Стоп

1.

Привет, ты ведь сейчас не сильно занят? Ты не подумай, что я к тебе навязываюсь,  просто если тебе срочно нужно чем - то заняться, то не смею тебя отвлекать,  ни в коем случае. Я вообще не люблю никого отвлекать, я стараюсь быть незаметной в этом обществе, в этом мире. Не всегда получается, но я стараюсь. И  я постараюсь рассказать всё интересно, так, чтобы ты не зря потратил драгоценное время своей жизни.
Для начала, хочу рассказать тебе о дороге – ведь она доминанта всей жизни, она объединяет нас.  Не было бы дороги, не было бы и нас, были бы только многочисленные я.
Для меня время, затраченное в пути, это всегда время, потраченное не зря, я люблю ехать, просто ехать, не важно, куда, и не важно, зачем.  Если есть дорога, то она обязательно, куда - нибудь да приведёт.  Даже если она иногда утомляет, томление это приятное, с уверенностью, что ради неизведанного, ради приключения можно пожертвовать своей свежестью, можно немного устать. Дорога… она великолепна. Дорога вдохновляет, даёт силы к новой жизни, окрыляет, внушает безоговорочную надежду на перемены к лучшему, заставляет поверить в чудеса.  Все, что есть хорошего или плохого в мире, можно измерить дорогой.
Если ты чего - то сильно хочешь, то нужно к этому идти, ехать, бежать. Если ты от чего – то устал, не можешь больше  видеть эти серые, надоевшие лица, эти пустые стены, невзрачные будни – можно сбежать, она вылечит, она примет, она спасёт.
Я могу говорить о ней бесконечно, ведь дорога – моя лучшая подруга. Когда я не вижу её слишком долго, я начинаю болеть и чахнуть. Мало того, люди, которые не любят дорогу – для меня пустые, они скучные и ограниченные. Даже простой дальнобой  веселее и отзывчивее, мудрее,  чем, к примеру, тётка, которая всю жизнь проработала в одном месте, читала много умных книг и может быть даже стала начальницей на этом одном месте.  Дальнобой много ездил, со многими общался и много видел, а тётка начальница всю жизнь общалась только со своими тенями.
Печально, но мне часто приходилось и приходится общаться со скучными людьми, не знающими дорогу и не любящими её.


2.
Дело было в 2001-ом, именно тогда, тем нескучным летом, мне было 15, а моей подружке Асе всего 14.
Ася не выглядела на свои четырнадцать, она выглядела чуть постарше, собственно, как это часто бывает с четырнадцатилетними девочками. Мы были примерно одного роста и вообще, некоторые замечали, что чем – мы были друг на друга похожи, как сёстры:  длинные, русые волосы, вечно смеющиеся, ясные тогда ещё, голубые глаза,  озорная чёлка и что – то ещё… 
Возможно, это сходство дала нам общая гениальная дурость в голове, тот самый веселый ветер, который гуляет в головах подростков, заставляя их взрослеть. Хотя… о взрослении тут вообще и речи не идет, взросление это отвратительный процесс, настолько гадостный, что даже думать об этом не хочется. Взросление – это первый шаг к старению, а стареть для нас тогда было хуже, чем умирать.
Нашей философией на тот момент стала жизнь в пути, ведь жизнь должна быть яркой вспышкой, лучше пожить яркой, пусть и не долгой жизнью, чем тянуть лямку скучного, однообразного существования. А дорога стала нашей помощницей и сообщницей, в этом вопросе.
Ты, скорее всего можешь подумать о том, что раз мне было 15, я обязана была лучше понимать, на что иду, нести ответственность и всё такое. Скажу тебе честно, на тот момент, да и сейчас, я не видела и не вижу особой разницы, между человеком двадцатилетним и сорокалетним, между ребенком и стариком, в плане ума или ответственности. Я долго не могла понять, отчего некоторые люди меня позже стали называть на "вы". Ощущение было такое, будто я к определенному возрасту становлюсь не одна, а нас как будто бы несколько, или у собеседника в глазах двоится. Эти нормы поведения, старшинства, статуса всегда казались мне странными. Часто ребенок, «Глаголющий истину» выглядит мудрее, чем дюжина его стареющих родственников, воспитывающих его, и хихикающих над этой истиной.
У каждого есть свой взгляд на мир, но он зависит гораздо больше от общества, в котором ты живешь и от обстоятельств, которые тебя окружают, чем от  возраста. И вообще, как сказал один наш мудрейший попутчик: кто может быть умнее шестнадцатилетнего мальчика? Только пятнадцатилетняя девочка. Возможно, он кого – то цитировал, я не знаю.
Попытаюсь  снять с себя окончательно ответственность и тем, что я в свои 15 лет хотя и была старше Аси, но выглядела еще совсем как ребенок, я совсем не хотела взрослеть, я хотела заморозить себя в двенадцатилетнем возрасте, никогда не становиться старше. В отличие, наверно, от большинства моих сверстниц, которым хотелось поскорее стать взрослыми, чтобы делать всё то, что делают взрослые, иметь такие же права.  Мне никогда не хотелось иметь эти права, я чётко знала, что за правами придут и обязанности.
Уже сейчас я думаю, что 12 – 17 лет – это время самых ярких впечатлений, самых мудрых мыслей и самых великих открытий в жизни каждого человека. Всё остальное мишура и тлен. И не говори мне, пожалуйста, про гормоны. Гормоны тут ни при чём. Время юности – это весна жизни, бурлящее на все лады бесконечное начало.


3.
Мы познакомились в детском спортивном  лагере "Лисёнок", за год до нашей великой поездки.  Было там всего 3 отряда, старшие, средние и младшие. В комнате со мной жили четыре девочки из детского дома, и еще одна деревенская. Из нас получилась весёлая, дружная спортивная команда, мы стали даже чемпионками в пионерболе. Ну, в принципе это было не удивительно, потому, что отдыхали мы уже, разумеется, в старшем отряде, нам было от двенадцати до пятнадцати, и конкурировать нам было особо не с кем.
Были в нашем старшем отряде и другие девочки, в том числе и Ася, но я про нее тогда совсем ничего не знала, мы жили в разных комнатах. Играли они лениво и не охотно, в итоге даже девочки из среднего отряда, которым было от десяти до двенадцати, победили их, и в финале играли уже с нами. 
Эта спортивная страничка  навсегда осталась в моей памяти потому, что в принципе я никогда не была спортивным или активным ребенком, скорее наоборот, я была ребенком болезненным и не общительным.  Всегда старалась уйти в тень, ведь быть на виду опасно, особенно опасно показать кому - то свои бредовые, иные мысли, тебя могут не понять, осудить, закидать камнями. Дети в плане стадности проявляют не меньшее рвение, чем взрослые, а скорее даже большее.
А тут, в Лисёнке, я внезапно стала капитаном команды, не будучи даже старшей по возрасту в комнате. И хотя я избиралась пару раз командиром отряда в детских лагерях, лидером  я  никогда не являлась, только наверно ввиду неадекватности мышления. Меня вообще всегда тянуло к странным знакомствам и не стандартным ситуациям. Дети из неблагополучных семей были мне как – то ближе, чем дети мажоров (тогда особенно явно стало чувствоваться  разделение семей на тех, что приспособились к новым рыночным условиям, и тех, что не приспособились). Организовать побег, поход в неположенное место всегда для меня было приятнее, ответственнее, важнее, интереснее, чем принимать участие в общих увеселительных или спортивных мероприятиях.
В Лисёнке всё для меня оказалось просто и понятно, девочки с которыми я поселилась в комнате мне почему - то сразу стали близки, не смотря на то, что среда нашего воспитания была сильно разной. Ведь я была домашней, городской девочкой. Я научила их играть в покер со ставками, эту игру, в свою очередь когда-то показал мне мой отец. Тогда в лагере карты еще не отбирали. Тогда было еще почти всё можно. Я предложила им лечить насморк капсикамом, пострадала вся комната, но было весело.  Я постоянно пыталась агитировать девочек сходить в старую деревню, но единомышленниц, к сожалению,  не нашлось. Говорили, что в старой деревне живёт до сих пор одна очень старая бабушка, колдунья. А еще там есть много заброшенных таинственных домов, скорее всего, в них обитают приведения. Но они всё равно не пошли.
Мы пели дворовые песни, записывали их в свои разрисованные тетрадки. Отвечали в тетрадных анкетах на самые сокровенные вопросы.
Под конец смены мы влюбились в вожатого второго отряда, всей комнатой. Это был милый семнадцатилетний  голубоглазый брюнет, он  пел нам песни на лавочке у клуба. Вокруг него всегда собиралась большая толпа зрителей. Гитара, летний вечер, голубые глаза и прозрачная юность. Как мало надо четырнадцатилетним девочкам для влюбленности.
Позже мы написали ему записку и положили её под дверь комнаты, где жили вожатые. Разумеется, там было признание, но подписываться мы не стали. Это было бы слишком стыдно. На вечернем мероприятии он сел на край сцены, открыл нашу записку и стал читать при всех… но читал он не то, что там было нами написано, он стал цитировать Пушкина) Я к Вам пишу, чего же боле…. Что я могу еще сказать… теперь я знаю, в Вашей воле меня презреньем наказать… медленно оглядывая зал.
Счастливых влюблённых глаз оказалось не мало, и не только из нашей комнаты.
Тогда я подумала, как хорошо, что мы не подписали наши имена. Но влюблённость выветрилась не сразу.
И как же обидно было наблюдать его медленный танец, с какой - то другой девчонкой, даже не из нашей комнаты. Катя, к примеру, плакала в подушку, рыдала горькими слезами, сбежав с дискотеки. Я воздержалась успокаиванием, а её сестрёнка Галя вообще посмеивалась:  как это можно плакать из - за парня, пусть лучше он по тебе плачет.
В детских летних лагерях, как правило, день настолько насыщен событиями, что эмоции и чувства быстро сменяют друг друга. Вскоре и Катя, и я, и другие девочки с головой ушли в эмоции другого типа, игры, дежурства, мероприятия.
Частенько, когда мы всей палатной  командой  на волейбольной  площадке кидали мячик, мимо прогуливались две совершенно не заинтересованные ни чем, как мы их тогда назвали, «курицы», как это не странно выглядит риторически, курицы постоянно «ржали», не понятно над чем. Скорее всего, интересы у этих девочек были, но со спортом эти интересы небыли связаны.
И кстати, одна из них как раз дружила с нашим любимым вожатым. Она то и танцевала с ним тот медленный танец.  Позже я узнала, что ту девочку звали Наташа, а её подругу Ася.


4.
В детстве меня часто отправляли «по лагерям». И это было замечательно. Настолько замечательно, что из последнего лагеря меня вместе с Асей пришлось выгонять с охраной. Но, обо всём по порядку.
В "Лисёнок" в тот год я ездила в первую смену, а во вторую смену меня отправили в "Лесное", мой любимый лагерь. О нём навсегда остались самые лучшие воспоминания, не смотря на печальное завершение лагерного детства.
Лагерь этот находился на озере «Лесное», уникальном, тихом, завораживающем озере, будто - бы вышедшем из сказок про русалок и водяных. Или мне тогда так казалось.
Вечерами мы ходили на это озеро мыть ноги в закатной розоватой воде. Мне иногда очень хотелось идти долго, долго, смотреть на заходящее алое солнце и медленно уходить в закат. Нет, это не было мечтой о самоубийстве, это было тёплое желание полностью соединиться с этой красотой, стать русалкой, нимфой, кем угодно. Быть с озером всегда, стать его прекрасной капелькой. Настолько завораживало и поглощало оно меня.
Эти дощатые тропинки, вагончики - корпуса (они непосредственно были сделаны из старых вагонов), тэны для обогревания, на которых мы сушили украденный из столовой хлеб…
Это сейчас по технике пожарной безопасности такие тэны наверно уже невозможны. А тогда мы жарили та них хлеб до румяной корочки. Правда, были случаи, что и на ногах мог остаться ожог в горошек, если прикоснуться случайно к такой ржавой электрической батарее, внутри которой, раскаленные до красна пружины, напоминают горящие угли.
Эти костры до небес на открытие и закрытие лагерной смены, вечерние мероприятия, первые выступления, лучшие друзья на век, речёвки, девизы, первые поцелуи у костра, походы…
Когда я приехала сюда в первый раз мне было всего 8 лет, уезжая из лагеря я рыдала и умоляла вернуть меня обратно, оставить жить в лагере, кем угодно, охранником, сантехником, сторожем. Родители объясняли мне, что теперь в лагере никого нет, что там мне будет скучно, но я никого не слушала, мне было больно вспоминать те замечательные моменты и дощатые дорожки, и было невыносимо долгим ждать целый год до следующего лета.
Но следующее лето обязательно наступало, каждый год я проводила как минимум одну смену в Лесном, а остальные в других лагерях. Обусловлено это было отчасти и тем, что в лагере было что поесть.
В начале девяностых плохо с едой было везде, даже в детских лагерях. Но в лагерях всё же получше, чем дома, особенно когда родители - бюджетники. Зарплаты они почти не видели все 10 лет. Позже стали выдавать проценты от астрономических сумм на расчетных листах. Были "отоварки" – продукты и основные предметы быта, одежда, которые выдавались по бумагам в несколько раз дороже, чем они стоили на самом деле.  Но выбора не было.
Организации расплачивались с лагерем всем, чем могли, а могли они на тот момент только продуктами в лучшем случае. Нас могли месяц на обед кормить одной гречкой, а на ужин одной быстрорастворимой лапшой, потому, что какая – то организация расплатилась с лагерем за детей своих работников этими продуктами. Но в лагере всегда был завтрак, обед, полдник, ужин, и даже паужин, когда давали чай с карамельками или булочкой. Я до сих пор помню цвет вкус и фантик от этих лимонных и сливовых карамелек. Для меня было радостью, когда на полдник нам выдавали, вдруг, по три свежие сливы. Это было очень редко, чаще были яблоки. На полдник вообще часто привозили откуда - то невиданные продукты, такие, как кокосовое молоко в банках и чипсы. Да, чипсы были тогда невидалью, в первый раз никто не понял их вкуса, никому не понравились странные солёные сухари  с резким запахом. Помню, как директор отчитывала весь лагерь на линейке после того, как на полдник нам в первый раз дали чипсы, и некоторые товарищи не просто выбрасывали их в мусорные баки, а сначала открывали, а потом высыпали, чтобы никому не досталось. Были ребята, которые раньше большинства уже распробовали этот солёный наркотик, они в тот полдник были самыми счастливыми, потому, что поели все чипсы, которые не успели выбросить. Директор говорила, что можно было отдать другим детям, тем, кому нравится. Но не всем хотелось добровольно отдавать свой полдник кому - попало, легче было выразить протест и демонстративно выкинуть. После такого полдника чипсы в Лесном больше не давали. Довольно забавно, что сейчас чипсы в детских летних лагерях зачастую вообще являются запрещенным продуктом.
Кокосовое молоко прижилось лучше, его давали в один год почти каждый день, в итоге мамы и бабушки сумками вывозили накопленные любимым чадом баночки, и привозили взамен булочки испеченные на нём.
Самым вкусным лакомством, конечно же, был хлеб, умело вынесенный из столовой и пожаренный на тэне. Его ели ночью, после паужина и дискотеки,  рассказывая страшилки под одеялом. Позже стали ставить у дверей дежурных из дежурного отряда, их обязанностью было проверить чистоту рук при входе в столовую и обшмонать на наличие хлеба при выходе. Разумеется, дежурные тоже люди, к тому же, сегодня дежурный ты, а завтра я, потому хлеб всё же выносить получалось, правда теперь контрабандой. Заставляли наедаться в столовой,  чтобы не жевать хлеб в вагончике, не разносить мусор по лагерю, но любой запретный плод сладок.
Однако главным, в Лесном  разумеется, было не питание, главной была атмосфера. По - началу там работала такая команда вожатых, организаторов, воспитателей, с которой не сравнятся сегодняшние шоумены, актёры и прочие надоевшие рожи с экрана. Это были артисты, благодаря которым мы научились смеяться до слёз, так, чтобы щеки после вечернего мероприятия от смеха болели. Это были удивительные люди, энтузиасты,  которые учили детей петь, танцевать, играть на сцене, раскрывали в детях таланты во всех возможных и не возможных областях.
Все отряды старались сделать свои номера самыми лучшими, но все с нетерпением ждали финального номера вожатых, потому, что он всегда был самым крутым.
Сейчас уже не будет той атмосферы, её не вернуть, её навсегда украли из всех детских лагерей всё прибавляющиеся с каждым годом правила, нормы, запреты, указания, бумаги, обязательства, в которых захлёбываются нынешние работники детских лагерей, да и в целом, детских учреждений. Эти правила и нормы украли самое главное, романтику.


5.
Вторая смена начиналась обыкновенным сбором всех детей и родителей, распределением по отрядам в соответствии с возрастом.  Столы расставили прямо на траве вдоль футбольного поля. За каждым сидели принимающие вожатые с номерками отрядов. Мне достался почетный первый, старший отряд, и я уже собралась направиться к своему корпусу – вагончику, отнести сумки и занять койку и тумбочку, когда ко мне подошла малознакомая девочка.
- Привет!
Я подумала, что это не мне, но Ася подошла еще ближе и теперь я уже четко могла разглядеть её.
- Привет, ты что, не помнишь меня? Ася рассмеялась и тут я вспомнила… тех самых девочек, которые ходили вокруг волейбольной площадки.
- Мы были с тобой в одном отряде в Лисёнке! Ну ты даёшь))) Ты в какой отряд записалась?
- А, ну да, я помню тебя. Я улыбнулась, поставила сумку на место и начала припоминать…  на самом деле, с памятью у меня всегда было отлично. Я в начальных классах могла выучить невыученное дома стихотворение, пока несколько человек передо мной рассказывают его у доски.  И рассказать на пять. Но какие - то моменты мой мозг воспринимать просто не хочет, или запоминает ненадолго, а потом выбрасывает как не нужный хлам. Зачем, к примеру, мне нужны лица и имена людей, с которыми я пообщалась короткое время, а потом, возможно больше никогда не встречу? Или, даже если встречу, то это для меня в глобальном плане абсолютно ничего не значит.  Продавцы, кондукторы, случайные, пусть даже ежедневно, прохожие. Они не нужны моей памяти и они из нее очень быстро уходят, не оставив и следа. Существует мнение, что в нашей памяти хранится вся информация, обо всех людях, обо всех, даже малозначительных происшествиях в нашей жизни, не говоря уже о том, что мы когда - либо учили или хорошо знали. Но со временем, когда она, эта информация,  перестает быть нужной, она складывается в глубоких закоулках памяти, и её практически не возможно оттуда достать, разве что, при помощи особых сеансов гипноза. Страшно себе представить, сколько всего хранится у нас в голове, наверно, если внезапно вспомнить всё, что там есть, можно сойти с ума.
- Юля, давай запишемся в один отряд, а то я тут никого не знаю.
- Давай, а как тебя зовут?
- Ну ты чоо, мы же только что с тобой в одном отряде были))) Ася.
- А, ну да, точно. Я уже записалась в первый.
- Блин, меня туда не берут, мне еще 13. Пошли, подойдём и скажем, что ты моя сестра, тогда меня возьмут в первый.
Меня это развеселило.
- Ну пойдём.
Мы подошли к столу с табличкой «1». Я уже значилась в списке у воспитателя, а Ася уже пыталась пройти в старший отряд, безуспешно.
За столом сидела молоденькая еще девушка, видимо, студентка
педагогического, с коротко стриженой чёлкой.
- Юля моя сестра, мы хотим быть вместе, запишите меня, пожалуйста, с ней!
- Юля, это твоя сестра? А почему ты раньше не сказала, что вы хотите быть водном отряде? У нас уже полный набор.
Мы отошли от стола.
- Блин, теперь придется во второй идти, я не хочу.
Тут к столу первого отряда подошли группой девочки, счастливые и обнимающиеся.
- А запишите нас вмеееесте! Мы всегда вместе в одной комнате и в одном отряде! Мы неразлучные! Пожаааалуйста! Нас трое… то есть четверо. Двое уже у вас записаны.
- Девочки, у нас отряд уже набран, вы что, на раскладушках хотите спать? Идите, договаривайтесь со вторым отрядом. Будете вместе во втором отряде.
Откликнулась вожатая второго отряда:
- Пойдёмте к нам, у нас еще пока есть места.
- Клааас, ура!
Девочки попрыгали на одном месте, не разнимая объятий.
- Значит, я вас из первого вычёркиваю, как фамилии? ...
Ася взяла меня за руку, потянула к столу первого отряда.
- Теперь мне можно к вам записаться?
- А, да, теперь можно.
Так мы снова попали в один отряд, но теперь уже стали подружками, если не сказать, сестрёнками.


6.
Тогда отчего -  то стало модным в наших краях наряду с цветными феньками делать себе на коже надписи в виде шрамов и порезов. Вырезали имена любимых, свои имена, разные значки, которые казались важными и красивыми. И, если феньки были безобидным, и даже полезным занятием, то порезы, как и татуировки, позже, это опасное, недетское занятие. Разумеется, это всячески пресекалось вожатыми, родителями, но, как я уже говорила, запретный плод, всегда самый сладкий.
Любимых у меня было не много, разве что родители и подружки из города, а про свою командную влюблённость из Лисёнка, мне и вспоминать не хотелось. Поэтому я решила вырезать себе во всю руку название любимого озера и любимого лагеря. Тогда мы еще не знали, что чтобы сделать полноценное шрамирование, нужны специальные инструменты,  а не обычная станковая бритва и ватка смоченная одеколоном.  Впрочем, нас это всё равно не остановило бы, скорее всего. Больно? Нет, не помню, чтобы мне было больно.
Ася впервые была в Лесном, потому не испытывала особой любви к этому лагерю, однако тоже, вслед за мной, решила увековечить название у себя на руке.
Прожив в лагере какое - то время, мы сильно сдружились. Мы поселились в одной комнате, гуляли вместе, занимались разной ерундой, но только не участием в обще - лагерных делах. Нам интересно вдруг стало сидеть у себя в комнате и что - то плести, разговаривать, размышлять, планировать. А планировали мы побег. Нет, не насовсем, а просто за территорию, так сказать, поход вокруг озера. К тому же, вокруг озера Лесного я раньше не ходила никогда.
Мы уговаривали вожатую пойти в поход всем отрядом, но как раз тогда установились какие - то новые нормы, в связи с которыми нельзя было ходить в походы, и тем более, разводить там костры, а без костра и поход не поход.
Вожатая в свою очередь уговаривала нас принимать хоть какое - то участие в жизни отряда, но участия мы принимать не хотели. У нас появились более важные дела.
К слову, куда – то делась уже в тот год команда вожатых и актёров, что так полюбилась мне за все эти годы, пришли совершенно другие, скучные люди, по всей видимости, учителя и воспитатели из местных школ и детских садов. И это не удивительно, раньше с детьми могли работать любые, заинтересованные люди, а теперь только педагоги.
По тихому мы стали выходить за территорию, то есть за забор лагеря, это было не сложно. В дощатом заборе давно и безнадёжно было отворочено несколько досок и любой, без труда, мог уйти, или прийти. Часто вдоль Лесного озера по тропинке к нам приходили родители, потому, что этот путь был самым коротким от автобусной остановки. Тропа шла вокруг всего озера, но чтобы дойти от автобусной остановки до лагеря, нужно было пройти вдоль пляжа и немного по лесу,  это занимало не больше двадцати минут.
За забором в тот год росла на удивление сочная, спелая и вкусная костяника. Мы повадились ходить за ней каждый день, и даже набирали в пакет, чтобы есть в корпусе. Вожатая возможно никогда не заметила бы наших миниатюрных побегов, если бы в один прекрасный день за забором нас не встретил охранник.
- Э! Вы что там делаете? Вы из лагеря?
- Да… ннет, мы просто костянику собираем.
Сердце ёкнуло, но не сильно, Ася вообще посмеивалась, продолжая собирать ягоду.
- Что нет то, я вас в лагере видел, ну ка пошли со мной.
- А мы с вами не пойдём, мы не из лагеря, мы тут просто отдыхаем.
Я никогда не умела врать, особенно в глаза и спонтанно, а вот у Аси, видимо, уже был опыт, и даже талант в этом деле. Охранник ушёл, не сказав ни слова, вероятнее всего, он пошёл  за вожатыми, или того хуже, директором. Мы переглянулись.
- Пошли быстрее, щас он приведёт сюда кого - нибудь.
Мы рысью стали пробираться вдоль забора, а потом тропинками к корпусу, так, чтобы никто нас не заметил. В корпусе было тихо, все ушли в клуб на репетицию. Мы ждали, что придёт вожатая, начнутся разборки и всё такое…  время подходило к обеду, наконец, из клуба вернулся весь отряд.
Одна очень противная девочка, кажется, дочка замдиректора лагеря, зашла к нам в комнату и села на кровать.
- А вы где ходите? Вас тут не было когда мы уходили.  Мы такой классный номер поставили,  Аня сказала, что там все должны участвовать. И вы тоже. Как вы будете выступать теперь, вы ничего не знаете?
- А мы там были, ты нас не заметила.
Ася как всегда, в своём репертуаре, стала смеяться, не понятно над чем, вынимая ягодку из пакета.
- О, откуда у вас ягоды? Дай мне!
- На.
Ася ухмыльнулась, протягивая пакет. Ягоды в нём уже стали давать сок, распространяя кисло - сладкий аромат.
Девочку звали Лера, она была одета в драные джинсы и короткую майку, из под которой торчал толстый живот. Она стала чавкая поедать ягодку за ягодкой, облизывая толстенькие пальчики.
- К нам друзья приходили, ягоду принесли.
Ася подмигнула мне. Я улыбнулась и опустила глаза в свой пакет с ягодами.
- Ммм, понятно, просто она вас искала, сказала, чтобы вы к ней подошли.
Тут на весь лагерь зазвучала музыка, надоедливый гимн, сзывающий всех на обед.
Я постучала в вожатскую первой. Аня, вожатая, открыла дверь не сразу, она выглядела уставшей и измотанной.
- А нам сказали, что ты нас искала.
Я помялась у двери, потупив глаза.
- Да, искала, где вы были?
Она стала выходить из комнаты и, прикрывая дверь, она почти не отводила от меня глаз, будто пытаясь прочитать по глазам что – то большее, чем я могу сказать.
- К нам приезжали друзья.
Во взгляде у Ани прочиталось то ли недоверие, то ли нежелание больше продолжать этот разговор.
- И что, костянику привезли? Друзья?
Аня развернулась и пошла к отряду. Лениво, неохотно, подростки попытались разбиться на пары, но так и не собрались  даже в подобия строя. Вразвалочку, кучкой отряд направился к столовой. Кто - то пытался кричать речёвку.
После обеда нас вызвали к директору.
Стареющая женщина, лет сорока, с выраженным синдромом учителя на лице, строгим и давящим взглядом смотрела на нас, как надзиратель смотрит на провинившегося зека. Я сама, конечно, не видела, как именно надзиратель смотрит на провинившегося зека, но предполагаю, что именно так.
- Зачем вы порезали себе руки?
Её пухлые пальцы вертели над бумагами шариковую ручку.
- Так модно. Все режут.
Ася хихикнула. Директор крякнула, будто прочистив горло.
-  Куда струя, туда и я? Что я скажу вашим родителям, когда они приедут?
Что нам некогда следить за детьми? Сколько еще мы будем терпеть здесь ваши выходки? Не нравится в лагере, уезжайте.
Она сжала губы, будто просмаковав последнюю фразу.
-  Я еще понимаю, когда вожатые на мальчиков жалуются. Но Девочки! Это что за девочки такие у нас пошли?
Она откинула бумаги, что лежали перед ней, подальше, положила ручку на стол. Опустив глаза к бумагам, она скрестила пальцы и, привстав, села поудобней.
Мне вдруг стало невыносимо горько от мысли, что меня могут отправить из лагеря раньше времени.
- Нам нравится. Мы не хотим уезжать.
Директриса посмотрела на меня, потом на Асю, свысока.
- Вам нравится.
Она помолчала.
- Что вам здесь нравится? Каждый день мне жалуется ваша вожатая на то, что вы нигде не хотите участвовать, сидите в корпусе, не понятно чем занимаетесь. Да,  Анна Владимировна молодая, но  я специально поставила её на ваш отряд, чтобы вам было интереснее с ней. Вам нужно ходить за ней, просить, чтобы вас куда - то взяли, чтобы вам не было скучно.
-  Мы будем участвовать.
- Хорошо, даю вам испытательный срок, я надеюсь, что наш сегодняшний разговор как то на вас подействует, иначе нам придется расстаться.
Мы вышли из душного директорского домика. На улице стояла настоящая июльская жара. В лагере было тихо, где-то далеко слышался стук мяча, это работники играли на спортивной площадке. В тихий час, после обеда, только им позволялось ходить по лагерю. Сначала мы шли молча, в раздумьях. Я не выдержала и начала первой…
- Аня сука, могла бы сначала с нами поговорить, а потом к директору идти.
- Ну да, кто мы такие, чтобы с нами разговаривать. 
- Может им выгодно нас выгнать?
- Не знаю.
В вагончике девочек старшего  отряда никто не спал. Все занимались своими, максимально тихими делами. Кто – то мастерил бутафорию к выступлению, кто – то играл в карты. Вожатой в это время чаще всего не было в корпусе.
- И как мы теперь пойдём вокруг озера?
- Так же.
- Ты что, хочешь чтобы нас выгнали?
- Да не выгонит она нас, вон, пацаны из второго отряда траву привезли, их и то не выгнали.
- Мишу никогда не выгонят, у него папа в милиции работает.
- Ну да. Блин, чо делать. Ну давай тогда не пойдём.
- Ну как это не пойдём, я хочу пойти…
Я давно хотела пойти вокруг озера, но поддержать такую идею не способен был никто. А одна я, конечно же, не решилась бы на это.


7.
Мы решили идти с утра, сразу после завтрака. По нашим расчетам мы должны были вернуться где - то к обеду. За четыре часа вполне можно было бы обойти всё озеро вокруг.
Тропинка проходила вокруг всего озера, мы шли по ней уверенным быстрым шагом, практически не останавливаясь.  Живописные мохнатые ёлочки, висящие над водой стайками берёзки, огромные подберёзовики и грузди… кусты боярышника.
Местами приходилось переходить небольшие заболоченные ручейки по набросанным доскам, камням и бурелому.
На противоположной  стороне озера мы остановились, посмотреть, где там наш лагерь. Вдали виднелись поляны - залысины вдоль берега, это был пляж для отдыхающих, лагерь, и несколько не приспособленных под пляж, но часто используемых отдыхающими полянок. На склоне я обнаружила красивый, ароматный, огромный и совсем не червивый гриб.
- Давай возьмём его с собой.
- Что ты с ним будешь делать?)))
- Пожарю на тэне.
Мы посмеялись, но гриб я взяла с собой, уж очень жалко было его выбрасывать.
Мимо прошёл рыбак, косо поглядывая на нас. Позже мы прошли мимо шумной компании, отдыхающей у костра. Кто – то купался, кто – то грелся на солнце.
Время пролетело не заметно, и как не старались мы идти быстро, вернуться к обеду нам не удалось.
Когда мы пришли в лагерь, там было подозрительно тихо…
Часов у нас с собой не было, а телефоны пришли в наш провинциально –захолустный мирок много позже.
- Опоздали по - моему.
- Капец теперь нам.
Странно, но страха или огорчения не чувствовалось. Чувствовался восторг от свершившегося похода, маленького приключения. Мне было приятно, что мы всё же это сделали, а последствия представлялись очень смутно.
В вагончике, как обычно, все занимались кто чем. Девочки на улице, в беседке у вагончика, что – то рисовали красками на ватмане.  Лера сразу нас заприметила.
- Оо, пришли. Вы что, даже на обед не ходили?
- Тебе то что.
- Да ничего.
Завтрак был давно, а на обед мы не попали, поэтому голод не заставил себя ждать. Но идти в столовую и что – то там просить мы конечно же не решились. Ягода в шкафу уже начала киснуть, я выставила её под тэн. Гриб я положила на тэн сушиться.
Аня не заметила потери в отряде во время обеда. Скорее всего, ей было всё равно, где мы ходим. Она никогда не отслеживала нас по головам, не пересчитывала.
К вечеру пошёл дождь, а ночью включили тэны. Вагончики были очень ненадёжным укрытием от холода и дождя. Иногда, во время дождя они протекали. И потому, даже когда днём на улице стояла жара, к вечеру становилось прохладно и приходилось включать обогреватели.
Я не стала убирать гриб с тэна, я думала, что к утру из него получится отличный сушёный гриб. Ну или предполагала. Вообще не помню, о чём я думала, но гриб с тэна я не убрала.


8.
Ночью по вагончику стал распространяться странный, не однозначный запах тлеющего гриба. Мы ещё не спали, когда вожатая пришла с планёрки.
Она никогда не заходила к нам в комнаты поле планёрки, ночью. Но тут она решила заглянуть, привлеченная запахом.  Распахнув дверь, она включила свет. Мы сидели дружной кучкой, я, Ася, Лера и еще две девочки из соседней комнаты.  Разумеется, мы с Асей, как «самые умные» люди на земле, не удержались, чтобы не похвастаться своим походом.
-  Что вы тут делаете? Чем это у вас тут воняет?
- Это гриб жарится на тэне.
- Вы что, вообще больные? Быстро уберите его!
Аня вышла, демонстративно хлопнув дверью.
Я вынесла гриб на улицу и кинула в урну. Запах действительно был не из приятных.
Когда я вошла Аня снова была у порога нашей комнаты.
- Что это такое лежит под тэном?
Лера удружила гениальную мысль:
- А это они брагу хотят поставить.
Ася попыталась заглушить смех подушкой, но её подхватили все, кроме Ани.
- По комнатам! – Скомандовала Вожатая.
Она  осторожно взяла пакет с ягодой и вынесла его в урну. Девочки разошлись по комнатам.
Утром, после завтрака, мы снова сидели в домике директора.
Директриса в этот раз была как - то расслаблена, будто бы уже всё для себя решила, и обратного пути нет. На губах её была  даже какая-то лёгкая, неуловимая ухмылка.
- Ну и что мне с вами делать?
Я отчаянно попыталась уцепиться за последний шанс:
- Простите нас. Мы больше так не будем.
Выглядело это, действительно, глупо. Ася посмотрела на меня с презрением. Она извиняться не собиралась. Она не видела за собой вины.
Директрисе было абсолютно всё равно, она больше не доверяла нам,  видно было, что она уже приняла решение и отказываться от него ни в коем случае не собиралась, даже если бы мы обе упали перед ней на колени.
- Поезжайте ко вы девочки,  домой. Наверно, слишком взрослые вы стали для нашего лагеря. Брагу ставите, в походы ходите… самостоятельные.
- В походы?
-Ну да, в походы. Вы что думали, я не узнаю? Я каждого вижу, кто чем занимается.
- Ага, особенно когда докладчики хорошие.
- Так, вон отсюда!
В глазах у директрисы мелькнула и погасла искра гнева. Может быть, я слегка переборщила с откровением, но обиду было не сдержать.
Мы собрали вещи. Ни отряда, ни Ани в это время в корпусе не было. Отвратительно серый, печальный уазик вывозил нас по кочкам и ямкам из Лесного в полной тишине, если не считать тарахтения мотора и поскрипывания то там, то тут всех запчастей буханки.
До города было около получаса езды.
- У меня мама уехала в другой город, а папа в командировке.
- Щас разберемся.
Водителем был усатый седеющий муж директрисы. И ему, по всей видимости, было абсолютно наплевать, попадём мы сегодня домой, или останемся ночевать на улице.
- У подруги останешься.
- Я не знаю её родителей, мы в лагере познакомились.
- Ну я говорю, щас разберёмся.
Сейчас, с появлением мобильных телефонов, дети постоянно звонят родителям из лагерей, родители звонят детям.  Вожатые, воспитатели, директора созваниваются с родителями, предупреждают,  если что – то не так, разговаривают. Тогда же, у нас не было даже домашнего телефона, потому предупредить было никак нельзя. А можно ли было вывозить ребенка, которого родители доверили лагерю и отдавать совершенно незнакомым людям? Наверно, было можно. Ведь мы теперь стали социально опасными объектами, нас нужно было оградить от общества, увезти куда угодно, подальше от лагеря.
Усатый постучался в дверь.  За дверью было тихо.
- Я же сказала, там никого нет.
Усатый не понял и постучался ещё раз.
- И что, ключей тоже нет у тебя?
- Нет, мама же не знала, что я приеду так рано.
- Ладно, поехали тогда к твоей подруге.
У Аси дверь открыл её отчим. Покачиваясь, он глядел на нас осоловелыми, пьяными глазами.
- О! Приехали!
- Приехали. - Ася, оттолкнув отчима, стала заносить сумки в квартиру.
Отчим подхватил сумки.
- Проходи. - Ася пригласила меня войти.
Отчим ещё раз с непониманием посмотрел на Асю, потом на усатого.
- А что случилось то?
Усатый не отреагировал на вопрос, он старался побыстрее отделаться от нас и уехать.
- Ну всё, я поехал. - Он вызвал лифт, мы, втроем, смотрели ему вслед из коридора, не закрывая двери. Мне показалось, в последний момент ему стало даже как – неловко. Он даже не попрощался с нами.


9.
- Ну чо, давай знакомится.
Отчим хихикнул. Мы прошли в комнату Аси. Отчим закрыл дверь и тоже зашёл за нами в комнату.
- Меня Дяя Коля зову. Вас чо, выгнали штоль?
- Выгнали.
Ася сидела на кровати и смотрела сквозь окно вдаль. Я облокотилась  к стене, спрятав руки за спину.
- А чо выгнали то?
- Погулять пошли вокруг озера. - Ася улыбнулась ехидной улыбкой. Отчим смотрел ей в спину.
- А, ну молодцы, чо. - Отчим вышел из комнаты. Мы остались вдвоем.
- Ну что делать будем?
- а что ты предлагаешь?
- не знаю, мне надо как – то домой попасть.
- У нас поживёшь.  - Ася продолжала улыбаться, какой – то нервной не сходившей улыбкой.
-Ну да.
Меня не особенно радовала перспектива жить у малознакомых людей.
- я есть хочу. Картошки что ли пожарить.
Мы прошли на кухню. Ася резала картошку аккуратными длинными ломтиками и обжаривала со всех сторон до красивой румяной корочки. У меня никогда не получалось так красиво пожарить картошку. Ели мы прямо из сковородки: во первых, так вкуснее, а во вторых не надо мыть посуду.
Позже к нам зашел отчим.
- Девчонки, может это, по песят грамм может? Будете?
Ася посмотрела на меня вопросительно.
- ты будешь?
- Ну давай.
Раньше я не пробовала крепкие напитки, правда, лет в девять отец у соседки  как - то налил нам пиво, по полкружки, а в 12 на новый год мне дали попробовать шампанское. Мне не понравилось.
Отчим разлил розоватую жидкость по стопочкам. Это было не вино и не водка, скорее всего это была какая – то домашняя настойка.
- стресс снять надо. Ни чо страшного.
Наливал он аккуратно до краёв, дрожащими руками
- Даа, хорошее место лагерем то не назовут.
Ася строго посмотрела на своего отчима. Она видимо уже давно не воспринимала его всерьёз, не считала нужным отчитываться, оправдываться, разъяснять что – то. Так часто случается, когда кто – то старший в семье, не смотря на возраст, не является для подростка авторитетом.
Дядя Коля забрал бутылку и вышел из кухни.
Наливка оказалась довольно крепкой. Мне сразу стало веселее и захотелось новых приключений.
- А давай обратно к ним приедем. Скажем, что мне негде жить, что меня твои родители к себе не пускают.
Ася хихикнула, посмотрев на меня.
- давай. А на чём мы поедем?
- Стопом.
- точно))) поехали.
Отчим вышел проводить нас и поинтересовался, куда мы намылились.
Ася сказала ему, что мы пошли погулять.
Дойдя до окраины города, Ася как – то неловко встала у остановки, будто решила ждать автобуса.
- Ты чо там встала, пойдём тормозить.
- А ты так раньше ездила?
- Да, конечно.
Раньше, я уже не раз ездила с подружками до озёр. Ещё я любила просто ходить за город, в походы, куда угодно, лишь бы подальше от скуки и однообразия города. В нашем маленьком городке тогда особо нечем было заняться, даже дворовые клубы стали закрывать под коммерческие предприятия. Везде как грибы вырастали всё новые и новые магазины, конторы и офисы.
Когда я была маленькой, лет в 8 – 9 мы часто лазали по приостановленным  стройкам, а их в начале девяностых было предостаточно. Они служили нам едва ли не детскими площадками. По сравнению с детской площадкой, долгострой был гораздо интереснее оборудован. Было очень весело смотреть вниз, идя по перекрытию, ведь внизу три этажа без пола. И было совсем не страшно.  Мы строили каналы для головастиков в огромных лужах между сваями запланированных домов, прятали "сикретики" в круглых отверстиях бетонных панельных плит, таскали и подкармливали на крышах и в подвалах драных кошек и щенков. И вот, наконец, вначале нулевых эти многолетние стройки  стали достраивать, но не тем, что запланировали в восьмидесятых, конечно, а магазинами. Пёстрые, разноцветные рекламы стали сменять друг друга, споря между собой в цвете и фасоне, одни магазины и офисы закрывались, другие открывались на их месте.
А за городом всё было идеально красивым и неизведанным. Леса, поля, озёра, речушки. Даже ранней весной мне не страшно было пойти за город, там намерзали такие удивительно красивые сосульки между снегом и пробивающейся травой… они напоминали сказочные дворцы снежной королевы.
Летом я обязательно куда – то вытаскивала своих подружек, чтобы не скучать во дворе или дома. Интернета, разумеется, тогда мы тоже не знали, потому изведывать мир нам посчастливилось пешком и иногда стопом.
Я подняла руку. Мне повезло с первого раза.
- Ого! Быстро.
Мы побежали за притормаживающим белым жигулёнком. Ася долго не могла разобраться с дверью, пока водитель сам не толкнул её изнутри.
Мы обе загрузились на заднее сидение.
- Куда едем? Отдыхать?
- К друзьям, в лагерь
- на Лесное что ли?
- Ага.
- Яяясно.
Водитель ехал молча, слегка ухмыляясь. Музыки не было.  Скорее всего ему было не до нас, здесь часто брали попутчиков до озёр или до деревни, просто потому, что по пути. Никто не удивлялся, не спрашивал зачем, почему, никто не просил расплатиться. Всем было всё ясно.
Он высадил нас на перекрёстке. Эта была большая развилка, дорога ведущая к озеру и лагерю уходила вглубь леса через мост.
- Ну всё, мне дальше в деревню.
- Ага, спасибо большое.
Мы вышли,  дверь сначала не захлопнулась, пришлось прихлопнуть посильнее.
Уже вечерело. Идти до лагеря оставалось еще около двух километров. Заходить решили через центральный вход, так было ближе.
Сомнения пробивались всё яснее. А вдруг нас не пустят? А вдруг опять увезут? Да всяко разно увезут, но попытаться же можно. Просто так, смеха ради попытаться.
Сторожа на месте не оказалось, мы пролезли сквозь отверстие в заборе. Дежурных с ворот уже сняли, приёмный день был закончен.
Всё в лагере было так же, ничего не изменилось, кроме отношения его к нам. Теперь мы были для него чужими. Опасливо озираясь, мы шли по территории, которая теперь являлась уже запретной. Ещё вчера она была для меня родным домом, ещё вчера мама поручила меня этому лагерю на правах ребёнка, а сегодня я на ней уже незаконный мигрант, нелегал, депортированный, высланный в никуда, без суда и следствия.
Отряд возвратился с вечернего мероприятия, когда мы подошли к вагончикам.
- какие люди! Вы как здесь оказались?
- Вау, вы что, обратно приехали? Вас обратно что ли взяли? А где сумки?
Всем было жутко интересно, зачем мы «припёрлись» обратно. Ане разумеется тоже:
- Что вы здесь делаете?- В её глазах читалось недоумение и растерянность. Она уже видимо успела расслабиться, сбросив груз непосильной ответственности в виде нас.
- Мы вернулись.
- Как вернулись? На чём?
- На машине.
- Кто вас привёз?
- Они на попутках наверно приехали.- Лера здесь в очередной раз проявила гениальность, догадавшись о способе перемещения.
- Да, на попутках.
- Ну ничего себе, это же опасно!
- А мне некуда идти, у меня дома никого нет.
- Ну вы ващеее…
После долгих вздохов, охов и восклицаний отряд тихо стал расходиться по вагончикам и комнатам.
Аня ушла к директору, мы ждали очередного приговора на улице в беседке. Когда она наконец вернулась, комары доедали остатки жизни в нас.
- Пойдёмте.
Мы прошли мимо директорского домика к воротам, там стояли охранники и мирно о чём - то беседовали. Аня  указала нам на вагончик охранников и сказала идти туда. Послушно мы зашли в странное, санитарно не приспособленное к жизни здорового человека помещение. Набросанные друг на друга матрацы лежали мёртвой, грязной горой. Явно не стиранные ни разу покрывала свисали с железных кроватей. Старый, обшарпанный стол стоял посреди всего этого безобразия и грязи, окно было облеплено мутью, на раме внизу россыпью лежали дохлые мухи.
Охранники, продолжали улыбаясь, что – то обсуждать. Мне казалось, для них одних здесь мы всё еще оставались детьми, а не уголовниками. Один из охранников оказался особенно любезен.
- Чай будете? 
Я взглянула на табурет у станы. На нём стояли две металлические, когда – то голубые кружки, рядом лежал кипятильник, видимо им кипятили воду для чая. Изнутри кружки были сплошь покрыты чёрно – коричневым слоем, да и снаружи не сильно  отличались чистотой.
- Ннет, спасибо.
- А может чифирчику, а? - Оба разразились внезапным гоготом.
- Диффчонки, так может это, водочки, а? - Они опять стали ржать как кони.
- Нет, спасибо.
Стёб этот воспринимался нами как - то совсем не весело. Нам было не до смеха. Аня стояла тут же, поодаль, видно было, что она кого – то или чего – то ожидала, какого – то решения.
- Аня, так они наверно есть хотят, ты пойди, накорми их чем - нибудь в столовой. Аня молча подошла к нам. Мы продолжали стоять в пороге не решаясь войти, озираясь то на то, что происходит на улице, то на невзрачный быт охранников.
- Вы есть хотите?
- Хотим.
Аня провела нас в столовую, нам принесли по чашке супа, оставшегося видимо с обеда и пару кусочков хлеба.
Мы остались вдвоем. Через какое – то время сзади послышался приближающийся разговор, говорила директриса и Аня.
-  Я дозвонилась, да, сказала приедет завтра, всё. Ну что, она тоже сложный человек, ничего слушать не хочет вообще.
- так они что, не сёстры разве?
- Да нет конечно, ты что, они тут только познакомились, как я поняла.
- мм, а мне наврали.
- ой, да они постоянно врут, ты посмотри на них, это же…
Директриса заметила нас  в столовой.
- А это что, они там? Ты что их тут кормишь что ли?
- ну да, мне охранники сказали их покормить.
- Зачем ты их тут кормишь, я их уже с питания сняла, еще не хватало.
Кусочек застрял у меня в горле.
- В общем, отведи в отряд, пусть до утра переночуют, утром рано увезём.
Сегодня везти уже не на чем, машины нет.
- А я бельё уже сдала.
- Без белья поспят.
Директриса развернулась и пошла обратно к себе.
Аня как под конвоем вела нас к корпусу. Было уже совсем темно, дискотека закончилась. Видимо, очень долго мы ожидали приговора в вагончике охраны.
Спать пришлось на голом  матраце. Аня в этот день не пошла на планёрку, она охраняла нас, как бы чего ещё не учудили. Она не разрешала разговаривать с нами другим девочкам. Криминальные элементы могли отрицательно повлиять на неокрепшие детские умы её подопечных.
Моя мама на тот момент находилась в отпуске, однако директриса, через мамин рабочий телефон, смогла найти тех, кто нашёл её.
В итоге мама позвонила директрисе уже поздно вечером и у них видимо, состоялся не очень приятный разговор, после которого нас и оставили в отряде до утра. Без этого разговора, полагаю, мы коротали бы ночь в вагончике охраны.
Нет, мама не осуждала меня, она всё поняла, она сама педагог с многолетним стажем.  К утру, она была уже дома. Во второй раз нас увозили  с одним из охранников, он передал маме какие – то бумаги и  меня, из рук в руки.
- Ну и что, наотдыхались, всё что ли?
- да уж…


10.
Тот год в целом был не особенно удачным для меня. Сначала к нам приехали родственники, они сбежали из Казахстана с двумя мешками личных вещей, и двумя детьми. Вырученных с продажи большого четырёхкомнатного дома там, денег им хватило лишь на то, чтобы доехать до нас. В их деревне, в Казахстане, отключили всё, что можно было отключить. Забрали у людей всё, что ещё можно было забрать. В многонациональном, когда – то, Казахстане русские теперь стали врагами. На родине нового главы выстроили за десять лет огромный, непостижимый оазис среди аулов, степей и пустыни, на крови, на слезах и нищете. Но нам никто не расскажет об этом, и о многом, многом другом. Об этом принято молчать.
Уже давно мои родители не ладили друг с другом. Полгода мы ютились всемером в нашей однушке.   Зато позже родители, наконец,  развелись, казахстанские родственники нашли себе кое - какое жильё и работу, а я осталась жить совсем одна в квартире. Мама ушла в одну сторону, папа в другую, но не далеко. Мама нашла себе большую любовь в доме напротив, а папа нашёл себе женщину четырьмя этажами ниже в нашем же доме. Мама жила то там, то тут, да и отец временами захаживал ко мне. Так получилось, что за этот же странный год я ввиду нелёгких семейных обстоятельств, или, может быть, ввиду каких - то других причин, решила как можно скорее любым путём покинуть этот город. Он опротивел мне во всех его проявлениях. Лица, люди, предрассудки, провинциальные взгляды, учителя, школа, одноклассники, обшарпанные стены, всё надоело мне здесь.
Посреди года я решила, что школа мне в принципе тоже не нужна и аттестат мне получать не обязательно. А это был девятый класс. Постепенно я просто перестала посещать осточертевшие занятия. Однако, к знаниям меня всегда тянуло, в отличие от школы. Школа и знания стали несовместимыми, противостоящими понятиями. Восьми лет обучения в общеобразовательной школе мне стало достаточно, чтобы понять, что косноязычные, невежественные, чёрствые и ограниченные люди с набором книжных и программных штампов в голове не могут дать мне настоящего образования. Позже правда пришлось понять еще много чего другого, интересного, в частности, что знания в принципе  дать мне не может никто, тем более в этой стране, пока я сама не начну их выскребать, выгрызать, искать и набирать самостоятельно. Я любила читать, но читала часто совсем не то, что положено было по программе.
 Подружек, одну за другой я стала пытаться совратить на побег из города в далёкие края. Но у них случались в последний, самый неподходящий момент, какие – то внезапные прозрения и они отказывали мне в поездке. Оправдывались кто – чем, но оправдания были, как правило, глупыми: не отпустила мама, у меня заболел живот, и прочее. А одна я ехать не решалась.
Продолжалось это полгода, перед тем, как мне поехать в Лисёнок и подружиться с Асей.
Когда я призналась маме, что уже полгода не посещаю школу, она просто сказала мне, чтобы теперь я сама разбиралась в этой ситуации, теперь это мои личные проблемы.  И потому, когда нас с Асей выгнали из лагеря, мама тоже сильно не удивилась.
Личные проблемы решились  для меня довольно просто. Так как мне было 14, а Асе 13, она только ещё собиралась пойти тогда в девятый класс. И мне вдруг стало интересно пойти ещё раз в девятый вместе с ней, в другую школу. Я пришла забирать документы из своей старой школы, где, встретив меня после долгой разлуки, мне предложили пойти ещё раз в девятый к ним, или сдать экстерном, но я отказалась. Они долго не хотели отдавать мне документы без родителей, но созвонившись со школой, в которую я собралась переводиться, убедившись, что я действительно перевожусь, всё же поддались.


11.
Родители у Аси не посчитали мою компанию особенно дурной, так как, не смотря на внешнюю благополучность (Ася была хорошисткой, как и я до восьмого класса) она давно уже общалась в такой компании, в сравнении с которой я была девочкой "пай".
Мама Аси несколько раз вытаскивала её из наркоманского притона, где обитали совершенно дикие, местные, чрезвычайно авторитетные гопники, один из которых, являлся даже «другом» для Аси. Но дружба эта, как ни странно, не венчалась слишком тесной близостью, о которой ты мог, наверное,  подумать.
Да, это были ночные бестолковые пьянки, трава, даже поцелуи и объятья, но до большего Асю не допускал строгий ангел хранитель. Дружба эта закончилась тем, что под новый год, в очередной раз отказав, Ася случайно застала своего друга в счастливой истоме под раскрасневшейся безотказной девушкой.
Я же, в своей удачно опустевшей квартире, шабашей не устраивала. Да, мы  гуляли по ночам, я могла приходить настолько поздно, насколько мне этого хотелось, даже пьяная, могла оставлять у себя ночевать подружек, мы гадали на суженых у зеркала, гуляли, знакомились, но я старалась не приводить к себе малознакомых людей. К тому же родители могли прийти в любой момент.
Девятый класс со второй попытки всё же удалось осилить. Этот год был годом бесконечных увлекательных путешествий. Мы исколесили стопом  весь район и ближайшие к нему.  Побывали на всех озёрах. В школе я и Ася появлялись не часто, но так, чтобы сильно не отставать, старались всё сдавать вовремя.  Зима не самое подходящее время для прогулок автостопом, а вот осенью, пока еще не упал снег и весной, когда снег уже сошёл – вполне можно прогуляться по незнакомому городишке, посидеть у костра на берегу озера или полазать с фотоаппаратом – мыльницей по окрестным живописным лесам и пригоркам.
Однако главная наша поездка была еще впереди. Мы планировали её весь год, мы продумывали каждую деталь. В глубине души у меня всё еще таились сомнения, ведь Ася могла отказаться от этой поездки так же, как и другие мои подружки. Она могла заболеть или просто расхотеть ехать со мной. Я постоянно переспрашивала её, точно ли она решилась поехать, и она отвечала мне, как правило, вопросом на вопрос:  - а ты? – а я, разумеется, уже давно всё решила. Куда угодно, хоть на край света.
Кстати по поводу направления. Ехать мы решили на восток, в Иркутск. Изначально я хотела в Москву, но путь туда был гораздо дальше, да и, скорее всего опаснее, чем в противоположную, восточную сторону. У меня дома была отцовская мировая карта автомобильных дорог, такая коричневая книжица, в которой я еще маленькая рисовала свои малоизученные города и реки.
Страницу  Красноярского края, уже давно просившуюся выпасть нам пришлось вырвать окончательно, так как вся объемная книжка была не нужна, нужны были только две страницы, Красноярский край и то место, где он переходит в Иркутскую область, завершаясь Байкалом.
Взять нужно было только самое необходимое. Что именно нужно взять и во что одеться, мы решали целый год до поездки. Все предметы должны мыли быть максимально лёгкими и функциональными. В итоге в небольшой рюкзачок у меня вошли предметы личной гигиены, сменное нетельное бельё, пластмассовый складной стаканчик, карта, покрывало, нож, документы. Покрывало предполагалось для дневного сна в тёплую, сухую погоду, где ни – будь на природе. Нож был необходим нам всегда во всех поездках как призрачная гарантия безопасности. Сомневаюсь, что кто – то из нас способен был бы им воспользоваться как средством защиты, но внутреннее чувство защищенности он создавал. У Аси был складной нож – бабочка, я подарила его ей на день рождения.
У меня с тех самых пор осталась привычка всегда носить с собой маникюрные ножницы – ведь они острые, их можно использовать почти как бабочку, воткнуть, открыть и провернуть. Бог уберег меня от применения на деле этого приема, но ножницы, как талисман, остались.
Кожаные демисезонные короткие плащи тогда были очень популярны, в них можно было ходить зимой, если вставить внутрь подклад и прицепить пушок на капюшон и летом, если снять всё перечисленное. Такой плащик защищал летом от дождя и ночной прохлады, днём его можно было просто скинуть и уложить в рюкзак. У нас у обоих были такие плащики. Джинсы, кроссовки и майки. На случай жаркой погоды с собой были еще и шорты. Да, совсем забыла, купальники, ведь мы ехали на Байкал, предполагая там купаться.
Подружка моя, в отличие от меня имела для поездки конкретную цель. В Иркутске у Аси жила тогда бабушка, которую она не видела долгих 13 лет. Если учесть возраст Аси, а ей на момент нашей поездки уже исполнилось 14, она не знала бабушку совсем. Бабушка поссорилась со своей дочерью, мамой Аси из за какой - то ерунды и все 13 лет они не общались, и даже не переписывались.
Асины родители,  как и мои, приехали сюда, в маленький захолустный сибирский городок ещё во времена комсомольской стройки, да так и остались тут, когда строительство коммунизма уже закончилось.
Эти маленькие, постсоветские городки как звёздочки разбросаны по всей необъятной родине. Многие люди думают, что эти городки живут по тем же законам, что и большие города. Но нет. Чем меньше городок, тем самобытнее и уникальнее  его законы. В каждом маленьком городке есть своя политика, внешне она даже немного похожа на политику всего государства, но если вглядеться достаточно внимательно, то станет ясно, что это государство совершенно иное. То, что принято в других городах, здесь считается неприемлемым, и напротив, то, что в других городах совершенно может быть запрещено, здесь в порядке вещей. И, разумеется, у каждого города своя энергетика, которая складывается из самых разных энергий живущих в нём людей, из эмоций этих людей, из событий в нём происходящих. Она же и накладывает отпечаток на людей, в нём живущих. Даже в соседних квартирах может быть противоположная энергетика, противоположные миры: если ты, к примеру, счастливая домохозяйка с тремя детьми и достойным верным мужем, а твой сосед наркоман, или вор. Но это совсем резкая разница, просто для примера. А ведь всё, что вас разделяет, это тонкая панельная стена. Панельная стена разделяет противоположные миры, постоянно стремящиеся слиться посредствам улицы, но постоянно уберегаемые друг от друга страхом и социальной разницей.  Что уж говорить о городах? Каждый город, каждый посёлок имеет, свой собственный воздух, свой менталитет, свой, по особенному падающий  свет и уникальный народ.
Ты мне наверное сейчас не поверил, ведь ты наверняка ездил куда – то и ничего подобного не замечал. А зря. Это стоило бы замечать. Вот лично мне это стало интересно еще тогда, в пятнадцать, а может быть и раньше.
Я не стану раскрывать тебе название городка, из которого мы начали свой путь и в который потом вернулись, пусть это будет маленькой интригой, темой для размышлений. Да к тому же, скорее всего, тебе это и не нужно.


12.
Ранним июньским утром Ася пришла ко мне в полной экипировке, как было и запланировано. Мой дом находился почти на краю города, там, где начинается большая трасса, ведущая к большим городам.
- Ну что, поехали?
Я тоже была уже собрана, но, слегка не выспавшись.
- Ага, поехали.
Аттестаты о девятилетнем образовании были, наконец, получены, они казались нам путёвкой в будущее, ведь бумажки так много значат в этом мире.  Аттестат – это как справка об освобождении после девятилетнего заключения. О десятом и одиннадцатом даже думать не хотелось. Выпускной  состоялся буквально несколько дней назад. Теперь мы стали совсем взрослыми. Свои первые паспорта мы тоже получили сравнительно недавно.
- Что ты сказала маме?
- Мы поехали с пацанами на машине на Байкал.
- Круто. И что, она отпустила?
- Куда она денется )))
Мама у Аси – добрая, доверчивая женщина. Она действительно посчитала, что всё в порядке, ведь моя мама якобы отпустила меня, а она, дескать, ещё сомневается. Хорошо всё - таки, что у нас тогда не было телефонов. Да и жили мы в разных районах.
- А я вообще ничего не говорила никому.
Я предполагала, что мама не заметит моего отсутствия, даже если я пропаду надолго,  ведь меня просто может не быть в определенные часы, когда она приходит.
Мы вышли на дорогу. Холодное хмурое утро предвещало дождливый день, но нас не могла уже остановить погода.
Ася подняла руку, машина проехала мимо.
- Сука.
Еще несколько машин проехали мимо.
Обычно водитель останавливается, когда он или один в машине, или их много, и они все мужчины. Ни разу я не помню, чтобы нас взяла к себе в попутчики женщина. Если мужчина едет с женой и ребенком, то он, скорее всего, тоже не возьмёт к себе никого. Такого просто не было. Видимо, женщины боятся брать к себе попутчиков, даже девочек, думая, что за этим может скрываться опасность.
Наконец остановился большой тонированный джип. Мы побежали к нему.
- Здравствуйте. Можно к вам?
- Можно, чо нельзя то, раз остановили.
Мы загрузились в машину. Ася села на переднее сидение, рядом с водителем.
- Далеко собрались?
- Далеко. А вы куда едете?
Довольно сложно было некоторым объяснять цель и дальность нашей поездки. Потому, для некоторых, мы придумывали спонтанные истории, лёгкие и никак не связанные с основной целью поездки.
- Я в деревню, до поворота тут.
- Мм, ну вы нас там, на повороте высадите.
- На Лесное чтоль?
- Да.
- Чо там делать, холодно ж.
- Да мы так, просто, посидеть у костра.
- У костра. Хорошее дело. У костра. Не боитесь одни ездить то?
- Неет, мы привыкли.
- Понятно.
Видимо, недавно купленный, джип этот пах новым изнутри. Новые, скрипучие и мягкие кожаные кресла салона обнимали и убаюкивали. Шансон в магнитоле рассказывал одну из многочисленных печальных историй, про какую
- то несчастную семью. Но комфорт был не долгим. Вскоре нам пришлось снова выйти на холодную пыльную трассу.
- Спасибо
- удачи.
Глухо захлопнулась дверь. Как выстрел от пистолета с глушителем, только ещё тише.
Здесь, на развороте, мы постояли еще минут десять, пока нас не взял к себе добрый мужичок на японской маленькой, но грузовой машинке. Я особенно никогда не разбиралась в машинах, потому прошу простить меня здесь за неточные, возможно, названия.
Я подбежала и стала открывать дверь со стороны обочины. А там сидел водитель. Он посмеялся и сказал, что вход с другой стороны.
Мужичку нужно было ехать по нужному нам направлению еще как минимум семьдесят  километров, потому общаться пришлось подольше. Вообще, очень часто водители брали нас именно для того, чтобы пообщаться. Им было скучно ехать, а тут молоденькие девочки стоят, и, абсолютно, возможно, без  пошлой мысли водители брали нас только чтобы поинтересоваться, а куда это и зачем мы едем.
Я сидела ближе к водителю, потому рассказывать пришлось мне. Я рассказала всё честно, ничего сочинять не стала. Хотя, это было небезопасно. Наиболее разумный человек запросто мог бы высадить нас или того хуже, отвезти обратно домой, пока мы не уехали еще слишком далеко. Но таких, к счастью, или к сожалению, не знаю, не нашлось. Мужичок сильно удивлялся, посмеивался, закуривал, говорил, что не доедем, что очень далеко, что ничего не получится у нас. Рассказывал про себя, про своих дочек, которым так же, как и нам лет, что он бы убил их за такое. Но вёз, всё дальше и дальше.
- А не боитесь?
- Немного опасно, но мы вооружены.
- Как это?
- У нас есть с собой нож
- Оо, вы думаете он вас спасёт? Это кажется, что всё так просто, когда дело дойдёт еще вас же этим ножом и убьют.
- Ну по крайней мере какая то безопасность.
- ну не знаааю.
Мы вышли у очередного поселка. Прошло около трёх часов, путь наш составлял пока еще сто с лишним километров.
Машины проезжали со свистом и пылью. Галька летела из под колёс легковушек и грузовиков. Мы решили нигде не стоять, чтобы не терять времени. Шли по правой стороне и, когда слышали звуки приближающейся машины, поднимали руку. Пройдя пешком пару километров, мы наконец остановили огромный грузовик. 
- Здравствуйте!
- Здраавствуйте, а куда едем?
- Чем дальше, тем лучше.
- Как это?
- Ну мы далеко едем, а вам куда?
- да я - то здесь, не далеко.
Мы забрались по высоким ступенькам, снова я оказалась посередине. В грузовиках, как правило, три места впереди, водительское и два пассажирских. А сзади еще есть кровать для того, чтобы отсыпаться в дальних поездках. Лежанка эта, расположенная вдоль кресел была завалена коробками и пакетами, на лобовом, как обычно, висели разноцветные флажки, напоминающие о разных городах, которые посетил грузовик, о трассах, даже о футбольных командах и прочих важных видимо вещах. Мягкие игрушки – еще один обязательный атрибут почти во всех грузовиках дальнобойщиков.
- и что, не работаете что ли?
- В каком смысле? … нет
- Аа, а я думал работаете
Водитель сделал радио громче, но оно всё равно через пару километров стало вещать шуршащие неопределенные звуки.
- Тут часто работающие стоят
- как это?
- ну девчонки, как вы, может постарше, стоят
Водитель рассмеялся и продолжил:
- Вы не работаете? Нет?
- Нет, мы просто едем автостопом.
Захотелось выйти, было как – то не особенно приятно расстраивать водителя тем, что мы не работаем. На самом деле, подобные предположения не в первый и не в последний раз прозвучали в наш адрес, всё же, было всегда неприятно.
- Вы не подумайте, я просто поинтересоваться хотел, поэтому вас взял. Неужели, думаю, такие молоденькие хорошенькие уже работают. Вот думаю, мир то докатился. Ну хотя всяко конечно бывает. Встречали, и не таких.
- Ага.
Ася посмотрела на меня строго и шёпотом предложила выйти. Я, так же тихо ответила ей : - Да ладно, чо ты? – ни чо! – ответила Ася.
Всё же мы дотерпели оставшиеся пятьдесят километров, тем более что позже водитель замолчал, включив шансон в магнитоле.
- Спасибо большое
- не за что, пока… - Водитель захлопнул за нами дверь.
Когда водитель отъехал Ася громко крикнула: -«Казлина!»
- да они все такие, не обращай внимания.
- ну да. Рабочие ему нравятся. Урод.
Ещё один дальнобой подобрал нас через километр. Говорили о разном:  о том, что погода непонятная, что ехать ещё далеко, что разные бывают люди.
Водитель попался болтливый, всё что – то спрашивал, сам рассказывал, приправляя свои рассказы прибаутками и анекдотами. Говорил, что берет попутчиков, чтобы не уснуть. Потом мы рассказали ему про предыдущего  дальнобойщика и он сказал, что это очень опасно, вот так вот, ездить вдвоем. Что попадаются разные люди, но мы и сами уже не понаслышке знали об этом, потому просто похихикивали, пытаясь разрулить тему. Ася в основном молчала, в этот раз она была уже не уверена, можно ли кому – то доверять. Но нам еще много к чему предстояло привыкнуть.
- Я тут недавно ехал, тоже девчонок подвозил, как вы примерно, таких же. Потом мне надо было здесь заехать, а потом дальше, я говорю, заедете со мной? Или здесь останетесь, не увезёт никто, я дальше вас подберу. Они сказали, мол, тут останемся, кто ни - будь подберёт, всё равно. Я говорю, ну ладно. Потом выезжаю, смотрю, их нет, а на дороге тапочек валяется, как у одной из них… смотрю, метров через двести, другой… ну думаю случилось поди что – то... Ещё с километр проехал, смотрю, грузовик стоит японский, маленький такой, праворульный, может знаете? И дверь приоткрыта, а внутри мужики мясо разделывают, всё открыто, и не понятно, что за мясо, одна тушка уже разделана, подвешена висит. А рядом одежда вся в крови валяется. Я – то запомнил, что это их одежда. Ну всё ясно, думаю. Проехал мимо. В милицию позвонил, они сказали, что месяц уже их ищут, поймать не могут. Постоянно, мол, на этой трассе люди теряются.
- Ничего себе. Ужас какой. И что, вы думаете, они их съели потом?
- конечно. Не знаю, может на продажу, кто его знает.
Тут проснулась Ася:
– А мы как раз сейчас на праворульном грузовике ехали с мужиком каким – то.
- Да, кстати, мы сейчас только ехали.
Ася заинтересовалась:
- А номера не помните?
- Нет, уже не помню, а вы что, и номера запомнили?
- Я помню…
- Ася, что серьезно? – я удивленно посмотрела на нее.
- да, я не знаю зачем, я все номера запоминаю. Это случайно как – то получается.
Эта особенность потом не раз меня ещё удивляла. У Аси в голове, оказывается, хранилась в открытом для нее доступе вся информация, все номера, телефоны, случайные цифры.
- Не знаю, как то запоминается, бесит даже. Уже не нужно, а я помню.
Мне наверно надо в милицию идти работать, там такие люди нужны.
Ася рассмеялась. Водитель посмотрел на нее внимательно.
- даа, это точно. И что, мой номер тоже помнишь?
- Помню . – Ася назвала номер…
- Ничего себе. Вот это да. Да с вами ехать то опасно! Сдадите ещё кому ни будь)
Водитель рассмеялся. Дальше он рассказал нам про своего знакомого мента, про то, как можно поступить в школу милиции и где это можно сделать.
Потом мы долго говорили про образование, пока не настала пора выходить.
- Ну счастливо вам. Осторожнее будьте. Может ещё передумаете?
- да неет, не передумаем.
- ну счастливо. – Уже грустнее и задумчивее сказал дальнобой.
- до свидания, спасибо вам. – Абсолютно искренне сказала я.
Затем были еще две, или три легковушки, давшие нам по несколько километров. Множество деревушек и дачных поселков вдоль дороги располагали к частой смене машин, но это по крайней мере не давало нам стоять на одном месте или идти пешком.
Дальше нам повезло со старичком на ржавеющей колымаге. Запорожец поскрипывал на ходу, там слегка пахло табаком, огородом и временем. На заднем сидении старичок специально для нас разложил одеяло, поверх большого полиэтиленового пакета. Видимо до нас на заднем сидении возили картошку.
- Здрасти, здрасти. Щас погодите, я тут положу, а то грязно тут.
К нашему удивлению, на переднем, радом с водителем, сидела женщина. Точнее, девушка, молодая, симпатичная девушка лет двадцати.
Музыки никакой не было, водитель явно был напряжен, видимо, думал о чем - то своем. Девушка вытащила из сумки расчёску и стала медленно причёсываться. Затем собрала волосы в хвостик.
- Можно я закурю? – она достала уже из сумки сигареты и зажигалку.
- Кури. - Водителю явно была не по душе эта девушка.  - только форточку открой.
На заправке мы все вышли из машины, стояла невыносимая духота, хотя в небе назревали серые тучки. С утра уже брызнул дождь, и видимо, он еще раз собирался нас нагнать.
Девушка ничего не говорила, она молча взяла сумку и попрощавшись с водителем побрела куда – то вдоль дороги.
Водитель расслабился, заправив машину, мы поехали дальше.
- Ходят тут всякие
- Это вы про кого?
- девица эта…
- А что она?
- Простигосподи, что ли. Не знаю. Куда едет не знает, просто, говорит, прокати. Ну мне то не жалко, я прокачу.
- мм…
Водитель с опаской обернулся на нас с Асей, мы забились на заднем сидении вдвоем. Посмотрел на одежду, на обувь.
- вам сколько лет то?
- шестнадцать
- не рабочие, надеюсь?
- неет. Мы к бабушке едем, в Красноярск.
- а чо не на автобусе?
- детег нет.
Он промолчал. Внутри  у него видимо стали закрадываться подозрения и по поводу нас.
Высадил раньше, чем обещал, нам это показалось странным, но мы вышли.
- тут просто еще кое - куда заехать надо будет.
- Ага.
Виляя облупившимся, белым задом, колымажка съехала на лесную дорожку и пропала в лесу.
Мы всё поняли. Ну или почти всё. Ну или мы поняли всё как – то по своему.
- Тоже, урод какой -  то. Сказал, что до деревни довезет, сам посреди леса высадит где - то.
- да я вообще ничо не поняла. Что случилось то?
- не знаю, он наверно снял её, потом нас подобрал, чтобы денег не платить)))
- да неее, он просто странный какой - то, сам себе что - то там придумывает. Но она по моему на самом деле "плечевая", такая странная. В одиночку ехать.
- да уж.
Здесь пришлось стоять долго, около часа. Не каждый нормальный водитель станет брать подозрительных девушек, стоящих вдоль леса, вдали от населенных пунктов.
Наконец остановился дальнобойщик, с ним мы доехали почти до самого Красноярска, дальше ему нужно было в другую сторону.
- Теперь ваще хрен уедем.
- да, отсюда сложно будет наверно.
Мы пошли вдоль оживленной трассы, петляющей двухэтажным потоком.
Но размышлять пришлось не долго. Тут же остановилась чёрная, тонированная иномарка. Резко, подняв пыль столбом. В машине сидели трое молодых парней.
- девчооонки, садитесь быстрее, тут стоять нельзя.
Мы сели. В машине было сильно накурено и пахло алкоголем.
- Пиво будете?
- Нет, спасибо.
Парень, сидевший на заднем, пил пиво. Его рука лежала вдоль сидения и как – бы приобнимала нас за шеи.
- а зря. Я вот буду.
- Девчонки, не обращайте на него внимания, он бухой! - Водитель громко рассмеялся, его поддержал парень на переднем сидении:
- А ты не бухой?
- Я? Неет, я же за рулём.
- аа.
На полу валялись булылки из под пива и тихо побрякивали, соприкасаясь.
- Девчонки, а как вас зовут?
- Я Аня, она Кристина.
Парни сумбурно назвали свои имена, я конечно же не запомнила.
-  Так, Аня, Кк…Кристюш, щас нам надо будет кое - куда заехать, поедете с нами?
- Куда?
- а тут, щас кое - куда… а потом на дискотеку. Поедете?
- да мы как то не одеты особо.
- а вы куда едете то?
- мы далеко, дальше Красноярска.
- Дальше Красноярска? Ого!
Они снова заржали всей компанией. Мы тоже похихикивали с ними вместе.
- Ну раз дальше, то ладно.  А насколько дальше то?
- В Иркутск.
- Ого! Даладно! Да вы не доедете. Вы что, это слишком далеко. А вы раньше то ездили куда - то?
Парни перебивая друг друга стали расспрашивать, зачем нам это надо и как мы докатились.
- не, ну если вот так серьезно, да, вы же можете не доехать…
- да они не доедут.
- не, ну это ладно вот мытакие вот хоть бухие да, но мы нормальные вообще – парни, а люди…
- да чо ты им…
- пджи… а люди то разные, ну прикинь там маньяк какой ни – будь… и что?
- ну мы сколько ездим пока маньяка не встречали как - то.
- А, ну знач еще впереди.
-Парни помолчали. Я робко предположила:
- хороших людей всё равно больше, чем плохих.
- больше то больше, но всё равно один такой попадётся и всё.
Они снова замолчали, водитель включил музыку, клубные басы затрясли стёкла и внутренности.
Несколько проезжавших машин подмигнули нам.
- Опа, похоже приехали.
На обочине стоял автомобиль ГИБДД, мужчина в форме махал полосатой палочкой.
- Документики ваши, пожалуйста.
- А что случилось?
- Выйдите из машины, я всё вам объясню.
Водитель вышел. Минут через десять вернулся.
- Щас говорит штраф выпишу пятьсот рублей и свободен. Я говорю, может без штрафа двести, и я поеду?  Он вроде ничо не ответил, потом отошёл, говорит, ну давай мол.
Парни снова рассмеялись, мы поехали дальше.
Когда мы вышли было около шести вечера, жара уже спала, слепой дождик прошёл ещё раз и закончился. Через город приходилось идти пешком, на автобусах мы принципиально ехать не хотели, во первых, чтобы не тратить деньги, которых у нас было не много с собой, а во вторых, у нас была идея проделать весь этот путь не потратив непосредственно на дорогу ни гроша. Чтобы выйти на трассу, пришлось постоянно спрашивать у прохожих, куда идти. Прохожие оставались в недоумении, но всё же показывали. Как правило, мы выбирали именно тех прохожих, которые знали, куда нам идти. Это тоже можно отнести к разряду чудесных способностей, как и память Аси. Бесплатно, по городу, разумеется, нас никто возить бы не стал, потому останавливать машины в городе было бессмысленно.
- Девчонки, вы не дойдёте, это очень далеко.
Молодой человек смотрел на нас с непониманием.
- Лучше сядьте на автобус, так удобнее будет.
Он протянул деньги. Мы рассмеялись.
- Вот, возьмите, вам хватит. Я серьезно, чо вы смеетесь. Вы не дойдёте это очень далеко.
- Да не надо, мы дойдём, спасибо.
- ну так возьмите, мне не жалко. Мало ли, пригодятся. Далеко наверно едете.
Молодой человек сунул бумажку мне в карман.
- Ладно, спасибо вам.
- удачи.
Мы отправились дальше. Вечерело. Идти было ещё действительно не близко. С лица не сходила улыбка.
- Так, нам уже денежку подбрасывают, наверно совсем плохо выглядим. Погоди, посмотри на меня.
- Да нормальная ты. А я?
- Ты тож нормально вроде.
Гаражи, дома, магазины, кафешки, бараки сменяли друг друга. Мы не пытались останавливать машины в городе, это было бессмысленно. Грохочущая басами чёрная машина притормозила и поехала рядом…  внутри сидели мужчины, явно не славянской внешности.
- Поедете?
- Куда?
- С нами, куда
- Зачем?
- просто так, поехали а?
- Нет, спасибо.
- да поехали, чо ты!
Поехать действительно хотелось, потому, что ноги уже ныли от долгой ходьбы, вечерело, сгущались тучи.
- Ася, может сядем?
- Пофиг, пошли.
Мы сели в машину… снова заиграли басы. Мужчина, который сидел с нами на заднем сидении попросил водителя сделать потише.
- Вам сколько лет то?
Он внимательно, не отрываясь смотрел, то на меня, то на Асю.
- четырнадцать.
- А чо такие молодые? Куда идёте?
- Гуляем.
Эмоции в нас заметно поугасли, нам было уже абсолютно всё равно, что спрашивают, кто везет. Радовала одна возможность ехать в машине по нужному направлению. Кстати, насчёт направления мы были уже не уверены.
- Азар, слышь, останови, высадить надо их.
- А чо высадить то?
- Молодые больно, не надо.
- да ладно чо тыы…
- Не, не, высади.
Азар послушался. Мы вышли. Начался проливной дождь. Мы добежали до ближайшего дома, а дождь будто не хотел заканчиваться, он не хотел пускать нас дальше. К тому же дальше Красноярска мы никогда не ездили автостопом.
 Постояв не долго у подъезда, под козырьком, мы решили идти, потому что так можно было простоять всю ночь, если бы дождь не закончился. Капли уже были не такими частыми, постепенно гроза утихала, раскаты слышались где – то очень далеко. Нас спасали наши кожаные курточки – плащики с капюшонами. По городу пришлось идти около семи часов, не останавливаясь, сквозь дождь, грязь, лужи и сомнения. Наконец дождь закончился, остался озноб от мокрой одежды, немного хотелось пить.  Синяя, бледно - светящаяся табличка  в темноте гласила о закончившемся Красноярске. Позади уже оставалось 370 километров.
- Может обратно?
- Да ну нафиг, ты чо, уже решили ведь.
- Ну и чо, ты вообще представляешь сколько ещё. Прикинь, вот такая погода будет всю дорогу.
- Ну и что, мне всё равно.
- Ты серьезно? Я думала ты пошутила. Я вообще думала мы до Красноярска доедем и ты передумаешь.
- Нет, я не передумаю.
- Капец ты. Ну ладно, поехали, чо.
- Ты серьезно хочешь вернуться?
- Нет, ты что,  я пошутила…
- Так пошутила или нет?
- Пошутила, всё, забудь.
- Ну если хочешь, ты можешь ехать обратно. Я поеду одна.
- Серьезно? Ты без меня поедешь?
- Поеду.
- Ну и езжай.
Ася развернулась и пошла в обратную от меня сторону. Мне стало обидно и страшно одновременно. Я смотрела ей вслед. Но гордость не давала мне побежать за ней.
Звёзды проступали местами сквозь бледные облака на пасмурном небе. Фонари грустно освещали мокрый асфальт.  Ася перешла на противоположную сторону дороги. Машин почти не было. Стало тихо, издали мигнул приближающийся огонёк фар, послышался звук автомобиля, всё ближе и ближе. Я обернулась, фары ослепили мне глаза. Машина ехала на Красноярск, Ася подняла руку. Серебристая иномарка медленно притормозила.
Ася посмотрела на меня… помешкала… потом решительно открыла дверь и забралась в машину.
Я осталась совсем одна на мокрой пригородной ночной трассе. В кроссовках хлюпала холодная вода. Но страх куда – то пропал. Я решила, что всё равно найду попутчиков и уеду, чего бы мне это не стоило.
Я шла медленно вдоль дороги, не поднимая руки. Отечественная машинка пронеслась мимо, потом остановилась сама, завидев меня, и медленно стала отступать назад, пока не добралась до меня. Переднюю дверь толкнули изнутри, но на переднем никто не сидел.
Я прошла мимо, будто не обратив внимания. Водитель посигналил. Мы обычно не садились в машины, которые останавливались сами, без нашего призыва. Это было опасно. Чёрная машина в Красноярске была скорее исключением, чем правилом.
Видимо водитель был очень настойчивым, он вытянулся со своего места и  выглянул уже сам через пассажирское сидение:
- Далеко направились?
- далеко
- Может подвезти?
Я остановилась и посмотрела на водителя. Он не вызывал у меня подозрений и я решила сесть.
Водитель поддал газу когда я ещё закрывала дверь. Впереди, там, где обычно бывает бардачок, торчал второй руль. Я никогда раньше не видела машин с двумя рулями. Между рулями сидел сувенир - бульдожек и покачивал головой, в такт кочкам и ямкам.
- От ведь, ещё садиться не хочет. Ты где подругу потеряла?
Я посмотрела на него внимательно…  с ним мы точно нигде не ехали. Но я могла ошибаться.
- Она поехала обратно. А откуда вы знаете?
- видел я вас. Днём ещё. В машину садились на въезде. Поссорились что ли?
- Да, вроде того.
- Плохо. А далеко едете?
- В Иркутск.
- Что серьезно?
- да.
- А подруга что, передумала что ли?
- типа того.
- ясно.
Он помолчал.
- И что, ты одна поедешь?
- Ну да.
У меня застрял комок в горле…  понемногу я стала осознавать всю абсурдность происходящего.  Водитель ехал медленно, будто бы размышляя над ситуацией, мимо пролетело несколько машин.
- Опасно ведь одной ехать. Видел я вашего брата, ездят автостопщики, но обычно парами, или компанией, редко по одному ездят. Люди то разные бывают. И плечевые ещё ездят. Ты ж не плечевая?
- Нет
- Ну вот. По вам сразу видно, что нет. Вы одеты не так.
- А как плечевые одеты?
Я согрелась, мне стало интересно его живое участие.
-  Да так же в принципе, просто по вам видно, всё равно. Ну не знаю. Я не подумал бы что, вы это…
Что делать то будем? Может обратно отвезти? Откуда едете вообще?
Я назвала город.
- Ого! Далеко уже уехали. А впереди ещё дальше. И что там делать,  в Иркутске?
- Не знаю. Просто погулять, посмотреть…
- посмотреть…  Давай щас до заправки доедем, там поедим, подумаем. Дальше поедем потом.
- А вы куда едете то?
Водитель промолчал. Включив музыку, он прибавил ходу.
Мимо пролетело ещё несколько машин. Вдали замигали огни придорожного кафе и заправки. Уже подъезжая мы заметили тёмную фигурку, бредущую по обочине.
- О, а вот и подруга.
Водитель притормозил, Ася, увидев меня, села сзади. Я обернулась, но спросить ничего не решилась. Я не знала, как на это реагировать… как она здесь оказалась? Глаза её были напуганы, руки слегка подрагивали, волосы были растрёпаны.
Когда водитель вышел, чтобы оплатить бензин, я снова обернулась к Асе.
- Ты как тут оказалась?
Не смотря на её странный вид, я всё же не могла сдержать радостной улыбки. Я снова осмотрела её с ног до головы, вид у неё был потрёпанный, штанина вымазана в грязи.
- Что с тобой случилось?
- Потом расскажу.
- Афигеть так то.
Вернулся водитель.
- Ну что, дальше едем? Тут что - то не работает у них.
Мы проехали ещё несколько  километров, вышли у другого придорожного кафе. Там горел свет и виднелись ценники с какими – то тарелочками. Это было даже не кафе, просто ларёк с едой возле очередной заправки.
- тут вот люля вкусные продают. Будете люля?
- Что за люля? – Ася хихикнула.
- Оо, щас я вас угощу. Люля кебаб назвается.
Не ели мы уже с самого утра и есть в принципе в пути не планировали, вопреки всем законам физиологии. Проходя по частному сектору и посёлкам,  мы несколько раз пили воду из колонок, у меня для этих целей как раз был припасён стаканчик.
Водитель купил три порции каких – то длинных мясных колбасок, три чая и бутылку водки. Мы ели в машине из пластиковых тарелочек, пластиковыми вилочками.
- Ну вот, теперь можно дальше жить. Да?
Я улыбнулась.
- жвачку будете?
Он раздал нам по пластинке мятной жвачки и завёл мотор.
- Всё -  таки поедете, да? Нет желания вернуться?
Жизнь стала циркулировать в жилах и авантюра уже не казалась такой страшной, как несколько часов назад.
- Неет, мы не сдадимся! – твёрдо заявила я, жуя мятную жвачку.
Водитель, прищурив глаз, с ухмылкой посмотрел в зеркало заднего вида, сдавая назад.
- Ну поехали тогда.
- Сколько сейчас время?
- второй час уже. А что вам время? Счастливые часов не наблюдают.
- да уж.
Шансон тихо наигрывал свои плаксивые песни блатным заунывным голосом из магнитолы.
- Кто вообще у вас это всё придумал то? Ты или подруга?
- вместе.
- как зовут то вас, кстати?
- Юля
Ася помолчав, решила тоже назвать своё настоящее имя.
Водитель посмотрел в зеркало:
- Как? Ася?
- Да.
- А что случилось с тобой, Ася, штанина, что - то смотрю грязная, обидел кто?
- не важно
- ну ладно… не важно, так не важно.
- Как то даже я не представляю, как такие идеи могут в голову прийти. Плохо что ли живётся дома - то?
- Скучно дома. И никакой надежды нет.
- да…у вас там… особой надежды нет. Мёртвый город. Без перспектив. В Красноярск поезжайте, можно ведь?
- мы в Иркутск хотим, там бабушка у Аси живёт.
- А, так вы не на пустое место едете? Ну хоть так, ладно, будет куда приткнуться. Это хорошо.
- А вы всё - таки куда едете?
- Да никуда я не еду, не надо мне туда. Просто вас везу, на сколько меня хватит… куда ехал я уже съездил. Завтра вот на работу надо успеть.
Он замолчал. Капельки стекали по стеклу ровными, длинными струйками, поскрипывая, ворочались дворники. Что – то философское, манящее, прекрасное есть в ночной дороге, в свете фар. Образы, которые всплывают перед глазами, похожи на сны, но эти сны другие, тревожные, вчерашние, будто уже случившиеся, но не со мной… как прокручивающаяся лента параллельной жизни. Эта жизнь не может быть моей. Для моей, эта лента слишком нереальна.
- А родители что скажут вам?
- Ничего не скажут. У меня мама скорее всего не заметит, она не живёт со мной. У Аси мама думает, что она уехала с пацанами на Байкал. Она ей так сказала.
- И что, отпустила?
Ася отозвалась:
- Да им пофиг вообще. Ещё бы я у нее спрашивала. Сказала и всё.
Водитель рассмеялся, видимо его это сильно позабавило.
- Поставила перед фактом, да? Всё равно же переживать будут. В розыск ещё подадут. Не боитесь?
Я посмотрела на него… железобетонная стена во мне росла и крепла, как будто ангел - хранитель мой пообещал мне бессмертие.
- Разве по нам не видно, что мы боимся?
Водитель снова рассмеялся.
- А сколько лет то вам?
- пятнадцать
- пятнадцать лет… да. Только школу поди окончили, девять классов?
- да…. – хором заявили мы.
- понятно, кто может быть умнее шестнадцатилетнего мальчика? Только пятнадцатилетняя девочка.
Беседа развивалась долго, мирным, приятным течением… я рассказывала про наш город, про лагерь, про родителей…  и хотя мы толком не понимали, зачем он нас везёт, всё же это было лучше, чем стоять на трассе в такую погоду.
Представившись позже, он рассказал о том, что машина учебная, что сам он инструктор по вождению и на этой самой машине каждый день обучает водителей.


13.
Утро подкралось незаметно. Небо стало светлеть ещё в три часа, к четырём стало уже совсем светло.
- Пора бы нам с вами за знакомство выпить. Да?
Туман стелился по дороге мутной белой ватой. Водитель свернул на просёлочную дорогу  и остановился.
У меня в голове уже тоже стелился густой, сонный туман. Водитель разлил по пластиковым стаканчикам водку. Ася вышла из машины, чтобы пошоркать и отряхнуть  джинсы.
- Ну, за знакомство. Давайте. А закуски нет…  нет… преченьки были какие то там, посмотри.
В пакете лежали какие – то сладости. Водитель – автоинструктор продолжил поиски:
- О, и конфетки тут есть, смотри…
- А как мы дальше поедем, вы же пьяный будете?
- А вы поведете. – Он ухмыльнулся, выпил, и налил себе ещё.
- У нас прав нет.
- Ну и что, подумаешь. У меня права есть, их отобрать могут. А у вас - то нечего отбирать.
Я смотрела на него недоверчиво, я была уверена, что он шутит.
- Да и кто меня тут остановит - то, тут все менты меня знают. Даже если остановят, ничего не скажут мне.
Мы выпили. Водку я до того пробовала только один раз, под новый год в подъезде, с какими – то ребятами и Асей. Позже, мы пробовали даже спирт, запивая пивом, но это была уже совсем другая история.
Вернувшись, Ася тоже хлебнула водки. Она расслабилась и даже посмелела:
- А можно прокатиться на вашей машине? Она же учебная?
- Учебная, а ты пробовала ездить?
- Да, меня учили.
- А, ну давай, садись.
Мы поменялись местами. Я села назад, водитель справа, а Ася на водительское сидение.
- Трогай! – скомандовал инструктор.
На моё удивление, Ася завела машину самостоятельно, но ехала она не ровно, отчего – то руль у нее постоянно вело в разные стороны, мне пришлось даже немного испугаться. Наконец водитель устал поправлять ей руль.
- Ну всё, ладно, хватит. Могёшь.  А ты? Не хочешь попробовать?
Он посмотрел на меня.
- А я никогда не садилась за руль. Но у меня отец водитель.
- Ни чо страшного, у всех первый раз бывает.  - Инструктор рассмеялся. Мы поменялись местами с Асей.
- Тааак, эту ногу сюда, эту сюда, тут газ, тут тормоз, а это сцепление. Заводим, руки на руле, глаза на дорогу. Всё, медленно отпускай сцепление, поехали.
Я медленно отпустила сцепление, машина тронулась… потом дёрнулась и…  заглохла.
- Так, ещё раз, медленнее отпускай.
Наконец мне удалось завести и поехать, хотя основные функции за меня выполнял инструктор, даже ключ зажигания дёргал он, а не я, всё же ощущать себя водителем было ответственно, волнительно и приятно.  К тому же руль я как – то сразу держать стала уверенно и не путала лево и право.
-  всё, ты и повезёшь значит нас
- Как это?
- Щас вот сюда сворачивай, тут газу поддай, подняться надо. Воот, теперь направо… поехали. Всё.
Мы выехали на основную трассу. Я вильнула пару раз, но потом уверенно вцепилась, а позже  стала держать руль даже одной рукой. Скорость была примерно около тридцати километров в час, но мне хватало, более чем.
- Ну нормально же едешь, чо. А я пока посплю.
Я не услышала последней фразы, я была слишком поглощена процессом, к тому же по встречной проехала какая – то машина, от страха мне захотелось уйти в кювет, но я удержалась. На дороге в этот час машин почти не было. Туман рассеялся, я просто держалась за руль и смотрела вперед. Водитель зарывшись в своей куртке тихо дремал, прикрыв глаза.  Прошло около получаса. Ни людей, ни машин, ни населенных пунктов. Водитель приоткрыл глаза и посмотрел вдаль.
- Ой, что – то я закемарил. Ну ты прибавь газу то, чо так медленно?
Он подергал ручку от коробки передач. К слову, тогда я ещё не знала, зачем её вообще нужно дёргать. Я медленно стала нажимать на газ. Инструктор снова заснул. Прошло ещё какое – то время, по пути стали появляться машины, меня пару раз обогнали…. В эти моменты сердце уходило в пятки, но я старалась не паниковать. Ася тоже дремала, на заднем.
- Там кажется остановка.
Инструктор открыл глаза. Не помнящим взглядом посмотрел на меня,
потом на дорогу.
- Так, ну ладно, давай меняться, щас там люди будут, населённый пункт уже. По инструкции я остановилась. От толчка проснулась Ася. Он посмотрел на часы.
- Нормально, километров пятьдесят то проехала.
Доехав до выезда из посёлка, водитель остановился.
- Ну всё, мне пора, дальше сами. Чем смог, помог.
Стало грустно, и даже боязно. Выходить из тёплой машины в промозглое сырое утро совсем не хотелось, к тому же меня наконец нагнали сон и усталость, веки стали тяжёлыми, руки и ноги ватными.
- А вы как едете то? Наугад что ли? По названиям?
- У нас карта есть.
Я вытащила из рюкзачка помятую, сложенную вчетверо, склеенную скотчем карту.
- О, да вы продумали всё, с картой даже. Ну ладно тогда, хоть так.
Денежку возьмите на дорогу.
- Не надо, что вы, у нас есть
- Надо, надо, пригодятся, бери пока даю. – Он запихнул бумажку мне в карман.
- До свидания, спасибо вам большое)
- Не за что. Берегите себя.
Мы вышли в утренний холод. Инструктор развернулся и поехал в обратную сторону.
- Ему что, вообще никуда не надо было?
- Нет, он просто нас вёз, прикинь…
- Вот бывают же блин хорошие люди…
- Ага, но не все…


14.
- Да кароче, я села к нему, ты видела, но у меня сразу предчувствие было. Прям вот жопой чувствовала, что садиться не надо, а потом ладно, думаю, поприкалываюсь, отъеду, потом скажу чтобы высадил.
И ты прикинь, он не останавливает, я ему говорю, остановите, я выйду, мне подругу надо забрать, а он едет дальше, сволочь. Свернул куда - то в лес, раздевайся, говорит. Я - «Чо?» -  а он давай с меня одежду сдирать, щас, говорит, отымею тут тебя и убью. Никто ничего не узнает.
- Ужас какой, и что, как ты вырвалась?
- Потом меня между ног зажал, двери заблокировал, смотрю, какой – то пакет достал, из пакета в тряпочке что- то завернутое. Смотрю, нож. Я резко как
- то так вывернулась, локтем ему по челюсти, и между ног заехала, ногой стекло выбила…  даже не знаю, как так получилось, откуда столько силы, до сих пор сама в шоке. Стекло рассыпалось,  я в окно вылезать стала, ногами вперед. Так быстро всё получилось, я сама щас понять не могу, как я вообще вырвалась от него. Он  меня за волосы схватил, потянул и ножом мне клок волос срезал, вон смотри.
Ася сняла резинку. У нее действительно были наискось срезаны волосы, будто тупыми ножницами не удачно подстригли.
- Афигеть вообще. И что потом?
- Ничо, выбежала  потом быстро на дорогу и тут же машину поймала, он даже выехать ещё не успел. Они до заправки меня довезли, тоже, долбанутые какие – то, развернулись и обратно поехали. Бухие, что –ли, там компания их была, две девки и два пацана. Я уже думала, что этот урод едет, преследует меня, разворачиваюсь, смотрю, нет, а там ты с этим.
- Да уж.
- Я просто напугать тебя хотела, типа уехала, и вернуться тут же. Напугала, блин.
- поодиночке вообще нельзя оставаться, это капец как опасно.
Мимо пролетали машины, кто – то посигналил, скорее всего нам, но мы не обратили внимания. Поначалу, когда нам сигналили проезжающие машины, Ася громко материлась им вслед. Наверно, они так приветствовали нас. Как правило, сигналили молодые водители. Ещё они часто махали рукой и улыбались, дебильноватой, счастливой улыбкой. Тогда я говорила, что лучше бы остановились, чем сигналить, и тоже материлась вслед. Сейчас же сил на эмоции совсем уже не осталось, и мы просто не обращали внимания.
Серая невзрачная иномарка подбросила нас до соседнего посёлка. В ней был старикашка, безучастный, скучный, он слушал шансон и курил. Ничего не спрашивая у нас, не отвечая на вопросы он посадил нас и высадил не произнеся ни слова, только кивнул, когда мы поблагодарили его за проезд.
Дальше машин становилось всё меньше. Природа менялась с каждым километром, травинки стали уже совсем незнакомыми, воздух пах прохладной суровой северной местностью. В сочетании с бессонной ночью пейзаж казался мне совсем нереальным, каким – то марсианским.
Люди здесь были тоже другими, суровый насупившийся взгляд опасливо и быстро кидали редкие прохожие. И вкус воды из колонки был совсем другим.
- Ты чувствуешь, как здесь всё по  - другому? Совсем другая энергетика, я это ещё у нас замечала, что всё совсем по - другому, даже в соседнем посёлке, даже растения другие.
- Ага. Там не знаю, а здесь точно, другое всё.
Мы вышли за посёлок, тихо и сухо ветер трепал придорожную пыльную траву. Жары не было, а спать в сырой  траве не хотелось. Тогда мы подумали, что нужно было пришить к покрывалу клеенку, чтобы не промокала.
Грузовики шли длинной неспешной колонной, как стадо быков, друг за другом, не отставая. Последний всё же решил остановиться.
- Здравствуйте!
Водитель посмотрел на нас недоуменно
- Привет. До Канска?
- Да
- Мне ближе. Поедете?
- Даа, тут всё равно никто больше не ездит
Мы забрались, в кабине всё было как обычно, флажки с надписями, фотографии, игрушки, запах табака. Мы не курили, и курение тогда как – то даже не приветствовали, не смотря на то, что очень многие наши друзья и сверстники давно подсели на эту привычку. Но запах табака напоминал мне что – то родное, потому, что дома часто стоял этот запах. Мой отец курил сигареты «Прима» и именно их запах я до сих пор смогу отличить от любых других сигарет. Здесь пахло примой.
Водитель ехал молча. Он попытался поймать радиоволну, но у него ничего не вышло. Одной рукой он достал из пачки сигарету, обратившись ко мне:
- Куришь?
- Нет.
- А ты? – Он обратился к Асе, та помотала головой.
- Это хорошо. - Он закурил.
- Что в Канске делать будете?
Я помолчала.
- Да мы не в Канск, мы ещё дальше.
- Ещё дальше? Куда?
- В Иркутск.
- Ого, так далеко ведь. Не доедете.
- Ну не дальше чем назад.
- Как? А вы откуда?
- За красноярском, ещё дальше.
- Ни чо се. И давно едете?
- Второй день
- быстро, фартовые значит. Ну девчонок всё равно лучше берут.
Он, затушив окурок, явно заинтересовался:
- Нигде не стоите наверно, всё едете?
- Ну почти. Через весь Красноярск пешком шли.
- даа… там никто не повезет особо без денег.  И не боитесь, вот так ехать?
- Чо нас бояться. – Я рассмеялась. – Знаете анекдот, нам один попутчик рассказал. Идёт мужик по кладбищу, ночью, страшно. А за ним ещё один мужик, разговорились, боюсь, говорит, тот ему…  - «а чо боишься то?» - Ну как, кладбище, ночь, покойники…  - а тот отвечает  -  «а чо нас бояться?»
Водитель рассмеялся.
- А чо нас бояться, да? Поняяятно всё с вами. Никто не попадался значит, ничо не предлагали там…
- Всякие бывают. Постоянно предлагают. Но мы не соглашаемся. – Я улыбнулась.
- Ясно.
- Ещё и денег в дорогу дают, некоторые.
- Хорошее дело, ещё и заработаете, да?
- Да ни так, чтобы))
- А спать как?
- Щас до Канска доедем, там на вокзале поспим.
- А, ну да. Тоже… вариант. Тут один ехал со мной, долго, из Новосибирска вёз его, говорит, две недели ехал от Новосибирска до Красноярска, никто не берёт. Парням сложнее наверно.
В воздухе чувствовался запах подозрительности, практически в каждой машине, почти каждый водитель подозревал в нас плечевых, но мы были обычными провинциальными девчонками, причём девственницами, и со своим звание расставаться совсем не собирались. Даже ты, уважаемый читатель, скорее всего, проезжая мимо девушек, голосующих на дороге, ничего другого, кроме как то, что они проститутки, подумать наверно не решишься, ведь в обществе уже давно сложился стереотип: на дороге стоят только проститутки, тем более, если не собираются платить.
Проехав около двухсот километров, водителю нужно было сворачивать  в другом направлении. Он достал свой кошелёк и предложил Асе деньги. Та улыбнулась, но денег не взяла. Я выпрыгнула из кабины.
- Не, ну а чо не берёте то, все дают, а я чо, хуже что ли? На, возьми. Он засунул Асе в карман бумажку, пока та выпрыгивала из машины.
- Спасибо, счастливого пути вам)
Ася ощупала своё карман.
- Ты прикинь, деньги засунул, я даже не заметила.
- В натуре заработаем, пока едем. - Мы рассмеялись.
Дальше мы шли около трёх километров пешком, пока не дошли до поста ГИБДД при въезде в какой – то городок. На солнышке грелся пузатый, не молодой гражданин в форме.
-Здравствуйте, а вы можете найти одну машину? Мы точно знаем, что там маньяк.
- Какой маньяк?
- Я номер машины знаю.
- Ну и что, это вам в милицию надо, заявление писать.
- Понятно.
- Вы автостопом что - ли добираетесь? Так тут кругом маньяки. Да Саня? – Он с ухмылкой посмотрел на напарника, который тоже вышел из будки.
- Что случилось?
- На меня напал маньяк под Красноярском.
- Ого, под красноярском ещё. Это в Красноярске и надо было идти заявление писать. Ничо, живая же. Не надо так ездить, кто виноват.
- А вы можете нам машину остановить?
- Это можно.
Саня вышел на дорогу, махнул палочкой и проезжавшая машина остановилась. Он что – то сказал водителю, тот беспрекословно согласился. Саня позвал нас.
- Спасииибо вам!
Мы радостно запрыгнули в машину. В машине кроме водителя, видимо, отца семейства, была ещё девочка, примерно нашего возраста и женщина, на переднем сидении. Женщина с брезгливостью осмотрела нас с головы до ног и отвернулась.
Девочка нам улыбнулась. Я посмотрела на свои колени и на её. Она тоже была в джинсах, но мои по цвету и потрёпанности уже сильно отличались от её. На моих  джинсах уже хорошо  заметен был заветренный слой дорожной пыли. Мне стало как – то неловко. Наверно, и на остальной одежде, и тем более на лице тоже была грязь. Мы ехали молча, стараясь не шевелиться, чтобы семья вообще не обращала на нас внимания. Они и не пытались обращать на нас внимания, через несколько километров они стали разговаривать о чём – то своём.  Когда заехали в посёлок, водитель спросил:
- Вам куда?
- Нам поближе к выезду, к трассе.
- Понятно.
Посёлок был небольшой, потому он довёз нас почти до окраины и остановился.
- Спасибо.
Водитель промолчал, когда мы вышли, женщина ещё раз осмотрела нас с головы до ног уже тревожным взглядом, а девочка ещё раз улыбнулась. Водитель свернул куда – то направо.
Мы шли молча, было как – то по особенному тревожно и тихо. Возвращаться было уже слишком поздно, ехать вперёд становилось всё сложнее, машин было мало, и они останавливались всё неохотнее.

 
15.
Несколько внедорожников и один Камаз помогли нам добраться наконец до Канска. Около четырёх часов дня было по местному времени, когда, не добравшись до вокзала, мы решили отдохнуть, присев у какого – то административного здания. Это произошло спонтанно, несколько раз клюнув носом воздух, мы заснули прямо на лавочке, посреди города, даже не заметив этого. Глаза просто механически закрылись. Я не знаю, в какой позе мы тогда пребывали, и сколько времени прошло, но скорее всего, не много. Затем к  нам подошли сотрудники милиции. Я открыла глаза. Один смотрел прямо на меня и улыбался.
- С вами всё в порядке?
- Да, всё в порядке. – Я встрепенулась. Соскочив, я толкнула Асю в бок, та спала, облокотившись на спинку скамьи. Она открыла глаза, и, увидев ментов, тоже испугалась. Быстрым шагом мы пошли прочь, не оглядываясь.
Милиционеры видимо остались в недоумении, но догонять нас не стали. В этой ситуации мы наверно смахивали уже на бомжей, но нам было абсолютно наплевать на это.
Небольшой вокзал готов был приютить у себя тогда не только приезжающих и уезжающих поездом, добропорядочных граждан, но и всех желающих. Тех, кто отличался особенным специфическим запахом позже стали с палками, с собаками выгонять со всех вокзалов. А ещё позже сделали контрольно – пропускные пункты на входе в зал ожидания, чтобы войти могли только те, у кого есть билет, или того круче, просто за деньги. Но на момент нашей поездки такой практики ещё не было, и, на вокзалах, в залах  ожидания невозможно было находиться, там стаял жуткий, стойкий смрад. Даже удивительно мне было тогда, чем это так пахнет, что даже дышать тяжело. Потом я поняла, что именно так пахнет человек… точнее скопление человекоподобных существ, казалось бы, существ разумных, мыслящих ещё, просто отставших немного от жизни.
Даже в загаженном, самом жутком из всех, что я видела, зоопарке пахло не так отвратительно, как здесь. В зоопарке звери принудительно загнаны в неволю, без суда и следствия осуждены на пожизненное позорное заключение, на посмешище для другого вида существ земных. Звери не могут существовать полноценной жизнью в тех условиях, что создал для них человек разумный, и потому они пахнут. В природе они никогда так не пахнут, как в зоопарке. Здесь же, на вокзале, собирались не звери, а люди, которые нет - нет, да моются, не ходят, как правило, под себя, но смрад стоял такой, будто здесь и есть тот самый добровольный человеческий зоопарк.
Мы вошли в здание вокзала, осматриваясь, прошли сквозь толпу людей, к залу ожидания. Народу там было в этот час не много, запах сначала сильно ударил в нос, но потом мы принюхались и перестали его замечать. Заняв места с краю, у ларьков с разной ерундой, спрятав рюкзачки под металлическими ручками кресел, мы попытались заснуть. Наверное, мы даже поспали какое – то время в такой сидячей позе, но спать на этих креслах – дело не простое, я бы даже сказала, нужно иметь особый талант, чтобы спать на вокзальных креслах.
Изогнутый деревянный корпус и металлические ручки - возможно, ты ещё помнишь такие кресла, оставшиеся от советского времени,  как впрочем, и всё остальное, что сейчас судорожно стали заменять новым, сомнительным, красивым, но до смешного недолговечным. Кресла эти были отполированы, затёрты до лоснящегося, грязного блеска садившимися людьми.
Я открыла глаза. Мимо нас прошла девочка, села рядом. Ей было примерно столько же лет, сколько и нам. Но девочка эта уже совсем на девочку или даже на девушку не походила. Оборванные, грязные джинсы свисали с неё как тряпка, грязная кофта ей была явно не по размеру, а волосы были собраны в склеенный, торчащий со всех сторон пучок. Мешки под глазами и серовато – жёлтый цвет лица говорили об алкоголизме. Она стала что – то искать в своей чёрной порванной сумочке. Я отвернулась, потому, что и без того стоявший в зале запах, с приходом девочки приумножился. Ася тоже открыла глаза.
- Блин…капец. Пошли пересядем.
Мы перешли на обратную сторону зала, там совсем никого не было. Я попыталась устроиться на нескольких креслах лёжа… ну или хотя бы так, чтобы ноги были не на полу. Испробовав несколько акробатических номеров, я поняла, что это невозможно.  Ася тоже пыталась как – то по своему примоститься на кресле. Наконец я нашла для себя подходящую позу: положив под голову рюкзак, я упёрлась головой в металлическую ручку, коленями обогнув другую ручку, так, чтобы ноги лежали на втором кресле. В итоге поза получилась скрюченной, со скрещенными на груди руками, но она хоть как то напоминала мне лежачую. Я закрыла глаза и попыталась заснуть.
Скорые поезда прибывали и убывали с путей, эти вокзальные звуки нравились мне, нравилась мелодия, что играет при объявлении приходящих и уходящих поездов, нравилась даже сомнительная интонация говорившей. Я тосковала ещё долго по этим звукам, когда возвращалась из очередной поездки, в которые часто возила меня мама в раннем детстве. Я привыкла к стуку колёс и к звукам поездов, они нравились мне даже больше, чем колыбельная. Когда я была совсем маленькой, мама часто возила меня по городам союза, по друзьям и родственникам.
Сквозь полудрёму я услышала хихиканье и шёпот. Шёпот становился всё громче и громче, пока не стали пробиваться нотки грубого  мужского голоса. Они, то пробивались, то снова переходили на шёпот.
- Смотри, смотри… как завернулась… ты так сможешь?
- неа, не смогу.
- смотри, афигеть же… это надо так изогнуться
- котёнок)))
- кс кс кс… )))
- да тихо ты, разбудишь!
- А чо они тут спят?
- Ну пусть спят, тебе то что.
- смотри, смотри как… ск кс кс… Котёнок!
Кроссовки мои стояли на полу, я их сняла, и это единственное, что можно было у меня украсть, потому что рюкзак я всегда держала при себе, под головой или под рукой.  Плащик лежал на мне вместо одеяла, и его я тоже придерживала рукой. Приоткрыв глаза, я в первую очередь посмотрев на пол. Кроссовки стояли на месте. Напротив нас на креслах устроились двое молодых людей, они улыбались мне. Я снова закрыла глаза… отчего то стала стыдно. Я опустила ноги и стала обуваться.
- Девчонки, давайте познакомимся!
- Ты девчонкам поспать не дал. – Парни смеялись теперь уже в голос.
Ася конечно же тоже проснулась, обулась, мы взяли свои рюкзачки и молча пошли…. Во вторую бессонную ночь, через город, к трассе.


16.
Ночь была тихой, безмолвной. Редкие машины, проезжая, объезжали нас чуть ли не по встречной полосе, видимо боясь задеть. Ни фонарей, ни людей, ни придорожных кафе, ни звёзд. Моросящий дождик то прекращался, то снова начинал уныло шуршать по асфальту. Куртка, не смотря на то, что кожаная, постепенно пропитывалась влагой, джинсы уже насквозь промокли. Вдали заметны стали какие – то огоньки, там скорее всего была заправка, мы поспешили туда. Дойдя до заправки и отойдя несколько метров от неё, мы остановились, так, чтобы не уходить слишком далеко от цивилизации, и чтобы редкий человек, заехавший  на заправку, мог подобрать нас здесь.
Редкий человек действительно нашёлся. Но перед тем нам пришлось около трёх часов простоять под ночным дождём, уже несколько раз прокляв всю поездку, всех проезжавших мимо автомобилистов и вообще эту жизнь.
Забравшись в грузовик я почувствовала, как отходят, размораживаются руки и ноги, как после прогулки зимой по морозу. Но сейчас была не зима, сейчас, вроде бы, было лето, однако северному ночному холоду всё рано было, лето теперь или зима.
- Давно стоите?
- давно, часа три уже, думали вообще не уедем отсюда.
- Да, никто не берёт ночью, опасно
- Почему?
- потому что опасно
- А что такого может быть?
- вы что, тут столько случаев было. – Он помолчал. – Так же ночью едет дальнобойщик, останавливают вроде бы девчонки молодые, а из кустов парни выскакивают, водителя к ножу груз забирают, деньги. Грабят в общем.
- Ничего себе. Это у вас тут такое бывает? Мы ни разу не слышали.
- Вот недавно несколько случаев было. Я и вас - то на свой страх и риск взял, остановился, подумал, что под дождём наверно не очень приятно стоять.
Дальше ехали долго, молча, вырубало по очереди, то меня, то Асю, за окном становилось светлее. Где - то под утро водитель сказал, что нам пора выходить. Мы выпрыгнули из грузовика под каким – то посёлком.
Машин не было вообще, ни туда, ни обратно. Я присела на корточки, сил идти уже не осталось. Ася пинала гальку по обочине.
- Если отсюда не уедем то в натуре придётся обратно ехать.
- Уедем. Просто щас ещё рано, потом я надеюсь машины будут.
- Надейся.
- даже обратно, надо же на чём – то ехать, а тут вообще ничего нет
- Слышишь… что – то едет…
- Где?
- Вон, видишь, далеко там машина.
- не вижу. Как у тебя такое зрение острое? Я вообще не вижу с такого расстояния.
- Не видишь что ли?
- Нет
- Да он всё равно нам не остановится
- Почему ты так думаешь?
- потому что.
Я подняла руку, но автомобиль действительно проехал мимо.
- А следующий остановится
- Но его нет
- щас будет.
Я посмотрела в даль, в одну сторону и в другую… ничего не было видно.
- У тебя какие – то способности что ли с недосыпа проснулись?
- Они у меня всегда были.
Я снова присела на корточки, стала кидать гальку на дорогу. В голове наигрывала какая – то песенка…
- Третьи сутки в пути… ветер камни дожди…
- да уж, точно. - Мы посмеялись. Я продолжила напевать песенку.
Наконец подъехала машина, старая, обшарпанная шестёрка, или семёрка, в ней сидели полупьяные мужчина и женщина.
- Девчонки привет! Далеко собрались?
- В Иркутск
- Ого! В Иркутск! Это ж далеко… нее, до Иркутска мы вас не довезём
- Да нам всё равно, куда довезёте, туда довезёте.
- эт… я помню тоже, вышла, щё тоже молодая была, как вы… вот вам сколь?
- пятнадцать
- Вот, мне тоже, ше… шестнадцать было, купались, значит.  Потом я решила, в Иркутск поеду, вышла, и как вот, в чём была, в том и поехала.  Прям в одной юбочке и в купальнике, так и поехала. – Женщина засмеялась, сухим, шуршащим, беззубым  смехом. – Даа… было время, там я и это, первый раз то… - Водитель строго, но с ухмылкой посмотрел на нее. Потом обратился к нам:
- А откуда? Здесь, местные?
- нет, за красноярском там…
- Оо, ничего себе…
- Ну вот, я говорю, как я, такие же. Я тоже, вышла, значит и поехала.
- да они вообще далеко едут, как ты бл…
- Ну а чо, далеко, тоже далеко, ты прикинь, я в одной юбчошке только…
- да ты вообще…
- Чо вообще? Чо ты орёшь то на меня?
- Ни чо…
Женщина закурила.
- Курить будете?
- нет, спасибо, мы не курим
- Да ладно? Чо вообще не курите чтоль?... Ну вы даёте.
- И не даём. – Ася вставила свое уточнение, пожалуй, к месту. Женщина засмеялась своим шуршащим смехом, потом закашлялась.
- И не даёте чтоль? Как? Совсем? Девственницы чтоль?
- Ну да… – Женщина посмотрела на водителя, тот тоже ухмылялся, они вместе рассмеялись.
- Да ну, так не бывает.
Дым окутал салон, белые клубы стелились красивыми, гладкими кольцами… мужчина опустил стекло. День обещал быть тёплым. Глаза закрывались, хотелось вставить спички, чтобы смотреть куда едем. Ася смотрела вперед, силясь не закрыть глаза. Слух сильно обострился, чувствовалось физически, как камни под машиной отталкиваясь врезаются в колёса и отскакивают. Окружающее становилось все более нереальным, туманным, как сон наяву.
- Давайте с нами, в деревню. Там у нас парни симпотные есть. Зачем вам в Иркутск? Что там делать?
- Нееет, мы дальше поедем. Там Байкал.
- Ну вы с нами, а потом дальше… погостите у нас, а? Устали наверно. До Байкала ещё доехать надо.
Я не помню, как мы оказались во дворе деревенского дома, драная, чёрная собака на привязи истошно лаяла, рвалась, а женщина с хриплым голосом говорила ей – «Тише, тише, Найда, чего ты, тишшше» - Она оттянула Найду к будке.
Мужчина наливал самогон, в отбитые по краям кружки, не вынимая сигареты изо рта. - «Ну, за вас, девчонки… чоб доехали» - Он рассмеялся беззубым ртом.
Откуда – то появились другие люди, парни, потом девушки, все пили, почти никто не закусывал… было нечем. Потом кто – то положил на стол баранки, большие, мягкие баранки.
- Шоколадку купи сходи, Митя, девчонки же, чем им закусывать? Это ты курятиной, а они не курят. Митя послушался.
Самогон входил на удивление легко, будто это и не самогон вовсе, а газировка…
Голубоглазый парень смотрел на меня внимательно, не отрываясь, когда я замахнула второй раз, не морщась и скромно закусила долькой шоколада.
Потом выпил сам и процедил:
- 55 градусов, а как хорошо идет.
- 55 градусов? Ничего себе)) – Ася скромничала рядом со мной. За столом было ещё как минимум человек шесть, но мужчина и женщина, которые нас привезли уже куда – то пропали. Девушка - блондинка, с проросшими корнями, сидевшая напротив нас, на коленях у какого – то парня, иногда поглядывала на меня грубым, злобным взглядом, исподлобья. Казалось, будто я, не успев узнать её, уже что – то ей сильно задолжала. Она всё время что – то спрашивала у своего пьяного товарища, обхватив ладонями и грудью его голову, а он только мотал головой, отрицая видимо все её подозрения. Все о чём - то говорили, каждый о своём. Голоса сливались в один непонятный гул, как жужжание пчёл на пасеке. Окна в доме почему – то были занавешены, будто даже намеренно закрыты от дневного света. Какой - то парень предложил посмотреть кино… остальные ехидно засмеялись. Девушка - блондинка, молча взяла своего парня за руку и потянула к выходу. Другие две девушки, полноватые, молодые, но уже обрюзгшие и заметно потрёпанные, переглянулись, одна что – то шепнула другой на ухо, они стали выходить. 
- Девчата, а вы куда? А как мы кино будем без вас смотреть?
- Мы покурить. Вам там хватит. – Они захихикали.
Наступила тягучая, нерешительная тишина.
- Включай, чо сидишь?
- Щас включу.- Он закурил.
Парни смотрели куда – то мимо, будто стесняясь взглядов друг друга. Будто в этом доме было место стеснению или робости. Взгляды скользили по ногам, по столу, по стаканам и останавливаясь, явно, но пьяно размышляли, напряженно просчитывали все за и против.  Нас осталось пятеро в доме, я, Ася и трое парней.
Я смотрела на всех, заглядывала каждому в глаза, мне это всегда было интересно, интереснее гораздо, чем любая книга, спектакль, фильм… просто наблюдать за людьми, изучать их эмоции… поведение. Никакая книга, никакой фильм не сравнится никогда с жизнью, ведь окружающая нас жизнь – это та самая, единственная книга, которую судьба пишет про нас и для нас, персонально, индивидуально, а при желании, мы можем даже выступать в роли режиссёров, сценаристов... но только при желании. На тот момент мне  стало абсолютно всё равно, что может случиться, что будет, я доверяла случаю, своей удаче, своему ангелу хранителю… я просто наблюдала. Ася медленно подняла на меня глаза:
- Ты пойдёшь?
- Куда?
- Туда
- Пошли.
Парень разлил ещё по одной в кружки.
- Далеко?
- В туалет.
- Возвращайтесь
- Ага. – Мы вышли в жаркий деревенский полдень. Где – то за забором кудахтали курицы. Странно, но во дворе не было ни собаки, ни девчонок, там вообще никого не было. Самогон будто прояснил мне глаза, уже не так сильно рубило в сон, хотя должно было бы быть наоборот. Сквозь сарай, или какой – то деревянный навес,  мы вышли на большой огород, в углу был обычный деревенский туалет. Высокий забор, метра два в вышину граничил с оврагом, а дальше виднелось поле и трасса. Ася полезла первой, я поначалу даже не поняла, зачем она перелазит, я реально подумала, что мы пошли просто в туалет.
- Ты куда?
- Чо дура что ли? Ты что не видишь, что они тут смотреть собрались?
- А, ну да. А если они догонят?
- Ну а чо ты предлагаешь?
Ответить мне было нечего…  К тому же, меня перспектива погони очень порадовала. В доме стало уже как – то уныло и скучно под конец.
Кусты и сухая трава царапали открытые руки, мы шли быстро, потом побежали, потом стали смеяться сами над собой…
- Капец блин, щас доржомся, я чувствую…
- Нет вроде пока никого там. Они не поедут за нами… наверно.
Но страх всё же закрался. На трассе по прежнему  машин было совсем не много, одна – две проехали в противоположном направлении. Я достала карту, чтобы сверить направление по названию посёлка. Там, где мы вышли посёлок как раз закончился. Быстрым шагом, стараясь уже не оглядываться, мы пошли на восток.
- Сволочь бл, остановись уже…
Фура пролетела со свистом. За ней ещё одна. Микроавтобус подбросил нас до следующего населенного пункта, через посёлок прошли пешком, в сельпо купили пирожки и газировку.
Солнышко пригревало, у меня наконец просохли кроссовки, мы посидели на какой – то плите у обочины. Снова потянуло в сон.
- Я уже не могу, меня рубит блин
- Меня тоже, я уже готова прям тут на дороге упасть и расстелиться.
- Нельзя, надо ехать!


17.
Машины сменяли друг друга, городок за городком мелькали незаметно, как во сне. По моему это и было во сне, потому что я плохо понимала, что происходит вокруг, водители и машины менялись, а мне казалось, что все они уже на одно лицо, будто меня несет единым потоком сна и абсолютно не важно, кто нас сейчас везёт, самое главное, что мы едем. Стоять долго нам не приходилось нигде, ну, по крайней мере, до определённого момента.
Около семи часов вечера, сменив несколько машин, мы стояли на выезде из очередного городка.
- Где мы вообще щас?
- Так вон, видишь, название.
- А, да… Тула…Тулун))) Тулула Тулула…- Я стала напевать известную рокрольную песенку, подпрыгивая на обочине. Приподнятое настроение моё поджигалось адреналином изнутри, мне хотелось петь, танцевать, смеяться, шутить, я предчувствовала третью бессонную ночь уже даже с радостью. Я счастлива была дороге, тому, что мы хоть и не быстро, но продвигаемся к цели, что подвиг всё же совершён и теперь остаётся лишь наблюдать за происходящим, следить за мыслью моей судьбы, радостно подчиняться ей и ехать, ехать…  Всё дальше и дальше, к новым приключениям, к новым, ещё не известным городам.
- Пойдём, я не хочу чо – то стоять
Мы шли по трассе как обычно, по правой стороне, спиной к попутным  машинам, поднимая руку, не глядя. Потом мы придумали поднимать большой палец вверх, когда машина приближается, и опускать его, когда машина проедет мимо, не остановившись нам – тем самым выражая недовольство. К вечеру машин снова становилось всё меньше, мы прошли уже около пяти километров пешком. Одна или две машины проехали по дороге за последний час.
- Ладно, хоть дождя нет
- И то хорошо…
Сверчки начинали уже чирикать свои вечерние песенки, с полей надувал сухой ветерок.
- Под Канском ваще дубак, а тут тепло… даже вечером намного теплее. Вот сколько мы всего проехали? Километров пятьсот, а как погода поменялась… совсем климат даже другой.
- Ага. Там севернее, тут видимо юг.
- Я не думала что такая огромная разница, там отклонилось то совсем немного на север, смотри.
Я достала снова карту, мы посмотрели… действительно, отклонение на север было совсем не большое.
- А в  Абакане уже Арбузы растут, тоже, смотри как близко. У нас же не растут.
- Ну да.
Я снова стала вспоминать и напевать разные песенки, приходившие мне в голову. Ни одной машины не проехало за час, а может и два…  вечерело, кроваво – алый закат опускался за горизонт…
- Капец, так это что такое … второй час мы тут стоим по - моему.
- Надо было часы взять.
-Счастливые часов не наблюдают))
- Спать хочу…
- после смерти выспимся))
Белая колымажка побрякивая неслась в сторону заката…
- Лови его, держи!
- Да щас, ага, остановится он, жди…
- Давай ляжем на дорогу, тогда точно не проедет мимо)) –  Мы похихикали, но столь радикальных мер предпринимать не стали.
- Мне кажется, мы отсюда не уедем. Вообще не реально. Давай в обе стороны тормозить, а то так можно жить тут остаться.
- Ты ли это говоришь? Ты серьёзно назад готова ехать?
- Не, ну а чо делать то, сколько ещё тут стоять? Просто покатались, да и ладно.
Странно, что такая мысль в какой – то момент пришла мне в голову, но ничего другого на этой безлюдной, пустынной трассе не могло прийти, даже под Канском не ощущалось такой безнадёжности, потому, что там хотя и была ночь, а машины всё же проезжали, оставляя надежду, что не останавливаются они потому, что темно. Здесь же в светлое время суток не было ни людей, ни машин… как будто вымерли все.
- Ну да… давай тогда по обе стороны встанем, куда повезёт, туда и поедем.


18.
Повезло в направлении новых дорог. Джип остановился явно не охотно: я,  встав уже практически посреди дороги, упорным неотрывным взглядом,  всматривалась в водителя. Глазами я старалась уже наверно загипнотизировать его, когда он подъезжал, всё медленнее, я смотрела водителю прямо в глаза. Увидев, что джип тормозит, Ася вприпрыжку побежала через дорогу. Я открыла дверь ещё до того, как он полностью затормозил.
В машине сидел моложавый мужчина, лет сорока, ухмылистым недоверчивым взглядом он осмотрел нас.
- Загипнотизировать меня что ли решила?
- Эээ… да, уметь бы ещё.
- Так посреди дороги прям стоишь, сбить бы мог.
- Просто тут до вас часа два ни одной машины не проехало.
- И что, ты решила жизнь самоубийством покончить? – Он посмеялся.
Ася смотрела на водителя недоверчиво. Доверия он действительно не внушал. Короткая маечка в облипку, слащавый, маслянистый взгляд, джинсы, наколка на руке…  но в машине было почти по домашнему уютно и мягко, пахло ароматизатором.
- Давно стоите?
- Давно, сначала шли пешком, потом ещё стояли…не знаю сколько
- Понятно. И далеко собрались?
- В Иркутск.
Водитель, мне показалось, вздрогнул.
- Так это часов пять. Далеко ведь. Чо так на ночь вышли? Или … вы откуда вообще едете - то?
- Мы из под Красноярска.
Водитель обернулся и посмотрел на нас с головы до ног, ухмыльнулся.
- Ну вы даёте.
Мы промолчали. Водитель сделал музыку громче. Снова шансон. Почти в каждой машине играл уже надоевший нам шансон.
Кровавый, невероятный, пламенеющий закат ласкал взгляд… как будто в каком ни будь старинном кино, мы въезжали в это кровавое небо… и хотелось жить, бесконечно долго хотелось видеть это небо, видеть новые горизонты и узнавать всё новые и новые неизведанные миры.
Куда едет водитель нам не хотелось спрашивать, было ощущение, что уже знаем. По тому, как он отреагировал на то, что мы едем именно в Иркутск, можно было сообразить, что едет он туда же, скорее всего, но говорить об этом нам не хочет. Не известно ведь, кем мы окажемся в итоге, может быть мы грубые, не общительные или вовсе наглые особы, лучше тогда ему было бы высадить нас, сказав, к примеру, что  теперь ему не по пути.
Сон опять пропал, осталась головная боль с признаками невроза. Много говорить уже не особенно хотелось, но нужно было. Необходимо было привлечь внимание и симпатию водителя, расположить его к нам, это очень важно. Я не знала, разумеется, наверняка, но всегда подсознательно чувствовала, что беседы эти, о чём - то, или не о чём, о погоде, о книгах, о фильмах, помогают нам в пути.
Не каждый станет везти просто так, потому что по пути, слишком долго. Люди не любят, когда кто – то нарушает их личное пространство, личные интересы и планы и тем более, когда делают это совершенно посторонние, не нужные попутчицы. А когда человек заинтересован, когда ему приятно общение, оно не раздражает его и не навязывается, просто промежду прочим имеет место быть, тогда гораздо больше шансов, что человек этот будет расположен, что он повезёт нас куда угодно. Но я не могла тогда знать таких психологических тонкостей, точнее не могла их осознать и объяснить внятно, но пользовалась ими.
Когда котёнок, маленький, беззащитный, втирается к тебе в доверие, совершенно тебе не нужный, но всё же милый и хороший, он скорее всего так же не осознанно, как и мы тогда, успешно пользуется секретными психологическими приёмами. И точно так же, как котёнок, мы в этой ситуации не застрахованы были от жестокости людей, к которым пытались втереться в доверие, от их скрытых потаённых мыслей и намерений. Но наивность, чистая, не наигранная, а настоящая, имеет все же наверно, хоть какую – то цену в это мире… не всегда, не везде, но пока, я думаю, всё же имеет.
Было около двух ночи, когда мы заехали в придорожное кафе. Найдя в нём умывальник, мы были несказанно рады и решили даже оборзев, почистить зубки и умыться.
Официантка смотрела на нас неоднозначно. Видно было, что официантка эта повидала не мало, сюда наверняка захаживали и заезжали люди самого разного сорта, и ей с одной стороны,  явно было что - то понятно, что - то, чего возможно мы и не достойны были, а с другой стороны глубоко было на это всё наплевать. Всё же перед официанткой мне стало как - то неудобно, заказывать что – то из меню в кожаной золочёной папочке, имея вид бродяжки с большой дороги… возможно, я конечно преувеличиваю, возможно стоило бы иметь чуточку больше наглости, но ощущения те были, и никуда их было не спрятать.
Водитель заказал себе первое, второе и салат, мы же, поскромничав, ограничились горьким чаем. Тогда водитель сам заказал нам всё то же, что и себе…  сама щедрость. Жаль, что мы не съели и половины. Допивая горький чай, мы беседовали  за столом в кафе:
- А почему чай без сахара? Чтобы не спать?...
- ага…
Честно говоря я вообще не знала до того момента, что горький, крепкий чай без сахара  помогает не спать. Но фраза эта говорила не только о дороге, намёки тут были везде, намёки, на которые мы уже давно перестали обращать внимание.
- И глазки опустила… Юля – он собрал свои чашки в одну стопочку. – Редко сейчас увидишь, чтобы девочки глазки опускать умели, а ты умеешь. –Меня такое внимание несколько смущало, но всё же я улыбнулась и посмотрела ему прямо в глаза. Не сказала бы, что взгляд его был приятен, но я выдержала, пока он сам не сдался и не убрал глаза. – ммда. Ну что, поехали что ли?
- Поехали)
- Хех, поехали, да, как тот самый сказал… щас я выйду, подождите меня.
Вдвоём с Асей мы вышли на улицу. Наконец появилось время обсудить водителя. Даже без фонарей уже видно было дорогу, не смотря на то, что была ещё глубокая ночь, синева уже озарила небо.
- Чо то – как то он мне не нравится
- Нормальный мужик. Обычный.
- Обычный? – Ася усмехнулась
- У нас нет выбора.
- Это да. Скоро приедем уже, немного осталось.
- С таким движением, если он нас высадит, то не скоро.
- Покормил, напоил, теперь не высадит, будет оплату требовать. – Ася снова усмехнулась. С моего лица тоже не сходила идиотская ухмылка.
- Ничего, у тебя же уже есть опыт, как надо расплачиваться за проезд…
Ася посмотрела на меня, она поняла о чём я. Красноярского маньяка теперь можно было вспоминать как легенду.
- мм, спасибо.
Ася на этот раз села вперёд, а значит, её очередь была развлекать водителя. Я почти не слышала, о чём они говорили, я наблюдала за сходящей луной и мелькающими звёздами. Глаза слипались, но я открывала их снова… Наконец мне стало интересно, и я прислушалась к разговору.
- Меня жена убила бы наверно, если бы узнала, с кем я сегодня катаюсь ))
- В смысле?
- Она ревнивая у меня
Ася помолчала…
- А разве сегодня есть повод к ревности?
- А как же, конечно. Вас вот везу. Таких молодых…. очаровательных.
- Вы же нас просто везёте.
- Не всё так просто. Это для вас просто, а для неё нет. Она считает, что это уже измена. Да и я считаю, что ничего хорошего.
- Как? Но… мы же с вами нигде там не…
- Ну как тебе объяснить. Вот мы едем, да, общаемся, не по работе ничего, не по делу, там… какому ни - будь, а просто так вот я вас подобрал и мы общаемся. Мне приятно, вам… тоже это надо… надеюсь. Ну,… у вас - то, наверно какие - то другие цели, ну а мне просто приятно, что вы едете со мной, это ведь уже измена, то, что я подумал, пусть не сделал, но подумал о вас.
Ася промолчала. Она обернулась ко мне, уточнить, слышу ли я этот разговор. Я посмеивалась на заднем сидении.
-  Вы что, хотите нас куда - то завезти?
- Да нет, конечно, куда мне…  да и не интересно это. Важно, чтобы всё обоюдно было, вот как у нас с женой. А было, не было, это уже не так важно. Духовная измена, она ещё опаснее, чем физическая. Когда я физически изменяю, я же не думаю об этом, просто, пошёл где – то снял, и всё. Ничего личного. А когда идёт общение, начинаются мысли там какие - то… уже интереснее. Особенно с  такими, как вы.
- А что в нас такого?
- Молоденькие ещё, чистые. Ты вон тоже глазки опускать умеешь, да, Ась?
Ася улыбнулась, но глаз не подняла. Он продолжил:
- Неет, я стараюсь себе… как сказать это… соблазны такие не пускаю в свою жизнь. Мне жена дорога, семья. Я ведь и вам не остановился бы, если бы
Юля посреди дороги не встала.
- А вы изменяете жене?
- Физически? Физически да, бывает, но не влюбляюсь, конечно. Просто так… просто потому, что надо.
- Мне кажется это и есть измена. А когда просто разговариваешь… ну какая это измена?...
Ася поморщилась. Её явно не приятно было слышать такое от водителя. Ей вообще не приятен был этот разговор.
- Смотря, видишь, с кем разговариваешь. И о чём. Можно ведь и до такого договориться…
Посёлки мелькали за окном в сонном водовороте. Возможно, временами я отключалась, но редко. Я смотрела вдаль, смотрела на мелькающие дома и деревья, таблички с надписями.
- А у тебя есть мечта?
- Нннну… как, есть наверно.  – Ася пожала плечами.
- У меня вот тоже сейчас мечта появилась. Хочу с двумя симпатичными девушками на море поехать, отдохнуть там.
Ася посмотрела на него, потом на меня. Я уже почти не слышала разговора, точнее пропускала мимо ушей. Асе видимо становилось всё забавнее, она похихикивала, с интересом слушая, что ещё придумает водитель.
- Зачем вам это? У вас же жена ревнивая, к тому же вы её любите.
- Это уже другой вопрос… просто мечта, понимаешь? Знаю, что не реальная… а мечтать то, не запретишь.
- мм…
- Как в кино… такие девушки, море, яхта, волны… - Он захохотал.  – Ты
была на море?
- Нет. Вот, на Байкал едем… почти море.
Водитель внимательно на неё посмотрел.
- А вы что, купаться там хотите? На Байкале холодно купаться.
- Почему бы и нет.
- Неее, там холодная вода.
- Купаются же там.
- Купаются, но… это ж не море.
- Чем не море то…
- Не знаю, мы привыкли уже, не интересно.
Водитель помолчал. Ася видимо не осторожно, слишком внимательно посмотрела на татуировку на руке…
- Интересно?
- … да так… просто смотрю… это наколка или нарисовано?
- наколка конечно… не веришь? Хочешь, лизни…
Ася снова засмеялась, уже не оглядываясь на меня, отвернулась к противоположному от водителя окну.
- Стесняешься что ли? Ну так, послюнявь пальчиком, проверь…
Ася промолчала, эта шутка даже мне показалась через чур уж пошлой.  Но водителю видимо так не казалось. Он продолжил беседу:
- А какие фильмы тебе нравятся?
- Мне? Разные…
- Про вампиров нравятся фильмы?
- Да.
- Мне вот тоже нравятся. Ты веришь в вампиров, в вечную жизнь вообще?
- А вы думаете, она есть?
- Я думаю, да. Не просто так же всё это понапридумывали, есть всё равно что – то такое… Я думаю, всё равно что – то такое есть.
- Да?
- Конечно. Не может быть иначе.
Они продолжали разговор о вечной жизни, о мечтах, о чём – то ещё, я не слышала, я окунулась в мир полусна, сон с открытыми глазами, это наверно тоже сон. Слух мой, то отключался, то снова возвращался в несущуюся по дороге машину, я слышала другие голоса, других людей и музыку, которой здесь не было, я была и здесь и не здесь, в своих мыслях, грёзах… вспоминала прошедшее, рисовала завтрашний день…


19.
- Юля… ты спишь что ли?
- … нет
- очнись, нельзя с открытыми глазами спать
- я не сплю.
- Приехали, смотри, уже Иркутск.
- мм, круто… я видела.
- Я вот думаю… где вас высадить? Надо ж так, чтобы вы отдохнуть могли. Домой я вас взять не могу, там жена.
- Мне всё равно, где угодно можете высадить.
- Знаю одно место, где можно отоспаться бесплатно…
Мне на самом деле было уже всё равно. Ася проснулась позже. Уже совсем рассвело, когда мы подъехали к аэровокзалу.
- Ну всё, дальше сами. Счастливо вам.
- Спасибо вам большое.
И снова раннее, туманное, ещё не проснувшееся утро, холодный пыльный ветер и  мы опять куда – то идём. Я не помню в подробностях этого вокзала, его обстановки, людей, может быть потому, что всё это было в сонном тумане. Мы зашли в какой - то большой зал, там были длинные скамейки, очень удобно, чтобы спать, не смотря на то, что на скамейках нет ни матраца, ни одеяла, зато ноги можно спокойно вытянуть. Отчего в железнодорожных залах ожидания нет таких скамеек? Зачем там нужны эти неудобные кресла?
Если бы не милиция, охрана, правила приличия, поведения в обществе… я уснула бы прямо посреди улицы, на дороге, где угодно. По крайней мере, очень иногда хотелось это сделать. Даже грязный гранитный пол казался мне очень уютным. А здесь были такие скамейки… на которых почти без зазрения совести можно спокойно спать.
Положив рюкзачки под голову, и накрывшись своими плащиками мы отключились… сном это назвать сложно, было слышно всё, что происходит вокруг, но отключиться на какое – то время всё же удалось. Это был первый сеанс горизонтального блаженного отключения за трое последних суток.

 
20.
- Ты прикинь, этот мужик сказал, что он собирается жить вечно))
- ну и что?
- Дебил какой – то. Фигню всякую несёт.
- Нормальный мужик, довёз нас и даже показал где поспать можно.
- Ну в этом да. Если бы не он, мы щас вообще домой бы уже наверно вернулись))
- Считай, треть пути на нём проехали….
- Это нам повезло щас, а как обратно?
- Также.
Пирожки, газировка… и снова в путь. На этот раз уже по конкретному адресу, но всё равно пешком. Город мне показался тогда очень пыльным и совсем не уютным, холодным, сырым, не вежливым. Мы шли дворами, площадями, перешли огромный мост через Ангару…
Наконец отдохнув в каком – то маленьком дворике на скамейке, мы пришли по нужному адресу. Как она нас встретит? Может она вообще не узнает Асю, не признает внучку, выгонит…  может её вовсе уже нет в живых, или нет по этому, старому адресу? Произойти могло всё, что угодно. Ася постучала в дверь
- Кто там?
- Бабушка, это я, твоя внучка, Ася, открывай.
- Ася…?
Послышался скрежет замка, гулко разносившийся по подъездным стенам.
Бабушка открыла нам дверь, она сразу узнала Асю, не смотря на то, что видела её совсем малышкой. Она обняла её, пригласила войти.
Однокомнатная квартира эта пахла затхлой старостью, корвалолом, воспоминаниями, прошлым веком. Она, как это обычно и бывает, застряла где – то в тех годах, когда жильцы были ещё молодыми, календарь на стене говорил, что нынче 1987. Плетёные из старой одежды половички на полу, вязаные крючком, белые и цветные скатёрки и кружочки – салфеточки покрывали стол, телевизор, комод, радиоприёмник, трюмо, лежали на каждой полочке в шкафу со стеклянными створками, будто ажурная паутинка времени.
- А телеграмму чего не подали? Хоть бы сказали. Я ведь не ждала… ничего себе, ничего себе… Даже накормить нечем вас. Картошку будете?
- Будем.
- ну вот, хоть картошку поешьте. Ничего нет больше. Чаю сейчас поставлю.
Старый чайник на газовой плите закипел быстро. Бабушка стала вспоминать. Она говорила про Асину маму, расспрашивала, но больше рассказывала, будто оправдывалась. Хотя времени прошло много, а рассказать бабушке видимо было нечего об этих тринадцати годах, потому рассказывала в основном о том, что было совсем давно, тогда, когда дочь её жила ещё здесь.
Показывала фотографии, жёлтые тетрадки, исписанные аккуратным детским подчерком.
Квартира находилась на первом этаже, а деревья и кусты, что росли во дворе, почти у самых окон, тянулись ветками прямо в форточку, перешёптывались, тоже что – то вспоминали…  и вот, я уже видела эту молодую девушку, русоволосую и румяную советскую школьницу, взрослеющую девушку, комсомолку, молодую маму с косичками…
Прошло около часа. Ася заметно уже устала от этих рассказов, да и выглядели мы, честно говоря, не важно…
- Бабушка, можно мы помоемся и поспим?
- А чего вы, в поезде не выспались что ли? Днём то спать?
- Нет, не выспались, нам соседи шумные попались.
- Ну идите, конечно. Конечно, чего. С дороги, надо отдохнуть.
Долгожданная вода из под крана, как лекарь, лучший лекарь, из всех, что я когда - либо знала, исцелила усталость. Мы выстирали всё, что было на нас, разумеется, на руках, развесив на верёвке в ванной. Спать уже почти не хотелось, но всё же мы легли.
Потом пришёл дед. Худенький, до бела уже седой, он казался тенью, не заметно шмыгавшей от кухни к смежному туалету с ванной, или сидел где – то в углу, в очках, с газетой. Он обнял Асю позже, без эмоций, по мужски.
Две кровати занимали почти половину небольшой комнатки. Ночью на эти кровати легли дед и бабушка, а нам постелили один матрац на двоих на полу, почти под столом, но это был видимо единственный вариант размещения гостей.


21.
Следующий день был наполнен солнцем и радостью до краёв. Мы гуляли по городу весь день, рассматривали незнакомые улицы и дома уже по – иному, чем вчера, другими, отдохнувшими глазами. К обеду мы решили искупаться, взяв с собой купальники, собрались набрать холодной воды из под крана, но бабушка налила нам в пластиковую бутылку чайного гриба. Вкус этот, резкий, сладкий, но освежающий, не сравним  пожалуй, ни с колой, ни с лимонадом. Поначалу пить этот странный мутноватый напиток было страшно, Асе он совсем не понравился, а я всё новое воспринимала с интересом.
Настоящего пляжа мы не нашли, расположившись на плитах, которые в солнечный день нагревались до температуры сковородки. Зато вода была ледяной, не смотря на жаркий день.
- Да… это тебе не лесное) – Ася ёрзала на покрывальце, пытаясь пристроиться поудобнее
- Да вообще. Я думала здесь лучше будет.
- На Байкал поедем, может там лучше
- Там вообще говорят холодно.
- Ну не везде же. Есть заливы, там тепло… наверно.
- Это не важно. Так здорово, что мы с тобой всё - таки выбрались из нашего болота. У меня такое ощущение, что я попала на другую планету, настолько мне здесь всё кажется другим и нереальным. Вот в Красноярске, это как другая страна, там как бы всё по – другому, но не так сильно. Там люди говорят  и выглядят по - другому, запахи другие, энергетика.  А здесь вообще не реальное всё… это для меня как другая планета.
- Нет, мне кажется, здесь как другая страна… возможно, но не как другая планета. В Красноярске вообще я как у себя дома, почти.
- Но ты всё - таки рада, что мы вырвались, что мы уехали и всё это с нами произошло?
- ннуу… как сказать. Хорошо, что мы вообще доехали. Как - то теперь надо обратно добраться. Рано пока радоваться.
- Доедем, куда мы денемся то. А пока всё хорошо, надо радоваться) Всё хорошо, что хорошо кончается.
Ася не ответила мне. Она что – то чертила камушком на плите:
«Здесь были мы. Ася, Юля»
Вечером бабушка сказала, что нам нужно съездить за картошкой к сестре. На утро мы уже тряслись в автобусе, он вёз нас куда – то на окраину. Большой бревенчатый домишко притаился среди сотни таких же, не приметных, серых избушек. Иногда среди них появлялись благородные терема с резными ставнями и балконами, обитые рюшей по крыше, будто вязаной кружевной накидкой. Но всё чаще появлялись уже новые, кирпичные дворцы среди убогости старых избёнок, огромные и важные, они ещё раз своим видом напоминали, кто здесь хозяин, а кто челядь…
В доме у сестры было всё именно так, как в большинстве деревенских, простых домов. Диван терялся в большой, но не очень чистой комнате построенного на два хозяина дома. Тканые дорожки, большой старинный сундук, вещи, висевшие грудой у порога в прихожей. Напротив дивана телевизор, рассказывал о последних событиях в мире. Запах сырости… этот неповторимый запах бревенчатого дома. В каждом доме, у каждой квартиры и даже в каждой комнате есть свой запах, своя симфония, но в любом деревянном старом доме к этой симфонии обязательно приплетен особый запах, обычно сыроватый и затхлый.
Табуретка заменяла журнальный столик, на ней стояла кружка пива и лежала сушеная, уже начатая рыба.
- Опять пьёшь что ли?
- Нее, Тёть Дусь, это я так, балуюсь. Отдыхаю просто.
- Ага… отдыхаешь. Мать где?
- В огороде была. А это кто у нас?
- Вот, родня твоя приехала. Ася, знакомься. Евгений. Дядя твой, получается… двоюродный.
- Ага, очень приятно.
- Заходи, чо, не стесняйся. Пиво будете?
- Нет, спасибо. – Мы стояли у порога, Ася как обычно хихикнула…
Бабушка возразила:
- От, ещё чего не хватало. Детей спаивать. Мы не на долго, сейчас поедем уже. Помощники мне приехали, картошку хоть увезти.  Дед уже не может, а  тут как раз хоть увезу побольше.
- А там кто с тобой? – Евгений привстал, увидев меня. Бабушка прокомментировала:
- А… т. Подруга у Аси. Вместе приехали.
- Ааа, подруга.
Дядя Женя провожать нас не пошёл, рыба ведь была уже начата… отрывать дядю от важного дела было ни к чему. Две большие сумки оттягивали пальцы, но я старалась не показать, что мне тяжело. Мы останавливались несколько раз, пока добрались до автобусной остановки.
Вернувшись, мы стали искать себе занятие дома, перерывали старые газеты, читали, искали что – то полезное для себя, объявления, статьи. Там были и свежие газеты.
- Смотри, сотрудники ДПС  Иркутской области застрелили человека. 
- Ого, где это?
- Тут пишут, он попытался убежать и они выстрелили ему в ногу, задели, но якобы не сильно. Оказалось, что у человека этого гемофилия, он через несколько часов сам истёк кровью.
- Это где?
- Тайшет, Иркутская область.
- Капец. Тут тоже вот пишут что то … про Тайшетских сотрудников…
- А мы же проезжали через него?
- Ну да.
Я снова стала перерывать газеты, нашла ещё много чего интересного, но самым интересным было объявление о наборе студентов в педагогический колледж.
- Давай позвоним.
- И чо скажем? Мы живём не здесь, тут просто проездом, возьмите нас учиться))
- Ну а что такого, все так поступают. Тут может быть и общага есть.
- Так позвони.
У бабушки был домашний телефон. Я позвонила, мне сказали, что вступительные экзамены уже начались и нам стоило бы поторопиться с подачей документов.
На другой день мы были уже там. Сдавать нужно было много чего, но времени терять сосем не хотелось. Поступать решили на музыкантов, просто у меня была музыкальная школа за плечами…или на плечах… но по большому счёту, просто так.
- Чо попало мы по - моему с тобой делаем. Вот нафига нам это надо? Ты будешь воспитателем работать? Или учителем?
- Нет конечно, я чо больная вообще. – Ася смеясь, убирала паспорт в рюкзачок. Женщина в коридоре смотрела на нас строго.
- Ну а зачем нам это тогда? Мне слово педагог вообще не нравится…
- Да так просто, поржать, а там смотришь, пригодится.
Я тоже от души посмеялась, когда мы наконец вышли за ворота заведения. Посмеяться тут было над чем: и  чинные, надменные женщины, серьезно заполняющие такие важные бумаги, и обшарпанные стены старого здания, и наша авантюрная несерьезность.
- Документы не в коем случае нельзя оставлять, вдруг мы не вернёмся.
Копии оставили и хватит, а потом отправим почтой, если поступим вообще.
- ой, да чо тут не поступить, тут мне кажется всех берут, ещё доплачивают, чтобы учились.
- Это точно. Я мороженого хочу.
- Я тоже. Смотри, вон там ларёк стоит, пошли перейдём.
Мы перешли улицу и купили сливочное мороженое в стаканчиках с наполнителем из клубничного джема. Жажду оно совсем не утолило, а даже наоборот. Потом мы сидели у фонтана и думали…  оставаться в городе слишком долго было небезопасно, меня могли начать искать, ведь я совсем ничего не сказала своим родителям, когда поехала. Ещё запланирована была поездка на Байкал.
Мороженое таяло быстро, оставляя на руках липкое ощущение.
Дома нас снова ждала бабушка и жареная картошка. Бабушка и дедушка Аси рано ложились спать, летний день еще играл, переливался закатными лучами, когда они уже были в постели.
В первый день я не заметила храпа, но на второй день он очень долго не давал мне заснуть. Теперь я снова, тесно прижавшись к Асе на узком матраце, ожидала эти звуки, прислушиваясь к дыханию засыпавших…
- Давай ночью гулять пойдём?
- пошли…
- только надо как то не заметно выйти, чтобы они не услышали
- она дрыхнуть будет опять, она ничо не слышит, я проверяла
- вот… когда уснёт тогда и пойдём…
- Только надо самим не уснуть…
- Ага. - Мы похихикали и стали ждать.


22.
Звучный храп и в такт ему посапывание стали раздаваться по квартире уже где - то через полчаса.
- Ася, ты спишь?
- Нет, а ты?
- А так не заметно? – мы снова стали смеяться, шёпотом.
Одевались мы быстро, стараясь не шуметь, выходя, закрыли дверь ключом, дверь не сильно щёлкнула, закрываясь.
На улице было свежо, гораздо приятнее, чем днём, потому, что днём очень пыльно. Эта пыль стояла столбом, не давая дышать, в купе с жарой это было вообще невыносимо. Ночью же напротив, прохлада и свежесть меняли представление и ощущения от города.
Как же приятно гулять по ночному, незнакомому городу, изучать его закутки и любоваться радужными переливами фонарей, окутанными живой, трепещущей толпой мошкары. Район, в котором мы остановились, находился в дали от центральных улиц, быть может поэтому нам не посчастливилось в начале встретить хоть кого - нибудь. Только сиплая кошка сидела на трубе, лизала свой облезший хвост и пыталась мяукать, но… увидев наше приближение, шмыгнула в подвал.
- Как - то повымерли все что ли. У нас в это время ещё все гуляют вовсю.
- Странно… где народ то?
- Тут наверно не принято по ночам гулять. Спальный район.
- Так ещё время то… около двенадцати.
Прогулявшись ещё, дворами и переулками,  мы решили, что пора уже домой. Далеко от дома уходить было небезопасно, мы могли заблудиться в городских джунглях, а дорогу спросить было совершенно не у кого.
Уже подойдя к дому, мы заметили у соседнего подъезда компанию. Двое парней пили пиво на лавочке и грызли семечки, ещё двое сидели на корточках под козырьком подъезда.
- Пошли быстрее… а то щас пристанут.
- Ну пусть пристанут, те чо жалко что ли?
- Ты познакомиться хочешь?
- нет, просто так…
Тут раздался свист, и громкий крик разрезал тишину двора:
- Эээ… слышь! Чо гуляем так поздно?
- Ничо не поздно, нормально гуляем…
-А компанию составить? Куда пошли то?
- Домой пошли…
Тут вмешался другой парень, он привстал  и зашагал в нашу сторону:
- Девчонки, ну так айдате к нам, познакомимся…а?
Ася толкнула меня в бок…
- Иди, знакомься, ты же хотела…
- Они какие – то недоделанные, я уже не хочу. – Ася стала смеяться, я не смогла не подхватить её.
Всё же мы свернули в их сторону, парень, что шёл к нам, на ходу обнял Асю и стал совать ей под нос свою бутылку пива.
- Пиво будешь?
- Нет спасибо… - Ася всё ещё ухмылялась
- А чо такие молодые и без охраны?
Вмешалась я:
- Ты в охранники что ли набиваешься?
- Нет, просто спрашиваю. Такие весёлые ещё главное, всё чото смеются… чо смеётесь?
- Над тобой конечно.
- Надо мной? А чо я такой смешной что ли?
- Да просто так смеёмся… чо посмеяться нельзя?
- Нельзя…то есть можно.
Мы подошли к остальным парням.
- А мы вот тут сидим… отдыхаем. Это Рома, я Саня, там Руслан, Тимур.
- Бегемот, на, а не Тимур… а этот рыжий…
Парень под козырьком привстал, и, вытянув подбородок и грудь вперёд, слегка махнул руками, как крыльями на взлёте:
- Ты чо на… - Всё же на лице его осталась еле заметная ухмылка.
- Ничо ни чо, сиди там…
- Не, ты чо вообще…
- Да ничо, шучу я, чо ты.
- Пошути мне ещё… - Парень сел обратно на корточки и плюнул в асфальт.
- Ща я с девчонками познакомлюсь потом с тобой…
Снова из под козырька послышалось:
- Э, ты чо там на... в табло захотел?  – Вмешался Саня:
- Да успокойтесь вы, тут девчонки пришли, а вы … ругаетесь. Девчонки, а пиво почему не пьёте?
- Да как то… - Ася, поёживаясь, скрестила руки на груди. Я пыталась прятать руки в передние карманы джинсов.
- Не стесняйся, бери. Тут стесняться некого…
- потом ещё чо нибудь возьмёшь… - послышалось из под козырька.
Парни засмеялись, сначала тихо, потом хором. Саня  и Рома пытались сдержаться, ехидно ухмыляясь. Мы зачем – то тоже стали похихикивать.
- Не слушайте его, он дебил. – Под козырьком не обратили внимания, продолжая ржать. Гулкий хохот раздавался по пустым тёмным стенам.
- Да… мы пожалуй пойдём. – Ася убрала Санину руку и потянула меня к нашему подъезду.
Балконная дверь второго этажа с шумом открылась. Вышел мужик в майке и трусах.
- Вы чо тут орёте? Идите отсюда, пока ментов не вызвали…
Парни не стали пререкаться, встали и молчаливой кучкой пошли вслед за нами…
- А мы домой уже…
- А мы с вами…
- С нами нельзя, у нас бабушка и дедушка дома.
- Ну лады… земля квадратная, за углом встретимся. – Саня на прощание приобнял Асю, та отстранилась.
- Чо такая? … Вы тут живёте?
- Нет, мы вообще не местные.
- Как не местные? …То я думаю, чо то вас здесь не видел. К бабушке чтоль приехали?
Остальные парни прошли дальше, неспешным шагом, вразвалочку, как истинные хозяева района.

 Типа того.
- Вы сестрёнки что ли?
- А чо похожи?
- А я сестёр…  мастёр…
- Да конечно, как без этого. – Ася отвернулась, отходя всё дальше. Я уже стояла у подъезда.
-  Как зовут то вас? … - Ася уже подошла ко мне,  - Встретимся кароче ещё… - Саня побежал догонять свою гоп - компанию.
Тихонько открыв дверь, мы вошли в квартиру.  Храпа отчего – то не раздавалось уже, может быть, перевернулась на другой бок… подумали мы.



23.
Говорят, кто не знает утра, тот не знает и дня. Тогда мы ещё не знали таких мудростей, в тот день мы спали долго, почти до обеда. Когда встали, бабушка Аси что – то готовила на кухне. Я пошла в ванную умываться, но разговор было слышно:
- Ну что, гулёны, погуляли?
- … когда?
- ну что, думаешь я не слышала? Ушли, закрыли нас. Вы гуляйте, я ведь не держу, зачем тайно то уходить? Самостоятельные, смотрю, уже. Сами приехали, значит всё можно.
Ася промолчала. Мы завтракали молча. Сегодня мы собирались на Байкал. Бабушка подробно рассказала нам, на каком автобусе, где останавливается, как пройти… но мы и без неё знали, конечно же, как и куда нам идти а потом ехать.
- Бабушка, мы сегодня, возможно, задержимся, ты нас не теряй, ладно?
- Как это не теряй?
- В смысле не ищи, мы потом всё равно приедем.
Бабушка опустила глаза. Она хорошо осознавала видимо, что перевоспитать взрослого ребёнка невесть на чём, и зачем  приехавшего, не так просто.
В городе жара стояла невыносимая, воздух комкался и плавился, оседал пылью на коже. Мы не стали брать с собой плащи, хотя Бабушка говорила, что там будет холодно, верилось в это с трудом. Дойдя пешком до выезда, мы стали ждать. Отличное, приподнятое своё настроение я снова поддерживала песенками…
- Нас не догонят… нас не догонят… - Вприпрыжку напевала я, с поднятой большим пальцем вверх рукой.
- Догонят, перегонят и еще поддадут…  - У Аси тоже было отличное настроение, но она любила подкалывать и перефразировать, даже когда настроение было хорошим, впрочем, как и я.
Остановился отличный, дорогой джип. Возможно, для некоторых людей даже просто посидеть в таком салоне было бы в новинку, для нас же это было уже привычным делом, потому, что машины нам останавливались всегда разные, и мы не брезговали никогда и никаким транспортом, и не восхищались, если даже было чем. И мы не обсуждали машины, их дешевизну, или наоборот. Возможно, мы просто не разбирались в машинах, но нам это было и не нужно, и даже не интересно. Самое главное для нас было – это наличие у машины колёс и водителя, которому не в лом везти нас, если ему по пути.
- Привет, девчонки! На Байкал собрались?
- Да, посмотреть хотим…
-А что, не видели? Не местные разве?
- Нет, не местные…
- Ммм, понятно, а откуда?
- Из под Красноярска…
- Ооо, далеко, и что, всё так на попутках?
- Ну да…
Водитель помолчал… обернулся на нас, потом посмотрел на своего пассажира на переднем сидении, тот тоже недоумённо обернулся и посмотрел на нас с головы до ног. Я решила всё же уточнить:
- Мы тут у Асиной бабушки остановились… она в Иркутске живёт.
- аа, так вы не на пустое место, а то я смотрю, вроде чистые, врут думаю, что ли.
Я вдруг вспомнила, какими мы сюда приехали. Как всё-таки преображает человека простое наличие воды из под крана.
- А вы часто автостопщиков возите?
- Бывает, вожу. Тут вообще на Байкал  ездят часто. Но конечно не так далеко, как вы… это сколько получается? Две тысячи км?
- Полторы где то…
- Дааа… полстраны пешком.
- нет, полстраны это если в Москву, а сюда близко.
-Ни чо се близко…
- Ближе, чем в Москву.
- Ну да. Туда точно не доберётесь. Как Ломоносов что ли?
- ага…
- Не. Тогда время другое было.
Они высадили нас на каком – то разъезде. Одна дорога дальше уходила вглубь леса, вправо, другая, основная шла прямо, а третья, поодаль совсем не дорога, а скорее тропа, на которую свернули наши попутчики.
Вправо мы пошли из любопытства, асфальт здесь был заметно лучше положен, чем на какой ни будь из дорог, по которым мы уже проехали. Пройдя вдоль леса метров пятьсот, мы обнаружили парочку больших красивых зданий. Дальше был высокий железный узорчатый забор, за которым виднелись огромные апартаменты, ещё правда недостроенные местами, но обещающие быть дворцом. Затем мы вернулись обратно на центральную дорогу.
Мужичок на уазике – «Бобике» сразу спросил нас, не ходили ли мы направо.
- Ходили, там дворцы такие красивые. Наверно гостиницу строят?
- Ага…гостиницу. Тут кругом одни гостиницы понастроили… гости, бл….
- А что, разве нет?
- Да нет, конечно. Дома президентские это.
- Ничего себе… прям самого президента?
- Ну может не самого. Говорят, приезжает иногда. А так там вообще никто не живёт. Не погнали вас оттуда?
- Нет вроде как… ну мы близко то не подходили.
- Могли погнать. Там вообще ходить то опасно. Подстрелят ещё.
- Даже так…
- А как вы думали? Запросто.
Мы уже не стесняясь рассказывали о своем побеге из дома, о нашей дороге, о том, что удивляются все, что все говорят опасно, но людей хороших много, потому нам везёт. Он удивлялся, ухмылялся, расспрашивал, что – то рассказывал.
Простой байкальский рыбак довёз нас до самой Листвянки. Но отпускать нас просто так ему явно не хотелось.
- А как вы там собираетесь отдыхать? Холодно так, а вы даже без курток…
Я заметила разницу, только когда подъехали к Байкалу. Было действительно очень холодно, несмотря на июнь.
- В городе жара, а тут холодно… странно так…
- Так давайте до меня доедем, я вам курточки дам, походите, погуляете, я пока по делам съезжу, а потом отвезу вас к ребятам, они  работают  у залива, скучают, на катамаранах вас покатают, искупаетесь?
Мы молча согласились.
Большой деревенский дом, драные кошки и собаки, люди с приветливым, но каким – то суровым, прохладным взглядом. Свои дела, своя жизнь. Краем уха я услышала, как обсуждали покупку, продажу земли, цены на землю, которые мне тогда казались совсем уж  космическими. Там, у побережья самого большого и самого чистого озера в мире, эти цены, скорее всего, были предметом не только торгов, но и вопросом чьих - то судеб. Мне же до вопросов цены за землю, да и вообще до вопросов денег было настолько далеко, настолько мне это было не интересно, что даже странным казалось, откуда они только берутся, такие астрономические суммы.
Потом он дал нам куртки, старые поношенные мужские ветровки и подбросил обратно к берегу. Холод почти не давал мне как следует насладиться великолепием озера – моря. Каменистый берег запомнился мне холодным и безлюдным. О купании, разумеется, речи уже не шло, но омыть руки всё же мы решились. Возможно, тогда был и не сезон отдыха, но женщину с сувенирами на берегу всё же мы нашли. Я купила коричневый треугольный камушек – кулон на верёвочке, продавщица сказала, что это тигровый глаз. Ася тоже приобрела камушек кулон на память о Байкале,  серенький, округлой формы, будто бы кошачий глаз. До сих пор этот сувенир хранится у меня, как память, как реликвия, как трофей из незабываемого похода.
К «Ребятам» мы приехали уже ближе к вечеру. Они работали и жили здесь же, у берега, в небольших бараках.
Чья – то дочка, лет шести, искупавшись, вышла из воды. Её купальник и кожа покрылись зеленовато – коричневыми пятнышками. Я в недоумении смотрела на нее.
- Это что?
Молодой человек в рабочей одежде курил со мной рядом.
- Так здесь же скидывают всё. – Он посмеивался, - Хочешь тоже искупаться?
- Да как - то уже нет.
- Ну а что, смотри, какая счастливая Надька то))
Надька побежала к отцу обтираться полотенцем. Она смеялась и весело что – то кричала.
- Ничо, нормально. На другой берег уедем, там почище.
- А на чём поедем?
- На катамаране.
Солнышко всё же наконец пригрело, когда мы отправлялись с берега, загрузившись в синий катамаран втроём – я, Ася и парнишка работавший здесь. Водичка действительно стала чище, прозрачная, объемная, синевато – зелёная. Ближе к берегу, она показывала свои глубины, совсем не стесняясь, камушки и водоросли, и даже живность, всё можно было разглядеть в этой воде.
Парнишка полез купаться, а мы с Асей остались у берега наблюдать и кидать камушки в воду.
Небольшой костерок согрел вечернюю беседу, а к ночи мы вернулись к баракам. Я была уверена, что мы уедем раньше, но каким – то плавным сумбурным стечением обстоятельств мы умудрились проторчать здесь до ночи. Не сказала бы, что нас кто – то держал, заставлял, уговаривал… просто здесь всё будто шло каким – то своим чередом, своим направлением течения, в русло которого мы вполне органично вписались.
- А зачем вы щас поедете? Темнеет уже, поздно, ещё попадёте куда. Оставайтесь тут, переночуете, а утром уже домой. Утром Михалыч в город поедет, вас увезёт.

Да, я понимаю, что оставаться ночевать у сомнительных, малознакомых рабочих, где - то посреди леса, не верх благоразумия. Но всё же опасности я не чувствовала, да и Ася была спокойна.
Парни налили нам суп в металлические миски… я попыталась отказаться, но потом почему – то съела всё. Чай из почерневших внутри кружек уже не казался таким ужасным, как тогда, в вагончике охраны. Он показался даже вкусным, правда до дна я допивать не стала, и пить старалась там, где было более - менее чисто, у самой ручки, где обычно никто не пьет.
Копоть на стенах, ржавая двухкомфорочная электроплитка с чайником и кастрюлькой на бледном облупившемся шкафчике когда – то покрытом белой краской…  две железные кровати друг напротив друга с промежутком в полшага, вот весь интерьер маленькой тесной коморки рабочих. Здесь не было даже окна.
Подушки на кроватях запомнились мне особенно ярко.
Страшно было подумать, как можно спать на таких подушках, какие лежали на кроватях в этом бараке. Для меня подушки всегда считались эталоном чистоты на кровати. Здесь же – не просто грязь, здесь были чёрные засаленные пятна.
- Ну как спать будем? – Парнишка робко поглядывал на нас, на что - то видно всё же надеясь, или подозревая…
- Мы наверно вдвоем на кровати, а вы там, как ни - будь сами…
Мне показалось, что тогда у него в глазах промелькнуло даже облегчение. Скромный, простой, молодой, лет восемнадцати работяга, каких много.
Я попыталась перевернуть подушку, но на обратной стороне тоже было огромное чёрное пятно посредине, расплывающееся к краям. Тогда я подложила локоть под голову и так попыталась заснуть… не сразу, но это удалось.
Мне снился в ту ночь удивительный сон. Мои сны и раньше, в детстве  отличались удивительными сюжетами и знаками, я часто летала во сне, но этот сон был особенно реалистичен. Я поднялась с постели, подпрыгнула, и, вместо того, чтобы опуститься, зависла в воздухе…  затем попробовала еще раз… я снова зависла, предприняв некоторые усилия я смогла подняться к самому потолку… радости моей не было предела, ведь мне казалось, что всё это происходит наяву. Захотелось с кем – то поделиться, но все спали. Тогда я решила, что возможно, это сон, и снова легла спать. Снова проснулась… решила проверить еще раз… у меня снова всё получилось, не став никого будить, я поднялась и полетела. Я проскользнула в щель сквозь приоткрытую, висящую на крючке дверь.  Пролетела над деревьями, каждый зелёный листик, каждую иголочку  ощущая физически, я вдыхала чистый, свежий ночной воздух, краски вокруг меня казались мне ярче, реалистичнее даже, чем они бывают на самом деле, будто эта жизнь гораздо реальнее, чем та, которую я проживаю днём. Я дала большой круг над Байкалом, пролетела вдоль Ангары к Иркутску, над крышами домов, вдоль дорог, легко, то поднимаясь вверх, то опускаясь совсем низко. Летать во сне я научилась еще в детстве. Это не такое уж лёгкое занятие, по началу, бывает страшно набирать высоту, а потом падать, просыпаясь. Но постепенно я перестала бояться подниматься вверх, всё выше и выше, над крышами, над домами, над лесами и горами, потом возвращаться, жить обычной жизнью, и снова улетать вверх. В ту ночь мне снилось, будто улетев совсем далеко, очень высоко в небо, я оказалась в сетке, а сетка эта и есть время, с переплетениями  из возможных вариантов моей жизни. Я вернулась обратно на землю и очутилась совсем в другом городе, как – бы со стороны наблюдая себя, я стала припоминать, что было со мной раньше, в этой другой жизни. Совсем другой жизненный сюжет, другие обстоятельства… я вернулась обратно в сетку и попробовала еще несколько вариантов её плетения, каждый раз попадая в свою, но другую, параллельную жизнь. Наконец я оказалась в каком – то громадном здании, там были очень серьезные люди,  один из них сказал мне, что у меня есть в моей жизни задание, которое я пока не выполнила, потому мне нужно отправляться в свою жизнь, из которой я прилетела.
После таких снов реальность кажется унылой и тусклой.


24.
На утро, Михалыч действительно увёз нас в город. Бабушка стала расспрашивать, где мы ночевали, как так получилось, мы неохотно отвечали фразами типа «познакомились», «нас пригласили», «случайно вышло» и «не успели на автобус».
Лунные летние ночи по - прежнему манили нас своей свежестью, потому мы продолжили гулять, так же уходя в ночь, но уже с ключами и вполне официально. Предупреждения, наставления, советы и наказы разумеется здесь были не уместны, хотя и имели место быть.
Однажды, бродя по тёмным улицам, мы встретили у ночного ларька маленького мальчика, лет шести, сильно пьяного и очевидно живущего на улице. Он еле стоял на ногах, покачиваясь и опираясь на ларёк.
- Дефки, есть чо покурить?
- Мы не курим, и тебе не советуем…
- А чо тогда тут ходите?
- А тебе то что?
- Ни чо…я тут главный…
Мы попытались проигнорировать, но мальчик стал кидать вслед какие – то невнятные ругательства, свистеть и смеяться. Тогда мы решили, что лучше будет убежать, пока не подоспела толпа похожих на него уличных карликов.
Такие дети, а за ними и целое поколение деградирующих взрослых – и есть самый главный показатель направления дороги, по которой идёт общество.
Большинство из них, за редким исключением, пойдут грабить, убивать и насиловать, станут наркоманами и наёмниками, перекупщиками краденого и маньяками. Именно эти дети не понаслышке, изнутри знают систему, в которой мы живём. Но разве могут они быть в этом виноваты? Получается, они стали виноваты уже по факту рождения, потому, что другого пути им не было дано.
Саню и его гоп – компанию мы к счастью больше не встретили, зато встретили несколько других, не менее типажных личностей, общение с которыми не так важно для моего рассказа.
Дальше было собеседование и  экзамен, ещё два дня, и мы должны были отправляться домой. Бабушка собиралась проводить нас, как положено, до поезда, наварила картошки, напекла блинов…  собрала в дорогу целый туесок.
Каким – то образом нам нужно было обойти её опеку и скрыться раньше, чем она пойдёт нас провожать, ведь на вокзал нам не нужно было, нам нужно было на трассу.
- Бабушка, мы пойдём, нас провожать не надо, мы сами.
- Ну как не надо, как не надо то?
- Мы уже поехали, всё… а то опоздаем.
-  так сумку хоть возьмите, есть – то, что в поезде? … вон, печенье…
- Печенье давай, и всё. Мы худеем…
- Езжайте тогда, раз торопитесь, а я за вами, всё равно успею, догоню. Что раньше - то не встали? И не сказали во сколько?
Довольно обидно, наверно, было бабушке, когда приехав на вокзал она не нашла нас там. Я не знаю, как позже Ася или её мама объяснялись с бабушкой, и представилась ли им такая возможность.
Наверно, всё это покажется тебе очень странным, как и мой рассказ в принципе, возможно, даже не правдоподобным. Но уверяю тебя, жизнь бывает гораздо невероятнее, чем любая нелепая фантазия. Людям стоило бы доверять друг другу и «Мистеру случаю» гораздо больше, чем они того заслуживают, ведь хороших людей всё равно больше на свете, чем плохих, но каждый находит для себя именно то, что ищет, сознательно, или несознательно. А кто такой хороший или плохой человек на нашем пути? Это тот человек, которого мы сами в нём, в этом человеке нашли, которого мы должны были встретить, не более. Он попался нам на нашем пути, а мы на его, в определенный момент. Каждый момент, каждый поворот, каждый шаг определяет наш путь дальше. Из хитросплетений каждого нашего решения или мысли видимо и складывается та самая сетка, которую я видела во сне.


25.
Мы стояли на выезде из города и грызли печеньки «Рыбки», ничего другого съедобного в этот день не намечалось.
- Блин, надо было картошку взять…
- Ага, щас бы из банки такие ели стояли… - Мы посмеялись.
Первые две машины подбросили нас поочередно до двух ближайших населенных пунктов, последний водитель высадил посреди поля, здесь пришлось стоять около часа, машин было совсем мало. Пролетел белый микроавтобус, из него паренёк приветливо помахал нам рукой, посигналил, но не остановился.
- Чо сигналишь тогда, козёл?  - Ася крикнула вслед и как обычно опустила большой палец по вертикали сверху вниз.
Следом очень медленно, почти шагом, двигалось что – то непонятное. Это был даже не трактор, а что – то вроде катка, и двигаться быстрее, он видимо не мог. Но вариантов у нас было не много, точнее их не было, потому мы попытались остановить и его. И он остановился. Посмеиваясь, улыбаясь во весь рот он отворил нам дверь.
- И чо, поедете на мне?
- А почему бы и нет…
- Совсем видимо машин нет.
Мы забрались в узкую кабинку по очень высоким ступенькам. Кабинка эта насквозь просвечивала, машина тарахтела и дрыгалась, стараясь ехать, но ехать видимо у неё получалось хуже, чем работать.
Водитель не задавал нам лишних вопросов, он только похихикивал и курил. Я рассказала, куда и откуда мы едем.
- Я ведь медленно еду, на мне далеко не уедете.
- Да нам хоть как.
Однако просвистевшие мимо в нужном направлении несколько машин стали вселять в нас сомнения. Минут пятнадцать спустя мы заметили вдали осколки аварии. Тот самый микроавтобус, который нам благополучно не остановился, лежал вдребезги разбитым на боку, поодаль стояла легковушка, смятая в гармошку, тела, накрытые тряпками, кровь на асфальте…
- Ого… ничего себе…
- Да это же тот микроавтобус… нам парень из него рукой ещё помахал. Не остановился.
- Ну вот, теперь догнали. – Водитель закурил. - Фартовые вы значит, что тут скажешь. Не торопись, а то успеешь.
Дальше мы ехали уже молча, шокированные увиденным, каждый в своих мыслях и впечатлениях.
Около получаса ещё мы провели на этой тарахтящей машине, пока водителю не стало нужно сворачивать.
- Ну надеюсь дальше быстрее поедете.
- Ага, спасибо…
- Да  не за что.
Следующим нашим водителем оказался дальнобой, но, не обычный, а какой – то чересчур озабоченный. Моложавый, с маслянистыми глазёнками, он выглядел бодренько, расспрашивал, улыбался, будто торопился куда – то.
- И что, вот так, просто везут? Все? И ни разу ни с кем?
- Нет
- Да я не верю. Такого не бывает.
- Ну не верьте, что теперь. Хороших людей всё равно больше, чем таких.
Он ехал и что  – то видимо задумывал. Мы с Асей переглядывались, но выходить до последнего не хотелось, потому что машин здесь было не так много, чтобы выбирать. Тем более обратного пути теперь у нас уже не было.
- А давайте я вам заплачу… сколько нужно?
- А давайте мы выйдем.
- Да ладно, чо вы, ну по сотне то пойдёт?
- Высадите нас, пожалуйста.
- Хорошо, по двести… на каждую.
Нам уже стало смешно от такого торга, а водитель всё продолжал…
- Да не может быть такого, ну триста…
- Нет…
- И что типа девственницы ещё?
- Конечно.
-Да ну нафик… врёте вы всё. Не нравлюсь что ли? Давайте по пятьсот, больше нет. Последний раз прошу…
Наконец он успокоился и с неудовлетворённым, но насмешливым видом остановил машину. Мы выпрыгнули молча. Закрывая дверь, я всё же крикнула ему спасибо. Он злобно посмотрел на меня.  Ася тоже не поняла, за что я его поблагодарила.
- А за что спасибо то ему?
- За то, что высадил.
- А, ну да.
В придорожном кафе мы выпили чаю. Там же, познакомились случайно с очередным водителем. Он вёз нас долго, до самого вечера, всё что – то рассказывая, потом слушал шансон… почему именно шансон? Почти в каждой машине, если не радио, то шансон.  Редко, очень редко попадались водители, у которых играла какая – то другая музыка. На прощание он предупредил нас о том, что сегодня третье июля, у гаишников праздник. Мы почти уже пропустили этот факт мимо, но жизнь напомнила нам о нём.
Мы долго шли, устали, уже совсем стемнело, потому остановить машину самостоятельно шансов у нас было не много.
На выезде из Тайшета мы заметили пост и решили подойти, попросить, чтобы нам поймали машину, добрые дяденьки с палочками.  Полноватый мужчина в форме вперевалочку подошёл к нам.
- Здравствуйте, а вы можете нам машину остановить?
- Машину? Какую машину?
- А, ну ладно, не надо…
- Вы чо тут делаете?
- Мы едем.
- И далеко?
- Далеко, в красноярский край. А что?
- Документы…
Лицо его показалось мне безобразным. Холодным, безучастным, дерзким, высокомерным, наглым  и безобразным ввиду всего этого до ужаса. Ничто наверно так не обезображивает лицо человека, как высокая должность. И, чем выше должность, тем безобразнее становится лицо.
Мы достали из рюкзачков паспорта, он подозвал к себе другого сотрудника.
- Иди, проверь по базе, в розыске, нет.
Встала колом напряженная пауза, мы ведь действительно могли быть в розыске, за это время меня уже могли хватиться. Сотрудник вернулся через несколько минут, вернул документы.
- Нет ничего. – Он развернулся и убежал.
Мы вздохнули с облегчением.
- И что, вот так вот едете, никто вас не трогает?
- Нет, нам наоборот помогают.
- А кто помогает?
- Все. В прошлый раз к посту подошли, нам остановили машину.
- Да? Это где?
- Под Канском.
- Под Канском… - Гаишник  кивнул головой вверх  и о чём – то задумался, вглядываясь туманным взором в одну точку. Потом медленно, также вперевалочку пошёл в свою будку.
Откуда – то вынырнул другой, такой же, но чуть похудее, тоже в форме, но уже не вперевалочку, а сильно покачиваясь, гаишник. Глаза его, казалось, смотрели в разные стороны.
- Документы!
- Мы уже показывали документы…
- Кому?
- Сотрудник ваш подходил, мы ему показывали…
- А мне не показывали! Документы где ваши?
- Так я говорю, показывали уже, спросите вон там…
- Я говорю, документы достала быстро мне!
- Ни чо я не достану.
Когда я разговариваю просто с дерзким человеком, или даже с дерзким человеком при должности, я обычно уступаю, избегаю конфликта, потому, что он всё же адекватен и полноценно отвечает за себя. Но когда я говорю с пьяным, я говорю не с человеком, у меня такое ощущение, что в некоторых пьяных вселяется демон алкоголя, вот с ним - то я и говорю. Выглядит он всегда одинаково, даже в разных людях, и я как - будто уже с ним давно знакома лично. Я не боюсь этого демона, он меня просто бесит, он противен мне.
Возможно ввиду этого обстоятельства, или может быть усталости, а может и ввиду всего того, что нам пришлось пережить, страха во мне на тот момент совсем не было.
- Ты чо так со мной разговариваешь?
Он вытащил из кобуры свой чёрный пистолет и приставил к моей голове.
- Документы!
- Ну стреляй, чо…
- Чо вообще дура что ли?
- Стреляй! Кто потом мои мозги с асфальта отскребать будет?
Его мутный до сих пор взгляд теперь наполнился яростью и азартом, и коктейль этот,  вперемешку с алкоголем болтался в глазах как в двух переполненных бокалах, выплёскиваясь наружу. Щёлкнул затвор. Звук щелчка гулко отозвался у меня в голове.
- Э, ты чо там? – Первый гаишник подошёл к нам быстрым шагом. –
Убери, он же заряжен. – Он быстрым движением выхватил пистолет, занеся дуло вверх.
- А…чо… она документы не показывает.
- Они показывали уже, нет ничего. – Первый увёл второго, попутно прикрикнув нам «Идите отсюда!»
Странно, но страха по - прежнему не было…  как не было и ощущения опасности, не правильности ситуации, дискомфорта. Страх – одна из основных защитных функций организма. Но он же иногда мешает, не давая делать какие – то важные вещи, к примеру, на экзамене, или на концерте, перед выходом на сцену, страх мешает, а не помогает. Когда же страха совсем нет, это значит, человек потерял чувство реальности, чувство опоры под ногами. И не известно, что лучше, находиться в этом защитном коконе, или находиться вне его, на свободе…
Мы стали отходить быстрым шагом в темноту. Всё дальше и дальше от огней города, к лесу, вдоль дороги. Первой заговорила Ася.
- Ну нифига ты…
- Что?
- Я не ожидала от тебя такого…
- А что такого? …
- Ну не знаю…
Я совершенно искренне не понимала, что такого произошло. Ничего такого на самом деле и не произошло, наверно. Всё же, в памяти запечатлелось ясно.
До утра мы брели по дороге, пытаясь остановить пролетающие раз в полчаса в темноте машины.  Путь нам освещали только редкие звёзды и блёклая луна.


26.
Дорога домой всегда как – то приятнее, потому обратный путь, на мой взгляд, дался нам куда легче. Тем более, что дорогу эту мы уже знали.
Около трёх, когда стало светать, остановился грузовик. Водитель любезно предложил кому-нибудь из нас прилечь на лежанку за креслами. Я согласилась. Не раздумывая, я залезла назад.
 Вырубилась я сразу, но когда меня разбудили, я вздрогнула и сильно испугалась того, что мы в машине и нам пора выходить. Я сначала даже не смогла понять, кто меня будит и зачем. Голова была тяжёлой, выходить в холод было жутко неприятно. С трудом я стала припоминать все минувшие события, и то, что мы вообще куда – то едем.
- Афигеть блин… чо так холодно то?... я спать хочу…
- Ты хоть поспала.
- А ты не спала?
- Нет.
- А сколько времени прошло?
- Часа два где - то.
- Блииин… капец, я спать хочу. Так ещё хуже, теперь башка будет болеть.
Здесь повезло гораздо быстрее. Водитель иномарки ехал до самого Канска, у него в приёмнике играло радио. Мы с Асей  вместе сели на заднее, чтобы спокойно поспать. Я уже начинала дремать, и вдруг мне показалось, что у меня что – то спрашивают… отчётливо так, показалось…
- Что? – В ответ мне по прежнему играло радио, водитель видимо не услышал моего вопроса…
Я посмотрела на Асю, та спала, приклонив голову на бок.
Раньше я где – то читала, что от долгого недосыпа начинаются слуховые галлюцинации. Наверно, это были именно они.
К полудню мы уже выехали из Канска. В Канске мы не стали останавливаться на вокзале, чтобы не терять времени. До дома теперь было совсем не далеко.
Серая иномарка остановилась, поднимая вверх придорожную пыль на выезде из города.
- Далеко собрались девчонки?
- Здравствуйте! Мы до Красноярска, но докуда подбросите.
- Ого, до Красноярска… а что там делать?
Глухо захлопнулись обе двери. Улыбчивый водитель с интересом смотрел, то на меня, то на Асю.
- Домой едем
- Домой? А откуда?
- У бабушки гостили…
Водитель помолчал, улыбка с лица постепенно спала.
- Мм, а чего не на поезде?
- На поезде дорого.
- А бабушка то знает, как вы поехали?
- Бабушка не знает.
- Так вы сбежали получается?
- Почему, нет. Мы сказали ей, что поехали… и уехали.
Водитель снова помолчал…
- В Канске бабушка - то живёт?
- Нет, в Иркутске…
Водитель, казалось, подпрыгнул на кресле…
- Как в Иркутске? Так вы откуда едете то?
- Из Иркутска…
Водитель замер в молчаливом раздумье, машина ехала не спеша, камни и кочки глухо шуршали под колёсами. Вдруг машина стала медленно останавливаться, пока не остановилась полностью.
Водитель строго смотрел перед собой. Мы вышли, молча, водитель завёл машину и поехал дальше. Двери снова глухо хлопнули.
- Вот так и говори людям правду.
- Странный какой – то.
- Да вообще. Что он думал, мы до ближайшей деревни едем?
- Наверно… я вообще даже думать не хочу, что он там себе думал.
Следующий водитель оказался попроще, однако говорить о том, откуда мы едем, мы уже не стали.
- Сколько лет - то вам?
- Пятнадцать
Водитель помолчал… потом продолжил
- Да, куда только жизнь катится. Девчонки, такие молодые, уже работают.
- В смысле?
- Я не про вас, просто… я про вас ведь не знаю. Тут вот часто вижу девчонок. Стоят. Всякие есть, знаю одну тоже. Ну вот красивая, знаете, вот бывают девчонки красивые, на самом деле. Тоже, как вы, стройная, всё в ней, а работает… с четырнадцати лет. А бывает и раньше начинают. Вот это как? Ну как вот?
- Мы не работаем, мы просто путешествуем.
- Я понял. Я вам вообще говорю.
- Не знаю, мне кажется, всегда есть возможность чем – то другим зарабатывать.
- Так вот и я говорю ей, почему не пойдёшь куда – то на нормальную работу, такая красивая, молодая, да найди ты себе мужика и живи… спокойно. А мне, говорит, нравится это, меня пока всё устраивает, я привыкла.
- Как можно к такому привыкнуть?
- Ну, вот как - то привыкла…
- Да уж…
Мне вдруг стало очень интересно встретить и пообщаться хотя бы с одной такой девушкой. Узнать, как она разговаривает, как мыслит, да просто посмотреть на нее. Но мы почему – то за время нашего пути ни разу не встретили ни плечевых, ни вообще кого – либо, так же как мы путешествующего стопом. Возможно, мы перемещались слишком быстро, относительно интересных встреч, возможно для нашего пути не было уготовано ничего подобного.
Следующий, на большом грузовике не собирался в Красноярск, потому нам сильно повезло. Он вывез нас по объездной за пределы города, и нам не пришлось снова идти через весь Красноярск пешком.
Уже совсем не далеко оставалось до дома, около двухсот километров, уже совсем не ощущалось расстояния, когда к ночи мы оказались в маленьком городишке, решив взять билеты и доехать до дома на поезде… я не помню, отчего нам в головы пришла такая странная идея, ведь ехать оставалось совсем не много.
Скорее всего, нам всё ещё хотелось приключений, мы всё ещё надеялись на что – то, что дало бы нам шанс «пожить» с большой буквы, пожить по настоящему, как это бывает в фильмах. Мы надеялись на чудо, как надеется наверно  каждый. Да, именно каждый. Любой человек мечтает о счастье, хотя наверно многие скрывают это, считая, что у них и так всё отлично, всё же каждый в глубине души надеется на большее.   Внешне, наши действия, скорее всего, выглядели хаотично, спонтанно и не обдуманно, однако что- то нас всё же вело, мы  надеялись, что – то свернёт нас с заданного однозначного пути, нас зацепят увлекательные приключения, удивительные события, как это бывает в сказках.
Небольшой, облупившийся, по старой русской традиции вокзалишко стоял на окраине. Через этот вокзал проходил единственный поезд, следовавший из Красноярска в наш захолустный городок, через десяток других таких же полустанков и обратно. Дождик лил как из ведра, когда мы наконец добрались до него.
- У меня в кроссовках вода хлюпает))
- Бл… это капец. Касса закрыта, прикинь.
- Как закрыта?
Тяжёлая, большая, деревянная дверь захлопнулась, упала на своё законное место, закрыв за нами дождь. С нас струйками стекала вода, с волос, с джинсов и кожаных плащиков на узорный гранитный пол.
Мы подошли к единственному, зарешёченному окошечку, дверца была закрыта и зашторена.
Расписание гласило, что касса откроется только в шесть утра, а в половине седьмого прикатит наш поезд, чтобы простоять здесь всего две минуты.
Переждав грозу, согревшись немного, мы решили побродить по городишку.
- Пошли магазин поищем
- Ага…
Случайные прохожие подсказали нам, где есть в столь поздний час магазин. Там мы купили газировку, хлеб и печенье, а затем вернулись в здание вокзала. В зале ожидания не было ни охраны, ни каких – либо других работников, ни людей. Тихо дремали металлические камеры хранения, с ручным набором.  Кресел было не много, пять  по одной стене и четыре по другой. Странно, что кроме нас тут больше никто не ошивался, место было тёплое и сухое. Подозреваю, что работник, точнее сторож, тут всё же какой  - то был. Слова гулко разносились по пустому залу, долетая лёгким эхом до самого потолка.
- И как мы хлеб будем есть? – Ася с ухмылкой разглядывала булку, сидя в деревянном вокзальном кресле.
-Руками, как…
Я рассмеялась.  Ася поддержала. Зрелище со стороны действительно было забавное. Я отрезала хлеб своим припасённым для особых случаев ножом и стала есть хлеб, запивая газировкой. Пирожков в ночном сельпо, к сожалению, не оказалось, кипятка для чая тем более нам найти было негде. Ничего другого мы не придумали.
Есть хлеб с газировкой… мало того, что не интересно, ещё и не вкусно. Поэтому в итоге пришлось ограничиться печеньками, а хлеб отдать местной голодной собаке и голубям.
Часа два мы пытались заснуть в отвратительных вокзальных деревянных креслах, быть может, нам это даже удалось, но совсем ненадолго. Пяти – десятиминутные вырубания и пробуждения от того, что голова начинала падать.
Устроиться поудобнее было просто нереально…
Возможно, если ты когда - нибудь пытался спать на вокзале, ты меня поймёшь. Возможно, ты даже осудишь меня за то, что я преувеличиваю, и ты считаешь, что спать на вокзальных креслах куда приятнее, чем где – либо ещё, если больше негде. Возможно, ты даже прав в этом.  Но для меня на тот момент уснуть в машине совершенно незнакомого водителя было гораздо проще. Дожидаться поезда было уже совершенно невыносимо.
Около четырёх утра мы снова шли вдоль пустынной трассы сквозь промозглый сырой утренний туман. Мне почему – то вспомнились вдруг со сладким чувством, как никогда раньше, мамины пироги и булочки, захотелось вдруг именно этих булочек, со сладким горячим чаем с молоком.
- Чото мне даже кушать захотелось…
- Я не просто кушать, я жрать хочу…
- Ни чо, нам полезно
- Да ваще. Сбросили наверно килограмм по пять. Приедем мама не узнает))
Если сказать тебе честно, сбрасывать было особенно некуда, мы обе были достаточно стройными и даже худенькими.  Всё же, как ты знаешь, нет предела совершенству, потому многие девушки пытаются похудеть, не имея на то особых оснований.
Двое представителей неопределённой национальности на отечественной легковушке остановились у остановки, на выезде из городка.
- Куда едете?
- Домой…
«Второй пилот» сидевший на переднем сидении рядом с водителем, развернулся к нам, положив руку на спинку кресла. Зачем  - то ноготь на его мизинце был длиннее всех остальных ногтей. Наверно я слишком пристально посмотрела на его ногти, потому что мужчина, ухмыльнувшись, убрал руку.
Взглянув мельком на руки водителя, я заметила такой же длинный ноготь на мизинце и у него.
- И давно едете?
- третий день…
- оооо… ничосе
- полторы тысячи км
- и чо всё бесплатно?
- конечно…
- не, я не верю.
Мы промолчали.
Мои глаза уже начали смыкаться, когда мутный взор снова развернулся к нам, и рука с мизинцевым когтем снова появилась на спинке кресла.
- И никому не платите?
- Нет, не платим. А вы что, хотите, чтобы мы оплатили?
Мужчина снова убрал руку и посмотрел на водителя. Тот ехал невозмутимо, казалось, в своих каких – то мыслях. Только сейчас я заметила, что у обоих этих людей мутный взгляд, но не пьяный, да и запаха алкоголя здесь не было. Поведение их было не совсем естественным… или может быть, мне просто так казалось. Взгляд  мужчины, что с нами разговаривал, блуждал и не мог найти опору, а когда находил её, фиксировался и долго не мог отлипнуть с этого места.  Водитель же был сосредоточен настолько, что совершенно не замечал того, что происходит в салоне. Странно вообще, как он догадался нам остановиться.
- Да мы не настаиваем…
Мы снова промолчали, но мне отчего – то подумалось, что небезопасно закрывать здесь глаза. И я не закрывала их, пока мы ехали.
Они высадили нас благополучно на очередном пыльном перекрестке.
- Спасибо…
- Спасибо в карман…
Я захлопнула дверь покрепче, как в тракторе.
Следующий наш водитель, дальнобой на грузовике, показался мне гораздо безопаснее. Он, весёлый, улыбчивый, расспрашивал нас о нашей поездке, но ничему не удивлялся, кивал и говорил, что часто возит автостопщиков, что сам очень много ездит в разные регионы уже давно.
Как только появилась пауза в разговоре, я сама не знаю, как отключилось моё сознание, вздрогнув, я проснулась. Я посмотрела на Асю, она спала, склонив голову в сторону.
Водитель ухмыльнулся, посмотрев на меня. Я снова закрыла глаза и ещё несколько раз, вздрогнув, просыпалась. Затем уснула, наверно, надолго. Проснулась я от того, что машина остановилась.
- Ну всё, выходить вам пора. Я дальше. – В глазах у этого мужчины читалось сострадание, и даже жалость. Наверно, мы уже сильно заслуживали такого взгляда.
Вдруг он зачем – то открыл свою дверь, и, обойдя машину, помог  нам спуститься, всучив мне в руку сторублевку.
- Спасибо большое, нам не нужно денег, мы почти приехали…
- Возьмите, пригодятся. Я с вахты еду, у меня много… может и вы мне когда – то поможете.
Я внимательно посмотрела ему в глаза, пытаясь запомнить…
Вряд ли конечно я смогу сегодня вспомнить этого мужчину, потому, думаю, помогать стоило бы  каждому, кто в этом нуждается, чтобы не пропустить того, кто действительно заслуживает.
Доброта и добродетель перемещаются как эстафетная палочка, от одного к другому, если её не прятать. Суть такой «Эстафетной палочки» очень хорошо описал в своём романе «Отверженные» Виктор Гюго.
Печально то, что с той же примерно скоростью, и по тому же принципу перемещается и зло. 
Всё же, каждому, разумеется, самому выбирать, к какой из этих энергий ему удобнее склоняться, передавая другим свою эстафетную палочку, и от кого её принимать, а от кого нет.




27.
День обещал быть тёплым. Солнышко пригревало во всю свою июльскую цветастую катушку.
Следующий водитель на белой ниве оказался очень молчаливым, запустив на заднее сидение путём поднятия переднего, но ни о чём нас не спросив, он довёз уже до самого нашего дома.
Поскорее  теперь  дойти до дома и упасть в объятья кровати стало основной нерушимой задачей. Однако беда всегда приходит, откуда не ждали. И не то, чтобы беда, но неожиданное неприятное препятствие на пути к кровати меня всё же ждало. На пороге меня ждала мама. Обалдевшим от изумления взглядом она смотрела на меня в упор. Вопросов было, вероятно, настолько много, что даже слова сформировались не сразу. Потому, сразу стала говорить я.
- Мама, я поступила…
- Куда? Ты где была?
- В Иркутске.
- А ты почему мне ничего не сказала? ... Поступила она…
Очень быстро сняв с себя потрёпанные пылью многих дорог, грязные кроссовки, я аккуратно пробралась в ванную комнату, чтобы смыть остатки дорожной пыли.
Затем конечно пришлось всё рассказать по порядку, ну, или, пожалуй, почти всё. Маме я не стала рассказывать Асину легенду про мальчиков на машине, я сказала правду, мы ездили автостопом…
Вздохов, восклицаний и упрёков в мой адрес было достаточно, но всё же я очень верно начала этот разговор с фразы о том, что я куда – то там поступила. Маму данный аргумент, видимо, очень хорошо усмирил и даже успокоил. Ещё позже она интересовалась уже именно тем, как и когда я собираюсь туда ехать вновь и почему не поехала сразу, как нормальные люди, на поезде.
Интересно было и мне, узнать о том, что всё же происходило тут, в дни нашего отсутствия. Мама спохватилась меня не сразу, но когда поняла, что в квартире меня нет несколько дней, в милицию сразу не пошла. Она пошла по моим подружкам. Асина мама тоже была сильно удивлена, когда узнала, что моя мама вообще не в курсе поездки. Ведь она считала, что отпустила своего ребёнка  с какими – то конкретными людьми в конкретную поездку. Они вместе решили подождать и не подавать в розыск.
Ты наверное думаешь, здесь меня должны были закрыть на домашний арест, запретить общаться с Асей или что – то в этом роде. Нет, меня никогда не держали дома, никогда мне не запрещали чего – либо, и я думаю, что это верно.
Можно быть всеми родственниками воспитанным, битым неоднократно в назидание. Но, совершенно солнечным погожим днём выйти и попасть аккуратно головой под упавший внезапно на голову кирпич. Можно даже совсем не выходя из дома сломать себе шею запнувшись о палас. Да, я согласна с тем, что бережёного и бог бережёт, однако, в нашем случае, имеет место быть некая другая, возможно, более важная форма оберегания человеческой, детской души. Эта та самая, недостающая многим, по – домашнему строго воспитанным людям форма воспитания, даже наверно, миропонимания, в которой человек умеет мыслить самостоятельно и принимать решения, опираясь на свои собственные взгляды, выводы и ошибки, а не используя догмы и утверждения других людей в качестве непреложной истины.
Человеку в определённый момент очень важно, наверно, просто объяснить, что такое хорошо и что такое плохо. А всё остальное он додумает сам, но то, что недопонял или недодумал, обязательно подробно разъяснит сама жизнь, и иного никому не дано.
Новость о том, что мы ездили, чуть ли не через всю Сибирь автостопом, быстро разлетелась по всем моим друзьям и знакомым. За нами теперь окончательно закрепилась репутация абсолютно безбашенных девушек. Как – то одна подружка, домоседка, привыкшая делать всё только так, как сказано, спросила меня, зачем нам вообще это было нужно.
- Ну, и что хорошего, в том, что вы туда ездили? Только родителей перепугали.
- Зато теперь нам будет, о чём вспомнить в старости…
Она, помолчав, посмотрела на меня, затем на кружку чая и, прикусив нижнюю губу продолжила…
- И что такого интересного вы там увидели?
- Много чего. Пока сама не увидишь, ничему не поверишь. Для того, чтобы узнавать жизнь, нужно путешествовать. Сидя дома на одном месте ничего не узнаешь и не почувствуешь. Мне лично здесь ужасно скучно, а там… другие люди, другие города, всё другое. Это ведь путешествие.
- Но это ведь опасно. С вами там что угодно могло случиться.
- Что угодно с нами может случиться где угодно. Этого никогда не угадаешь. Волков бояться, в лес не ходить, говорят.
- Да уж… тебя не переубедить. Ну, а представляешь, вас кто нибудь бы поймал там, завёз, изнасиловал…  вообще убить могли.
- Так я и говорю тебе о том, что ничего никогда не угадаешь. Всё перечисленное с тобой в ближайшей подворотне может произойти.
- Ну я не хожу по таким подворотням…
Откуда ты знаешь? Разве мало таких случаев?
- Много
- Вот именно. По моему, хороших людей всё равно больше, чем плохих, просто в это надо верить. В каждом человеке есть добро, никто не рождается маньяком убийцей или насильником. А если  в какой – то момент ты видишь, что ситуация пошла куда – то не туда, старайся избежать острых углов и слиться как можно быстрее. Ну, и понятное дело, что мало видеть, надо ещё и чувствовать.
А может, нам просто помогали наши верные ангелы хранители, не знаю…
- Повезло вам просто. В другой раз может так не повезти…
- Ну будем надеяться на лучшее)
- А вы что, ещё куда – то собираетесь стопом ехать?
- Не знаю, не исключено. Но сейчас пока нет, отдыхать будем.
- Понятно.
Мы допили чай и вышли на улицу. Июль сверкал и переливался янтарным  вечерним блеском на стёклах типовых многоэтажек. Мы пошли по тротуару к парку, где нас ждали новые знакомства, новые люди и новые приключения.
Думаю, вся наша жизнь – одно большое приключение, и только от нас самих зависит, интересным оно будет, или не очень.
С тех пор прошло уже достаточно времени, чтобы понять, осознать наш поступок, эту нашу поездку. И до сих пор я ни в коем случае ни разу ни о чём не жалею, я вспоминаю нашу поездку стопом с радостью и ностальгией. И даже, пожалуй, с гордостью… ведь это был для нас настоящий подвиг, взять и сбежать из надоевших серых провинциальных будней в неизведанную даль.
Сейчас, повзрослев, наверно  я уже не решилась бы на такую авантюру…  теперь я предпочитаю путешествовать традиционными способами. Хотя, кто его знает…
Надеюсь, мой рассказ тебя не сильно утомил, теперь ты можешь пойти доделывать свои важные дела, посмотреть интересный фильм или поспать. Но я хотела сказать тебе о том, что самый интересный фильм и самое важное приключение происходит с тобой именно теперь, каждую секунду, сегодня, сейчас. Не упусти это из виду.