О писателе Юрии Казакове

Проза писателя Юрия Павловича Казакова. Не забывается. Живёт в сердце. Родное и близкое, трогательное и душевное.

Бывает в жизни порой тяжело, всегда открываю книгу с любимым рассказом. И меня нет... Я брошу снова с ним на русском Севере, восхищаюсь суровой природой. Слышу звуки и вижу первозданные краски природы...
Слышу радость и горе женщины, которая ждет на берегу поморский карбас. Вижу патриархальный, нетронутый слой коренного народа, нетронутого цивилизацией. Это счастливые люди, не знающие блага цивилизации, а блага русской северной природы... Деревянная церквушка и старый погост с упавшими крестами. Глубокая история, откуда вышли многие.  Ведь о каждом жителе хотел рассказать писатель Юрий Павлович. Сохранить родовую память для нас живущих. Баренцево море шумит в своём прибое. Кричат белоснежные чайки. Волны бьются об огромные, холодные камни забытых островов Гуляевские кошки, где хотел бы остаться жить писатель и быть похоронен с поморами. Русский поморский крест на огромных камнях покрытых лишайниками. А на нём есть маленький складень, православная икона Божьей Матери. Спаси и сохрани! Здесь на берегу моря захотел найти свой последний приют писатель. Ведь многие поморские кресты несут на себе печать маяков.

Так и этот большой крест, будет омыт людскими слезами и холодными брызгами Баренцева моря.

Прошло уже много времени, но память и любовь жива к писателю. Его последнее пристанище - в Абрамцево, поджог дома оставлют тяжкий груз на сердце.
 
Жизнь продолжается.
На месте сгоревшего дома стоит привезённый деревянный храм Георгия Победоносца с Тархан. Свечи теплятся в храме перед иконами и в душе прихожан.
 
На Ваганьково есть северный поморский крест творение рук внука художника Василия Поленова, правда не на холодных островах Баренцева моря, как завещал писатель. Грустно от того, что нет музея писателя. Один обелиск книге Нурпеисова на дне Аральского моря, которую переводил Юрий Казаков. Памятная доска на Арбате и дом в поморской деревушке Лопшеньга с его печатной машинкой...

Но для нас живущих и помнящих, есть живое и родное слово писателя в рассказах, который нам всем завещал тихое счастье, чтоб нравственно обняться.