Почему середняк затопил мешки с мукой

По характеру я довольно противоречивый: с одной стороны доверчивый, как ребёнок, с незнакомым общаюсь с мыслью, что этот человек не имеет поскудных привычек обмануть, оклеветать, обобрать, унизить; с другой стороны, вспоминая прошлые ошибки в общении с «приличными» негодяями, внутри меня тлеет недоверчивость, подозрительность. Даже к информации друзей отношусь с мыслишкой, а не хвастает, подвирает? К информации из средств массовой информации отношение максимально недоверчивое и критическое. Доверяю только родным, близким, людям без личной пользы от беседы со мной. 
 
Как то тёща решила поговорить со мной, кто, как провёл своё детство: я городской, она из села. Мне всегда интересны такие воспоминания, все, обычно, вспоминают детство с умилением, радостью, свои детские шалости, даже наказания от нормальных, добрых, справедливых родителей вспоминаются с пониманием и прощением.

А  отец у моей тёщи был грубым, резким, с тяжёлой рукой, за шалость или проступок, враньё жёстко шлёпал по детской попке так, что оставался синяк; ещё и редко погладит по голове, скажет доброе слово. Может, мечтал  о сыне, молодом помощнике, хозяине, а тут... сплошной слабый пол. Да и некогда было с  дочерьми много времени тратить на разговоры, поскольку работы в поле, дома, были очень тяжелые, непрерывные,  с восходом  и до захода солнца. Если не запасёшь на зиму зерна, муки, овощей, мяса, фруктов, грибов, ягод-пропадёшь сам и семья умрёт от голода.  Никаких пенсий, продуктовых магазинов нет. Вывез продукты на рынок, на ярмарку, продал-вот и все денежки: покупай трём дочкам сладости, жене-подарочек, ленты, нитки, иголки, украшения, ткани, а ещё и  горшки, ухваты; себе-табачок, водочки, топор, косу, пилу и прочее. Нет у тебя продуктов, не вывез, не продал, денег нет, иди к богатому, бери в долг. А если пропил в кабаке-беда, будешь голодать, пойдёшь в батраки или на заработки, а семья начнёт попрошайничать, нищенствовать, воровать. Поэтому крепкие, надёжные мужики, основа семьи, всеми уважались, их побаивались, беспрекословно подчинялись.

Жизнь, работа, быт, праздники одно и тоже из года в год. Делали запасы на голодный год, переживали беды. Как могли помогали по соседски друг другу.

В России свергли царя, произошла революция, потом другая, Приезжали в село какие-то люди, выступали на сходках селян, кричали о свободе, равенстве, братстве, о передаче земли крестьянам; в  селе начинаются   перемены- бесконечные собрания-голосования, вступления в колхоз, деление на тружеников и эксплуататоров-кулаков, Причём требуется срочная работа в поле, а тут сплошные митинги, говорильня, выбор активистов, правления. Отец сурово сказал семье, чтобы работали как прежде, ни на какие сборища не ходили, в колхозы не вступали. В итоге активисты записали его в середняки, не стал колхозником. 

Колхозникам сказали, чтобы личных коров привели на колхозную ферму. Стали коровы сиротами: раньше хозяйки кормили, поили, доили своих кормилиц с добром и вниманием, а сейчас кое-как кинут сена, крикнут команду, плеснут воды. Коровы стали нервными, брыкливыми, стали громко мычать, звать свою хозяйку. Удои резко упали, коровы начали болеть и дохнуть. На полях кое-как посеяли, убрали урожай, получили по трудодням почти поровну, понемногу, лодыри довольны, труженики-нет. У серядняков, как обычно, «что потопали, то и полопали», всё со своего поля, огорода, сделали запас на зиму.

Отец даже свёз зерно на мельницу, привёз муку в мешках, сложил в схрон, держал там кошек, так что ни мышей ни крыс не было;  в хранилище засыпал картошку, морковку, свёклу-буряк, капусту, лук, репу. Корове и двум лошадям на корм заготовил сена, зерна, Курочки несут яйца, свинки подрастают. Пришла осень, одну свинку пустил под нож, отец мясо закоптил, сало часть перетопил, получил смалец, другую часть сала  засолил.  В общем, сделал обычную работу.

В правление колхоза приехали на подводах какие-то люди, кто-то в чёрной кожанке, вооружены наганом, винтовками. Собрали сход, оратор в кожанке кричал о том, что рабочий класс в городах голодает, ему нужно срочно помочь, все сознательные селяне-колхозники, все середняки  отдадут зерно, муку, всю еду сами, а у эксплуататоров-кулаков мы возьмём силой. Всем завтра быть в своих домах, открыть амбары, схроны, подвалы, будете грузить на подводы для вывоза голодающим рабочим; за невыполнение приказа-расстрел на месте. Какие-то мужики недовольно заворчали, запротестовали, на них тут-же направили оружие, жёны начали успокаивать мужей, закрывать им рты. Селяне разошлись, активисты засуетились, пригласили в дом-правление, началась выпивка самогонки, крики, песни, пьяный ор.

Отец привёл жену,  трёх дочерей домой, закрыл окна, двери, все молча сели за стол. Детям сказал: «Ночью будете без нас. Ждите и не бойтесь. Приехали плохие дяди, могут меня и маму убить, тогда вы останетесь одни, идите к соседке».  Приказал сидеть всё время тихо, никуда из дома не выходить, дверь и окна никому не открывать, заниматься домашней работой, которую даст мама.  Отец пошёл на конюшню, накормил и напоил лошадей, потом - к схрону, привязал крест накрест верёвку длиной метров пять к каждому мешку, а   на конце верёвки, сбоку,  палку с метр длиной. Пришёл домой. Легли спать рано, засветло.

Глубокой ночью все проснулись. Отец с матерью молча пошли на конюшню, замотали каждое копыто мешковиной и крепко привязали верёвкой. Потом прислушались. Под черным небом стояла гробовая тишина. Луна светилась мутным светом сквозь плотные облака. Всё село спало, огней в окнах не было.

Подвели лошадей к схрону, нагрузили и привязали по три мешка муки на лошадь, сверху накрыли холстинами, отрезали полоски, привязали к крепежу. Взяли под уздцы и повели на задний двор, дальше огородом в поле и лес. Через час пришли к озеру, по местному-к ставкУ.

Прислушались, присмотрелись, никого нет.  Сняли мешки. Отец разделся. Жена держала лошадей. Отец нашёл спрятанную в камышах лодку, погрузил в неё мешки, тихо влез в лодку, отгрёб на середину озера и осторожно опустил мешки в воду, те пошли на дно, палки стали вертикально, как поплавки, над водой выступали на ладонь.  Отец спрятал лодку в камыши, вылез на берег, оделся. Привязал полоску к дереву отошёл метров десять и привязал в створе вторую полоску, также и третью. Теперь направление поиска затопленных мешков стало понятным и наглядным.

Потом сели верхом на лошадей и неспеша, тихо вернулись домой,  затем повторили то же.

Зерно, картошку, морковку, репу, лук, свёклу, несколько кочанов капусты распихали в шесть мешков, перетащили в пустой схрон и выставили напоказ. Остатки  овощей и три мешка с зерном в хранилище накрыли мешковиной, засыпали навозом от всей живности, вонища была страшная, в горле першило, глаза жгло.

В помещениях для живности были припасы: немного  зерна, овощей.

Утром по селу зазвучал бабий плач, активисты и  заготовители, угрожая оружием, забирали всё из амбаров, схронов, подвалов.

Отец стоял молча, жена рыдала, дети сидели дома, смотрели в окно. Заготовители входили во все помещения, пристально искали, забрали все мешки, нашли зерно для лошадей, коров, свиней, там же горку овощей, всё приказали забрать, только из «навозохранилища»  вылетели быстро, кашляя и вытирая слёзы. В общем, у отца забрали даже больше, чем у среднего колхозника и заготовители были довольны.

Когда все подводы были загружены, заготовители-грабители длинной цепочкой двинулись из села.

Селяне  свои скудные запасы еды проели кто до нового года, кто до весны, начали голодать, стали убивать живность, варить и добавлять в еду сено, варили сосновые иголки, соседи  как могли помогали и делились едой. Многие  уехали в город. Только семья отца не голодала, а помогала всем соседям: жена носила по очереди соседям блины, лепёшки, те догадывались, что есть у неё запас муки, но молчали, никому не рассказывали, боялись, что перестанут носить им еду. После того, как съели почти все овощи, отец на лошаде зимой с пежнёй приходил на озеро по льду, находил поплавок, пробивал лунку, прорубь  и вытаскивал мешок с мукой, причём вокруг мешка образовывалась корка промокшей муки. Привозил домой и мама пекла блины, лепёшки, хлеб, варила суп из овощей и муки, иногда редко было мясо свиньи или курицы, Корова и лошади отощали, их кармили сеном, обсыпанной горсткой зерна и муки. Свинью тоже оберегали, подкармливали, надеялись, что принесёт поросят. От десятка кур остались три курицы и петух, их оберегали, из яиц собирались выводить цыплят.

Наконец пришла весна, снег растаял, появилась земля, куры кинулись разгребать и ловить червячков и жучков, молодую травку жадно щипали лошади и корова, свинья рыла землю на огороде, выискивала остатки корений.  Селяне для еды начали собирать траву-лебеду. А там пошли полевые работы, посевная из остатков запаса зерна, сенокос, сбор урожая. Так и пережили голод, который им устроили пришлые заготовители и местные активисты.

После этого отца уважали во всём селе, прощали его грубость, старались делать всё быстро, старательно, а жена и дочки любили его и уважали безмерно.