Экзамен по тактике

                Автор - Александр Карпов

В один из дней предварительной подготовки осенью 1981 года, после постановки задачи на полёты, меня вызвал к себе в штаб командир второй АЭ подполковник Рыбальченко и коротко по-военному поставил мне задачу:
– Давай, бери с собой капитана Сокерина, и следуйте с ним в штаб дивизии сдавать экзамен по тактике МРА (морская ракетоносная авиация) начальнику штаба дивизии полковнику Тычине.

Я решил уточнить для себя, по какому поводу надо сдавать этот экзамен, так как вся жизнь лётчика «отравлена» этими самыми экзаменами, которые надо ежегодно сдавать на допуск к полётам, на повышение классной квалификации и на так называемых выборочных проверках знаний, и мне не очень-то хотелось лишний раз «терять нервные клетки».

Оказалось, что тогда придумали ещё один повод и назвали его конкурсным – для замещения вышестоящих должностей. Тут я осмелел и решительно возразил командиру, сказав, что для меня лучше должности командира авиационного отряда в Вооружённых Силах СССР ещё не придумали, и мне вроде того, что это совсем неинтересно.

Но командир АЭ резонно напомнил мне про Устав, а потом просто попросил:
– Да сходи ты просто для кворума.

Перспектива мне не очень понравилась, зачем лишний раз волноваться от встречи с высоким начальством, но делать было нечего и пришлось идти. В штабе дивизии выяснилось, что полковник Тычина занят, и экзамен у кандидатов на замещение вышестоящих должностей будет принимать его заместитель подполковник Ивченко. Нас было пять человек, но я уже не помню фамилии остальных троих «соискателей».

Нам раздали экзаменационные билеты и выделили время на подготовку. По истечении срока подготовки первым вызвался отвечать Сокерин. Не прошло и двух минут после того, как он начал свой доклад, в кабинет стремительно вошел полковник Тычина. Его заместитель, завидев своего «босса», резко вскочил по стойке смирно и дико заорал, как на плацу перед всем управлением штаба дивизии, уставную команду: «Товарищи офицеры!» Все присутствующие в кабинете тоже встали.

Полковник Тычина, человек лет сорока пяти, немного ниже среднего роста, эдакий округлившийся крепыш, небрежно дал команду «товарищи офицеры», и мы все сели на свои места кроме Сокерина. Тычина сделал такое удивлённое лицо, как будто перед ним стоял не офицер его дивизии, а голый папуас в набедренной повязке, посмотрел на Сокерина немного недоумённо и по-отечески его спросил:
– А ты что не садишься?

Сокерин слегка смущаясь, немного опустив голову, начал объяснять, что он сдаёт экзамен по тактике МРА. Снова резко поднялся подполковник Ивченко и доложил Тычине, по какому поводу мы все там собрались. Тычина, театрально отступив от Сокерина на шаг назад, начал очень пристально изучать его, как будто он его первый раз увидел, а затем ехидным тоном задал ему вопрос:
– Что, Сокерин, и тебя на майора потянуло?

Виктор, ещё больше смущаясь, попытался что-то объяснить, но Тычина перебил его своим следующим вопросом:
– Сокерин, ты сейчас у нас кто?
И сам себе ответил:
– Командир корабля. У тебя сейчас сколько человек в экипаже?

После такого коварного вопроса с подвохом, я внутренне весь напрягся и стал про себя гадать, правильно ответит Сокерин или нет. Подвох состоял в том, что если командир экипажа отвечал «6 человек», имея в виду только лётный экипаж, то это сразу давало повод высокому начальству отчитать нерадивого командира за то, что он забыл про свой технический экипаж (старший техник корабля – офицер, и 2 механика – матросы срочной службы), что он не занимается воспитанием своего личного состава, и так далее, и тому подобное – это уже напрямую зависело от настроения и фантазии начальника, который проявил бдительность, и «вычислил» нерадивого командира экипажа.

Но Сокерин ответил правильно, моё внутреннее напряжение сразу спало, и тогда я подумал, что с карьерой у него всё будет в порядке и в душе я за него порадовался. Тычина тоже остался доволен ответом Сокерина и, снова театрально отступив от него ещё на один шаг назад, начал произносить свой монолог:
 
– Вот смотри, Сокерин, сейчас у тебя только 8 подчинённых – это так хорошо и замечательно, тебя особенно за них никто и не дёргает. А у командира отряда их целых 30 – твой экипаж, да ещё два экипажа в подчинении. И вот смотри, Сокерин, какая интересная получается картина: один твой лётчик совершает предпосылку к лётному происшествию и выкатывается с полосы, другой твой офицер опаздывает на развод и вовремя не заступает в наряд, ещё один офицер напился пьяным и устроил дома дебош, а два матроса из твоего отряда сбежали в самоволку. А за всё отвечает командир отряда, и вот за все это его Е…, Е…, Е…

При этом он с актёрским наслаждением и блуждающей улыбкой на лице ладошкой правой руки очень смачно постукивал по кулаку сжатой левой руки. Затем, резко прекратив свое лицедейство и вплотную подступив к Сокерину, доверительно спросил у него:
– Ну что, Сокерин, я доходчиво объяснил, какая разница между командиром корабля и командиром отряда?

Сокерин стоял у стола, низко опустив голову и, как и все остальные, с трудом сдерживая смех от увиденного представления, тихо, чтобы не рассмеяться в лицо большому начальнику, немного отвернувшись от него в пол оборота в нашу сторону, пробормотал:
– Да, товарищ полковник, доходчиво, очень доходчиво.

После этого Тычина решительно развернулся и, оставшись очень довольным собой за свои «неординарные» педагогические способности, медленно направился на выход из кабинета.

Я уже не помню, чем там все закончилось, сдавали мы далее экзамен или нет, но этот «бенефис» Тычины мне запомнился на всю оставшуюся жизнь, и я иногда рассказываю о нём своим друзьям лётчикам в узком кругу, когда мы вспоминаем о своей лётной службе.

                Декабрь 2009 года

На фото – Сокерин Виктор Николаевич, генерал-лейтенант, лётчик-снайпер, заслуженный военный лётчик Российской Федерации, командующий Авиации ДКБФ (Дважды Краснознаменный Балтийский Флот) с 2000 по 2004 годы.