Враг трудового народа

   Томский округ в 1888 году представлял собой, по большей части, безлюдный, суровый край. В этом году здесь случился неурожай хлебов. Земледелие было неблагоприятным из-за климата, урожаи зерновых культур случались посредственные – одни убытки. Иногда хлебопашцы не могли собрать даже семян. Лучше других посевов урождались рожь и овес. Местные жители занимались скотоводством, охотой, рыбалкой и собирательством даров природы. Все было свое. Мясо, сало, молоко, сыры, рыба любая, крупчатка, картофель, овощи разные. Сеяли коноплю, лен, стригли шерсть с овец, да выделывали кожи. Те же из людей, кто не мог вести собственное хозяйство, нанимались в работники. Платили изрядно. Средняя годовая плата за труд по Томской губернии составляла 49 рублей 94 копейки.      
   Деревня Чагино Кривошеинской волости Томской губернии Сибирского края состояла из 80-ти частных дворов, в которых проживало примерно 250 душ мужского и женского пола. Здесь же в 1888 году у крестьянина Петлина Трофима родился сын Николай. Рос он обычным парнем – способным и трудолюбивым. От дела не бегал, а учился от отца разным премудростям сельской жизни. В семье Петлиных все знали народную поговорку: «Как потопаешь, так и полопаешь». Особенно нравилось Николаю ухаживать за лошадьми.
   Годы летят быстро. В потоке множества сельских дел скучать некогда. Работа в поле, сенокосы, охота и рыбалка, сбор ягод, грибов, кедрового ореха, уход за скотиной и птицей…. Всех дел не перечислишь. Рос Николай быстро, становился взрослым, широкоплечим парнем. Когда случилась Октябрьская социалистическая революция, в деревне Чагино все было спокойно. Жители занимались своими делами. Советы рабочих, солдат и крестьян давали людям новые свободы – амнистию политических заключенных, свободу слова, печати, собраний и стачек, а так же новое избирательное право, в том числе и для женщин. Но деревенским жителям все это было не нужно. А поэтому – поговорили мужики на завалинке о переменах  в столице, раскуривая «козью ножку», и разошлись.

   Когда пришло время, Николай женился, стал жить своим домом. Новый дом построили напротив дома отца Трофима Петлина. Теперь дом женатого сына стоял «у лица» родительского дома, образовывая начало улицы. Хозяйство Николая было крепким. От родителей ему достались лошадь и две коровы, пара поросят и несколько овечек на разживу. Завели гусей и уток. Молодые супруги работали целыми днями, создавая надежную опору для своей семьи. Как водится, помогали и родителям. Постепенно Николай перестал быть просто Николаем, и к его имени стали прибавлять отчество Трофимович.
   У Николая Трофимовича родился сын Костя, затем две дочери Пана и Анисия. Дети росли. Менялась их жизнь, и жизнь деревни Чагино тоже менялась. Гражданская война прошла где-то в стороне. О ней слышали, но до конца не осознавали, что это такое, а так же кто и за что воюет. К 1926 году начали создаваться колхозы. Всю живность – коров, лошадей, овец – отбирали насильно и сгоняли их в загоны. Но как управлять этим хозяйством, чем кормить животных, представители Советской власти не знали. Продержав орущую скотину три дня, раздали ее обратно хозяевам. Однако деревенские домовладельцы почувствовали силу и решимость комиссаров. Почти все вступили в колхоз, понимая, что переть поперек новой власти – себе дороже. Теперь труд каждого колхозника был направлен на общее дело. Заниматься частным хозяйством, а особенно торговлей, стало не просто порицаемым делом, но и опасным. За это могли и в тюрьму посадить.
   В 1929 году Николай Трофимович женил своего сына. Девятнадцатилетнюю девушку Евгению сосватали из деревни Иштан Кривошеинского района. Она была хорошая, крепкая в кости, к работе приученная. Молодые любили друг друга. Вскоре Николай Трофимович стал дедом. Пошли внуки - Митрий, Владимир, Зоя, Юлия.
   К 30 июля 1930 года изменилось административное деление земель. Сибирский край был разделен на Западно-Сибирский край с административным центром в городе Новосибирске и Восточно-Сибирский край с центром в городе Иркутске. Томский округ в связи с ликвидацией окружного деления был упразднен. Территория его, в том числе и город Томск, вошла в состав Западно-Сибирского края. К 1932 году в составе Западно-Сибирского края образовался Нарымский округ с центром в селе Колпашево, в его состав были включены Александровский, Каргасокский, Колпашевский, Кривошеинский и Чаинский районы. Сибирские земли постоянно перекраивались. Менялись административные названия и система управления. Это отражалось на записях в документах тех лет. Звучали названия волости, района, края, губернии, области. Это свидетельствовало о том, что у коммунистов не было еще опыта управления территориями, но они смело делили все вокруг и строили новый мир в соответствии со своей песней: «Мы наш, мы новый мир построим…»

   В семье Петлиных все работали и поэтому имели достаток. Жена Константина - Евгения ждала еще одного ребенка, когда случилось несчастье. Летом 1937 года Петлина Николая Трофимовича забрали в НКВД. В его дом пришли с обыском, намереваясь конфисковать имущество. Люди в форме так и объявили:
- Подлежит раскулачиванию.
- Так он же крестьянин, в колхозе состоит! – Кинулись домочадцы защищать своего родича и свое добро.
- Он враг трудового народа! – Закричал на них главный начальник. – Вы что, вместе с ним под суд захотели?!
Перечить властям никто не решился. Со двора свели коня, корову, единственную, которую не сдали в колхоз, забрали свиней и овец. В овине штыками тыкали в подстилку из соломы, и нашли кувшин с медяками, запрятанный на тяжкое время. Женщины и дети плакали, а представители власти сгружали отнятое добро в телегу. Самовар, пара сапог, небольшой ларь из кедра…. Невелика и добыча. Большой потерей была корова – кормилица для детей.

   Никто не знал в семье Петлиных  - за что забрали Николая Трофимовича в казенный дом? Вроде жил и работал как все, никому зла никакого не сделал, никаких преступлений не совершал. Но повод для ареста все же был, хоть и надуманный.
   Управлением НКВД Западно-Сибирского края в это самое время разрабатывался «заговор», который обозначался как «эсеро-монархический». В результате проводились массовые аресты ни в чем не повинных граждан. За принадлежность к мифическому заговору весной и летом 1937 года на территории Западной Сибири были произведены массовые аресты, затронувшие не только «руководителей» не существовавших организаций и известных политических ссыльных, но и простых граждан, находившихся в городах и селах региона. Все это делалось для придания сфабрикованному делу большой важности и значимости. Вот таким боком повернулась судьба к Николаю Трофимовичу. А почему в числе многих выбрали на заклание и его? Наверное, за то, что жил честно, работал много и имел достаток в семье. Видимо чужое счастье для других было завидно.

   Николая Трофимовича привезли в Томскую тюрьму №3 тюремного отдела УНКВД 21 июня 1937 года и поместили его в камеру. Это место заключения в народе называли Томской расстрельной тюрьмой. Расстрелы проводились на Каштачной горе. О ней говорили тихо, шепотом: «Страшный ров».
   На следующий день арестованного вывели из душной камеры, и повели куда-то. В допросной комнате, куда попал Николай Трофимович, находился офицер, одетый в суконную гимнастерку темно-защитного цвета и в темно-синие шаровары с малиновыми кантами. Хромовые сапоги и портупея придавали военному строгий, должностной вид. На рукавах гимнастерки был нашит один нарукавный знак, а в петлицах красовалось по одному прямоугольнику. Военный был не строг и почти добродушен. Он расспрашивал арестованного Петлина о том, какую роль он играл в кадетско-монархической организации и чем конкретно занимался в деле подрыва Советской власти. Николай Трофимович лишь удивленно пожимал плечами, объясняя, что про монархических кадетов он и не слыхивал никогда, а занятие его простое – работа в колхозе. При этом ответе капитан НКВД изменился в лице.
- Ты что, дурить меня надумал, мерзавец?!
Удар кулаком по лицу разбил губы в кровь и опрокинул сидящего Петлина вместе со стулом на пол. Капитан ждал, когда арестованный начнет подниматься и, не дав ему  до конца этого сделать, вновь ударил его, но теперь уже сапогом по лицу. Николай Трофимович опять завалился на пол, но теперь уже не торопился подниматься. А офицер ждал, когда арестованный встанет. Добродушное выражение лица человека в форме сменилось злобой, проявляя в нем настоящего мизантропа.
- Ну, что? Прибавилось у тебя ума? – Капитан говорил жестко, как бы выплевывая слова на грязный пол. – Будешь подписывать бумаги?
- Какие?
- О том, что ты, эсер поганый, против нашей Родины восстал.
- Мне ничего об этом неизвестно, - склонив голову, ответил арестант.
- Ну, да черт с тобой! Иди сюда, ставь подпись, что ничего не знаешь.
Николай Трофимович подошел к столу, взял из рук офицера перьевую ручку, предварительно опущенную в чернильницу, и поставил корявую подпись в указанном месте.
- Мамонов! – Крикнул капитан. В дверях возник конвойный солдат. – Увести.
Солдат вывел Николая Трофимовича из кабинета, и повел его по коридору. Петлин думал, что его освободят – ведь он же не виноват – но его опять закрыли в камере.

   Капитан, оставшись в кабинете, еще раз просмотрел тюремную карточку арестованного:
«Петлин Николай Трофимович. Родился в 1888 году, Томская область, Кривошеинский район, деревня Чагино; русский; образование начальное; беспартийный; колхоз «Карл Маркс», колхозник. Живет: Томская область, Кривошеинский район, деревня Чагино.
Арестован 21 июня 1937 года».
«Не густо сведений, и жил на одном месте», - подумал капитан. Понятно, что колхозник ни в какую враждебную организацию не входил, но сделать нечего нельзя – план, спущенный сверху на арестованных, никто не отменял. Офицер НКВД макнул перо в чернила и выше подписи Петлина написал: «Да, я признаю свою антисоветскую деятельность в кадетско-монархической организации «Союз спасения России» и состою в партии эсеров с 1917 года. Я занимался вредительской деятельностью, гноил урожаи хлеба и фуража, не кормил животных. Делая все это, я намеревался вызвать падеж скота и недовольство колхозников существующей Советской властью».
Капитан еще раз прочитал написанный текст на бланке допроса и сделал следующую запись в учетной карточке:
«Приговорен:   обв.: к-р кад-монарх. и эсеровская орг-я.»
Вот и все. На этом следствие по делу арестованного Петлина завершилось. Можно было бы дальше его избивать, и он сам бы начал говорить о своей антисоветской деятельности, но зачем? Зачем отбивать руки об это крестьянское быдло? Судьба его уже была решена с момента ареста. Все просто – если арестован, значит виновен. А с виновными разговор у Советской власти короткий – к стенке! И точка!

Через три дня карточку арестованного Петлина дополнили новой записью: «Приговор: умер 24.06.37г.»

   В это же время начальник УНКВД Западно-Сибирского края отчитывался перед крайкомом ВКП(б):

№ 142
Справка начальника УНКВД Западно-Сибирского края С.Н.Миронова в крайком ВКП(б) «По делу эсеровско-монархического заговора в Западной Сибири».

   УГБ УНКВД на территории Западно-Сибирского края вскрыта кадетско-монархическая и эсеровская организации, которые по заданиям японской разведки и «Российского Обще-Воинского Союза» готовили вооруженный переворот и захват власти. Кадетско-монархическая организация, именовавшая себя «Союз Спасения России», была создана бывшими князьями — Волконским и Долгоруковым, бывшими белыми генералами — Михайловым, Эскиным, Шереметьевым и Ефановым, по заданиям активных деятелей РОВСа за рубежом — Оболенского, Голицина и Авралова. Контрреволюционная организация создала крупные филиалы в городах: Новосибирске, Томске, Бийске и Нарыме, куда вошло белое офицерство и кадетско-монархические элементы из числа бывших людей и реакционной части профессуры и научных работников.
   Контрреволюционная организация руководствовалась указаниями Харбинского и Пражского филиалов РОВСа и официальными японскими представительствами в СССР. Связь с зарубежом контрреволюционная организация осуществляла путем нелегальных переходов границы.
   Эсеровская организация возглавлялась так называемым «Сиббюро ПСР», в составе — Петелина, Осипова, Занозина, Евстигнеева и Горох. По заданиям «Центрального бюро ПСР» и японской разведки, организация широко развернула вербовочную работу и создала целый ряд террористических и шпионско-диверсионных формирований — в Новосибирском, Томском, Барнаульском, Тогучинском, Ояшинском и других районах. Эсеровская организация, также как и организация «Союз Спасения России», готовила повстанческие кадры для вооруженной борьбы с Советской властью. На этой основе в 1935 г. между «Сиббюро ПСР» и штабом «Союза Спасения России» был заключен блок. Руководство всей боевой и повстанческой работой эсеров, по договоренности с Петелиным, взял на себя Эскин.
   Базой для формирования повстанческих кадров штаба «Союза Спасения России» и «Сиббюро ПСР» являлись кулаки-спецпереселенцы, размещенные в Нарымском округе и городах Кузбасса. Командные кадры для руководства повстанческими формированиями вербовались из числа белого офицерства. Если учесть, что на территории Нарымского округа и Кузбасса расселено 208 400 чел. высланного кулачества и находится в административной ссылке 5350 чел. бывших белых офицеров, активных бандитов и карателей, станет ясным, на какой широкой базе была построена повстанческая работа.
   Повстанческие формирования создавались по принципу войсковых подразделений (дивизии, полки, батальоны). Показаниями капитана Эскина, Долгорукова и бывшего штабс-капитана Пироцкого, уже вскрыты 26 таких войсковых подразделений, сформированных ими в районах Нарымского округа и в Кузбассе. Штабом был разработан план восстания, приуроченного к началу войны и на все эти повстанческие формирования был назначен командный состав из числа участников — бывших белых офицеров. Вооружение повстанческих формирований штаб намечал произвести путем захвата артскладов СибВО. Обвиняемый по настоящему делу, бывший начальник отдела военных сообщений штаба СибВО, старый японский агент, активный участник эсеровской организации — Берзин, показал о принятых им мероприятиях и плане захвата артскладов СибВО.
   По делу «Союза Спасения России» и «Сиббюро ПСР» арестовано 382 чел. Выявлено агентурно-следственным путем 1317 чел. участников организации.

Начальник УНКВД Западно-Сибирского края Миронов.

 Родных Петлина о расстреле их родственника не оповестили, но его смерть будто бы наложила свой отпечаток на родственников. Жизнь в деревне Чагино продолжалась. В сентябре 1937 года в семье Константина Николаевича Петлина родился сын Иван. Без коровьего молока жизнь в деревне была трудная, голодная, особенно для детей. Медицины никакой кроме заговоров бабушек, трав и листьев подорожника в деревнях не знали. У Константина и Евгении умерли дети – Митрий, Владимир, Зоя…. Горе, слезы и тяжелый труд в деревне. Именно труд помогал отвлечься от горя, забыться в потоке каждодневных дел. За ударную работу в колхозе Константина Николаевича назначили бригадиром. В 1940 году в колхозе «Карл Маркс» случился неурожай хлеба. Председатель колхоза, чтобы отвести беду от себя, составил бумагу на бригадира. Вредил, мол, всячески, вот и хлеба нет. Плохая погода – холод, засуха или дожди в расчет не брались. Петлина Константина забрали в НКВД. Он повторил путь своего отца, пройдя через Томскую тюрьму НКВД. Но вот что с ним случилось дальше – никому не известно. Как в воду канул человек. Ни в документах, ни в архивах никаких сведений не было. Что ж, остается только гадать о неизвестном. Случалось, что на допросах в тюрьмах, во время избиения, арестованных убивали, а затем администрация скрывала эти факты.

   В жизни часто бывает так, как говорится в народной поговорке: «Беда не приходит одна». Не стало в семье Петлиных взрослых мужиков, кормильцев, на которых строится благополучие родных людей. А в 1941 году началась страшная война, унесшая еще множество жизней и на войне, и в тылу. В деревнях стало жить еще трудней. «Все для фронта, все для победы» - призывали плакаты работать деревенских жителей еще усердней.
   Пытаясь вырастить детей, Петлина Евгения взяла у колхоза дополнительный подряд на сушку деревянных чурочек для колхозного трактора с паровым двигателем.  Это давало дополнительные трудодни, за которые потом колхоз рассчитывался зерном и картофелем. Сначала все шло хорошо. Топливо для трактора сушилось в доме. Но потом случился пожар. Сгорел дом и все надворные постройки. Евгения осталась одна с детьми 9-ти и 4-х лет. Остались они без жилья и средств существования. Небольшие запасы провизии тоже были уничтожены огнем.
   За что такое горе женщине с малолетними детьми? Ни от кого, ни какой помощи нет. А некоторые жители в деревне еще и усмехаются – поделом, мол, жене врага народа. Не долго думая, собрала Евгения детей Юлию и Ивана в дорогу и отправилась с ними пешком в деревню Иштан к своим родственникам. Больше в деревне Чагино ее ничего не держало.
   Шла она с детьми, а перед глазами стоял муж Константин, пострадавший не известно за что. Вспоминался и свекор Николай Трофимович, заботившийся раньше о каждом человеке в их большой семье. Именно он был центром семьи, ее опорой. Человек, ставший для Евгении родным, был почему-то врагом трудового народа. А вот почему – этого Евгения не могла понять, удаляясь все дальше и дальше от дымящихся развалин родного очага.



В рассказе использованы сведения:
- из интернета;
- из Книги памяти Томской области;
- из рассказов очевидцев событий.