гл. 1. Путь к Богу

(отрывок из гл.16 кн.10, 2006г)

Пересказ событий  жизни – изложение голых фактов – почти ничего не дает. Мы интерпретируем свое прошлое в соответствии с сегодняшними представлениями о нем. Это происходит так: к рассказу о себе мы бессознательно подбираем только те события, которые соответствуют нашей «личной истории» (в терминологии Кастанеды) и забываем другие. Личная история уже существует, живет собственной жизнью и влияет на нас сегодняшних. Отбросить ее сложно. Говорить о том, что я представляю собой сейчас, без личной истории – не просто.

 Узнав и передумав за свою жизнь очень многое, я осталась такой же беспомощной, не научилась управлять ни жизнью, ни собой. Со мной по-прежнему все случается в соответствии с тем, что я о себе придумала - с личной историей, в которой мне комфортно находиться. Мне комфортно жить в привычных мнениях, страданиях, претензиях и представлениях о том, что «я должна», что «я могу», и что «я имею». Все три глагола модальные. Глаголы, которые принадлежат не человеку, а  Богу.

В моей исповеди прежде всего необходимо понять, как я привыкла излагать свою личную историю, и каким образом она притягивала ко мне события. Понять, что уводило меня от Истины. Как действовал во мне дьявол, ибо именно он всегда искушает нас модальными глаголами, заставляя нас думать, что мы – «как Боги», что мы можем  иметь, мочь и  быть должными. От неудачной реализации этих глаголов в душе остается горечь, ибо на деле все происходит не так, не тогда и не с теми, заставляя нас или искать виноватых или винить себя. И то, и другое ошибка.

Согласно христианскому мировоззрению человек сотворен Богом, а не рожден им, как это было в теософском мировоззрении, где материя – одна из временных форм существования Бога. В христианстве материя и ее часть – человек, сотворены из пустоты, из Ничего, а значит, творение не может стать равным Творцу. Творец (живая Личность) вдунул в свое творение свой Дух и этим  дал ему свободу воли – следовать Его правилам, либо идти своим путем. Бог любит свое творение и хочет устроить нашу жизнь благой, но позволяет действовать по своему усмотрению, попадая под влияние «разрушенного, поврежденного творения», под влияние сил Зла. Если мы выбираем Бога, то единственное наше «я должен» заключается в соблюдении заповедей Бога, в смирении перед Ним и в доверии Ему. Если мы рассчитываем на свои силы, то не должны удивляться печальному завершению наших начинаний. Исходя из этой, новой для меня точки зрения, я постараюсь заново изложить свою личную историю.   

Военное детство родителей, неблаговидное с точки зрения советского времени происхождение моей бабушки по матери  и,  как следствие этого, страх перед государством и его Законами, моя фактическая безотцовщина, – три этих причины посеяли в моем характере те черты, которые сформировали  всю мою дальнейшую жизнь и всегда казались мне правильными. Я имею в виду мое чувство долга, дисциплины, готовность много работать и достигать цели через усердие и добросовестность, мое неприятие жизни «на холяву» и на «авось», мою антипатию к тем, кто не соблюдает правил, и мое презрение к ленивым и глупым. Женщины в нашей семье привыкли обходиться без мужчин, во всяком случае, умели не жить на их иждивении. Главными добродетелями моего детства считались обязательность и выполнение чужих поручений на «пять», причем не за счет везения и даже не в силу особых способностей, а за счет честного и усердного труда. Дураков и пьяниц в нашей семье не было – так уж получилось, поэтому я росла и здоровой, и сообразительной, училась с удовольствием и была любознательной. Не без гуманитарных способностей. Детство и юность воспитали во мне умение исполнять долг, но породили эгоизм и неумение любить и принимать инаковость других, терпимость. Я оказывалась хорошим другом человеку, попавшему в беду, но в хорошие времена была несносной в общении – конфликтной, резкой на язык, падкой на осуждение слабости характера, мелочности, глупости и лени.
 
Окончание школы с медалью и получение «красного диплома» в институте воспитали во мне Личность Отличницы. В любом коллективе, в любом деле я чувствовала себя должной быть лучшей. Не лидером, не начальником, не яркой артистичной натурой  (как раз этого никогда в моей жизни не было), но лучшим работником – грамотным,  надежным, умным, много знающим, творческим. Хороший запас моей теоретической подготовки истощился уже через 8 лет. Я начала понимать, что мое трудолюбие и организованность не обязательно влечет за собой достижения блестящих результатов, что вокруг меня есть люди умнее меня, при том, что они тратят на достижение результата гораздо меньше сил, эксплуатируя свои врожденные способности, любят и умеют жить за счет случая. Появилось неприятие всех людей, разрушающих во мне идеализацию «результат должен быть заслужен честным трудом».

Мои реальные способности проявлялись только в тех делах, за которые мне не платили – в гуманитарной области. Я писала стихи, я увлекалась философией, эзотеризмом. Пиком моей самореализации стали 12 лет ведения группы «йоги». На основной работе в качестве инженера, на которого я выучилась по совету мамы, я не блистала: была добросовестным исполнителем, находящим в своем труде отдельные радости и возможности для творческого подхода, абсолютно не нужного общему делу. Так уж получалось. Выдуманное чувство долга перед обществом или перед совестью преобладало: в этих же принципах долга («нельзя жить паразитом!!!») я воспитала дочь, долг вынуждал меня трястись над своей трудовой книжкой – не прерывать трудовой стаж, не «осквернять» его частыми сменами работы или работой не по специальности, неквалифицированным трудом. Хотя именно такой труд, возможно, оказался бы для меня более радостным. Но я боялась, панически боялась сама резко поменять жизнь, попробовать что-то принципиально другое, боялась оторваться от привычной социальной колеи, от принципов, заложенных мамой, боялась испортить свою репутацию, стать пищей для обсуждения. Я почти ничего не ломала в своей жизни сама, но, будучи недипломатичной, несдержанной и абсолютно не умеющей врать, играть и притворяться, постоянно портила отношения с людьми, чаще всего с людьми «полезными». Если человек был мне не симпатичен, его «полезность» не спасала меня от того, чтобы я смогла скрыть свое отношение к нему. Это разрушало мой карьерный рост. Я не хотела менять работу, но получалось так, что хорошо освоенная мной работа уходила от меня, выбрасывая на новое поприще, в новый коллектив.

Нечто похожее происходило и в личной жизни. Я считала правильным иметь семью, боялась развода, но, будучи прямолинейной и нетерпимой с мужьями, подсознательно приводила ситуацию к разрыву. Я пережила три развода, совершенно не желая их и даже не считая своих мужей исчадием зла, то есть, не имея по настоящему серьезных причин для разрыва. Каждый раз по прошествии лет я осознавала, насколько к лучшему оказалась казавшаяся мне ужасной перемена, но я все равно продолжала бояться любой нестабильности, неизвестности перед будущим.

Во многом всем проявлениям моего характера, а значит, и моей судьбы помогло то мировоззрение, которое сформировалось во мне к 32-м годам. Оно было типичным для человека, воспитанного советским ИТР в духе внешнего атеизма, но тайной веры в Промысел божий, не позволявшей богохульства, для человека, 20 лет проработавшего инженером  на предприятиях военно-промышленного комплекса.

В моей жизни всегда присутствовала двойственность. Я умудрялась жить одновременно в двух разных мирах - выдуманном и реальном, причем, время от времени меняла их местами. Реальностью мне казалась обычная жизнь людей с ее бытовыми заботами и радостями, но с неизменным постоянством я сама сбегала от этой реальности в выдуманный мир одной из экзотических разновидностей советского андеграунда: в группы йоги и оккультизма, в разного рода сборища русской саньясы 70-х годов. Отождествившись с новыми философскими идеями, я начинала ощущать этот мир подлинным и реальным, а выдуманной и бесцельной становилась обычная жизнь.

Какой же жизни я отдавала предпочтение? Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо проследить за моими поступками. Меня многое интересовало, многое увлекало в самых разных областях жизни, но, когда нужно было сделать какой-то выбор – куда пойти или на что потратить деньги, - я всегда решала это не в пользу приобретения чего-то практичного и полезного для тела или семьи, а в пользу абсолютно никчемного с точки зрения большинства - покупки новой книги с поисками смысла жизни или посещения лекции очередного Учителя. Логики в этом не было никакой, мне просто было более комфортно в этом странном мире идей.

С рождения крещеная в православной вере, я не знала христианства,  не понимала его. Хуже того, начитавшись разных книг, в том числе и книг отцов церкви, я понимала христианство извращенно. Я стыдилась признавать себя православной, как стыдятся своего невежества. Исповедовать индуизм или буддизм, читать теософическую литературу или изучать даосскую или дзен-буддистскую монашескую практику самосовершенствования мне стыдно не было, наоборот, упоминание об этой стороне жизни возвеличивало мою личность, делало ее интереснее для окружающих. Просто ходить на службу в церковь было скучно и почему-то стыдно. Православные люди казались мне плохо образованными, нетерпимыми к инакомыслящим и скучными, церковную общину в своем большинстве составляли  пожилые и  глупые  женщины.

 Как стало понятным уже много позже, у меня сложилось типичное теософическое представление о Христе. Теософы упоминают Христа в свете гностицизма - ереси, зародившейся в 1 веке н.э. Для теософов Христос – совсем не то, что понимает под этим явлением православие. Это сущность, посланная на землю иерархией света, чтоб освободить нас от материального начала и устремить к духовному. Для гностиков материя – зло. С их точки зрения Христос не мог стать человеком, иначе бы он попал в сети материи. Он только КАЗАЛСЯ человеком. (ересь дакеизма, от дакео - казаться).  Для гностиков Бог - принцип, Логос, притворившийся человеком. Конкретной личностью считался Иисус - праведный человек, но не сын Божий, в которого вселилась другая, божественная личность - Христос, чтобы через него говорить людям. Такой же личностью считает себя  Виссарион. В секте  Брахмо Кумарис, в которой я тоже побывала, также поклоняются реальному человеку, в которого вселился Баба (так называют на Востоке единого Бога), получившего в результате этого вселения имя Брахмо Баба. Как я понимаю теперь, их учение - дурной плагиат гностического мифа о природе Христа, смесь индуизма с христианскими ересями.

Гностики говорили то же, что и Восток, идеями которого я жила почти двадцать пять лет. Индуизм и буддизм  называют мир иллюзией либо злом, которое заставляет нас страдать. Выход из страдания - самоуничтожение личности. Восток тоже проповедует терпимость и неприношение зла, но иначе, чем православие. Если насилие – неизбежное зло материи, то что толку сопротивляться насилию или следовать ему? Мир, с точки зрения Востока, лучше не сделаешь, но его путы заставляют нас страдать, задерживают наше «бегство» в мир духа. Христос же призывал противостоять злу и насилию: любить врагов еще не означает любить и потворствовать злу. Он сострадает людям, которых любит, но ненавидит порок. Буддистская махаяна тоже говорит о сострадании и любви к ближнему. Но она нацелена не на то, что бы весь мир сделать благим, а на то, чтобы  помочь всем избавиться от пут материи, от привязанности к ней. Самоотрицание Востока ведет к саморазрушению, в привычных мне представлениях личность – враг человека. А  в христианстве личность очень важна, потому что Бог - это Личность.

В православной вере Бог стал истинным человеком, оставаясь истинным Богом. Евангельский Иисус, как человек, обладает эмоциями, он страдает. Иисус Христос - живая Личность, которая сотворила мир видимый (материю) и невидимый (духовный). Бог православия и католицизма заключает в себе три аспекта. Это Бог Отец -  Творец видимого (материального) и невидимого (духовного) миров, являвший себя еврейскому народу через пророков во времена Ветхого Завета. Это Бог Сын - Иисус Христос, имеющий одновременно божественную и человеческую природу, божество, воплотившееся в человеке и через его плоть искупившее грех человечества, состоящий в желании «стать как Бог», в уходе от Бога. И, наконец, Дух Святой – божественное начало, исходящее от Отца и пронизывающее человека,  делая его подобным Богу. Говоря терминами физиков Шипова  и Казначеева, Дух Святой это - мысль Бога, способная к творению.

Задача гностика – разделить дух и материю. В христианстве все наоборот: грех человека состоит в том, что это разделение произошло. Бог пришел на Землю, чтоб соединить телесную и духовные стороны человека, избавить его от этого разлома. Наш материальный мир – не зло и не иллюзия, он добрый, благой, таким его сотворил Бог, но мир искажен грехом человека, и его надо исправить. В конце времен мир снова станет благим. Материя – не зло, потому что она творение божье. Искупление греха Христом способно преобразить наш мир.