Сказки про разбойников и гномов

Сказки - это всегда что-то волшебное и таинственное, их все знают и любят, взрослые и дети. Неизвестно, кто их придумал, никто не помнит, кто впервые рассказал, но все любят слушать.

Любой порядочный сказочник всегда с умным видом начинает свои рассказы, и честно предупреждает: «не любо, не слушай, а врать не мешай», а слушатели всё равно  слушают и верят, верят. Или не верят. Сказки иногда заставляют задумываться. А иногда даже и думать. Кстати, что делать с  этими сказочниками, непонятно, как их воспринимать, как реагировать, и что с них взять, кроме анализов, да и то не полную трёхлитровую банку…

История повторяется, изменяется и опять повторяется в изменённом виде. Любое событие современности имеет свои корни в прошлом, и прошедшие события остаются в документах, в памяти очевидцев, потом в памяти слушателей рассказов очевидцев, ну а далее и в байках, искажённых пересказах, анекдотах и сказках.  Но не все знают, какие головокружительные сюжеты отражаются порой в известных сказках, когда нередко описываются реальные события, изменившиеся в народной памяти до полной неузнаваемости.

И угадать реальных героев в сказочных персонажах бывает сложно, а порой и почти невозможно. Например, как в сказке про Белоснежку и семь гномов (или гомов – ну кому как больше нравится), очень непросто распознать реальные события. А ведь были в истории невероятные события, когда городская и сельская преступность в  крупной европейской стране однажды схлестнулась не на жизнь, а насмерть, а аристократы и представители власти активно участвовали в этих сражениях, иногда даже с обеих сторон. Когда короли посылали друг на друга не только армии, но и бандитов и разбойников. Когда разбойникам присваивали воинские звания и дворянские титулы, а заслуженных военачальников казнили без суда и следствия, как обычных бандитов, застигнутых на месте преступления. Преступники внезапно становились полицейскими и чиновниками, а потом снова превращались в злодеев, возвращаясь в своё естественное состояние. Впрочем, злодеями и душегубами фактически были все активно действовавшие тогда персонажи, если судить беспристрастно по делам их.
 
***

Казалось бы, где сказки, а где организованная преступность?  Но организованная преступность не может существовать без сказок. Запугивать потенциальных жертв и рассказывать фантастические истории необходимо и жертвам преступности, и рядовым бойцам банд. Мотивирование называется, положительное и отрицательное. Бойцы должны слушаться командиров и гордиться своими бандами, их славными победами в прошлом. А жертвам нужно бояться, а вследствие этого безропотно платить и каяться. Экономия фантастическая – реальные дорогостоящие методы устрашения можно заменить сказками.

В арифметике проще – от перемены мест слагаемых сумма не меняется. В обществе есть население, преступники и органы правопорядка. Все компоненты общества сосуществуют и взаимодействуют. И если поменять их местами, то жизнь общества радикально изменится.
Преступность существовала всегда, всегда и будет существовать, пока есть сообщества людей. Люди создают законы и правила поведения, обязательные для всех, ну или для большинства. Кто-то эти правила нарушает, преступает черту дозволенного, и становится преступником. Преступники бывают бытовые, случайные, «идейные», и организованная преступность.

Но одно и то же действие, осуществляемое по разным законам, или по одному закону, но в разных ситуациях может быть нормой, подвигом, или преступлением.
Самое простое - бытовая преступность, мелкая или крупная, мотивированная или нет, это отдельный вопрос. Была, есть, и будет всегда. Везде и всегда считается мелким преступлением. Почти нормой жизни.

Далее сложнее. Например, страшное деяние - убийство. Убийство соседа в ссоре по ничтожному поводу в мирное время – однозначно преступление, наказываемое карой от общественного порицания до смертной казни. Убийство полицией на месте преступления грабителя или бандита, оказывающего сопротивление, это норма для любого государства. Убийство врага на войне – подвиг.
 
Кража или грабёж. Присвоение чужого имущества без согласия прежнего владельца, без компенсации стоимости присвоенного. Если грабитель отнял имущество, то по закону предусмотрены наказание и конфискация похищенного добра, а часто и имущества самого преступника. Конфискация, то есть присвоение по решению суда чужого имущества у преступников властью – рутина жизни любого государства. Захват чужих владений и добра у врага на войне – узаконенный трофей и подвиг, воспеваемый официально менестрелями, священниками и газетчиками. Беззаконный пират, поступающий на службу государства, становится законопослушным капером.

Верность государству. Особенно ярко проявляется после государственных переворотов, происходящих с завидным постоянством всегда и везде. Житель, верный старой власти, пока она не проиграла окончательно, – нормальный и законопослушный гражданин, но если его поймали сторонники новой власти – он становится преступником и изменником. Верен новой власти, если тебя не поймали сторонники старой, – герой и прогрессивная личность, но если такого хорошего поймали сторонники старой власти – это преступник и изменник, достойный лютой казни.

Самые страшные преступления в традиционном обществе, основанном на религии и патриотизме,  это богохульство, вероотступничество и измена Родине, деяния против официальной идеологии и веры. За одну и ту же веру можно стать святым, орденоносцем, просто уважаемым гражданином, или лишиться головы. За неосязаемые верования, ни на чём по большому счёту не основанные, например, правила и предписания, воспринятые с детства в семье и в окружающем обществе. Правила эти всегда необъяснимы, непостижимы, нелогичны, но формально обязательны к исполнению, под угрозой самого серьёзного наказания, морального и физического. Следует креститься при виде правильной церкви, или плевать с проклятиями в сторону неправильной. Проходить безразлично, или восторженно любоваться архитектурой правильных культовых строений. Надевать головной убор или снимать его при входе в храм, тем более, если это зависит от пола входящего, снимать или не снимать обувь, креститься двумя или тремя пальцами, не говоря уже о том, кого считать истинным богом, а кого пророком истинного бога. Соблюдать посты, праздники, обряды. Верить во всепобеждающую идею коммунизма, христианства, магометанства, буддизма, или во власть святой инквизиции, признавать честность непонятно как избранных депутатов и президентов, или порядочность демонов и чертей. Верить в ад, рай, экологию, демократию, самую правильную национальную идею, возобновляемые источники энергии, равенство полов, отрицать или признавать разницу рас, народов, религий, уровней развития социумов и так почти до бесконечности.
Формула проста и безжалостна: верить или не верить. Признавать безоговорочно или не признавать. И в зависимости от этого процветать или получать наказание от своего социума.

Можно различить преступность сельскую и городскую.

Сельская преступная организация – всегда банда. Банда – это в идеале, в пределе - семья. Во главе отец семьи, старший мужчина, социальная роль которого - главарь, атаман, командир партизанского отряда, бригадир. Ниже в иерархии банды находятся младшие члены семьи.  Степень подчинённости, субординации, в банде выше, чем в военной структуре, структура предельно жёсткая. Жестокость наказаний по отношению к нарушителям правил в банде определяется главарём.

Разбойник-селянин действует эффективно возле своего дома, на ближайших  дорогах, в окрестных лесах. Но выследить обидчика и соперника в другом городе, а иногда и в другой стране, разбойнику не дано. Дома он силён и страшен, но крайне уязвим для более организованных структур, городских, или аристократических.
Сельская и городская преступность находятся на разных ступенях развития. Можно привести пример. Стая комаров может принести ужасные неприятности человеку. Известны многочисленные случая, когда комары и москиты заедали человека в лесу насмерть. Но при этом следует учитывать, что человек оказался вне своего привычного ареала обитания и без помощи себе подобных. А в других условиях человек может произвести действия, недоступные ни одиночному комару, ни их стае, ни всей комариной популяции планеты. Например, человек способен произвести одежду, которую комар не может прокусить. Создать репелленты, отпугивающие комаров своим запахом. Обрызгать леса инсектицидами против кровососущих и загубить их почти всех. Запустить генно-модифицированных самцов, после спаривания с которыми самки комаров не оставляют потомства. Забросить естественных биологических врагов в среду обитания комаров. Осушить болота, где комары плодятся. Установить на всех окнах противомоскитные сетки. Повесить металлические высоковольтные рамки с привлечением комаров ультрафиолетом с последующим уничтожением электрическим разрядом. Да и множество других методов для борьбы с комарами. А комарам остаётся только один вариант с массовой самоубийственной атакой на желанный и очень вкусный биологический объект.

Комар, как и сельский разбойник, непобедим в борьбе на равных, один на один. Но он бессилен против средств, выходящих за рамки его повседневной жизни. Такими средствами являются использование технических средств, новых технологий, репеллентов. Также и разбойник бессилен против новых технологий, людских ресурсов города, предательства подчинённых, зависти соседней банды, ненависти мирных жителей.

Разбойники могут захватить населённый пункт, да даже и город. Но удержать его, наладить мирную жизнь с воспроизводством необходимых благ для жизни всего населения, с защитой от внешних врагов, с поддержанием приемлемой для всей системы охраны правопорядка – никогда. В селе организация работы максимум двухуровневая – отец и сыновья, хозяин и батраки, атаман и разбойники. Предельно эффективная структура, пока не сталкивается с более многоуровневой системой.

Разбойники в бою часто побеждают сопоставимый с ними отряд солдат, они лучше знают окрестности и умело организовывают засады. Но вслед за разбитыми и уничтоженными отрядами подходят новые и новые из города, всё лучше и лучше вооружённые – оружие ведь производят в городах, селяне же оружие и боеприпасы покупают в мирное время и захватывают у врага в военное.

И обучаемость у селян понижена. Они не глупее горожан, но циклическое мышление проявляется в полной мере – надо потерпеть, и снова наступят славные времена. Как хорошо известно, за зимой приходит весна, а потом и лето.

Благородный рыцарь, как его описывают в сказках, на самом деле был бандитом с большой дороги, более успешный, чем большинство его коллег. Он сумел выжить в разбойных набегах и в схватках за добычу с себе подобными. Более успешные разбойники становились главарями шайки. Рыцарям приходилось постоянно вести мелкие и крупные войны с соседями. Победители не уничтожали побеждённых, а подчиняли их. Награбленных денег хватало для приобретения участка земли с крестьянским населением, постройки укреплённого жилища, именуемого замком, покупки эффективного оружия. А его дети и внуки уже вполне серьёзно считались элитой общества, дворянством и даже аристократией. Тут уж кто больше награбил в первом поколении.
 
Аристократ в латах на коне в одиночку эффективно противостоит сотне крестьян, вооружённых дубинами, косами и кольями. А вместе со своей дружиной аристократ способен держать в подчинении огромные территории с многочисленным сельским населением. Дружина феодала эффективно борется с разбойниками, и так было всегда, до появления крупных городов и промышленного производства.

Что такое город? Это организация, жёсткая и чёткая. Город – это всегда ограничения, особое воспитание для выживания, дисциплина, жизнь с невольной постоянной оглядкой на рядом живущего, работа, многоуровневое подчинение. Город порождает армию, но также и параллельно другие предельно организованные структуры, не только промышленные предприятия и организации, но и преступные, в том числе мафию.

Городская преступная организация – мафия. Мафия – это всегда иерархическая структура, эффективная в городских условиях. Хотя мафия и зародилась на селе, но по-настоящему расцвела махровым цветом только в городах. В деревне мафиози могут лишь прятаться сколь угодно долго. В критических ситуациях город порождает армию, и мафия является именно армией, организацией с уставом, строгой иерархической структурой, дисциплиной, идеологией и внутренней юрисдикцией. Жестокость наказаний по отношению к нарушителям правил в мафии определяется установленными правилами, уставом.

Мафия выживает, только если умеет структурироваться и развиваться организационно. Это практически военная структура. Организованная преступность проявила способность к сложной многоуровневой организации, на уровне государственных структур, а чаще и намного эффективнее.

В любой общественной системе присутствуют центробежные и центростремительные процессы. Когда преобладают центростремительные процессы, вызванные появлением внешнего врага, новой идеологии, или развитием производственных процессов, дающих преимущество перед соседями, появляются сильные социумы, страны, империи, группы государств, военные и экономические союзы.

Слабой стороной мафии являются постоянные центробежные процессы внутри организации. Центробежные процессы всегда деструктивны, хотя своим непосредственным участникам кажутся позитивными и перспективными. Империю, распавшуюся на несколько независимых государств, можно сравнить с территорией, где ранее правил лев, а теперь бродят десяток волков, лисиц и шакалов, постоянно грызущихся между собой. Соседи, опасавшиеся ранее всерьёз нападений льва, никого из волков и лисиц по отдельности не боятся.

Эффективность мафии – в способности действовать за пределами своей среды обитания, используя сложную многоуровневую структуру. Мафия обладает повышенной способностью существовать в сложной системе городской жизни, проникать в органы власти на всех уровнях.
Но иногда, прямо как в сказке, организованная преступность становится властью.

***

Начиналась эта история во времена объединения Италии. Этот период считается первой великой национальной трагедией Италии. Кровопролитные войны и крестьянские восстания разделили север и юг страны на два враждебных лагеря.


Во все времена войны велись за деньги или за идеи. При объединении Италии никаких идей не было. Но экономически одна часть становилась богаче, вторая беднее.
Начало любой войны всегда благородное и оправданное. Всегда и везде. Правители народу всегда так объясняют. Ну а продолжение войны всегда и везде - как получится. Одни выигрывают, другие проигрывают. Как и в войне за объединение Италии. Истинные причины пусть ищут историки. Нам видны лишь очевидные результаты.
При описании исторических событий всегда работают профессиональные сказочники. Прислушаемся к мнению сказочников. То есть историков.

В тридевятом царстве, тридесятом государстве жили-были в Неаполе король с королевой у самого синего моря. Морей разной степени синевы в ихнем царстве-государстве было несколько – Средиземное, Тирренское, Ионическое и Адриатическое. Нумерация царства-государства, а ныне республики, основанной на труде, частично сохранилась до сих пор – цифры 039 являются международным телефонным кодом ныне объединённой Италии. Тридесятое государство куда-то подевалось, сгинуло в глубинах истории.
Неаполитанский король Фердинанд II, правил как мог страной, проводил в меру способностей различные реформы, попутно насильственно подавлял всякие народные свободные стремления, монарх всё-таки, у них по-другому нельзя, работа такая, профессиональные особенности. На Сицилии в январе 1848 года вспыхнуло восстание. Сицилия объявила династию Бурбонов низложенной, и восставшие избрали себе королём сына сардинского короля Карла Альберта. Захотели себе нового монарха. Демократия, блин, короля на стороне выбирать. Химически чистый сепаратизм, между прочим. И король неаполитанский начал войну против своего народа. То есть против своего народа, выбравшего себе нового короля, и вроде как, теперь уже чужого народа.

Ну а на войне, как на войне. Пушки применялись по городам своей страны, как самое мощное оружие на то время. Королевская армия победила. Мнения общественности разделились. Одни считали, что злобный режим династии Бурбонов зверски подавляет праведное восстание своего народа против античеловечного государства, и за это неаполитанского монарха тогдашние европейские журналисты прозвали «король-бомба». Другие утверждали, что государство законными методами подавляло мятеж, и просто вынуждено было стрелять из всех видов оружия в изменников, выбравших себе другого монарха. Правы и неправы одновременно были обе стороны. Так бывает. Хотя, окончательная правда правдивее  и убедительнее всегда у победителя. Добро ведь всегда побеждает зло. На тот момент победил «король-бомба», ну значит он и прав, значит он и добрый. Добрый король Фердинанд II.

Но вскоре добрый король Фердинанд II умер, и на престол вступил юный сын Франциск II, и тут-то всё и началось.
В Сицилии как бы случайно одновременно с этим высадился небольшой отряд непонятно кого под руководством непонятно кого и неясно для чего. Типа туристы, да и денег у них очень много. Деньги у гарибальдийцев действительно были. Не совсем ясно откуда, ведь до полного разграбления казны королевства Двух Сицилий было ещё далеко. Вроде, часть была взята при разграблении банков Сицилии, да и Британия тоже всегда была готова помочь финансами и наёмниками.

Или не туристы это были, ибо при оружии и лозунги вполне преступные и сепаратистские. Для народа непонятно. Какой-то Гарибальди.  И он против короля. Ну, хуже своего короля быть ничего не может, это народ понимал и принимал сразу и безоговорочно, и у него для такой точки зрения были все основания.
Местные жители всё ещё помнили, что совсем недавно, десяток лет назад, в 1848 году, король Фердинанд II по прозвищу «Бомба» подавлял восстания в своём королевстве и громил города своих подданных из осадных артиллерийских орудий.

Народ ещё не забыл, что творили солдаты королевской армии с жителями городов и деревень, захваченных армией своего-же монарха. Помнили проводимые «по законам военного времени» реквизиции, контрибуции, грабежи, изнасилования, избиения и расстрелы. Крестьяне и горожане – они не злопамятные, они злые, и память у них очень даже хорошая. И многое в ту память прописывается на генетическом уровне.

В мае 1860 года Джузеппе Гарибальди начал поход на Сицилию, а в конце лета пошёл на Неаполь.

***

Раньше народ власть Бурбонов искренне не любил, а теперь начал против власти войну. В отряды гарибальдийцев записывались все – от интеллигенции до освобожденных заключённых. Каждому солдату неаполитанской армии гарибальдийцы предлагали 50 дукатов за дезертирство, то есть 63 грамма золота, примерно 3000 евро по ценам 2021 года.

Гарибальди объявил амнистию всем уголовникам и дезертирам, которые пожелают вступить в ряды его армии. Но многим разбойникам и бандитам, сторонникам новой власти, счастья это не принесло. Вскоре после победы у них начались неприятности. Победители над Бурбонами начали сажать в тюрьмы своих примкнувших соратников из разбойников, и ведь нельзя было и не сажать. Смелые и беспощадные в бою с вооружёнными врагами, бывшие разбойники вели себя точно также и с мирным населением, за которое вроде бы и сражались, творя немыслимые бесчинства и насилия. Итальянская пословица гласит: il lupo perde il pelo, ma non il vizio - волк теряет шерсть, но не пороки.

Защищать старую власть не стремились даже те, кто получал жалование от неё. Армия и полиция сопротивления наступающим войскам Гарибальди не оказывала. Значительная часть бюджета государства тратилась на содержание наёмной армии. Но эта армия не стала активно сражаться за старую власть. Почти вся страна и столица были сданы противнику без единого выстрела. В фортах, защищающих столицу королевства, находилось около 8 тысяч солдат королевской армии, но никто и не подумал стрелять и воевать. Полиция разошлась по домам.

***

За старую власть не заступился почти никто. Крестьяне и рабочие точно не вступились за своих угнетателей. И этому были свои объяснения.
Крестьяне были измучены налогами и непосильной работой. Селяне кормили всё прогрессивное по европейским меркам королевство, но сами жили в невыносимых условиях и впроголодь.

Жизнь рабочих была ещё хуже. Ужасные условия труда и нищенская зарплата на прогрессивных промышленных предприятиях не способствовали любви к властям.
Торговое сословие неплохо жило при любой власти и смены правителей не боялось. Пока в каждом человеке внутри проходит пищеварительный тракт, коммерсанты не вымрут от голода.

Медицина и образование были самыми передовыми на то время, но доступными являлись только для избранных, богатых и знатных. Как и везде тогда. Да, собственно, и потом.

Выигравшей в результате смены власти в итоге оказалась только организованная преступность, но её звёздный час наступил чуть позже.
Некоторые даже сейчас считают династию Бурбонов чуть ли не идеальными правителями. Но были ли Бурбоны Королевства Обоих Сицилий белыми и пушистыми? Совершенно не были. И их противники и соперники тоже не были ни белыми, ни пушистыми.

Абсолютизм власти Бурбонов был доведён до предела. Полиция беспощадно преследовала недовольных. Отсутствовала конституция.  Система образования для широких масс была примитивной и неэффективной.

Король Фердинанд Второй осуществлял реформы и начал индустриализацию королевства, но при этом был весьма жесток по отношению к оппозиции, а бедняков и низший класс даже за людей не считал. Впрочем, в те времена никто из правителей нигде в мире такую публику за людей не считали.
Огромные достижения в экономике, науке и искусстве вполне сочетались с колоссальными социальными проблемами, вопиющей нищетой народа, угнетением и беспощадной эксплуатацией трудящихся. Один самый большой в Европе Дворец для бедных чего стоит. С одной стороны беспрецедентные благочестивые стремления улучшить жизнь бедняков в своём королевстве, а с другой кто-то способствовал появлению чрезвычайно большому количеству этих бедняков в сказочно богатой стране с прекрасным климатом, кишащей рыбой морями и плодороднейшей землёй.

***

Власть сторонники Гарибальди захватили легко. Настолько легко, что столичный город Неаполь был взят без единого выстрела, его даже не пришлось брать штурмом, гарнизон не оказал никакого сопротивления. Изначально Гарибальди прибыл в Неаполь не на белом коне во главе войск, а на пассажирском поезде в сопровождении нескольких офицеров своего штаба и принял власть от восторженно встречающего их народа.

Даже теоретик анархистского движения Бакунин, имеющий в своём послужном списке революционера два смертных приговора, поначалу искренне считал, что на Юге Италии произошли революционные события для уничтожения всего плохого и учреждения всего хорошего.
Это был один из первых в Европе вариантов реализации, как модно было тогда считать, революции. На самом деле никакой революции не произошло. Одно королевство захватило другое и объявило о создании общего нового государства. Вместо двух небольших монархий возникла одна побольше. Обычный аншлюс, практически колониальное завоевание.

Общество сразу раскололось. Жители городов сразу присягнули на верность новому режиму. А вот сельские жители в массе своей остались верны Бурбонам.
Официальная пропаганда после объединения гласила, что Королевство Обоих Сицилий было злобное и ужасное, и это по большому счёту было абсолютной правдой. А в ходе войны за объединение Италии заменено оно было на совсем противоположное. Нет, не на доброе и ласковое, а на ужасное и злобное. Ну, всем же понятно, что ужасное и злобное на самом деле добрее и ласковее, чем злобное и ужасное.

Народ ликовал, хотя осуждать его в этом не приходится. Все искренне считали, что старая власть плоха настолько, что хуже и быть даже не может. Это был пессимистический подход. Но правы оказались оптимисты – хуже быть может, и очень даже сильно. Так оно в итоге и случилось.

***

Смена власти это всегда хорошо. В основном для тех, кто пришёл на смену этой власти. Это гуд, кошер, халяль, я-я натюрлих, прекрасно и даже - дуже добре. Основная часть населения на всех уровнях социальной лестницы так и думает. И вот на Юге Италии власть сменилась насильственным путём. И всё сразу стало хорошо. И пока всё было хорошо, то всё и было хорошо. Но недолго. Очень недолго. Очень-очень недолго. Да, по правде говоря, не было хорошо после смены старой власти вообще. Ведь если убрать старую власть, то ей на смену неизбежно придёт власть новая. Но слово «новая» – не синоним «лучшая». Что особенно противно, даже не синоним «такая-же». Учите учебник грамматики, внимательно и вдумчиво. В те времена и в той стране до наступления известных событий грамматику учили не все, далеко не все, грамотными было не более десяти процентов населения. Что уж говорить про социологию, которую вообще никто не учил, ибо и науки такой не было.

Фердинанд II, «король-бомба»  в1848 году зверствами подготовил падение династии Бурбонов, но новое правление оказалась значительно хуже для народа. Все считали, что всё в королевстве прогнило так, что хуже и быть не может. Оказывается – очень даже может.

В полный рост проявилась характерная ошибка рабов – думать, что устранение злобного рабовладельца означает для них автоматически установление новой прекрасной жизни, хотя в действительности новый рабовладелец скорее всего будет более активный, злобный и жадный.

***

Одним из первых декретов Гарибальди стал декрет о назначении новой полиции Неаполя. По странному стечению обстоятельств вся новая полиция состояла из членов организованной преступности города.  Гарибальди впоследствии неоднократно утверждал, что не знал, кого именно назначает на роль новой полиции, и подписал декрет не читая. Уважения ему, как к государственному деятелю, это не добавляет.

Прежняя полиция разбежалась. Природа не терпит пустоты. Да никто эту природу и не спрашивал. Невероятным образом шефом полиции были назначен фактический глава организованной преступности, а полицейскими на некоторое время стали члены бандитских организаций. Руководители каморры двенадцати районов Неаполя стали комиссарами полиции и занялись наведением порядка в городе.

Государственная полиция полностью уступила место организованной преступности. Преступность эта была организована в то время достаточно слабо, но неожиданное перемещение её во власть укрепила каморру очень сильно.

Произошёл крутой поворот в истории Неаполя: каморра, возникшая для сопротивления властям и существовавшая до этого вне закона, сама стала в городе законом, и получила немыслимую ранее власть, получив официально функции и должности государственно полиции.
Жандармами теперь были многочисленные вооружённые члены Каморры, организованные в отряды и контролирующие все районы города. Всего число вооружённых преступников, выполнявших функции полиции в Неаполе, достигало гигантской цифры в двенадцать тысяч, и удерживали они абсолютную власть над городом около года.
 
«Каморра в трехцветной кокарде» совершенно не соблюдала дисциплину, но блестяще проявила свою большую способность использовать любые благоприятные обстоятельства и ситуации. Контрабанда и вымогательство резко возросли. Каморристы даже в нерабочее время носили полицейскую униформу и решали свои проблемы. Таможня потеряла основную часть доходов: все поступающие в Неаполь товары перехватывались и контролировались Каморрой, которая заявляла, что  «это товары дяди Пеппе», то есть принадлежат Джузеппе Гарибальди.

Через год начались попытки подавить организованную преступность Неаполя. Правительство арестовало сотню каморристов, упразднило городскую гвардию и заменило её службой охраной общественной безопасности, запретило использование униформы вне службы, так как это было основой реальных злоупотреблений властью полицейскими. Был отменен набор членов Каморры в полицию, что вызвало ненависть всех преступников. Однако Каморра к этому времени успела набрать невиданную ранее силу и могущество, навсегда изменив баланс сил в борьбе государства и организованной преступности. Но это уже совсем другие легенды и истории.

***

После 1860 года во всей Южной Италии царила величайшая политическая, экономическая и гражданская неразбериха. Прошло всего несколько месяцев с тех пор, как неаполитанский народ восторженно приветствовал Гарибальди на Виа Толедо. Но когда процесс объединения закончился, энтузиазм от смены власти утих и стало наступать отрезвление, большинство поняло, что их жизнь не изменилась к лучшему, новый режим оказался значительно хуже предыдущего.

Городская гвардия и полиция, сформированная из членов Каморры, активно участвовавшая в смене власти, творила всевозможные бесчинства во всем Неаполе и провинции. Новая администрация Неаполя во имя объединенной Италии вводила всё новые и новые налоги, необходимые для восстановления государственной казны.
Тюрьмы были переполнены. Для содержания арестованных создавались временные «лагеря смерти», где томились десятки тысяч узников из числа жителей Неаполя и Сицилии, где была очень высокая смертность от голода, холода и болезней.

Всё это вызывало глубокую враждебность к государству, в котором народ видел только жандарма, сборщика налогов и офицера, забирающего рекрутов.
«Оккупанты из Пьемонта» вырезали целые деревни, насиловали женщин и девушек, мародёрствовали, а потому местное население помогало партизанам провизией и пополняло их ряды добровольцами. Власти называли их разбойниками и бандитами. В основном это были бывшие солдаты Бурбонов, которые оставались верными предыдущему государю. Во всех регионах Южной Италии началась партизанская война против нового государства. Некоторые повстанцы набирали целые тысячные армии и захватывали значительные территории. Жители встречали их как освободителей.

Народ очень быстро сообразил, что дела стали плохи, ситуация ухудшилась, назад дороги нет, и надо бороться за возврат хотя бы к прежней плохой жизни, из ситуации «всё очень плохо» к ситуации «пусть будет всё плохо, но как прежде». Стали звучать призывы вернуть старую династию Бурбонов. Но это не было проявлением монархизма. И не борьбой сторонников одной монархии со сторонниками другой.

Вновь созданное государство оказалось разделено на две части: Север, где действовала конституция, и Юг, где конституционные права граждан были «временно приостановлены». Стало ясно, что власти Севера рассматривали территории Юга как свои колонии, и безжалостно подавляли всякое сопротивление.

***

Сельские жители остались верными Бурбонам, в то время как жители городов присягнули на верность новому режиму. Возник конфликт города и деревни. Но деревня порождает банду, а город – армию. Даже самая успешная и удачная банда не может долго сопротивляться регулярной армии. Тысяча окуней никогда не победит одну акулу, но испортить ей спокойную жизнь вполне может.

Усиление гнёта со стороны властей вызывала реакцию населения. В сельской местности создавались многочисленные банды. Бывшие солдаты Бурбонов и крестьяне взялись за оружие. Многие разбойники утверждали, что они воюют за восстановление прежней власти династии Бурбонов.

Правительство бросило на восставших значительные воинские силы. Вооружённая борьба с бандитизмом по масштабам значительно превосходила боевые действия по свержению династии Бурбонов и воссоединению Юга Италии. Для подавления восстаний против новой власти использовалось в четыре раза больше войск, чем для всего воссоединения Италии - сто двадцать тысяч военных, половина тогдашней армии Италии. Потери восставших были в пять раз выше, чем ранее у армии Бурбонов.

Свергнутая династия Бурбонов посылала на помощь повстанцам офицеров и генералов, чтобы они обучали их воинскому делу. Но это не принесло желаемых результатов. Бандиты умели хорошо воевать мелкими отрядами, но не были способны подчиняться и договариваться. Войска северян нередко захватывали в плен посланцев свергнутой династии, и после короткого разбирательства казнили на месте без суда и следствия. Банды разбойников всегда действовали индивидуально и без коллективной координации, а значит, конец вооруженных восстаний был лишь вопросом времени.

Во время войны за объединение Италии войска Королевства обеих Сицилий насчитывали 50 тысяч человек, а их потери в итоге составили около 3 тысяч убитых и раненых. За десять лет «борьбы с бандитизмом» было убито 15 тысяч разбойников. Гражданская война Севера и Юга, официально именуемая как «борьба с бандитизмом», оказалась значительно более длительной, ожесточенной и кровопролитной, чем война за объединение Италии.

Правительство начало также и информационную войну. Общественное мнение, особенно на Севере, формировалось под влиянием пугающих рассказов в газетах того времени об ужасных разбойниках и преступники, которые после Объединения свободно передвигались по всей Италии и совершали кражи, грабежи и убийства. Массовый бандитизм рассматривался правительством, как проявление войны, и должен был устранён государством любыми средствами.

15 августа 1863 года был принят Закон 1409, известный как Закон Пика, с целью подавления бандитизма и любых форм вооруженного сопротивления в южных провинциях Италии, предусматривающий расстрел без суда бандитов, повстанцев и прочих лиц из «групп риска». Закон оставался в силе до 31 декабря 1865 года.
Были учреждены военные суды, которым передана юрисдикция в отношении преступлений, связанных с бандитизмом. Гражданские суды для некоторых категорий потенциальных преступников были заменены на военные. Это было полное приостановление гражданских прав всех бывших провинций бывшего королевства Обеих Сицилий во имя национального единства нового государства Италия.

Было введено понятие «коллективной ответственности». Приостановление конституционных прав предусматривало коллективное наказание за преступления отдельных лиц и право на ответные карательные меры против деревень.

Любой, кто оказывался в группе не менее трёх вооруженных или невооруженных людей на территории в «заражённых бандитизмом провинциях» Обеих Сицилий, мог быть квалифицирован как разбойник и осуждён военным трибуналом. Пастухи и крестьяне, которые традиционно носили для индивидуальной защиты кинжалы или ножи с выкидными ножами, сразу становились для закона преступниками и подвергались суровым приговорам. Наказания были очень суровыми. Приговоры осужденным предусматривали лишение свободы, принудительные работы и расстрел.

Любой, кто оказывал вооруженное сопротивление при аресте, мог быть расстрелян на месте или, при наличии смягчающих обстоятельств, наказан принудительными работами пожизненно. Лица, оказывающие помощь и поддержку разбойникам, могли быть наказаны принудительными работами или тюремным заключением при наличии смягчающих обстоятельств. Любой, кто вступал, даже временно, в группы, квалифицированные как бандиты, наказывался депортацией. Было также введено понятие преступления за призывы к бандитизму.
 
Были предусмотрены смягчающие обстоятельства для тех, кто добровольно сдавался властям. Кроме того, в нарушение всех норм действующего законодательства, закон имел обратную силу, то есть его можно было применять в отношении преступлений, совершённых до обнародования самого закона.

Был введен критерий подозрения: на его основании любого можно было обвинить, даже без доказательств, даже для личной мести. Составлялись списки потенциальных разбойников. Попадание в список само по себе уже считалось основанием для обвинения. Подозреваемые сразу переходили в разряд обвиняемых и могли быть арестованы только на этом основании, а в случае сопротивления даже убиты.

Фактически закон узаконивал частные вендетты: любой мог писать донос и указывать имена по личным причинам. Арестованным было очень сложно доказать свою невиновность. Возможность для доказательства часто ограничивалось временем, пока подозреваемого-осуждённого вели до ближайшей стены для расстрела. Оклеветанный быстро расстреливался, а его имущество делилось заинтересованными сторонами по братски, по честному, по справедливости, без обмана, или иногда даже поровну. Кто не сумел воспользоваться возможностью для самооправдания – был сам виноват. Ну а раз виноват – правильно и расстреляли. «У нас невиновных не расстреливают» - не большевики в России впервые этот принцип применили. Просто и эффективно. Подозреваешься в преступлении – значит, виновен в преступлении, и, следовательно, должен быть расстрелян.

Историю пишут победители, и сторонники объединения оправдывали кровавые безжалостные репрессии, как необходимое зло в борьбе за стабилизацию Южной Италии, чтобы положить конец политическим восстаниям, которые рисковали разрушить молодое итальянское государство.

Современные сторонники свергнутой династии Бурбонов как только не называют закон Пика о пресечении бандитизма. По их версии Италия объявила войну южным провинциям и это был узаконенный геноцид, направленный на истребление южан. А сами разбойники были пламенные патриоты, беззаветно преданные сбежавшим монархам. Предводители же вооружённых отрядов гордо именуются народными героями.

Но фактически предводители разбойников не были национальными героями, сражавшимися за свои права и лучшее будущее своего народа. Они были преступниками, грабившими не только аристократов, но и просто зажиточных людей, проливавшими кровь и творящими насилие. Внятной политической программы у них не было, как и планов построения новой справедливой жизни в стране. Они и слов таких, скорее всего не знали. А грабёж был для них единственным способом выживания и существования. Часть из них погибла в бою, многие сдались вместе со своими бойцами властям. Нередки были случаи предательства в обмен на деньги от правительства.

Закон Пика предусматривал возможность создания отрядов добровольцев, пеших или конных, вооруженных и в форме, для охоты на разбойников, а за каждого арестованного или убитого разбойника были учреждены денежные премии. Добровольцам гарантировалась пенсия в случае смерти или ранения. Всё за счет государства. И это сразу оценила мафия. Простым горожанам, ремесленникам и торговцам, вступать в ополчение особого смысла не было, а был немалый риск погибнуть или покалечиться безо всякой для себя выгоды.

Организованная преступность в городах снова получила возможность хорошо вооружиться и действовать легально против любых своих противников. И у них это неплохо получалось. Городские бандиты понимали методы и мотивы бандитов сельских, и не были связаны никакими ограничениями со стороны закона.
Некоторое время городская и сельская преступность вели между собой ожесточённую войну. Как пел Владимир Высоцкий:
А вот теперь седые люди
помнят прежние дела:
Билась нечисть грудью в груди
и друг друга извела.
Ну не полностью извела, конечно, но масштабы преступности значительно уменьшились за счёт взаимного физического истребления большого количества преступников.

Государство должно придерживаться законов и принципа презумпции невиновности. А мафия может просто уничтожать любого человека лишь по подозрению в преступлении, или получив плату за расправу с невиновным. Кому-то не понравился шумный сосед, конкурент в бизнесе или соперник в любви, и вот появился способ отомстить, не рискуя ничем, просто заплатив мафии или вообще бесплатно написав донос.

Идея добровольных вооружённых отрядов оказалась плодотворной и живучей, и была ещё раз задействована восемьдесят лет спустя. Во времена фашизма правительство узаконило добровольные отряды Милиции национальной безопасности, настоящие мини-армии вооружённых людей под управлением комиссии из местных судьи, прокурора и нескольких депутатов. Части особого назначения, продотряды, рабочие отряды – появились через несколько десятилетий и в другой стране.
 
К 1870 году политический разбой потерпел окончательное поражение. Почти все лидеры банд погибли, Рим стал новой столицей Италии, новое государство состоялось. Однако закон Пика оставил заметный шрам в построении сложных отношений между южным населением и новым Королевством Италии.

Не сдавалась и продолжала вооружённую борьбу лишь одна банда под руководством легендарного разбойника Пилоне. Впрочем, к этому моменту формально он уже был дворянином и командиром отряда королевских солдат.

***

В книге записи рождений он был записан как Антонио Коццолино, но все называли его «Пилоне» - столб, опора. Это был крупный мужчина с бородой и гигантскими усами. Он любил огнестрельное оружие, был религиозен до фанатизма и имел характер посредине между святым человеком и дьяволом. Его отличала абсолютная и безусловная лояльность неаполитанским королям из династии Бурбонов.

Антонио в молодости был неграмотным, а его отец всю жизнь работал на каменщиком. Эту же работу стал выполнять и сын. И всё шло как обычно, но однажды Коццолино был арестован полицией Бурбонов по обвинению в незаконном приобретении и хранении огнестрельного оружия.

Единственным способом избежать тюрьмы была добровольная запись в армию. Так началась военная карьера Антонио Коццолино. Он отличился в подавлении республиканских восстаний 1848 года и в сицилийских восстаний в Мессине, с повышением до звания сержанта. То есть в свой народ он стрелял уверенно. В армии Антонио немного научился грамоте.

В день высадки Тысячи Гарибальди Пилоне совершил подвиг. В бою он вырвал из рук знаменосца флаг гарибальдийцев и разорвал его. Поступок принёс ему медаль за доблесть, которой он щеголял до самой смерти.

В 1861 году в объединенной Италии Антонио Коццолино вынужден был вернуться к своей работе каменщиком, отказавшись присоединиться к итальянской армии, и часто вёл нелегитимные речи в пользу Бурбонов. Национальная гвардия выдала ордер на его арест, но Пилоне взбунтовался, убил командира патруля, пришедшего его арестовать, и укрылся в лесах на Везувии, привлекая вокруг себя многочисленных мятежников. Поклявшись мстить, он начал свою жизнь в качестве лидера бандитов. Так Пилоне стал частью сопротивления, которое противостояло новому курсу итальянского государства.

Хроники того времени рассказывают о десятках партизанских операций, проведенных с невероятной эффективностью. Каждому действию Пилоне предшествовала молитва или проповедь, как будто он чувствовал себя неким воином Бога. Сам он считал себя «сыном Богоматери Скорби». В глазах простого народа он был героем. Многие аристократы дворяне, пострадавшие от новой власти, начали тайно поддерживать его. Один из таких дворян даже стал формальным командиром банды, и с этого момента вооружённая группа стала считаться не обычной шайкой разбойников, а отрядом патриотов, идейных борцов против новой власти.

Дворянин Бурбонов, Нино Монкада, после объединения Италии, лишился доходной должности заместителя начальника таможни в порту Неаполя. На его место пришёл ставленник Каморры. Но это ещё не было поводом начать вооружённую борьбу с новой властью. Однако сразу после выхода закона Пика городским властям поступил донос на Монкаду. Доносчик, занимавший пост Монкады, решил воспользоваться случаем и завладеть ещё и его имуществом, большим домом в Испанских кварталах. При попытке ареста Монкада оказал вооружённое сопротивление и сумел сбежать из города. Вскоре он встретил разбойников Пилоне и вошёл в его банду, а через короткое время Пилоне даже объявил Монкаду, как офицера Бурбонов, командиром отряда. Однако вся власть в банде по-прежнему принадлежала главарю разбойников,  и все приказы он отдавал единолично.

Партизанские действия Пилоне стали ужасом не только для властей, но и для богачей вокруг Везувия. Он похищал богатых землевладельцев с целью выкупа. Суммы выкупов доходили до 1500 дукатов. Однажды ему удалось взять в плен маркиза Микеле Авитабиле, управляющего Банка Неаполя, за освобождение которого удалось получить значительные деньги - 9 тысяч дукатов, то есть 7,5 килограмм золота, почти 400 тысяч евро по ценам 2021 года. Комиссар полиции Неаполя Никола Аморе заявил, что этим был превышен крайний предел терпения, и потребовал создать выжженную землю вокруг разбойника. Карабинеры и солдаты постоянно гонялись за отрядом Пилона.
Пилоне совершил непоправимую ошибку, когда отнял у Везувианской Каморры контроль за незаконной торговлей партиями винограда всей зоны вокруг Везувия. Кроме того, перемещение многочисленных полицейских и военных отрядов, брошенных на поимку Пилоне, и выставленные на всех дорогах и перекрёстках заслоны с тотальными проверками всех людей и товаров, очень мешали экономической деятельности Каморры.

Последний король Королевства Обоих Сицилий Франциск II, лишившийся трона и следивший за судьбой своего потерянного  королевства из Рима, пригласил Пилоне в Рим и наградил его ничего уже не значившим дворянским титулом Королевства. Не желая того, бывший монарх этим награждением подписал своему верному бойцу смертный приговор. Пилоне, привыкший жить в лесах и пещерах среди безграмотных крестьян, внезапно почувствовал себя аристократом, доверенным лицом государя, которого поклялся защищать, но никогда прежде не видел лично. Он был отправлен обратно в Неаполь в звании командира отряда королевских разведчиков и диверсантов. Пилоне возгордился и стал считать себя не только фактически, но и номинально главарём банды, ведь теперь он имел дворянский чин! Он начал требовать почитания от окружающих, даже от Нино Монкада. И с этого момента разбойник был обречён.

Неожиданное присвоение разбойнику дворянского титула запустило механизм уничтожения банды и главаря. Раньше главой банды считался дворянин, что придавало бандитской деятельности вид борьбы против новой правящей династии. Пилоне, фактически возглавлявший банду, считался лишь помощником командира. Полученное благородное звание дало ему возможность претендовать не только формально, но и номинально на первую роль в банде.

***

Нино Монкада понял, что пора заканчивать с разбойной жизнью. Он решил сдать банду и главаря властям и при этом получить прощение для себя. К тому-же, только он и Пилоне знали, где хранится казна банды. Главаря надо было физически устранить, чтобы он не смог раскрыть другим секрет спрятанных сокровищ. Было понятно, что Пилоне ни при каких обстоятельствах не согласится прекратить свою деятельность и сдаться властям объединённой Италии. Следовательно, его надо было устранить физически.

Нино разработал и начал последовательно реализовывать план. Через контрабандистов он связался с Каморрой. Лидеры организованной преступности согласились сотрудничать с Монкадой. Они больше не могли позволить силам правопорядка блокировать всю нелегальную торговлю в погоне за Пилоне.
Пилоне оказался в плотном кольце врагов и предателей. Против него были войска, полиция, Каморра, собственный заместитель и даже бывший король, хотя последний и не желал зла разбойнику. Спасти его уже не могло даже чудо.

***

Опомнившаяся новая власть к этому времени начала предпринимать разумные действия для наведения общественного порядка. Снимались с государственных должностей представители Каморры и назначались новые чиновники, как из старых кадров, так и из прибывших с Севера. Намного мягче власти стали относиться к «раскаявшимся» разбойникам. Добровольно сдавшимся бандитам гарантировалась жизнь и свобода, а также возможность службы в государственной армии. Уставшие от многолетней партизанской войны разбойники массово сдавались властям, многие поступали на службу в королевскую армию. Банда Пилоне оставалась последним крупным отрядом, продолжавшим сопротивление.

***
С момента появления Нино в банде всю переписку по выкупам вёл он, как самый образованный человек в банде. Пилоне мог немного читать и написать несколько слов с кучей ошибок, а остальные разбойники были полностью безграмотны. Все в банде понимали, что виртуозно владеющий шпагой или ножом обычный воин бессилен при написании сколько-нибудь связных текстов, а в вопросах сложных переговоров с противником просто беспомощен, поэтому в те времена хорошо образованный человек мог быть несравненно опасней любого вооружённого до зубов бандита. Пилоне оценил, что результаты переписок с родственниками жертв были замечательными, Нино всегда угадывал, сколько можно требовать выкупа за своих заложников, золото рекой текло в казну банды, и Пилоне полностью доверял дворянину и всегда полагался на него в этих делах.

***

Вскоре после присвоения Пилоне дворянского звания его разбойники узнали, что жена помощника порта отправляется в паломническую поездку в монастырь Мадонны дель Арко в городке Сант-Анастазия и решили поймать её для последующего выкупа. Недалеко от монастыря бандиты напали на карету, захватили в плен четырёх женщин и привели к себе в лагерь. Одной из захваченных оказалась Бьянка Нивес, семнадцатилетняя дочь чиновника неаполитанского порта Николы Нивес. Вторая была тридцатилетняя жена чиновника, мачеха Бьянки, Мария Нивес. Две остальные были их служанками.

Нино быстро понял все преимущества этой ситуации и смог убедить Пилоне, что главную ценность представляет именно дочь чиновника, занимавшего высокий пост заместителя Главного командующего администрации порта Неаполя и береговой охраны. Жён можно менять, а дочка у него единственная. Мачеху и служанок отпустили с письмом к чиновнику. В ту же ночь Нино тайно отправил в город своего денщика с посланием чиновнику и властям города. Он сообщил о своём намерении сдаться властям вместе с бандой, так как и разбойники уже устали от многолетней партизанской войны и не видят больше перспектив к дальнейшему сопротивлению. Нино писал, что пока в банде находится Пилоне, ни о какой сдаче не может быть и речи, поэтому следует принять меры к устранению главаря.

Переговоры о выкупе велись через жену чиновника. Ей разрешили приходить на переговоры в сопровождении служанки и даже приносить кое-что из домашней еды. Служанка потом рассказывала тайком своим подружкам, а те по секрету всему городу, как во время встречи с мачехой у Бьянки неожиданно началась рвота. Не иначе, как мачеха решила отравить падчерицу, делились сплетней неаполитанки. А у Бьянки всего-навсего был токсикоз, ведь Нино жил с ней, как с женой, с первой же ночи в плену. Традиция такая у разбойников. Даже разбойники из дворян всё равно остаются разбойниками и ведут себя соответственно.

***

Но в этот раз Нино вёл сложную смертельно опасную тройную игру.
Во-первых, он писал Николе от имени Пилоне и под диктовку Пилоне. Письма и ответы носила мачеха Бьянки, появлявшаяся в банде каждые две недели. Помимо обмена письмами она должна была свидетельствовать Николе, что его дочь жива и здорова. Нино затягивал время, утверждая, что Никола очень богат, и можно требовать очень большой выкуп. Хотя Никола не был бедным человеком, но и сказочных сокровищ, запрашиваемых разбойниками, у него и близко не было. Изначально Пилоне был согласен и на значительно более скромный выкуп, но он доверял своему заместителю Нино и продолжал в письмах требовать очень больших денег.

Наконец, в последнем письме для Пилоне сообщалось, что Никола Нивес готов заплатить выкуп, но вручит деньги только лично в руки главарю разбойников. Оставалось согласовать время и место. Никола категорически отказался выезжать за пределы Неаполя. Пилоне было предложено место встречи на виа Фория, между Дворцом Бедняков и Ботаническим садом.
Остальную переписку Нино вёл в строжайшей тайне от всех, кроме одного разбойника, служившего ему денщиком, адъютантом  и посыльным. Преданность денщика покупалась щедрой оплатой и не менее щедрыми обещаниями.

***
 Сообщать властям и Николе о необходимости убить Пилоне Нино не мог. Речь могла идти только о заманивании главаря в ловушку для ареста. После недолгих размышлений власти согласились.

В качестве оплаты своей услуги Нино требовал от властей возможность выкупа у нового владельца своего конфискованного дома в Неаполе. Вернуть собственность законным путём он не надеялся, но после присвоения бандитской казны на выкуп денег у него должно было хватать с избытком. 
Чиновник должен был связаться с полицией и подготовить сдачу в плен всех членов банды, кроме Пилоне и Нино с денщиком. Пилоне необходимо было предварительно заманить в ловушку и арестовать. Нино сообщал, что после ареста Пилоне он сможет убедить разбойников сложить оружие и сдаться властям.

***

Переписка с Николой от своего имени была самая ответственная. Нино сразу сообщил о беременности Бьянки, и что он готов предоставить ей свободу без выкупа и взять её в жёны. Для сохранения жизни и чести дочери чиновнику предлагалось заключить с Нино тайное соглашение.

Нино получал возможность вывезти на корабле за пределы королевства самую ценную часть награбленных за десять лет сокровищ. Контрабандисты должны были вывезти на своей тартане – скоростном парусном судне – Нино с денщиком, Бьянку и сокровища за пределы Неаполя. Контрабандисты затребовали за свои услуги и риск неслыханные деньги, но Нино согласился.

Небольшой корабль пограничной службы должен был проверить тартану на выходе из порта и дать разрешение на свободный выход в море. В открытом море потом догнать тартану не сможет никто. Нино требовал, чтобы на пограничном корабле лично присутствовал отец Бьянки. В качестве гарантии было выставлено условие – на корабле в качестве заложницы будет находиться Бьянка. Нино уточнил, что в момент пограничного и таможенного контроля дочь Николы будет закрыта на ключ в застеклённом шкафу, который при малейшем подозрении на попытку ареста будет выброшен за борт. Отец при этом сможет увидеть сквозь стекло тонущую дочь, а шкаф тем самым становился для неё плавающим и тонущим гробом. После этого Нино с Бьянкой должны отплыть в Испанию, там обвенчаться в церкви и вернуться в Неаполь для нормальной жизни.
Портовый чиновник согласился на все условия Нино.

***

С контрабандистами у Нино были старые и сложные отношения. В своё время он в качестве боролся и сотрудничал с контрабандой. Был выработан сложный механизм взаимодействия таможни и контрабандистов. Небольшая часть товаров подвергались досмотру и демонстративно конфисковались в пользу казны, остальная контрабанда проходила «не замеченной» таможней, за взятки, разумеется. В результате доход имели все – и казна, и таможенники, и контрабандисты.

В первый год после смены власти пришедшие на должности таможенников каморристы полностью разрушили эти схемы. Вся контрабанда стала облагаться «налогом» в пользу Каморры, а суммы взяток значительно возросли. Контрабандисты потеряли значительную часть доходов, а в казну вообще не попадало ни единой лиры.

Но контакты с контрабандистами у Нино остались и после побега. Через них он стал вести переписку с главарями Каморры. Дворянин поставил Каморре условие – гарантировать физическое уничтожение Пилоне, тогда его банда сдаётся властям и получает амнистию. За услуги он обещал щедрую плату золотом. Одновременно в определённом месте должны оказаться как силы правопорядка для ареста, так и настоящие убийцы. В тесноте городского уличного боя никто не сможет определить, кто нанёс смертельный удар. Некоторым полицейским, назначенным на должности ещё в первые дни смены власти из членов Каморры, участвовавшим в аресте, накануне были выплачены немалые деньги, чтобы они обеспечили гибель Пилоне.

***

Никола передал Нино предложения от полиции по поимке Пилоне. Разбойника предлагалось заманить в таверну и там либо опоить того вином с сонным порошком, либо внезапно напасть со всех сторон и связать. Нино такое предложение категорически не устраивало. Все разбойники слишком боялись своего вожака, и не сдались бы властям, если бы знали, что он жив, даже находясь в тюрьме. Ведь из тюрьмы можно убежать, и Пилоне в своей жизни уже имел опыт побегов из-под стражи, и тогда предателей ждала неминуемая лютая расправа. Одна из заповедей Каморры гласит: «Всё пройдёт». Но смысл девиза отличается от библейского и означает на самом деле: «Пройдёт, в том числе и тюремный срок, а вот за предательство потом придётся неизменно ответить».

Лично Нино не был заинтересован в аресте Пилоне, ему требовалась смерть разбойника. Ведь только Пилоне и Нино знали о расположении на склоне Везувия тайника с награбленными за несколько лет сокровищами. После внезапной гибели Пилоне Нино становился бы единственным владельцем богатств. Засаду на Пилоне следовало организовать на открытом месте, где разбойник смог бы сражаться с нападающими в полную силу. За несколько лет совместных похождений Нино прекрасно изучил характер Пилоне, и не сомневался, что тот не сдастся в плен под угрозой применения оружия и будет биться до конца.
Каморристы также считали, что главарю бандитов следует быть убитым, а не арестованным полицией, так как необходимо было избежать риска того, что Пилоне начнёт сотрудничать с властями и «запоёт».

***

Встреча для получения выкупа была назначена в девять часов утра 14 октября 1870 года на виа Фория между Альберго дей Повери и ботаническим садом. Сопровождал Пилоне на встречу денщик Монкады. Широкая виа Фория хорошо просматривалась во все стороны, и у разбойника было полное ощущение безопасности. Из оружия у него была лишь сфарцилья – длинный складной нож, в раскрытом положении почти меч, который легко спрятать под одеждой.

Нино должен был обеспечить прикрытие операции и расставить разбойников вокруг места встречи, чтобы при необходимости защитить своего главаря от нападения или ареста. И действительно, Нино находился на другой стороне улицы, на ступенях церкви Сант Антонио Абате, и внимательно наблюдал за происходящим. Но никого больше из банды в городе в этот день не было.

Неожиданно денщик похлопал Пилоне по плечу и отпрыгнул в сторону. Разбойник обернулся, и в это мгновение на него накинулось несколько прохожих, хватая его за руки и одежду. Один из нападавших ударил Пилоне кинжалом в грудь, но рана оказалась не смертельной. Разбойник разбросал нападавших в стороны и выхватил своё единственное оружие. Хищно щёлкнула сфарцилья, но она была бессильна против сабель и штыков солдат и полицейских. Нож, подаренный отцом на день рождения, в 10 лет, и много раз спасавший Пилоне жизнь, теперь не мог помочь разбойнику отбиться от нападающих. Началась жестокая драка, в которой один человек отбивался от пятнадцати. Солдаты пытались взять Пилоне живым, но кто-то в суматохе боя всё же нанёс главарю бандитов несколько глубоких смертельных ран. Через минуту умирающий предводитель разбойников лежал в луже крови. Последними словами его были: «Он предал меня!». Так и осталось неизвестным, про кого он это сказал.

Полицейский протокол сохранил описание одежды разбойника в его последний день. На нём были бархатный пиджак, полосатые парусиновые брюки, пурпурный галстук, расстегнутый по крестьянскому обычаю чёрный жилет, белая шляпа и синие очки.

Сразу после убийства Нино и адъютант отправились в расположение банды. Разбойникам сообщили, что их главарь попал в засаду и убит, и что власти предлагают оставшимся сдаться, обещая жизнь и свободу. После короткого обсуждения все согласились. Так закрылась последняя страница одной из самых противоречивых историй в объединении Италии.

Через несколько дней Префектура Неаполя выплатила некоему Сальваторе Джордано из Боскотреказе вознаграждение в размере 1500 лир за помощь в уничтожении Пилоне, что сегодня равно 450 граммам золота. О важности информации можно судить по сумме. В те времена доносчикам, выдававшим властям разбойников или каморристов, платили обычно от 30 до 50 лир. Информацию в полицию о месте появления Пилоне в городе через Сальваторе передала Каморра.

А ещё через месяц после этого небольшой быстроходный кораблик - тартана, ничем не отличимый от многих других подобных суден, после формального пограничного контроля беспрепятственно покинул порт Неаполя и взял курс на запад.

***

Потом в народных рассказах реальные события трансформировались в сказку. Бьянка Нивес превратилась в Белоснежку (Biancaneve). Число разбойников, в полном соответствии с библейскими традициями, стало ровно двенадцать. Нино стал Нано (Nano) – Гном. А раз предводитель отряда Гном, то и все разбойники стали гномами. Тут всё логично, ведь и разбойники, и гномы обитают в пещерах и подземных укрытиях. Позднее число гномов изменилось с библейской дюжины до сказочной семёрки, что ближе к традициям простого народа.

***

В неаполитанской традиции существует старинная сказка, которая в дальнейшем стала легендой про Белоснежку, свою версию которой Уолт Дисней рассказал миру.

Давным-давно жил-был мужчина, у которого была дочь, и после смерти жены он женился на женщине, которая ненавидела девушку, потому что она была красивее мачехи. Воспользовавшись поездкой отца за моря, старуха решила избавиться от ненавистной падчерицы, она отвела её в лес и бросила.

После нескольких часов, проведенных в поисках выхода, девушка в слезах заснула под деревом, надеясь, что её спасут на следующий день. Во сне ей явился святой Иосиф, который сказал неаполитанской Белоснежке: «Не волнуйтесь: завтра утром вы найдете дом, в котором обитают двенадцать разбойников. Они уходят в полдень и возвращаются вечером. Когда их нет дома, ты приходишь, делаешь работу по дому, ешь и убегаешь».

На следующий день она нашла дом, зашла, убрала и поела, но неосторожно решила полежать в постели и случайно заснула. Пока девушка спала, предводитель разбойников ворвался в дом и сразу схватил её, а она отчаянно вырывалась и пыталась сбежать. Девушка расплакалась и приготовилась умереть.

Главный разбойник сказал:
- Я не хочу тебя убивать, если это ты убирала этот дом, в благодарность я тебя приму. Однако ты не сможешь покидать дом без нашего разрешения.

Она согласилась, и разбойники с ней обращались, как с королевой. Каждый день они приносили ей в подарок дорогую одежду и драгоценности.

Мачеха тем временем узнала, что её падчерица всё ещё жива в доме разбойников, и в ярости решила убить её с помощью чёрной магии. Она переоделась в старуху и пошла к месту жительства падчерицы.
- Прекрасная синьорина, вы хотите эти яблоки?
- Нет, спасибо! Здесь я всегда наедаюсь!
- Но посмотрите, что я даю! Это лучшие яблоки в Неаполе!

Девушка жадно попробовала яблоко, которое отравила старуха, и потеряла сознание. Наступила ночь, и разбойники, вернувшись, нашли девушку безжизненной. Один из них заметил, что у неё во рту кусок яблока, Он вынул его, и девушка пришла в сознание.

- Мы вас кормим, а вы с жадностью принимаете еду от посторонних?
- Клянусь, я никогда не сделаю этого снова!

Старуха закричала и яростно выругалась, когда узнала, что её план сорвался. Затем она приходила к дому падчерицы снова и снова в других масках, пытаясь убить её, давала ей кольцо и отравленную расческу, но разбойники каждый раз спасали наивную девушку, которая всегда была в одном шаге от смерти.

Тогда старуха сделала последнюю попытку. Она пробралась в дом и подложила отравленные трусы в нижнее белье нашей Белоснежки. Девушка, увидев этот новый предмет нижнего белья, немедленно примерила его и была поражена заклинанием.

Бандиты снова нашли её мертвой, и на этот раз не было яблок, бриллиантов, гребней или других магических предметов, которые нужно было убрать. В отчаянии они решили поместить её в хрустальный гроб и отправить в море.

В это время отец девушки возвращался из плавания. С корабля он увидел тело дочери, плывущее в Неаполитанском заливе, и, удивившись, взял его на борт, чтобы должным образом одеть её и достойно похоронить. Однако как только девушку стали раздевать, дочь пришла в сознание и рассказала отцу всё, что с ней случилось.

Отец сразу понял, что убийца - его жена ведьма, и, вернувшись в Неаполь, сразу убил её. Затем выдал дочь замуж за предводителя разбойников.

"... и они жили долго и счастливо, и умерли в один день…"