Дождь

«Ничто в природе не возникает из ничего и не исчезает бесследно…»
Закон природы, который никто не открывал

В прошлый раз он был здесь очень давно. Да и сейчас оказался здесь случайно. Надо было срочно отвезти отчет в городскую налоговую. Курьера как назло не было, сотрудники все заняты, и пришлось ехать саму. Налоговая располагалась в трёхэтажном особняке почти в центре города, но в той части, куда туристов обычно не водят. «Неисторический центр.» С делами он справился быстро. День пасмурный, но теплый. Май вступал в свои права. Возвращаться в офис не хотелось. Он шел по старой узкой улочке с односторонним движением. Вдоль тротуара стояли припаркованные машины. Разгар рабочего дня. Свободных мест не было. «Хорошо, что поехал на троллейбусе. Где бы я тут припарковался?»
Он уже свернул в переулок, ведущий к центральному проспекту, но передумал. На проспекте машины стояли. Вечные пробки. Среди этой выставки железных коней возвышался безнадежно застрявший троллейбус. Так. Это до вечера. Пешком будет быстрее.
На центральном проспекте он бывал часто. Проспект сильно подвергся переделке, когда его благоустраивали. Он назывался Московским. Прямой как стрела. Если переходить через него по зебре, то видно полгорода. На широких тротуарах кипела жизнь. Туристы, кафешки, разные магазинчики. И зелень. Очень много зелени. Проспект протянулся от площади Победы, до самой окраины, плавно переходя в Московское шоссе. Где-то там его дом.
А здесь, на узенькой улочке, ничего не изменилось. Старые особнячки, вековые дубы. И воробьи. Странно. Здесь они еще есть. Рядом с домом их уже давно вытеснили синицы. Может потому, что рядом лес. Мысли текли размеренно и лениво.
Яркая вспышка, оглушительный грохот, и сразу же поток воды обрушился на узкую улочку. Началась первая гроза. Над одной из дверей старого дома был металлический козырек. Скорее туда. Под железным козырьком железная крашеная дверь. Рядом табличка «Медсанчасть № 16». Он остановился. Ух, ты…

***
Он не поступил! Он раз за разом выискивал свое имя списках первокурсников. «Саблина М.П., Семенов В.Г., Сорокин М.В.» Вот здесь, должен же быть! А вдруг забыли и напечатали в конце списка? Нет. Его имени в списках не было. Он даже прочитал списки других факультетов. Вдруг перепутали. Нет. Его нигде нет. И еще одно объявление: «Все не поступившие абитуриенты могут забрать свои документы в приёмной комиссии. Каб. № 115» Именно так. С ошибкой.
Он шел домой пешком. Идти, конечно, далековато, но так четыре копейки сохраню. Да и не хочу никого видеть. «Ну, не поступил, подумаешь. Не очень-то и хотелось. Ну, пойду в армию. Делов-то…» Приемная комиссия Политеха находилась недалеко от площади Победы, на улице, уютно расположившейся рядом с Московским проспектом. «Блин, дурацкая химия! Один балл! Блин!» Он не замечал вокруг ничего. «Ну вот, блин, слезы! Блин! Блин! Блин!». А дома намечался праздник. Любимый сын поступил! В этом никто не сомневался. «Поступил! Ну, да… Блин!» слезы мешали идти. Он протер лицо рукавом нового пиджака. Это не помогло. К тому же он понял, что мокрый с головы до ног до головы. Говорили же взять зонт. Теперь опять будут зудеть.
Он укрылся от дождя под навесом над железной крашеной дверью. Хотя смысла в этом не было. Мокрыми были даже трусы. Рядом с дверью синяя табличка с серебряной надписью: «Медсанчасть № 16»
Дверь открылась. В темноте угадывался силуэт очень стройной девушки.
– Ну что стоишь, заходи.
За второй дверью был большой холл, знавший лучшие времена. Зеленая краска местами осыпалась, когда-то роскошный лепной поток во многих местах лишился своих украшений. И вдобавок неприятный медицинский запах.
– Ты к кому? Сегодня мы до двух. Все уже ушли. Вот я до дождя не успела. Теперь жду.
– Я так. Просто гулял.
– Ну и чудик же ты! – (странно, чудиком меня называет только папа) – Дождь, а ты в костюме гуляешь. Боже, ты мне весь пол залил. А мне теперь мыть.
На настоящем мраморном полу натекла лужа.
– Да я сам вытру. Дай тряпку.
– Что ты вытрешь? Тебе самого надо вытирать! Давай, раздевайся!
– Что? – он опешил.
– Ну что замер! Тебе вытереться надо. А то заболеешь.
– А вы сегодня до двух… И все уже ушли…
– Хм, чудик! – Девушка повернулась к нему спиной и пошла куда-то по коридору. Он огляделся. Одна половина зала была отгорожена стойкой. За ней в темноте виднелись вешалки. Перед ней банкетки. Гардероб. Напротив, растянулась застекленная стойка. В стекле три полукруглых отверстия. Над ними номера 1, 2, 3. Сверху надпись: «Регистратура». Налево и направо темные коридоры. За ним - обитая коричневым потертым дерматином дверь. Напротив, стенд «Расписание врачей» Он хотел уже ознакомиться с этим расписанием, но услышал звонкий голос девушки:
– Стой, где стоишь! Ты мне, правда, все полы заляпал. И почему ты не разделся?
Она принесла белую простыню и несколько вафельных полотенец. Похоже, что она не шутила.
– Ну не посреди же зала!
– Ладно, иди сюда. Я сейчас.
Она ушла. Он подошел к стойке гардероба. Снял пиджак и рубашку. Брюки прилипли к ногам. Их пришлось стягивать. В ботинках была вода. Обернувшись простыней, он начал вытирать голову.
– Носки снимай. И что там еще мокрое на тебе.
– Носки сниму. А остальное останется на мне.
– Да больно надо. Давай сюда. И иди за мной. В сто пятнадцатую.
«Опять этот номер. Странно».
В комнате 115 было тепло. Работал калорифер. На нем сушились его брюки и носки. Ботинки лежали рядом. На стуле висел его новый пиджак. (Интересно, он не испортится? Его же стирать нельзя.) На гладильной доске лежала мокрая рубашка. Шумел электрический чайник.
Она вошла в комнату. В руках сухая простыня.
– На, поменяй. Эта вся мокрая уже. Посиди здесь. Я сейчас пол протру и сделаю тебе чай.
– Сам сделаю. Скажи, где заварка и чашки.
В граненом стакане он заварил чай. (Теперь должен настояться. Что происходит. Я сплю? Это сон? Кто это?)
Девушку нельзя было назвать красавицей. Чуть неровные зубы, немного курносый нос. Маникюра нет, но ногти ухожены. Иногда она проводила рукой по каштановым волосам, подстриженным в форме каре. Тогда были видны ее маленькие розовые ушки. Чуть подкрашены ресницы. А вот глаза. Он никогда не видел таких зеленых глаз. Может это отблеск от стен? Фигурка у нее, что надо. Жалко, что в брюках. Ног не видно. И эта коричневая блузка ей идет. И то, что эта блузка скрывает…
Она вошла. Строго посмотрела. От ее взгляда по телу пробежали мурашки.
– Замерз! Почему чай не пьешь?
– Один не буду!
– Ладно, сейчас рубашку поглажу. Ты пока чай наливай.
Сколько прошло времени он не знал. Рубашка давно выглажена, вещи высохли. А они все говорили и говорили. Она в прошлом году не поступила в медицинский. Пришла работать сюда. В этом году тоже провалилась. Он пока первый раз провалился. Теперь, наверное, армия. Она живет с мамой и бабушкой. Денег не хватает, но выручает мамин брат дядя Володя. У него огород за городом. Его отец небольшая городская шишка. В городском парке была? Так это он. Папа вообще очень хороший. Мама? А что мама? Они говорили обо всем. Дождь давно закончился, на улице было темно. Он ее проводит. А сам как потом? А он мужчина. И город знает, как свои пять пальцев.
Уже начинало светать. Они стояли у ее подъезда. На четвертом этаже горел свет.
– Все, мне пора. Видишь, мои не спят.
– Отпущу, в обмен на номер телефона…
– А где запишешь?
– Запомню.
– 25-115. Позовешь Машу.
– Ой! 115? Кстати, я Иван!
– Чудик ты! Вот ты кто…

***
С того момента прошло уже больше пятнадцати лет. Давно же он не вспоминал об этом.
Дождь закончился. Иван почти бежал. «Домой. Я очень хочу домой!»
А дома его ждала жена Маша. Он бежал к ней.


P.S. Вы спросите, что же это было? Может быть та самая Любовь с первого взгляда? А Вы как думаете?