Однажды

Вдалеке, за поворотом одной из лесных тропинок Голосеевского парка, послышались голоса. Они приближались, становясь все громче, и я поморщился: компания гуляет, человек десять. Как это неуместно в таком спокойном старом месте, где темно даже в солнечный день. А теперь тишина погибла, раздробленная криками и эхом.
На тропу вышли два мальчика лет пятнадцати.
Пока они проходили мимо и исчезали вдали, я услышал много энергичного о телефонах, школе, футболе и том, что когда тебе, бля, было надо, я тебя, бля, выручал, а ты мне друг, бля, или кто.
= = =
Продавец на рынке
– Подходите, спрашивайте, не стесняйтесь! Тут у нас под тентом прохладно, можно постоять и подумать! И есть все стратегически важные товары, смотрите – крышки для консервации, батарейки, ножи, резиновые перчатки!
= = =
– Прикинь, только пришла, а бабушка устроила истерику, где была да почему до сих пор не отнесла ее книгу в библиотеку. Вот, везу. Слушай, открой на любой странице, там такие странные слова, просто конченные слова.
За спинами не видно, только краем глаза скользнул по обложке. Серо-сиреневая, истрепанная. Кто автор?
...овский, том 3...
Девушка с парнями, книгой и пирсингом-жемчужинами в губе вышла из автобуса.
А пили они не пиво, всего лишь томатный сок.
= = =
Велосипедист в полном байкерском облачении, включая шлем, замедлил скорость и перекрестился, проезжая мимо Свято-Троицкой церкви.
= = =
– Заходите, покупайте воду, – сказал парень за стойкой буфета в областной больнице. – Вода лечебная. Пакистанская для мужчин... – Он перевел взгляд с меня на Аню и добавил: – Остальная для женщин. Лечебная, вкусная, с газом и без. Выбирайте.
На витрине у него стояли бутылки с самой обычной водой, которую можно купить в любом киоске.
Я посмотрел на пирожки. Он тут же включился:
– Лечебные пирожки с маком, зависимости и привыкания не вызывают. В любом количестве. Берите, убедитесь.
Но мы взяли только лимонад «Дюшес». Лечебный.
= = =
Есть что-то зловещее в вечернем ливне. За окном нарастает грохот – это не гром, а шум водопада. Грохот нарастает, как приближающийся из туннеля поезд. Тяжелые, частые как мелкая сеть струи извлекают тррррррррррррррррр изо всего, что попадается на их пути к земле. Надрывно кричат крыши машин, листья деревьев и десятки, сотни, тысячи подоконников. Водяной вал не умолкает, за окном становится все темнее, темнее... Мы погружаемся под воду, уходим под ливень, мы все ближе к ночной беспросветности, и как тут сохранить надежду на утренний подъем к свету? А никак. Надежда сохраняется сама, всегда и без всяких причин: у нее встроенная функция самосохранения.
= = =
Свобода и зависимость так причудливо переплетены специально, чтобы трудно было отличать одно от другого.

(старые записи)