди зима, холодно и работы не найти до весны.
Приходила весна, а у Гришки уже снова причины не работать:
– Впереди лето, надо дома картошку посадить, там сенокос, дел много, теперь до осени…
Так Гришку и прозвали Весна-осень. Совесть совсем потерял – на сенокос его было и на верёвке не затянуть, и картошку сажать ему некогда, день и ночь пьянствовал со своим собутыльником Пятаком. Напьётся и лежит под яблоней в тенёчке. И так всё лето, а холодной и снежной зимой выйдет на порог и соседу кричит, руками взмахивает:
– Эх, сейчас бы травку покосить в чистом поле, да снег кругом!
Гришка как-то вспомнил, что у дружка скоро день рождения, и решил сделать ему подарок, а какой, долго не мог придумать. Купить подарок не на что – денег не было, взаймы не давали. Тогда он решил устроить другу праздничный обед. Недолго думая, ночью он забрался в курятник и украл шесть кур у бабы Нюры, которая жила через две улицы от него. Четырёх кур выменял у самогонщицы Машки на три бутылки спиртного, а двух других ночью ощипал и решил приготовить из них что-нибудь, вспомнив поварские навыки. Мысль устроить пир в честь дня рождения своего друга Пятака была так приятна Гришке, что он тогда не думал, что совершил преступление.
Мишка пришёл к Григорию и от изумления застыл в дверях – на чистом столе в тарелках дымилась вкусно пахнущая курица, высились две бутылки самогона, сверкали стеклянными гранями отмытые стаканы с ободком!
Гришка торжественно поздравил друга с днём рождения и пригласил к праздничному столу. У Мишки от вида такой закуски, особенно от спиртного, потекли слюни, он смачно их сглотнул в предвкушении пиршества.
А на другом конце села участковый, майор милиции Виктор Петрович Колягин с утра был в довольно скверном настроении. Вчера со своим другом – начальником ГАИ капитаном Павлом Ивановым крепко выпили, утром проснулся позже обычного и едва не опоздал на работу. Позавтракать не успел, был голоден, пустой желудок рычал, как трактор, да и голова просто раскалывалась. Тут ещё бабка Нюра встретила его на улице – маленькая, тощая, как кленовый лист, путалась под ногами и настойчиво пыталась привлечь к себе внимание участкового, подсовывая ему заявление о ночной пропаже кур.
Майор Колягин был богатырского роста, хорошо упитанным. Его огромный живот перевешивал, и потому он ходил вперевалку, осанкой походил на пингвина. Потому и прозвище в народе получил Пингвин.
Колягин опасливо поглядывал на бабку Нюру, которая шустро вертелась вокруг него. Он старался держаться от неё на расстоянии, боясь случайно задеть миниатюрную старушку и зашибить. Ведь если она подойдёт близко, то он мог бы споткнуться, упасть на неё да придавить насмерть, вес под два центнера иметь – не шутка! Баба Нюра, не чувствуя опасности, всё крутилась вокруг участкового и повторяла:
– Петрович, представляешь, украли шесть самых жирных и упитанных кур, хотела сегодня порезать и пустить на тушёнку, не успела. Вот мерзавцы, хоть бы руки у иродов отвалились! Ты, это, Петрович, уважь старуху, найди кур, а я в долгу не останусь, настойкой креплёной угощу с курочкой на закуску!
У майора от слов бабки про жирных кур, про тушёнку и настойку потекли слюни, а в животе так рыкнуло, что бабка отпрянула от него с испугом и замолчала. Крестясь, попятилась, затем развернулась и, бормоча что-то под нос, засеменила прочь от участкового. Колягин стал предполагать, кто мог совершить это воровство. Он подошёл к «УАЗу», открыл дверь и, с трудом взобравшись, грузно плюхнулся на сиденье автомобиля. Раньше он ездил на «москвиче», но теперь перестал в него вмещаться, пришлось продать. Завёл мотор и тронулся в путь. От веса участкового машина кренилась на одну сторону, рулить мешал живот, и Петрович, охая и кряхтя, при этом всегда повторял:
– Надо худеть или передвинуть сиденье назад, да и рессоры усилить не помешало бы.
Розыском пропавших кур и отписками по заявлению бабы Нюры решил заняться после обеда, а сейчас необходимо было полечить голову и накормить желудок. Проезжая мимо дома Гришки-повара, заметил, как из трубы летней кухни шёл дымок. Про себя отметил, что не зря на него грешил! Интуиция подсказывала участковому, что надо остановиться, зайти да проверить Гришку на предмет кражи кур.
В это время Мишка с Григорием только сели за стол в предвкушении хорошей выпивки и закуски, как дверь в летнюю кухню резко отворилась, едва не слетев с петель. На пороге они увидели очертания огромной фигуры своего участкового по прозвищу Пингвин. Первым в дверной проём протиснулся огромный живот, а затем в помещении оказалось и всё тело участкового. Он оглядел помещение, присутствующих, шумно втянув запах съестного, покосился на стол. Было видно, как он облизнулся и сглотнул слюну, в животе прокатился громкий рокот, кашлянул в кулак и басом произнёс:
– Поступила информация о пропаже кур, возможно, кто-то из вас может быть причастен к краже. Сейчас пригласим понятых, составим протокол, сделаем обыск. Но, чтобы зря не тревожить людей и не портить бланки протоколов, я предварительно сам проведу экспертизу. На столе у вас блюдо с запечённой птицей, то ли курица, то ли грач – надо разобраться. И в бутылках компот или самогон – сейчас проверим!
Пингвин, не церемонясь, вылил в стакан полбутылки самогона, не морщась, выпил. Затем схватил с тарелки курицу, откусывая большие куски и смачно пережёвывая, проглотил. При этом громко и убедительно повторял:
– Нет, в бутылке не самогон, а компот, и не курица это вовсе, а грач какой-то, но вкусно приготовленный. Хороший ты, Гришка, повар! Даром только вот талант твой пропадает.
Съев полкурицы, Пингвин налил ещё стакан самогона, выпил с причмоком и, доедая остатки тушки, продолжил приговаривать:
– Ну ясно же – это компот и не курица, а грач!
Гришка с Михаилом поняли – ни выпивки, ни закуски сегодня им не видать, и всё праздничное настроение пропало. Тут ещё друзья вспомнили ходивший про Петровича слух, что он как-то съел двух коз и выпил два литра самогона, приготовленных родителями для большого застолья. Так что две курицы для него были просто лёгкой разминкой.
Когда Колягин принялся проводить экспертизу со второй бутылкой и курицей, Мишка, облизывая пересохшие губы и глотая набежавшую слюну, взмолился:
– Петрович, оставь хоть немного нам, мы как свидетели подтвердим, что это не самогон, а компот, не курица, а грач.
На что Пингвин ответил:
– Эксперты из вас плохие, можете всё перепутать, к тому же вы – лица заинтересованные, тут надо определить всё чётко, опыт нужен!
Допив остатки содержимого бутылок, доев остатки мяса, участковый облизнул губы, смачно рыгнул и произнёс:
– Да, жаль, что это были грачи, а не краденые куры, придётся их искать в другом месте.
На миг задумался, пристально глядя на Григория с Михаилом, и спросил:
– А вы случайно не знаете, кто мог украсть курей?
На что Михаил с Григорием отчаянно закрутили головами, замахали руками и ответили хором:
– Ведать не ведаем, знать не знаем, ничего не видели!
Поковырявшись в зубах ногтём, участковый добавил:
– Да откуда вам что-либо знать, это я так просто спросил.
Пингвин повернулся и резко пошёл на выход. В проходе покачнулся, зацепил плечом дверной проём – дверная коробка с дверью затрещали – и вышел на улицу, едва не выбив их совсем.
Гришка посмотрел вслед уходящему Петровичу и почувствовал какую-то щемящую тоску на сердце, требующую перемену в жизни. Да ещё эти слова участкового: «Хороший ты, Григорий, повар! Да только вот зря талант пропадает» так за душу зацепили, что он вдруг понял, как ему неприятен вид пьяного человека, потерявшего благообразный вид, отдалённо напоминавший ему самого себя. Вздохнул, достал из стола последнюю уцелевшую бутылку, поставил на стол перед Мишкой и сказал:
– С днём рождения тебя, друг Мишка, это мой подарок, всё, что осталось!
Затушив докуренную сигарету в консервной банке, служившей пепельницей, продолжил:
– Не обессудь, пить завязываю, да и курить тоже!
С этими словами он похлопал друга по плечу и вышел на улицу. Вечером помылся, побрился, привёл себя в нормальный вид, собрал нехитрые пожитки и утром следующего дня уехал в областной центр, где через пару дней сумел устроиться на работу в кафе поваром.
С первой зарплаты Гришка купил на базаре шесть кур, похожих на тех, что украл у бабы Нюры. Ночью отнёс их в курятник бабки и посадил на насест.
Утром бабуля отворила дверь в курятник, и из него вместе с остальными курами вышли те – пропавшие! Изумлённая баба Нюра подумала, что у неё в глазах двоится. Несколько раз, крестясь и охая, пересчитывала птичье поголовье, убеждаясь, что оно выросло ровно на шесть пропавших кур, но так и не могла понять, что произошло.
Григория же за его поварское мастерство и ответственность вскоре пригласили работать в один из лучших ресторанов города. Он вскоре женился, а через год жена родила ему дочку Настю, в которой он души не чаял. Жизнь у Григория наладилась и устроилась – ведь каждый сам кузнец своего счастья! Об одном он жалел – о бесцельно растраченных годах, прошедших в хмельном угаре.
Участковый Колягин по выслуге лет вскоре вышел на пенсию. Занялся правильным питанием, выпивать стал умеренно, занялся спортом и вскоре похудел до пределов желаемого.
Мишка тоже вышел на пенсию, но как пил, так и продолжил пить, только уже с другими собутыльниками. Перемены в жизни друга не стали для него примером и мотивацией. Он выбрал другой путь – без борьбы и усилий.
Иногда, вспоминая весёлые дни в компании с Гришкой, рассказывал ту грустную и весёлую историю, произошедшую в день его рождения.
Многие верили, что это случилось в действительности, зная нрав участкового, а кто-то улыбался недоверчиво, слушая рассказ, постоянно дополняющийся новыми подробностями вечно хмельного Мишки.