Верните Деда

         К 120-летию со дня рождения командира БЧ-5 тральщика «Фурманов»,
    капитана 3 ранга, кавалера 6 боевых орденов Л.Ф. Иванова.
 
   На военный флот я попал почти мальчишкой — всего каких-то восемнадцати лет в самый разгар Гражданской войны и прошёл все стадии становления моряка, начиная от палубного матроса, потом попал в комендоры, потом в механики и пошло-поехало…
Последнюю же войну пришлось встретить с первых её дней сорок первого года на Балтике командиром БЧ-5 (или по-матросски «Дедом») одного из тральщиков бригады траления.
   Минный тральщик — это такая посудина, которая идёт впереди всех и обезвреживает от мин путь остальным судам, идущим за ним, а из этого следует, что весь экипаж этого тральщика, каким бы заговорённым он ни был, первыми встречается со смертельной опасностью. И действительно, ежели что пойдёт не так в этой работе, — бабах, и от этого кораблика остаются одни обломки на поверхности воды.
    Вот и мне судьбой и волей начальства досталась такая служба. Добро бы на современном «пароходе», а то на переоборудованном в тральщик речном буксире, который пыхтит из последних силёнок своей дымовой, как макаронина, трубой, но делает своё дело, не имея ни необходимой живучести военного корабля, ни вооружения, чтобы отбиваться от кого бы то ни было.
   Это бы ещё полбеды, но ко всем прочим бедам организм этого пароходика в 200 лошадей мощи совершенно не приспособлен для питания солёной морской водой, от чего с его животом — паровой машиной непременно будет случаться несварение, а потом и крупные неприятности, потому что не успели или не смогли, или впопыхах (ведь война началась неожиданно!) забыли поставить опреснители.
   Вот такое, с позволения сказать наследство технического перевооружения страны, досталось мне под команду, и воюй с ним, как можешь, тем более по своей службе я отвечаю и за обеспечение бесперебойности хода, и исправность всей электро-механической части корабля, а также за его живучесть, сиречь за жизни экипажа и свою собственную в том числе.
   Экипаж наш подобрался опытный, люди все до призыва служили на различных флотах и сработались мы быстро, тем более, что времени на привыкание никто не давал, да его попросту и не было, ибо немцы постарались замусорить Балтику минами ещё за несколько дней до начала войны, так что работы было хоть отбавляй. Один Таллиннский переход, а вернее, прорыв, чего стоил, в котором мы потеряли за пару дней более 60 судов от подрывов на минах, атак с воздуха и с воды. Ну это так — к слову. Службу на корабле отправляют матросы различных боевых частей (или по сухопутному — подразделений) под управлением офицеров различных специальностей, а головой всему является командир корабля, от которого зависит и качество работы всех служб и, если хотите, то и жизнь всего экипажа и самого корабля.
   В нашем случае все матросы и командиры подобрались знающие, способные принимать правильные решения в сложной боевой обстановке, однако командир корабля на нашем «гадком утёнке» оказался случайной фигурой с оригинальной фамилией Незнамов.
   И в действительности был он «незнамовым», потому как не знал ни штурманского дела, ни специфики тральной службы, ни особенностей корабля, которым командовал, но амбиций и зазнайства в нём было хоть отбавляй, в то время как фактическое управление кораблём осуществлял наш штурман, который, как ни странно, знал корабль от киля до клотика, хотя этого от него никто не требовал. Из-за профессиональной непригодности кэпа возникали довольно частые конфликты «незнайки» с офицерами корабля, которые каким-то образом удавалось гасить штурману.
   Особенно неприязненные отношения сложились с командиром у меня, которые не мог погасить даже мой хороший приятель штурман.
   Казалось бы, не знаешь особенности службы БЧ-5 и не можешь её понять в силу своей глупости и амбиции, так и не лезь в этот огород со своим уставом, так нет — всё должно быть так, как он это понимает, но отвечать всё равно придётся тебе, хотя количество звёздочек на погонах у него и у меня одинаково.
   Человек я, вообще-то, многоопытный, привыкший не мозолить глаза начальству, и поэтому пытался, как мог, уходить от частых встреч с Незнамовым, а решать свои текущие дела самостоятельно со своей командой, однако некоторые вопросы должен был решать только он, и вот тут возникали конфликты, в результате которых принимались в приказном порядке неверные решения, которые приводили к поломкам. Поломки поломкам рознь и иные в боевой обстановке могли привести даже гибели корабля, а вот тут оказывался бы виноват, конечно, я, потому как не учёл, не предупредил, не доказал и так далее, и тому подобное…
   В очередной раз, когда потребовалось принять высочайшее соизволение для постановки корабля на ремонт, наши препирательства чуть не дошли до рукопашной с пистолетами. Спасибо, разняли офицеры, но командир пригрозил мне трибуналом и дисбатом.
    После недолгих раздумий и колебаний, я решил обратиться к командиру дивизиона с рапортом о переводе на другой корабль или списать меня хотя бы на берег, куда-нибудь, хоть в пехоту по причине невозможности сработаться с Незнамовым.
Очевидно кое-какие слухи уже доходили до командира о «незнайке» и его методах командования, поэтому мои аргументы его убедили, а меня перевели на другой тральщик в той же должности.
   Не хотелось мне уходить со своего коробочки, но в той обстановке, когда дело могло кончиться серьёзными неприятностями, другого выхода не было. В день ухода в кают-компании я бросил в сердцах фразу: «ухожу я с корабля, но запомните — со мной уйдут от вас счастье и везенье!».
   С моим приходом на другой корабль, нас отправили в Ленинград на ремонт машин аж на целых три недели.
   Время ремонта показались мне отпуском даже в условиях осаждённого города, даже в условиях каждодневного непосредственного участия в работах. Какое это было счастье не видеть опостылевшую физиономию Незнамова, тем более, что с новым командиром корабля сложились нормальные рабочие отношения, во всяком случае он не мешал мне делать моё дело, а я своевременно докладывал ему о ходе работ.
Две недели ремонта пролетели, как один день, тем более, что приходилось вкалывать по четырнадцать, пятнадцать часов в сутки — война ждать не будет.
   В конце второй недели меня, вдруг, отзывают в Кронштадт с предписанием явиться в штаб нашего дивизиона. Сказано-сделано, являюсь в штаб, где получаю назначение снова на свой прежний корабль. Я было заартачился, что не вернусь под команду Незнамова — лучше уж на Колыму, в дисбат, да куда угодно, но только не под его начало.
   Начальник штаба мою возмущённую риторику останавливает и заявляет:
   — Не кипятись, старлей! Тут, видишь, дело такое: пока тебя не было твой тралец попал в сильную передрягу, из которой чудом выбрался. Незнамов и несколько человек команды погибли, а остальные взбунтовалась с требованием вернуть тебя на твой ТЩ.  Командира там пока нет и замещает его штурман, так что служба будет нормальная. Принимай дела, а через пару дней отправляйтесь в Питер на ремонт, тем более тот корабль, на который тебя переводили, возвращается в строй.
   Не буду описывать встречу с командой, которая ради меня пошла на неуставные отношения с требованием моего возвращения на корабль — это дорого стоит.
   Через пару дней мы отправились в Ленинград на зализывание своих боевых ран, увидев которые я вообще удивился тому, как корабль смог вернутся на базу. Возможно, если бы я побывал в том походе, то меня уже тоже бы не было в живых.
   Кстати сказать, что после моего возвращения на корабль, больше никогда за всю войну не было с ним сколько-нибудь серьёзных передряг, а тот тральщик, на который я был ранее переведен, вышел на задание и подорвался, и почти весь экипаж погиб.
 Вечная им память!
   После этого трагического события в нашем дивизионе ещё больше утвердилось мнение моряков, что там, где их ДЕД, — там воинское счастье и везенье.
Конечно, это всё совпадения, но мы, моряки, народ суеверный, особенно на войне.

На фотографии часть экипажа тральщика «Фурманов». Второй слева в третьем ряду командир БЧ-5 Л.Ф. Иванов. Фото ориентировочно 1943 года.

Морские термины, используемые в тексте:
дед — командир электромеханической службы корабля БЧ-5 (сленг);
дисбат — дисциплинарный (штрафной) батальон;
кэп — командир корабля (сленг);
киль — закладная балка в основании корабля;
клотик — наделка со шкивами на топе мачты, служащая для подъема флага;
старлей — старший лейтенант (сленг);
тралец — тральщик (сленг);
ТЩ — тральщик, обозначение.

               
                Санкт-Петербург
                27.09.21