Привычка

     Наверное, у каждого наступает момент, когда вдруг ни с того ни с сего нас озаряет мысль о том, что мы живём как-то не так, делаем что-то не то. И в одно мгновение, схватившись за голову обеими руками, мы пытаемся всё изменить. И неважно, в каком возрасте это происходит: в двадцать, сорок или шестьдесят лет. Главное — понять и успеть всё исправить.

   Вот и Виталий Иванович, проснувшись как-то утром, понял: больше так жить нельзя, надо что-то менять. Ведь уже пятьдесят, и пора угомониться. Пора найти ту, одну-единственную, которую он будет любить и лелеять. С которой будет коротать вечера, сидя у потрескивающего дровами камина. Ту, прикасаясь к которой он по-настоящему сможет ощутить тепло уюта и спокойствия. Наверное, дело в том, что с годами Виталий Иванович изменился: стал тучным, ленивым, у него даже появился второй подбородок. Но несмотря на это, он так же, как и раньше, ловил на себе заинтересованные взгляды дам всех возрастов.
Господи, сколько их было!..

Но одно дело решить, а другое — сделать, и расстояние между этими двумя определениями — вечность. Сложно избавиться от пристрастия, которое стало привычкой. Ведь многие годы всё шло по инерции, без особой любви, просто так, от нечего делать, а порой и от тоски. Вот так, день за днём, год за годом, Виталий Иванович привык уходить от повседневных проблем, погружаясь в разовое мгновенное наслаждение, хотя отлично понимал, что последствия могут оказаться самыми непредсказуемыми. Но жить по-другому уже не мог и, чуть что, хватался за каждую как за спасительную соломинку. А потом, тяжело дыша, думал: «Всё! Надо угомониться! И прекратить раз и навсегда». Но проходило два-три дня, и всё закручивалось вновь.

Но в этот раз Виталий Иванович решил окончательно: возврата не будет! Первые три дня прошли относительно спокойно, но через неделю его начало трясти. Словно загнанный зверь, он шарахался из угла в угол, не находя себе места. Он готов был убить любого, но не убил лишь потому, что не знал, с кого начать. Ночью, просыпаясь в поту, он вырывался из-под прилипшей простыни, брёл в ванную комнату и вставал под душ.
«Это болезнь, — уговаривал он себя. — Болезнь, которая обязательно пройдёт». Примерно через месяц стало легче. Запахи сочной весны вытеснили из души ощущения промозглой зимы.

А же где найти ту, ради которой можно бросить всё? И как понять, что это именно она? По выходным Виталий Иванович оставлял машину на парковке и часами слонялся по тихим переулкам и шумным улицам, заходил в мелкие лавчонки и торговые центры. Перед глазами мелькали лица людей и бесконечные отделы: парфюмерия, бижутерия, нижнее бельё. Где ещё можно было найти её, он не знал.
Проходя мимо отдела «Табачный дом», Виталий Иванович наконец увидел её и замер. Она была настолько красива, что даже он, видевший в жизни многое, растерялся. Если бы ему пришлось сейчас заговорить, то он бы не смог — во рту пересохло. Он отвернулся, быстро вышел на улицу и присел на лавочку в парке. И опять сомнения начали рвать сердце: «А может, зря я это всё задумал? Может, продолжать жить, как жил? Пока хватит здоровья и сил. Но в моем возрасте и с таким ритмом можно долго и не протянуть».
Неожиданно вспомнились слова из песни: «Но вы, вчерашние подружки, напрасно плачете по мне…»

   Виталий Иванович махнул рукой, поднялся с лавочки и вернулся в магазин. Он зашёл в отдел, словно победитель, преисполненный достоинства — неторопливо и надменно. Поздоровался с продавцом, повернулся к красотке и прошептал:
— Ты будешь моей!

А дома ждал сюрприз. Виталий Иванович, оставив красотку в комнате, зашёл на кухню и увидел одну из тех, с кем решил разорвать навсегда. Она лежала на подоконнике, закатившись за цветочный горшок. Ему даже показалось, что он почувствовал её аромат. Виталий Иванович вспомнил, как прикасался к ней губами, а она, наполняя его дурманом, сгорала от истлевающей её страсти. А что бывало потом? Стук в висках, горечь послевкусия, и больше ничего.
«Как она здесь оказалась? — подумал Виталий Иванович. — Ведь уже месяц, как я избавился от них всех!»

   Он аккуратно взял её двумя пальцами, поднёс к носу и втянул воздух. От высохшей сигареты ничем не пахло. Он скомкал её и выбросил в открытую форточку.
— Решил больше не курить, значит решил! — уверенно заявил он и вошёл в комнату.
Виталий Иванович сел в кресло и раскрыл бархатную коробочку, в которой лежала его красотка — изящная трубка «Данхилл», с которой он изредка собрался коротать вечера, сидя у потрескивающего дровами камина.