Берсерк Ч. VIII Меч со странным именем

В деревне бытовало поверье – понятное дело: суеверное, – мол, коли встретишь в лесу белого волка: ежели он и не загрызет сразу, непременно выпив из бедолаги всю кровь, то может завести в не наш мир. Как? Да вот так: глянет на тебя своими красными глазищами – судачили в корчме приземистые неказистые подвыпившие мужики – и пропрешься за ним. В то место  – шептали они, смачивая неухоженные бороды брагой, – которое будет пострашнее логова разбойников с моря.
Где там это логово разбойники с моря или уж куда там белый волк заведет – в деревне никто не знал, разве только корчмарь. Но у него, понятное дело, не спрашивали.
О разговорах тех корчмарь как-то сам и рассказал ему. Посмеиваясь. Верно даже небольшое движение складывающихся в улыбку губ доставляло ему боль, рассекающую лицо судорогой. И в пляшущих бликах костра казалось, будто  глубокий шрам корчмаря оживает извивающейся змеей и жалит лицо.
Он вспомнил об этом, в последний раз оглянувшись на уже запорошенные снегом погасшие угли. Его вдруг охватило доселе неведомое им чувство. Странное. Мы бы, пожалуй, назвали его грустью. До сего мига он не испытывал ее никогда. Да, заползал под кожу страх, а после ухода корчмаря к переправе  навещала боль утраты.
Но грусть – нет, она не являлась.  А тут на тебе. Погасшие угли напомнили ему о костре, еще минувшей ночью спасавшим, наряду с теплой шкурой белого волка, от стужи. И вот теперь пламя покинуло поляну, исполнив вчера свой завораживающий танец и попрощавшись горстью взметнувшихся к звездам искр.
А может, этот самое состояние передалось ему от деревьев, от их заснеженных ветвей, прощавшихся с ним. От обитавшего поблизости филина и семейства зайцев, привыкших и к нему и зверю, разве что хоронившихся при виде корчмаря. После посвящения он стал понимать их язык, мог различить, о чем шепчутся деревья долгими пасмурными осенними ночами. Под зарядивший и все никак  непрекращающийся  ливень, превращавший белую шкуру волка в серую и тяжелую.
Он понимал, что уходит навсегда. Белый волк должен указать ему путь в неведомые земли. Какие? Для чего?
Повзрослев, он узнал, что рано или поздно  ему придется уйти, что путь в деревню ему заказан. Когда-то он спросил  об этом корчмаря, но тот только пожал плечами и произнес: «Мне неведом уготованный тебе путь». Единственное, что он узнал: рожденный оборотнем обречен скитаться – его будут гнать отовсюду, со страхом и ненавистью, но не
забывая, иной раз, просить о помощи. «Ненависть вообще хозяйка этого мира» – как-то произнес корчмарь, добавив: «И я вот слишком долго был ее рабом».
Он уже уходил, но путь оказался неожиданно извилист и ухабом на нем стало возвращение в деревню, дабы спасти  неказистых мужиков да баб, несколько весен назад обрекших его на смерть и готовых растерзать даже после спасения.   
В то самое утро, когда он увидел следы на снегу, то обнаружил подле себя меч. Из тех, которыми сражаются воины, приходящие с моря. С обтянутой кожей рукоятью и полукруглым навершием над ней, искусно обмотанным проволокой из красной меди. Все это было инкрустировано  вкраплением серебряных полос. Само лезвие украшали неведомые ему знаки, которые он не мог прочитать, но похожие были нанесены на секиру корчмаря и представляли собой магическое заклинание. Какое? Корчмарь не рассказывал, а он и не спрашивал.
Он знал, что должен непременно придумать имя своему оружию, тем самым наполнив его жизнью. Имя пришло к нему само и несказанно удивило: будто бы меч сам его выбрал. На языке воинов с моря оно звучало как barmhjertig. В деревне бы его навали «милосердный».  Он не стал спорить. Меч легко лег в ладонь, хоть и был, понятное дело, тяжелее старого, деревянного, вырезанного для него корчмарем и научившего его владеть им.
Как-то после очередного урока, корчмарь произнес: «Меч не всегда будет тебе надобен». Он понял это, когда защитил деревню и едва не погиб сам. Он бы многое отдал, чтобы перестать быть берсерком – не такими как все; но, несмотря на юные годы уже знал: путь, подобно судьбе, не выбирают.
Он оглянулся последний раз на погасшие угли, поправил крепления на лыжах и отправился в путь, вслед за белым волком – проводником в иной мир: здесь деревенские мужики не ошиблись. 
Продолжение следует
Иллюстрация: Иллюстрация: Сентябрь 2021 Чкаловский