Когда жизнь непостижима уму

Виктор Матюк

Когда жизнь непостижима уму

Когда жизнь непостижима уму, можно смело уходить в тайгу,
Чем наяву не верить никому, здесь жизнь тебе невмоготу,
Любовь разбередила сердечную рану, и вот дама преклонных лет
Гасит в спальне яркий свет, чтобы ничего не увидел языкатый сосед!
В снег и пургу не бегу, а иду по замёрзшему песку, перехожу реку,
И только тогда лично я почувствовал себя свободным человеком!
Дама преклонных лет оставила в душе неизгладимый след,
Той высокой любви прекрасный букет украшает наш общий портрет,
Любовный сюжет был незамысловат, если ты в любовном деле хват
И у тебя есть талант, значит, ты – не дилетант, преодолеешь все препоны, как танк,
Главное, идти ва-банк! И вот я бегу от самого себя, старая проказница – судьба
 До слёз довела рано поседевшего мужика, душу заела неизгладимая тоска,
Хоть та вдова была худа, а у неё талия тонка, в сердце мужика лопнула струна,
И вот она ему поклялась, что будет верна только ему одному, будет мыть посуду,
И не даст мужа в обиду, затеяв стирку, не выйдет за калитку пока не закончатся дела,
Голь на выдумку мудра, но из решета воды не напиться, без бритвы не побриться
И от былых грехов никак не отмыться!  Вдова та больно гордая, но сиськи мягкие,
А попа твёрдая, как же надо было любить человека старше тебя, чтобы опосля 
Согласиться свою жизнь начать с чистого нуля?! С тех пор и я несу свою мечту,
И вместе с ней маленькую доброту, дописываю ближе к утру последнюю строку,
А она тут, как тут, её чувства любовные интриги стремительно плетут
И следом за собой зовут в горнило страсти, чтобы мимолётное счастье
Плоть и сердце опалило в миг огромного взрыва нерукотворного дива!
Мимо грешника добро и зло медленно плыло, как трухлявое бревно
По привольной реке, дело было в Совке, там все утопали в общем грехе!
Строили мечты на зыбком песке и верили самим себе, не обо мне всё это сказано,
Слова лились слажено, но им не верило грешное естество, оно было из мелких обломков склеено,
Бичевой подвязано, ложью опоясано, и по имени не названо, всё, что не досказано,
Ничем и никому не обязано заранее в ладоши рукоплескать, и глубоко вздыхать,
А крики и уличный мат рок сам обязан прервать! Ему ли не понимать, что когда тебе за пятьдесят,
А у бабы сиськи до земли висят, ей, на что грешнику намекать, он был рад вызов судьбы принять,
Но грешная плоть встала на порог, на крыльце проливной и студёный дождь, старый прохвост
Хотел поджать свой хвост, но не смог полюбовно решить постельный вопрос!
Он стал хрипеть как паровоз, или не смазанная телега, ему наплевать на радость и негу,
Его когда-то небо призовёт к ответу, а нравственный суд не приветствует отшельнический блуд,
Множество чувств распирают грудь, но ниже пупка – тлен и маета, слышны крики: «От винта!»
Я же мну сиську одну, потом перехожу на другую, теряю время впустую, мне бы согрешить всуе,
Ан, нет, мне нравится миньет, ей – нет, закончен секс, не сработал детородный рефлекс,
Страсть вознесла нас до небес, но это взаимно-творческий процесс, ему альтернативы нет!
Груди смуглые, приятные и круглые, желания ослепительно белые ищут что-то спереди,
Мимо пролетали белые лебеди и в них стреляли нелюди, слова изо лжи и фальши
Промчались дальше, такого не было раньше, чем становишься старше, тем чаще
Думаешь о детях и семье, даже в любви отказываешь самому себе! Я же по праву
Целую грудь правую, потом перехожу на низшую октаву, стискивают губы мягко и не грубо
Сосок левой груди, седые пряди ложатся на бабу сзади во время сильного звездопада,
Я же дальше следую своим путём, чтобы потом не сожалеть ни о чём! Что же я ничего не делаю?
Почему не срываю плоды перезрелые? Мысли очумелые, до безумия красивые,
Как груди округлые, хоть и висящие, но настоящие и к тому же упругие!
Звучат слова признания, а что же далее? Тонкая талия выгибается дугой,
Ничего не могу поделать с собой, я – не герой ей любовного романа,
Её белоснежная пижама давно сползла со старого дивана,
До печального финала рукой подать, осталось крикнуть: «Всех наверх свистать!
 Аврал, братва, набегает девятибалльная волна, она может нас смыть за борт корабля, 
И тогда нам всем хана!» Продолжаю лобзать места интимные, то ускоряют ход, то замедляют бой
Часы старинные, долго тянутся ночи зимние, строки не идут на ум, действую наобум,
Кто-то поднял скул, гам и шум, извините, я же такой тугодум, но не толстосум,
Что мне трудно въехать к бабе на коне, и тем более одержать над ней триумф!
Детородный орган от бездействия распух, он получил немало оплеух,
Даже один поцелуй ему прежнюю силу и мощь до сих пор ещё не вернул!
Ему один ***, что в лоб, что по лбу, ему плевать на бабу,
Все они на передок слабы, а масштабы их греха выше потолка!
Дело близится к закату, кто из нас двоих виноватый?
Мы оба немного поддатые, такие же, как все, не ходим в узде,
Сами себе на уме, как ни балуй, как ты женщину к соседу не ревную,
Не фырчит горем убитый ***, он убит наповал, поздно он свою слабость признал!
Быть может, его тоже совесть гложет? Тогда, почему божья благодать на него снизошла?
Неужто любовь отцвела, подул студёный ветер из приоткрытого чуть-чуть окна,
Даль небес уже давно никому не видна, бытность страшна, плоть грешна,
 А душа страдает и слезами истекает, а за что – сама не знает!
Она жила в тени цветущих садов, вдыхала запахи прекрасных цветов,
Проливала сто потов, чтобы вновь взыграла в немощном теле молодецкая кровь,
Однако после драки кулаками нехуй махать, сколько баба может без дела лежать
На белоснежных простынях? Я же у неё в гостях, и не могу второпях
Войти в заветную щель, там – оттепель, но любовь - не самоцель,
Главное – услышать в душе соловьиную трель, теряю сознание,
Догорающей свечи трепыхание останавливает прерывистое дыхание! 
Грудь моя томлением скована, дама разочарована, она в светских манерах не подкована,
Но поцелуй намечается, она с потерянным временем не считается,
Любовный роман заново начинается с абсолютного нуля, а на хрена?
Слова на этом месте кончаются, они обрываются на полуслове,
Ничто не ново, мне же хреново, мне больно, и тут я вспомнил невольно,
Как начинал бестолково и рисково из последних сил дуть из обеих губ
На закат багровый, нет выхода иного, как писать любовный трактат
И других мужчин поучать, когда и как и куда? Прозвучала последняя песнь соловья,
Он устал от вранья, ему нет житья на земле, слёзы вытирая, судьбе во всём потакая,
Он пытается самого себя в супружеские цепи заковать
И впредь свой нос никуда без дела не совать!
*** на *** менять - время зря терять!

г. Ржищев
1 октября 2021г.
22:14