Баба Яга

Ох!
Нет, это я не от тяжелого вздоха, а так – детство вспомнил, да не какое-то, а дошкольное свое детство. Уж это, наверно, у всякого так – как подобное в памяти возникнет – так и вздохнешь. Когда от удивления, когда – от тоски.
В детстве я ж, знаете, совсем другим человеком был, чем сейчас. То есть абсолютно. И ростом был поменьше, и весил мало, и меж передними зубами прогал – выпали ж два! Зато волос было побольше. Другой человек! А еще вот – фантазер и сказочник был, ну, прям, чтоб из пальца любую историю.
Истории, конечно, были любые, да, но – в рамках жанра. Потому как о мире мне было известно не так чтобы уж всё, как есть; приходилось берега обозначать, и меж ними держаться. Тем более, что и слушатели мои, в основном, точь-в-точь, как я, возрастом, а это, вне всяких сомнений, накладывало на выдумку определенные ограничения.
Напала на меня, помнится, одна блажь, аж зуд в одном месте, как хотелось в сказочные миры путь направить, подразобраться чтоб там с разгулявшейся нечистью. Может, богатырям тамошним моя помощь и не особо была потребна, да только я их спрашивать не собирался. Не им одним, между прочим, добро вершить, другим тоже хочется. Так или не так?
Вот только мой вояж этот все как-то то откладывался, то постоянно переносился. Сперва рюкзачок надо надыбать, еще вот ножичек в поход, да и банально спички. А то вот, допустим, изловлю я в пути зайца, а изжарить его как? Конечно, спички потребуются. Сырьем же я его не буду есть. И по ночам греться костром – тоже надо. Только ребёнкам, знаете ли, спички не особо выдают. Что? Меч? Меч я ж в походе добуду. Ну тот, который кладенец!
В общем, приготовления да сборы, а хотелось уже как-то и прихвастнуть содеянным. В ход пошла, сами понимаете, фантазия, так сказать, творческий процесс.
Всякие приключения были в моих рассказах: и кощея застращал, и Горыныча огорошил. С Бабой Ягой, только вот, произошла оказия. Ушлая оказалась старушка, и я как не хитер и ловок был, а все ж угодил в ее цепкие ручонки, да и просидел в плену несколько дней.
Дружки слушали это всё, и рты прикрыть забывали. Даже про якобы несколько дней моего заточения не возникло у них и мыслюшечки усомниться, ведь каждый день виделись, когда и успел-то?
А в плену у Яги не фонтан. Полы деревянные, с грибком-плесенью, припасов – шаром покати, так что ничегошеньки и не ел почти что. Только дожидался, когда свершится самое страшное, то есть я в чугунке, чугунок тот в печке. Боялся ли? Было, конечно, немного, но не так уж и чтоб. Потому ведь, что до подобного доводить было никак нельзя.
В общем, завязка в той истории обширная, на часик, не меньше, да и кульминация – полчаса не умолкать. Ну а итог понятен – облапошил бабушку, и удачу более не желая испытывать, домой воротился. Неделю пробирался через дремучий лес.
Друзья-подружки слушали это всё с интересом, раз послушали, еще и еще. Неизменный восторг! И неизвестно сколько бы еще я снискал почтения и народной любви, если бы на один из таких бенефисов не угодила Лена. Лена была девочкой интересной, глазенками своими многим нравилась. Держалась всегда сама собой, и если и оказывалась в гуще, то творила там какой-то свой собственный мирок.
И тот злосчастный день в садике случилось подобное же. Она сидела где-то поодаль, помалкивала, а когда я закончил – умыла меня вмиг.
- Это что? – Говорит. – Я бабу Ягу только вчера видела. Прямо в садах.
Открыла вентиль и спустила пар общего мной восхищения. И больше ничего не сказала. Ни словечка.
Я у нее потом, тет-а-тет, обстоятельно подробности выспросил. Ведь интересно же было на самом деле, какая она, баба Яга. И где ее можно увидать с безопасного расстояния? Ну а Лена секретов совсем не держала – мало того, что обрисовала нечисть понятными для меня приметами, так еще и обещалась как-нибудь оную мне самому показать, коли та прямо тут, посреди нас, в белый день выкруживает – видать, добычу подбирая послаще. И Лена даже как-то не спросила меня почему-то, зачем я про Ягу выясняю, коли сам у нее «гостевал».
Пошли мы с Леной однажды домой через сад, идем, она цветочки собирает, я палкой сшибаю одуванчики. Разговариваем. Летний ветерок ласкает загривок, ныряет за шиворот, бегает по влажным спинкам. Птичка чирикнула. Зазевавшаяся сорока попрыгала прочь и неуклюже взмыла в воздух с разгона. Из людей – никого. Только мы двое по тропинке топаем. Вдруг вдали, где просвет, показалась фигура – какая-то бабушка, опираясь на клюку, едва переставляла ноги.
Лена схватила меня прямо за руку и потянула к старой груше – самому поблизости громадному дереву. Мы присели позади широкого ствола и, затаившись, ждали. Когда старушка совсем уже поравнялась с нами, я хорошо разглядел ее: суха, стара, но самое главное – нос крючком! Всё сходилось с приметами!
«Яга!» - шепнула, даже нет – только обозначила губами Лена, но даже и это совсем не требовалось.
Впечатлений было, конечно, ого! И, главное, обошлось без пленения и перспектив с чугунком. Так что, жуть разбирало – хотелось похвастать. Назавтра все прошлые мои байки померкли – ибо всяк знал, что совсем прям вот тут, с нами близко зло. Яга. Вот они видели. С Леной я славу делить был совсем не против, потому как завистников шибко мне добавляла из-за этих своих глазищ.
…Стою я, значит, в который уж раз геройствую, да всех попугиваю опасным соседством; глядь – там, за детсадовской изгородью чапает эта, с клюкой и носом, что свёрнут в крючок. Струхнул я маленько, но виду не кажу, только пальчиком в ту сторону указываю. «Вот, де – глядите, она уже здесь, не таится, стережёт прям у садика, жаждет пиршества!»
Пока все ёжились и тряслись мелкой дрожью, развопился Сережка с нижней улицы, сам чуть не в слезы и кулачки сжал, как будто сейчас на меня переть собирается: «Это, вообще-то никакая совсем не Яга! Это – моя прабабушка!»
Тут уж я не сплоховал, чем горжусь. Мигом сочинил, что это, видимо, баба Яга в его прабабушку превращалась, ну тот раз, в садах. Мимикрировала, так сказать, во что посподручнее. Вот я и спутал. Говорю это, а сам, главное, искоса посматриваю на всех очевидцев-корешей. Поверили аль нет? Вроде, миновало! Даже Сережка этот слёзки отер – всё в порядке.
Эх. Вот оно, получается, детство. Другие мы все там. Я вот, например, выдумщик и затейник. Перегибал? Да. Но выкручивался! Убеждал. А вырос – куда и делся дар-то? На любой ерунде у жены попадался, как олух. И, что характерно, как не крутил, как не силился, всегда на чистой воде оказывался. Обидно…