Первые майские праздники завершились. Погуляли ребята неплохо. Но не обошлось и без неприятностей. То, что друзья подмочили свою репутацию на хозяйской перине, стало только прелюдией, а по приметам - плохим знаком. После той стычки на проходной ротный вкатил всем курсантам по три наряда вне очереди, и теперь они, вместо того чтобы наслаждаться сном в короткое послеотбоечное время, спускались в подвал общежития под камбузом, где находились кладовки, а также подсобные помещения, и в одном из них располагалась картофелечистка, которую между собой все называли "тёщей". Вот тут-то и проводили ночные часы друзья. Чистить картошки приходилось много, хорошо хоть "тёща" ещё выручала. Вроде и не очень сложная машина, как стиральная, на днище центрифуги которой был установлен приличных размеров наждак, но помогала хорошо. Пару мешков картошки можно было ободрать ею за какой-нибудь час, а потом только глазки выковырять, но это если ещё по-божески относиться к основному продукту питания курсантов. А можно было вообще "тёщей" так почистить картошку, что и глазков не оставалось, но тогда она становилась как горох - и есть-то нечего. Так и делали иные умники, но и над такими умниками были ещё умнее умники - дежурные по камбузу, которые, увидев конечный продукт (пару десятилитровых кастрюль с ободранной до невозможности картошкой), приходили в неописуемую ярость (кормить-то ораву голодных курсантов надо чем-то, не только же одной перловкой!) и тут же бежали к дежурному по училищу, а тот, не долго думая, сообщал командиру роты о таком художестве его подопечных, в свою очередь, естественно, ротный добавлял своим умникам ещё по паре нарядов вне очереди. Так что всегда стоило подумать, когда надо остановить свою любимую "тёщу". Новиков в принципе-то никогда и не пользовался таким методом чистки картошки, просто из-за жалости что ли к такому продукты, а скорее всего из-за природной бережливости, да и своим коллегам по несчастью не особо разрешал драть её до невозможности. Хоть на такую чистку и уходило больше времени, но зато гуляша с пюре или мясного соуса можно было потом хорошо поесть за обедом (для себя же чистили!). И ещё хорошо, что "тёща" так выручала, но случалось, что она выходила из строя (и довольно нередко), и тогда вся надежда была только на свои руки с ножиком, да и шеф-повар входил в ситуацию, исключал из меню вторые блюда с картошкой, но на первое всё равно приходилось чистить, и немало. Штрафники задерживались в подвале и до часу ночи, и до двух, а иногда и позже. Потом замертво плюхались в койку и в упор не слышали команду дневального "Рота, подъём!", даже и дежурный по роте иной раз не мог их поднять, но уж ротный своего добивался - буквально за ноги стаскивал с матраса и выгонял на зарядку. И потом, ничуть не проснувшись, почти с закрытыми глазами шли они на завтрак, затем на занятия - от них ведь нарушителей распорядка никто не освобождал. Вот и сидели они за столами, и клевали носами во время лекций, а иные и засыпали прямо тут. Но хорошо хоть наряды вне очереди отрабатывались через сутки, давали и курсантам немного отдохнуть от "тёщи". Или "тёще" от них. Так вот и проводили Горкин с Новиковым эти после праздничные дни, а ротный (Макака!) даже зубами начал скрипеть при виде их. Непонятно даже почему. И куда только делись его первоначальные выражения: "Вы гражданский костюмчик вешайте под шинелку, а полуботиночки ставьте за свою рабочую обувь". Да-а, кончилось заигрывание с курсантами, началось армейское давление на них. Порядок-то надо в роте наводить, а то такие раздолбаи, как Сёмкин, Новиков и иже с ними, такое тут натворят...
Впереди был ещё один праздник - День Победы, её двадцатилетие. В этом году его отмечали особенно широко - он был объявлен всенародным праздником, и весь народ готовился к нему. В городе намечалась большая программа, но все основные мероприятия были назначены на месяц позже, на девятое и десятое июня, чтобы успеть хорошо подготовиться к ним, так как обещались быть высокие столичные гости. А само Девятое мае прошло очень скромно. В училище состоялся перед ним вечер, был, естественно, праздничный завтрак и обед для курсантов, а потом всех их распустили в увольнение. Горкин с Новиковым долго маялись, где бы провести этот праздник. С новыми знакомыми они ещё не успели как следует познакомиться, да и квартирный вопрос был не совсем ясен, поэтому пошли по известному пути, к Татьяне, прежней подруге Виктора, где и отмечали Первомай. Ребята не все согласились с ними праздновать, Русанов наотрез отказался ("В эту шарашкину контору я больше не хожу!"), а у Стоинова девятого мая был день рождения, тот пошёл, ну, и Венька с ним увязался. Ребят хватило, а девчонок было даже в избытке. На этот раз праздновали они как-то скучновато, даже проигрывателя не нашлось, а по радио звучали только одни марши, ну, ещё "Синий платочек", так что бледновато всё это получилось. Сергей откровенно загрустил к концу дня. Галина была уже изрядно под мухой, чего-то гундосила, что её совсем никто не понимает и даже не жалеет, а ей так плохо сейчас. Конечно, ей было плохо, её даже вырвало прямо чуть ли не за столом, потому как пить следовало меньше. Новиков тоже пил, может быть, и столько же, как и она, но он то всё же парень. Ему, конечно, было немного жалко Галину, несчастная она девчонка, но такой уж Бог уродил, куда от этого денешься. Нет, если бы ей, конечно, выбить эти лошадиные зубы да вставить нормальные, тогда... Тогда она была бы ничего девахой. Но это уже не его проблемы и заботы. Ему и своих хватало. Для приличия он пытался успокоить её, даже поцеловал несколько раз. И тут вдруг вспыхнула улыбка той Галки, тех Рыжих глаз, отчего он даже застонал - боль от той потери всё никак не уходила из него. "Галка, Галка... Ты ушла навсегда. И тебя уже никак не воротишь. Да и надо ли? А с этой Галиной надо завязывать. Пусть это будет последний день, проведённый с ней!", решил он для себя и даже приободрился. "Но кем же её заменить, ту ушедшую навсегда Галку?" И снова ему на память пришла Татьяна, Красная Шапочка. Вспомнил её улыбку, её шутки и заливистый смех. И безумно захотелось её снова увидеть, посмотреть хотя бы издалека на неё. Рассчитывать на что-то большее он просто не имел права, хорошо помня ту встречу в парке. Наверное, и она её хорошо запомнила. Так что...
Посидели за столом, попили, поели, попытались песни попеть, но как-то не вышло, не то настроение что ли было, поэтому уже часу в девятом вечера стали подумывать об уходе (о ночлеге ребятам никто и не предлагал нынче - хозяйке хватило и Первомая). Попрощавшись, друзья направились в училище, и только чуть отошли от Татьяниного дома, как нарвались на местных парней. Собственно, они не сильно и перетрусили, были все в гражданке (чем не городские?) да ещё в подпитом состоянии (да только тронь нас!), но что-то смутное в душу всё же забралось. Впереди местной компании из шестерых шёл Володька Гончев, с которым у Новикова ещё с первого курса из-за хлеба были стычки и которого отчислили после первой сессии.
- Здорово, мужики! - первым поприветствовал ребят Гончев.
- Привет, - вяло ответил за всех Горкин.
- Что-то вроде знакомые и незнакомые, - засомневался тот.
- Да мы с вокзальной улицы... - начал было объяснять Виктор, но тут Гончев заметил, как Новиков потянулся рукой за ремнём (хоть и были они в гражданке, а со своим флотским и верным другом никогда не расставались).
- А-а, я знаю вас, - сообразил Гончев. - Мужики, да это же лягушатники! - крикнул он и отскочил в сторону, на его правой руке появился кастет, у других засверкали пики.
Новиков в это время уже успел накинуть на правую руку ремень и, размахивая им, решительно двинулся на врага, за ним последовали и другие. Местные не ожидали такого поворота и дрогнули, а когда первый удар по плечу бляхой достал одного из них, кинулись бежать. Парни их не преследовали, не так их было и много - четверо против шестерых. Но эта победа здорово воодушевила.
- Ну, дали мы им! Пусть суки знают, как связываться с речниками! - загалдели разом и двинулись дальше к училищу.
Ближний путь к нему был через узкий подвесной мостик на речке, они и пошли туда вдоль выстроенной недавно высотки. И только вышли из-за угла, как увидели движущуюся на них с другой стороны дома толпу из местных, впереди которой быстро шёл, конечно же, Гончев.
- Вот эти гады! - крикнул он, когда ребята появились из-за дома, и все побежали наперерез четвёрке.
Размышлять было некогда, об отпоре говорить и не приходилось, оставалось одно - успеть первыми добежать до этого мостика через Черёмуху, а там уж их территория, да и на узком переходе через речку можно устроить хорошую оборону. И курсанты что есть мочи кинулись по спускающемуся склону горы, откуда и силы взялись! От последнего дома до речки было всего-то метров триста, вроде бы пустяк, но расслабляющий организм алкоголь сделал своё дело, они уже на первой стометровке почувствовали, что выдыхаются. Но страх тоже делал своё дело. Слыша буквально за собой тяжёлое дыхание преследователей, они не только ослабили бег, но, наоборот, стали бежать ещё быстрее, ничего уже не соображая и не понимая, полностью положившись на заложенные в организме силы самосохранения. И первыми достигли заветного мостика, с ходу перескочили его и остановились, стараясь хоть немного отдышаться и сообразить, как им дальше отстаивать свою жизнь (они и не сомневались, что запросто могли ею поплатиться, если бы Гончев со своей бандой догнал их). Но те, добежав до мостика, тоже остановились, не решаясь дальше преследовать нарушителей их территории. Сейчас каждый оставался на своей законной стороне и чувствовал себя хозяином на ней.
- Ладно, гады! - крикнул Гончев. - Мы ещё с вами поквитаемся!
- Вали-вали отсюда! - ответил Новиков. - Мы и не таким давали прикурить.
- Это мы ещё посмотрим!
- Посмотрим-посмотрим, - уже спокойно ответил Сергей, и все курсанты медленно направились к общежитию.
Май заканчивался, в этом году он был на редкость тёплым и солнечным, даже дождей почти не случалось, да и зачем они нужны в городе? Может быть, это и чудесная погода повлияла, может, что ещё, но Сергей постепенно успокаивался, уходило всё дальше и дальше время разрыва с Рыжими глазами (нет, конечно, он её не забыл, да разве можно забыть её, ту, которой отдал все свои первые искренние чувства и даже первый поцелуй), потихоньку заживала рана, нанесённая Галкой, но всё равно боль ещё давала о себе знать, и он старался найти то, что могло хотя бы его успокоить, отвлечь. Это мог сделать только такой же человек, как и Суботина, но более искренний, более преданный, чем она. И Новиков искал этого человека, в тайне надеясь, что им станет Татьяна, Красная Шапочка. Он часто гулял по проспекту Ленина в надежде встретить её, но напрасно, она или просто не показывалась там, или избегала его. Можно было, конечно, набраться наглости и поехать к ней домой (он ведь знал, где она живёт), но не решался, что-то явно сдерживало его, видимо, стыд после той встречи в городском сквере.
Незаметно началось и лето. Занятия подходили к концу, не за горами и сессия. Но курсанты уже не так её боялись, как на первом курсе, зная, что к чему и что как надо. Но готовиться потихоньку начинали. А в секции подводного плавания прошли практические занятия. В один из погожих деньков их всех вывезли на небольшое озеро за Волгой, и каждый, облачившись в резиновый костюм, в маску с трубкой и акваланги, проплыл нужную дистанцию. Не у всех, конечно, это получилось. Теория теорией, а когда практики ноль, то результаты могут быть весьма плачевные. Так случилось и с Новиковым, как ещё с несколькими ребятами. Сергей сам такого конфуза, конечно же, не ожидал, ведь он вырос на Волге и с малых лет всё почти время проводил на воде, а плавал отлично, даже свою любимую Ёлнать переплывал вместе с пацанами ещё учась в классе пятом, а это почти четыреста метров, а уж под водой держался дольше всех в округе и так далеко заныривал, что старшие ребята диву давались. А тут... каких-то сто метров не смог нормально проплыть под водой. И всё потому, что просто не знал, как надо плавать с аквалангом, как работать руками и ногами с ластами под водой. С детства он привык плавать под водой по-собачьи, подгребая руками под себя. Вот и тут плыл также, а ведь их для страховки держали на бечёвке. И когда Сергей вышел на берег озера, тренер посмотрел с укоризной на него и поставил незачёт.
- Не сдал, - глухо проговорил тот.
- Почему? - искренне удивился Новиков.
- Потому что не уложился во время. - И чуть помолчав, добавил: - И дёргался как-то странно.
Новиков от обиды даже чуть не заплакал. "Дёргался! Ты бы хоть рассказал, как надо плавать под водой. А то нацепил акваланг и плыви, как знаешь. А я и не знаю как. Дёргался...". Он, конечно, ничего не сказал тренеру, только страшно на него обиделся и решил больше не продолжать занятия в этой секции. Да его и так исключили за незачёт. "Ну, ладно, и без этого проживём".
Первые дни июня были заняты не столько подготовкой к летней сессии, сколько подготовкой к предстоящему празднику "Слава победителям", в котором должны были выступать тысяча артистов, в том числе и курсанты речного училища почти в полном составе (два курса), конечно же, в массовых сценах. И сейчас их всех тренировали и во дворе училища и на берегу речки Черёмухи, где что-то было наподобие стадиона. Им всем выдали по большой палке, и они под команды московских инструкторов выполняли различные движения, строились, разбегались, перестраивались, махали своим оружием. Курсанты хоть и относились ко всему этому с добрым чувством юмора, но тренировались добросовестно, и заезжие режиссёры остались ими довольны. И вот этот праздник настал! Ребята сменили курсантскую форму на солдатскую, старую и поношенную, но довольно ещё приличную, изрядно посмеявшись над собой (забавное это было зрелище!). Все давно привыкли к своей, ставшей уже родной форме, а тут какие-то кирзовые сапоги, портянки, галифе, гимнастёрки и пилотки. Но деваться некуда, раз стали артистами, значит, и костюм положен таковой. В новой форме повели строем всех на стадион "Сатурн", хорошо хоть ещё не по центральной улице и без оркестра, как во время парадов, а второстепенными магистралями. Но и там они вызвали большое оживление у горожан, а старухи даже забеспокоились, уж не война ли снова началась. Пришлось командирам их успокаивать. А артистам что, только смех, это хоть в какой-то степени подбодряло ребят, путь ведь был не таким и близким, больше часа топали, и ноги понатирали в непривычной обувке. Но дошли, и представление началось.
Представление проходило, конечно, на высшем уровне, хотя курсанты пока могли только судить по себе. Но и они постарались. Под мелодию песни "Каховка" строем с двух сторон вышли на футбольное поле стадиона, по чёткой команде разбежались и сели полукольцом, изображая привал в мирное время. Следом за ними вышли на поле девушки в нарядных костюмах, образовали хоровод, стали танцевать и петь песни. Девушки были из дошкольно-педагогического и медицинского училищ, Сергей об этом узнал сразу же и заметно заволновался, стал искать глазами Галку Суботину, но напрасно, попытался найти Красную Шапочку, но... то ли забыл совсем, как она выглядит, то ли далеко они от курсантов находились (хотя что-то похожее на Танюшу он всё же увидел), никого не нашёл и успокоился, стал наблюдать за дальнейшим действом. А на поле в это время уже вышли армейские артисты Московского гарнизона, стали исполнять песни довоенных лет. "Если завтра война, если завтра в поход..." И тут тревожно заиграла походная труба, и все мгновенно покинули поле. Курсанты, построившись в колонны, вышли за пределы поля, где стали готовиться к главной своей роли, а там, на стадионе, уже разворачивались "военные действия", в которых участвовали воины местного гарнизона. "Схватка" была жестокой, но короткой, наша "победа" наступила! И тогда опять в центре событий оказались простые солдаты. Курсантов вооружили деревянными мечами, и они под мелодию песни "Хотят ли русские войны" стройными рядами вышли из ворот и веером разошлись по всему полю, положив своё оружие на плечи. Растянувшись в шеренги, все начали выполнять нехитрые, но вполне понятные движения с мечами. "Навоевавшись" и показав всему миру, что русские войны не хотят, солдаты опустились на одно колено, положили перед собой мечи. И тут к ним со всех сторон бросились детишки со цветами. Солдаты взяли их на левую руку, а в правой оказались мечи (скульптура воина-освободителя в Трептов-парке Берлина). Шеренги стали сходиться в единый строй. Зычный голос ведущего возгласил:
- Пусть... враги... запомнят... - Все воины начали медленно поднимать своё оружие. - ...этот ... карающий... меч! - Вскинули руки вверх. - Так ... всегда... было... на Руси... - Стали медленно опускать оружие. - Кто... с мечом... к нам... придёт... - Воины поворачиваются на сто восемьдесят градусов, перехватывают оружие за конец лезвия. - ...от меча... и погибнет! - И вверх взмывают мечи-кресты. Стадион вскакивает, кричит и аплодирует. А уже над всеми звучат слова песни "Пусть всегда будет солнце". Под её звучные аккорды воины с детишками на руках уходят с поля, отдают их родителям. Миссия курсантов-артистов завершена, теперь они могут отдыхать наравне со всеми. А на стадионе действо продолжается. На этот праздник в город съехалось много столичных знаменитостей: Кирилл и Сергей Столяровы, Люсьен Овчинникова, Зоя Фёдорова, Михаил Кузнецов... Всех их видели только на экранах в кинотеатрах, а тут живые ходят по выстроенной сцене, рассказывают различные эпизоды о съёмках фильмов. Здорово!
Сергей вначале вместе со всеми курсантами с удовольствием наблюдал за ними, но потом стал медленно прохаживаться по трибунам, стараясь отыскать кого-либо из знакомых. Ещё когда первый раз выходили на поле, он вроде бы заметил Галку Суботину, она, кажется, гуляла вместе с Капой и Андреем. Но было далеко, он не мог точно узнать, что это именно они. И вот сейчас искал их по стадиону. Зачем это ему было нужно? Трудно сказать. Вроде бы он сам уже давно решил раз и навсегда завязать с этими Рыжими глазами, стал немного успокаиваться, забывая их. Но разве мог он их забыть, эти Рыжие глаза? Да нет же, конечно! Это просто невозможно даже при всём его огромном желании. И ему постоянно хотелось хотя бы издалека увидеть её, когда-то его Галку. К тому же он знал, что Суботина вместе с остальными своими близкими подругами, в том числе и с Мариной Князевой, заканчивает училище и уезжает по распределению в Якутию. И может быть, эта сегодняшняя встреча, если она и произойдёт, будет последней в их жизни. Так как же не использовать этот шанс? И он медленно бродил и бродил среди до отказа заполненных трибун и уже порядком измучился, и уже потерял всякую надежду на эту страстно желаемую им встречу, подошёл в изнеможении к поручням, ограждающим поле, снова стал наблюдать за московскими артистами, и тут словно что-то ударило внутри его. От неожиданности он вздрогнул и стал озираться по сторонам, и мгновенно его взгляд остановился на ней, на Галке Суботиной. Она вместе с Капой и Андреем сидела в нескольких рядах от края поля и с азартом наблюдала за действием на сцене. Она была совсем близко, совсем рядом от него, стоит только крикнуть "Галка!", и она услышит. Сергея теперь больше ничего не интересовало, он смотрел и смотрел только на неё и словно погружался в какой-то омут, в котором замелькали, как кадры кино, и их первая встреча, и первый в его жизни поцелуй, и зимние прогулки по аллеям заводского парка, и... Да сколько же всего было связано с ней, с его Галкой, которая вот сейчас сидит совсем невдалеке от него, от души смеётся, хлопает в ладоши, даже вскакивает, хватает за руку своего друга, прижимается к нему! А Сергей... Он хоть и рядом совсем с ней, но она его просто не видит, просто не замечает. Да и попробуй узнай его в этой солдатской (в общем-то, дурацкой) форме. "А может, подойти, поздороваться и попрощаться? Нет, не стоит этого делать. Надо всё забыть, забыть навсегда!" Он отошёл от поручней, ноги еле слушались, и направился к пункту сбора, время их выступлений окончилось, все должны были вскоре возвращаться в училище, да и время уже клонилось к вечеру, сухие пайки съедены. Что ещё тут делать? Но пока собрались, пока дотопали до речного и уж время к полуночи ближе. И только едва разделись, плюхнулись в койки и сразу же погрузились в мертвецкий сон.
На следующий день повторилось то же самое, только теперь Сергей, сидя вместе со всеми на футбольном поле, уже не искал глазами Рыжие глаза (Зачем? Всё равно она не пришла. Да если б и пришла, то пришла вместе с Андреем и обнималась бы снова с ним), а искал Татьяну - Красную Шапочку (ведь она обязательно должна быть здесь, так как медучилище тоже участвовало в этом празднестве). И (о, счастье!) он увидел её, только она находилась очень далеко от него, на другом краю поля, но он узнал её, узнал по её длинной косе. Таня была в чём-то светлом, как и остальные девушки, и по-хорошему в их общей массе было трудно рассмотреть, но Сергей не сомневался - это точно была она. И решил обязательно её разыскать. И когда они стройными шеренгами покинули поле, он тут же обратился в поиски, ходил между рядами по трибунам, рассматривал внимательно всех девушек, особенно тех, кто одет в чём-то белом. И наконец он её увидел! Да, это была она со своей подругой, которую он тоже встречал на вечерах в училище. Сомнений быть не должно! Теперь только надо подойти и... “Что и? Вновь как бы познакомиться или сразу упасть на колени и слёзно просить прощения?” Он не мог ответить на этот вопрос и стоял в глубокой задумчивости всего в двух десятков метров от желаемой цели.
- Здравствуй, Серёжа! - внезапно прервал его мысли до боли знакомый голос, он даже вздрогнул и быстро обернулся.
Как ни странно, но это была Татьяна, его старая (первая в городе!) знакомая Татьяна Генералова. Вот это да!
- Здравствуй.., Таня, - как-то даже растерянно или с испугом ответил Сергей и тут увидел, как та, другая Татьяна, поднялась со скамейки и вместе с подругой направилась в обратную от него сторону.
- Ты что, испугался? Или не рад меня видеть? - засмеялась она приятным смехом.
- Да нет, почему же... - он замялся. - Рад.
- Как ты живёшь? - поинтересовалась Генералова.
- Да ничего... - Он чуть помедлил, но потом решительно заявил: - Как нельзя лучше! - И весело рассмеялся (всё-таки приятно с этой Татьяной быть рядом!). - А ты как поживаешь?
- Да тоже неплохо, - вновь рассмеялась она и стала оглядываться по сторонам.
- Ты кого-нибудь ищешь? - спросил он и внимательно посмотрел на неё (с ней, конечно, хорошо, но ему-то сейчас нужна другая Татьяна, а та уже и скрылась где-то в людском потоке).
- Мать где-то должна быть здесь, - неестественно тихо ответила она и даже глаза опустила.
“Мать... Ладно прикидываться-то. Своего парня ту ищешь”, хотел было уж сказать, но сдержался – его-то какое дело, кого она ищет?
- А, понятно. Ну, давай продолжай свои поиски. Ты извини меня, мне тоже тут кое-кого надо отыскать. - Он чуть помедлил и посмотрел внимательно на девушку, и у него опять потеплело на душе (симпатичная всё же она штучка!). - Ладно, до свидания.
- До свидания, - просто ответила она, как-то виновато (да виновата она была перед ним, чего там говорить!) посмотрела на Сергея.
Но тот уже повернулся и заспешил в ту сторону, куда направилась Красная Шапочка со своей подругой, и быстро догнал их, шёл сзади и любовался Татьяной. Выглядела она просто великолепно в своей белой кофточке и красной юбочке, так идущей к её красивым ногам, и развевающаяся до пояса коса делала девушку просто неотразимой - куда там до неё Генераловой! Молода, свежа и симпатична. Новиков был просто очарован ею и уже не мог оторвать взгляда от неё и мгновенно решился и подошёл.
- Здравствуйте, - тихо поприветствовал девушек.
Татьяна даже головы не повернула в его сторону и ничего не ответила, поздоровалась с ним только её подруга. Вот это да...
- Как вам праздник? - поинтересовался он, чтобы завязать разговор.
- Ничего, - вновь ответила её подруга.
- А что вы намерены делать дальше? - приставал с расспросами Сергей.
- Да ничего, гулять, - опять она же.
“Интересная ситуация. Видимо, здорово я её обидел, раз она даже и замечать меня не хочет”. А между тем девушки завели отдельный разговор о своих подружках, словно тут никого и не было посторонних, хотя Новиков и шёл бок о бок с ними. “Здорово получается!”. Но он надежды не терял, приставал и приставал с расспросами и наконец добился своего. Татьяна заговорила, да не просто заговорила, а начала высказывать свои обиды, сердито и громко, так, что Сергей даже сначала опешил. Но куда деваться? Девушка была права - он её обидел, причём очень здорово, и он это отлично понимал и слушал её разнос, виновато склонив голову, но в душе он радовался, и эта радость всё больше и больше заполняла его. “Я ей не равнодушен! Я ей тоже нравлюсь! Как это здорово!” И он, прищурив один глаз, слегка наклонив голову, чуть забегая вперёд, стал с виноватой улыбкой заглядывать в её глаза, как нашкодившая собачонка. И она не выдержала, от души рассмеялась своим заливистым смехом. “Прощён. Я прощён!!!”
Они теперь втроём гуляли по стадиону, смотрели на выступающих артистов, покупали в ларьках конфеты и угощали ими друг друга. Больше, конечно, покупали подружки, так как Сергей хоть и любил сладкое, но у него вечно не оставалось на него денег, да и девушки это отлично понимали, поэтому воспринимали всё с завидным юмором, от чего все вместе от души смеялись. Новикову с ними стало очень легко, да и девушки, кажется, не тяготились его присутствием, даже несмотря на непривычную для курсанта форму одежды. Время летело просто незаметно, Сергей ни на минуту не отходил от Тани, чтобы не потерять её из виду, и твёрдо решив проводить сегодня девушку домой. И наплевать, что она так далеко живёт! Опасно за Волгой? Опасно! Но это же для курсантов речного училища. А он сегодня солдат (правда, бутафорской) Советской Армии! Хотя, кто его знает, как там, за рекой относятся и к ним, нашим доблестным воинам. Но… кто не рискует… В общем, он твёрдо решил в этот вечер не оставлять Красную Шапочку одну.
Праздничные выступления заканчивались. В темнеющее небо взлетели разноцветные ракеты, разорвались там снаряды победного салюта, по беговой дорожке стадиона проехали мотоциклисты со знамёнами и зажжёнными факелами в руках. Было это весьма впечатляюще, все зрители наблюдали за окончанием действа с нескрываемым восторгом. А затем все двинулись к выходам, и Сергей вместе со всеми, хотя и был назначено место для сбора курсантов, чтобы строем идти в училище. Но какой там строй! Какое училище! Главное для него сейчас не упустить из виду Таню, от этого, казалось ему, зависит всё остальное в его жизни. Её подруга куда-то отошла в сторону или потерялась, и девушка осталась одна. Новиков сразу же оказался рядом с ней и хотел взять её за руку, чтобы не потеряться в этом мощном потоке выходящих со стадиона людей, но она, как в тот первый вечер, вырвала руку и так посмотрела на него, что он даже остановился. “Да, а она всё такая же недотрога. А, может, только изображает её?”, подумал, но тут же схватился и кинулся её догонять. Стадион остался позади, поток людей разделился на маленькие ручейки, стало посвободнее. Они вдвоём шли по направлению к центральной улице, чтобы там сесть на автобус, молчали. Первым не выдержал Сергей.
- Таня, скажи что-нибудь.
- А что мне тебе говорить? И так всё понятно.
- Ну, допустим, мне не всё понятно.
- А мне всё равно. А если тебе что-то не понятно, то ты можешь сходить к тем девочкам, с какими был в сквере тогда, и выяснить то, что тебе надо, - с обидой проговорила она.
Сергей не знал, что ей и ответить. Но не отвечать было нельзя.
- Понимаешь, Таня… - начал он неуверенно. – Я тогда гулял с ними ради своего друга (это в какой-то степени было и верно). Не мог же я его бросить одного, да ещё в праздник. Вот просто так и шёл вместе со всеми по скверу…
Это, конечно, было весьма глупое оправдание. Но что ещё он мог ей сказать?
- Я у тебя не прошу объяснений.
- Таня, ты сердишься на меня? – спросил виновато.
- А как ты думаешь?
- Слушай, давай и я буду на себя сердиться вместе с тобой? – предложил серьёзно.
- А как это? – с недоумением спросила она.
- А так. Давай вместе будем сердиться на какую-нибудь одну вещь, ну, допустим, на только что ушедший переполненный автобус. Глядишь, оба мы и пересердимся, и ты перестанешь на меня сердиться. Идёт?
- Ты думаешь, нам это поможет?
- Конечно. – Он чуть помедлил. – А ты можешь меня простить?
- Не знаю, - совсем тихо ответила девушка, но как-то неуверенно.
И эта её неуверенность вселила в Сергея небольшую надежду. Раз она не уверена, то может запросто (или не совсем запросто) простить его. Он с облегчением вздохнул и больше на эту тему не заводил разговора. Некоторое время шли молча, он думал о ней, а она? Может быть, о нём? Кто его знает.
- Слушай, Таня… - начал было он.
- Какая Таня? – не поняла сразу девушка, ойкнула и закрыла рот ладошкой.
- Как это, какая? – изумился он. – Ты, конечно, - заикнувшись, ответил.
- И вовсе я не Таня, - тихо и смущённо проговорила она.
- А кто же… ты? – в конец растерялся Сергей.
- Лиля, - ещё тише ответила она и совсем низко склонила голову.
- Что-что? Лилия? Это как цветок? А что, красивое имя. Не знаю, почему оно тебе не нравится.
- Я не цветок, чтобы меня так звали! – обидчиво бросила та.
- Хорошо. Если тебе не нравится своё имя, я тебя буду называть… - Он немного подумал, а потом чуть ли не выкрикнул: - Липа!
- Почему липа? – опешила та.
- А потому… Слышала ты когда-нибудь такое выражение… Ну, хотя бы “липовые лыжи”?
Она мотнула головой.
- Это ненадёжные лыжи. А вообще, липа – это что-то выдуманное, обманчивое. Вот и ты меня обманула, придумала себе другое имя. – Он сделал паузу. – И теперь я буду тебя называть Липой. А что, неплохо звучит – Липа со слипа.
Сергей даже расхохотался, а она так насупилась, что, видимо, готова была расплакаться от обиды. «Ничего, пусть скушает. Нечего его вводить в заблуждение. А то… Таня, Танюша. Не какая ты не Таня, а самая настоящая Липа, да ещё со слипа, раз там живёшь». Он, конечно, ничего этого ей говорить не стал, она и так получила своё. Да и зачем её больше обижать. Ведь он тоже не идеал и тоже её малость обманул, ну, совсем малую малость, только немножко погулял с другой девушкой да поцеловался с ней. Но всё, он с той порвал раз и навсегда, и теперь у него одна девушка – это Лилия. “Да ладно, какая разница, как её зовут – Лиля или Таня? Главное, что она симпатичная, весёлая и с ней всегда легко”. Так и шли они по проспекту Ленина, пока не дошли до остановки, от которой автобусы отправлялись за Волгу.
- Что ещё скажешь, Ли… ля? – еле выговорил он её настоящее имя. – Больше ты меня ни в чём не обманываешь?
Она слегка пожала плечами, что можно было истолковать по-разному: или больше ни в чём не обманывала, или ещё в чём-то, но всё равно ей стыдно даже из-за того, что она обманула хотя бы раз.
- Да брось ты хмуриться, - начал он её успокаивать. – Подумаешь важность какая – изменила имя. Такая мелочь. Так, кстати, многие делают.
Но она и на это ничего не ответила.
- Скажи хотя бы, где тебя можно будет найти в следующее воскресенье?
- Обычно ты никогда не договаривался об этом, - наконец-то ответила она.
- Знаешь, что было, то прошло. – Он чуть помолчал. – Так, где мне тебя найти?
- Не знаю.
- Хорошо, тогда я к тебе загляну когда-нибудь домой.
- А ты не забыл, где я живу? - оживилась Лиля.
- Да ты что! Забыть такое? Да никогда! Я всё помню.
- Ну, смотри. Как хочешь. Можешь приехать ко мне.
- Договорились.
Народу на автобусной остановке скопилось множество, и все хотели уехать. Но это было суждено не всем, по крайней мере, на ближайшем автобусе. Сергею не хотелось расставаться с девушкой, но и ехать с ней просто невозможно – и транспорт переполнен, и время очень позднее. Ему и так нагорит за то, что он не вернулся в училище вместе со всеми. Поэтому решил расставаться.
- Вон моя мама, - показала девушка на стоящий автобус и решительно кинулась к нему, стала пробиваться к заветной двери.
Новиков усердно помогал ей, но кто-то мощно двинул ему в спину, и он оказался в автобусе рядом с девушкой.
- Ты куда? – испугалась она. – Иди сейчас же в училище!
- Иди, легко сказать, - начал бубнить он и попытался пробиться наружу.
- Держись, солдат, - услышал сзади мужской голос.
- Держись. Да мне надо выйти.
И ещё решительнее стал пробиваться, и вскоре ему это удалось. Он с облегчением вздохнул, хотел помахать на прощание Лиле, но, увы, её в автобусе и не видно было, и направился в училище.
Всю следующую неделю он только и делал, что мечтал о предстоящей встрече с Лилией (с Липой со слипа! Ха! Ну, и кликуху он ей придумал!), и с нетерпением ждал субботы. И даже гражданку как-то вечером принёс от родственников и спрятал её в вентиляционном колодце, чтобы в выходные пойти в ней на свидание (всё же безопаснее!). И вот подошла суббота. Он даже не стал брать увольнительную, а чуть ближе к вечеру, облачившись в цивильное платье, проскочил проходную и решительно направился к автобусной остановке. Пока ехал, размышлял о том, как же её найти, ведь он только один раз провожал Лилию (тогда ещё Красную Шапочку) домой и плохо запомнил это. Да и времени уже прошло немало. Но что делать - надо искать. Нужную остановку автобуса он не пропустил, сошёл на ней и стал внимательно осматриваться. Вроде бы место знакомое, но где её дом? Это он не мог вспомнить и поэтому медленно стал расхаживать по улице в надежде, что она увидит его и выйдет из дома. Но увы. К нему никто не спешил выходить. “И что же делать?” В куче песка играли в свои игры маленькие ребятишки. “Может, они мне помогут? Хотя вряд ли они ещё интересуются такими девочками, как Лилия. Но другого варианта пока нет”. Он подошёл к ним, стал наблюдать за неспешной вознёй на песке, размышляя, как же их спросить о желаемом, даже разволновался малость, словно перед ним не маленькие мальчишки и девчонки, а толпа разбушевавшихся молодчиков. Наконец решился, тихо спросил:
- Ребята, не знаете, в котором доме живёт девочка из медицинского училища?
В ответ тишина, ни звука, словно они совсем и разговаривать не умеют. “Вот незадачка!”
- Чего вы молчите? – усмехнувшись, спросил снова.
Результат тот же самый. “Да, дела…” В это время из ближайшего дома на улицу вышла девушка, Сергею она показалась знакомой. “Точно! Это же подруга Лилии!”
- Привет! – обрадовано произнёс он, подходя к девушке.
- Привет, - просто ответила она. – Ты к ней пришёл?
- Конечно!
- Позвать её?
- Конечно, - заладил он одно и то же, словно и слов других не знал.
Девушка только усмехнулась и направилась в соседний дом. А Сергей опять стал расхаживать по улице, чтобы хоть немного успокоить заволновавшееся сердце. Около её дома появились какие-то парни, начали вести между собой тихие разговоры. Это Новикову не дюже понравилось. “Вот ещё не было печали, так черти накачали!”
- Эй, парень! – Вдруг услышал он обращение в свою сторону. – Иди-ка сюда.
Сергей немного посомневался, но всё же спокойно направился к парням с не очень большой охотой.
- Ты к Лильке пришёл? – спросил один из них, как показалось Новикову, не очень дружелюбно.
- К ней, - просто и таким же тоном ответил.
- Так чего ты тут стоишь? Заходи в дом.
Новиков как-то нерешительно повёл плечами. Он, конечно, был не против зайти в дом, но его же она не приглашала туда, а что это за парни, Сергей не знал, поэтому и с места не сдвинулся.
- Чего ты боишься? – вновь спросил тот парень. – Пойдём!
И он буквально силой, взяв Новикова за руку, повёл в дом.
- Здравствуйте, - тихо поздоровался, когда они вошли внутрь, ни к кому особо не обращаясь, и стал внимательно осматриваться.
В небольшой комнате, кроме её и подруги, да ещё этого парня, никого и не было. Лилия, смутившись, стояла около окна, опустив голову, видимо, совсем не ожидала, что он вот так запросто нагрянет к ней, и молчала, даже не поздоровалась.
- Чего ты не радуешься? – усмехнулся парень. – К тебе пришёл друг, а ты даже не здороваешься.
- Здрасте, - тихо выдохнула девушка.
- Вот это другое дело, - улыбнулся парень. - Теперь можно и поближе познакомиться.
Познакомились. Оказалось, что двое из ребят – это двоюродные браться Лилии, есть у неё и родной брат, он, как и Сергей, учится в речном училище, но на четвёртом курсе, и сейчас на практике. Узнав об этом, Новиков сразу же успокоился (надёжное прикрытие ему здесь обеспечено, со стороны местных нападок можно не ожидать), почувствовал себя свободнее. Немного поговорив о том, о сём, предложил Лилии съездить в город и там погулять. Она не отказалась, быстро собралась, и они вдвоём направились в центр. Пока ехали в автобусе, тихо разговаривали, девушка совсем уже не стеснялась его, шутила и смеялась, и Сергей скорее почувствовал, чем понял, что обида на него у неё прошла. Это было прекрасно!
- Вот мы и снова вместе! – обрадовано произнёс Сергей, когда они вышли из автобуса.
- Да, вместе, - тихо подтвердила Лилия и, чуть помедлив, добавила: - Знаешь, если бы ты не подошёл ко мне тогда на стадионе, я бы тебе уже никогда не простила ту встречу.
- Лиль, зачем старое ворошить? Что было – то прошло. Давай не будем об этом вспоминать. Знаешь, есть такая пословица: “Кто старое помянет, тому глаз вон!” - рассмеялся он.
- Хорошо, не будем, - просто согласилась она.
С этого вечера они встречались, и очень часто, как старые добрые друзья. Он приходил к ней, как только выдавалась свободная минута, не считаясь ни с чем. Самоволки стали для него давно привычным делом и уже ничуть не пугали, к тому же близились каникулы, и все курсанты почувствовали некоторую слабинку со стороны командования. Сергей перед девушкой не чувствовал никакой робости, не подыскивал нужных слов, говорил всё что хотел, но, конечно, ничего обидного для неё и ничего выходящего за рамки приличия. Дни теперь летели слишком быстро. Он уже почти перестал вспоминать о Галке (этих Рыжих глазах), в его сознании всё больше и больше укреплялась Лилия («Липа со слипа. Ой, чтоб она не узнала!»). От неё ему не хотелось уходить по вечерам, вообще не хотелось расставаться. На танцы в городской сквер они ходили редко, больше бегали по набережной Волги, взявшись за руки как дети, громко крича какие-то глупости и также громко смеясь. Ему интересно было хоть иногда почувствовать себя босоногим мальчишкой, бегать как когда-то давно, давно по волжским плёсам, как бы снова окунуться в беззаботное детство. Ходили и в кино. Сидели молча рядом. Иногда он брал её за руку, но она тихонько её высвобождала. Он только усмехался: “Глупая, глупая девчонка. Совсем ещё ребёнок. Да это и понятно. Ведь ей всего-то шестнадцать”. А он и не стремился к большему, ему и так было приятно с ней.
А бег времени всё убыстрялся и убыстрялся. Учебные занятия закончились, но впереди ещё были экзамены. Это немного пугало всех, но Сергей успокаивал себя мыслью, что уже сдавал одну сессию, и довольно неплохо, и другие сдавали не одну. Так почему не сдаст эту? Обязательно сдаст. Прежде всего, он, конечно, надеялся на свои знания, они его обычно не подводили. Но не исключал и подсобный материал – шпоры. Некоторые ими уже пользовались и в первую сессию, он – нет. Но сейчас предметы стали гораздо сложнее, столько нужно было запомнить формул по той же электротехнике, которую вёл начальник училища Чугунов. А была ещё и технология металлов, и ещё несколько предметов, где масса самых различных формул. Тут нужно или зубрить (но когда ему зубрить, раз надо почти каждый вечер бегать к Лилии?), или пользоваться шпорами. И он вместе со всеми одногруппниками заготавливал этот подсобный материал в свободное время. Почти никто из ребят и не знал, откуда появляются все билеты с вопросами, а если кто и знал, то помалкивал в тряпочку, как, на пример, Сёмкин, принёсший положенное число билетов в их кубрик.
- Слушай, Ген, откуда ты их взял? – приставал к нему Новиков.
- Тебе-то какое дело? – усмехался Сёмкин. – Пиши шпоры, да поразборчивее, вдруг одна из них тебе и достанется.
- Да напишу я, но ты скажи, кто тебе их дал?
Нет, Сёмкин и не собирался отвечать на вопросы друга, хотя, наверное, и знал, откуда они взялись, а может быть, и сам участвовал в их добывании. По этому поводу ходили разные слухи. Все знали, что билеты хранятся в сейфе начальника специальности Кузнецова, а ключи от его кабинета сдавались на КПП. Поговаривали, что кто-то ночью потихоньку их брал, проникал в кабинет, вскрывал сейф (каким образом? Этого никто не знал), выносил билеты, и они кем-то за несколько часов переписывались, а оригиналы сразу же возвращались на место. Кузнецов и не замечал ничего. Но ходила байка и о том, что кто-то (разве тебе скажут – кто!) по водосточной трубе поднимался на второй этаж (раз он даже сорвался и упал), через форточку проникал в кабинет, опять же вскрывал сейф и… В общем, далее уже понятно. Да, собственно, какая разница, как появлялись у курсантов билеты. Главное, что они были и по ним писались шпоры, которые здорово выручали на экзаменах.
Так уж случилось, что перед самыми экзаменами у Сёмкина был день рождения. Вроде бы и гулять-то рановато перед таким ответственным моментом, как сессия, но… куда денешься – праздники в жизни тоже должны быть. Все решили отмечать, настоял на этом, конечно, Геннадий. Вопрос, где отмечать, решился быстро – на квартире у тёти Новикова, так как хозяйка уехала в деревню к сестре, то есть к маме Сергея, а Виктор, двоюродный братан, сильно не возражал, даже обещал на вечерок куда-нибудь исчезнуть. Так чего ж не погулять, раз такая возможность представляется. Была суббота, но вот напасть – Новиков попал в наряд, а без него всё могло сорваться, а подмениться сложно – нужная веская причина для этого, да и объясняться надо у ротного, а попробуй докажи этому Макаке, что позарез это необходимо (ему же не скажешь, что надо просто малость побухать). И что делать? Ну, Сергей взял да и сбежал из наряда, никому ничего не сказав и не задумываясь о последствиях. И напрасно. Ротному об этом сразу доложили, но виновника в это время в училище не было, и пока всё зависло. А он с друзьями готовил дружескую вечеринку. Закупали всё необходимое и готовили ребята сами, девушек решили не приглашать, они должны быть гостями. И вполне справились. Правда, Сергей, ещё не до конца всё сделав, отпросился у друзей в отлучку – надо было съездить за своей подругой Лилей, а жила она не так и близко. Он ей заранее сказал об этом дне рождении, пригласил от имени Геннадия, но Лилия определённого ответа тогда не дала, но и не отказалась. Поэтому Новиков на сто процентов был уверен, что она поедет с ним. Когда он пришёл к ним, Лилия всё ещё собиралась, помогала ей мать – тётя Шура, хорошая женщина, добрая, простая и прямая, она сразу понравилась Сергею, да и ей он вроде был симпатичен.
- Куда же вы идёте? – сразу спросила она, как только Сергей поздоровался.
- Гулять, - с улыбкой ответил он.
- Гулять?
- Гулять, - снова невинно улыбнулся Новиков.
Он, конечно, понимал, что дочь всё рассказала матери, да и чего об этом скрывать, но просто сейчас дурачился. Тётя Шура это тоже понимала, но нужно же учить молодёжь, вот и наставляла на путь истинный. Да и был ведь повод – он, Сергей, хоть и приятный парень с виду, но малознакомый, а что там у него за душой… это же неизвестно, а она, Лилия, ещё глупая девчонка, да к тому же любимая дочка у матери, и воспитывалась без отца.
- Знаешь, Сергей, в нашем доме не любят неправды и никогда некого не обманывают.
- В нашем доме тоже.
- Так куда же вы идёте?
- Гулять, - уже в дверях ответил он, и вновь невинная улыбка расплылась по губам.
- Ну что ж, гуляйте. – Мать была вполне серьёзна. – Только чтоб всё было нормально.
- Не беспокойтесь, тётя Шура, всё будет в норме, - уже на полном серьёзе ответил Сергей, и они вдвоём направились к автобусной остановке.
Мать провожала их беспокойным взглядом и, конечно, волновалась за свою неповторимую дочку. “Тётя Шура, тётя Шура, вы не беспокойтесь, я вашу дочку и пальцем не трону. Я чувствую себя счастливым просто глядя на неё, на её весёлые искорки в голубых глазах. Я счастлив от того, что слышу её заливистый смех, мне доставляет большое удовольствие брать её за руку, а остальное… Зачем мне оно надо? Я уже кое-что познал, и всё хорошо понимаю. Так что вы, тётя Шура, не беспокойтесь, всё будет прекрасно. Я даю вам честное слово”, мысленно успокаивал он оставшуюся около дома мать девушки.
К назначенному сроку они опаздывали, а автобуса, как назло, всё не было, пошли пешком в сторону моста. Лилия была какая сама не своя, хмурилась, как осеннее небо. Ох, не зря это!
- Чего ты какая-то сердитая сегодня? – спросил он.
- Я никуда не пойду! – выпалила она решительно и остановилась.
- Почему? – опешил друг.
- Мне не хочется. Да притом я никого не знаю там. Как-то неудобно, - тихо ответила она, глядя себе под ноги.
- Да брось ты! Меня-то ты знаешь? Знаешь. И остальных узнаешь. Там все наши ребята. И знаешь, что неудобно? – Он чуть помолчал. – Ладно, не буду говорить, а то ещё обидишься. Пойдём! – и он взял её за руку, стараясь сдвинуть с места, но Лилия упёрлась и вырвала руку.
- Не пойду!
- Что, мне тебя силой что ли тащить? Думаешь, не хватит силёнок, чтобы взять тебя на руки и понести? – начал заводиться Сергей и сделал такое движение, как будто и в самом деле хочет взять её на руки.
- Только попробуй! – сердито бросила та и отскочила в сторону.
- Ну, тогда пойдём, - он взял её за руку и потянул, она уже не сопротивлялась, но шла с небольшой охотой.
Как только дошли до следующей остановки, подошёл автобус, они сели в него и поехали. Ехали молча. Лилия продолжала сердиться. Какое-то беспокойство овладело и им. “Только бы чего по пьянке не вышло. Только бы не повторить Нового года”, начал он успокаивать себя. И вроде стал спокойнее. Когда подошли к тётушкиному дому, Лилия снова заупрямилась.
- Я не пойду! – встала как вкопанная.
Сергея это уже начало просто бесить.
- Чего ты не пойдёшь? – сердито спросил он.
- Не пойду, и всё! Сяду сейчас на автобус и поеду домой.
- Ну, и езжай! – бросил он и направился к дому, но, чуть пройдя, остановился.
Девушка медленно, и не оборачиваясь, шла в обратную сторону. Сергей махнул в сердцах рукой, стал догонять её, догнав, взял за руку, решительно повёл к дому, ни слова не говоря, она больше не сопротивлялась. (Нет, лучше бы, для Сергея, она ушла домой!) Когда они вошли в квартиру, все уже сидели за столом. Да всех-то не так много и было. Горкин пришёл с Аллой, Сёмкин с Маринкой Князевой, сестрой Валерки, который тоже был тут, но без девчонки. Геннадий пригласил ещё своего друга из судоводителей, с их же курса, Олега Кручинникова, который пришёл с подругой Аллы Люсей. Ну, и последним появился Новиков со своей Липой. Вот и вся компания, небольшая, но спаянная, или споенная, это уж как понимать, со стороны ребят, конечно, а девушки были почти не знакомы друг с другом. С их знакомства и началось празднество, но первый тост подняли за восемнадцатилетие новорождённого Геннадия Сёмкина, а небольшую речь на правах хозяина произнёс Новиков. Была она краткой, пожелал ему быть умным парнем, хорошо учиться, ну, и любить девушек, конечно. Он от этого не отказался, только поближе придвинулся к Маринке и что-то замурлыкал ей на ухо, отчего та слегка заулыбалась. Потом ещё произнесли несколько тостов, все выпили, закусили, включили магнитофон, который принёс Кручинников, стали танцевать. Сергей пригласил Лилию, она ещё не освоилась в этой компании, была скучной и молчаливой, чувствовала себя одинокой.
- Чего ты такая? – спросил прямо он, как только стали танцевать.
- Не нравится мне здесь, - также прямо, но тихо ответила она.
- Что, ты стесняешься что ли? Здесь же все свои парни.
- Свои для тебя. А для меня… все чужие.
- А я? Я чужой?
В ответ Лилия только пожала плечами. “Странно она себя ведёт. Но что поделаешь, раз такая”. Когда закончилась мелодия, все снова сели на свои места. Олег произнёс тост, все подняли рюмки, Сергей тоже, но… чужая (её) рука не дала поднести рюмку ко рту, поставила её на стол. Пришлось только усмехнуться на действия (в общем-то, правильные) девушки. Так повторилось и в следующий раз. Сергея это уже начало немного раздражать (что он, маленький что ли? Или сам себе не хозяин?). Но вслух не возмущался, только кисло улыбался. “Да, попал я в переплёт!” Снова включили магнитофон, кто-то стал танцевать, кто-то пошёл курить, а Сергей сидел с Лилией около окна и тихо беседовал. Разговор шёл всё о том же – почему она такая кислая? И чем больше он напирал на неё, тем мрачнее становилась она. Это Сергей быстро понял и оставил девушку одну и стал собирать раскучковавшийся народ в одну целую группу, чтобы хоть вместе поиграть во что-нибудь, в ту же бутылочку. Но народ собираться никак не хотел. Олег с Люсей сидели на подоконнике и, тихо смеясь, играли губами, но не целовались. Геннадий с Маринкой курили на кухне и больше молчали, чем говорили, хотя поговорить было о чём – Князева через несколько дней уезжала по распределению на работу в Сибирь, в Якутию, как и его (давно уже не его!) Галка Суботина, эти Рыжие глаза. Вспомнив о ней, Сергей даже застонал. “Нет, никогда не уйдут от меня эти Рыжие глаза, никогда! Что же делать? Что же делать? Забыть, забыть и забыть! И теперь же есть у меня тот человек, который может (и вполне!) затмить их, эти Рыжие глаза. Это же моя Лилия, моя милая Липа со слипа. Она сможет это сделать. И она сделает это, я уверен”.
Сергей отмахнулся, как от наваждения, от этих мыслей о Галке и стал снова собирать народ в кучу, но увы… никто не хотел двигаться и с места, всем было и так хорошо, даже Лилия повеселела. На освободившееся от него место рядом с ней опустился Валерка и стал что-то рассказывать, а рассказывать он умел, большой был спец по этой части. Новиков, увидев улыбающуюся свою девушку, даже подумал: "Какой молодец этот Валерка. Хоть он смог её развеселить”. И даже совсем не побеспокоился о каких-либо последствиях, стал снова тормошить народ, но всё напрасно. Да, плохо быть хозяином, хотя и временным. Но чтобы самому было не так скучно и пока Лилия занята разговорами с Валеркой, успел пропустить пару рюмочек вина, от чего на душе стало немного теплее. Но друзья это заметили, посмеялись над ним от души. Заметила это и Лилия, и сразу стала такой же хмурой, как и раньше. “Почему, почему она такая?”, ломал он голову и никак не мог найти объяснения.
- Пойдём гулять, - предложил ей, видя всю свою безуспешность собрать народ в единое целое.
- Пойдём, - с радостью согласилась девушка.
Они вышли на улицу, оставив расшумевшуюся компанию в квартире, медленно двинулись в сторону моста через Волгу. Сергей стал рассказывать забавные истории из своей училищной жизни, девушка на них слабо реагировала, только кисло улыбалась. Странно, даже не похоже на неё. Она была такая необычайно серьёзная в этот вечер, ни разу даже не рассмеялась от души, как раньше.
- Почему ты такая сегодня? – спросил её серьёзно.
- Какая такая? – как бы не поняла она.
- Ну, такая хмурая, как будто не с той ноги встала как обычно.
- Просто не понравилась эта компания.
- Как не понравилась. Все девушки и парни нормальные. Ты чего? – даже обиделся он.
- Всё равно не понравилась, - упорствовала на своём она.
- Неужели все тебе не понравились? – спросил с ехидцей Сергей, в душе надеясь, что она ответить, что он ей понравился.
- Нет, почему же, не все. Один мальчик мне понравился.
Новиков даже зарделся от предстоящего удовольствия услышать комплимент в свой адрес.
- Знаешь, такого небольшого роста. Только я забыла, как его зовут.
- Валерка?! – опешил Новиков и даже остановился, посмотрел на девушку, как бы пытаясь понять – шутит она или всерьёз говорит.
- Не знаю, но кажется, он.
- Да, весёлый мальчишка… и хороший, - не зная зачем, добавил он и крепко задумался.
- А кто же тебе больше всех по душе не пришёлся? – спросил открыто.
- Я не знаю, как его зовут, но тот. Помнишь, сидел с девушкой на подоконнике.
- Олег? – снова изумился он. – Да брось ты. Он хороший парень. Не знаю, чего он тебе не понравился.
Он, конечно, знал чего – целовался тот на виду у всех с Люсей. Но чего тут такого? Ладно, выяснять больше ничего не стал. Около моста они сели на скамейку, Сергей обнял девушку, чтобы хоть чуть-чуть укрыть от идущего с воды холодка, молчали. Никто ничего больше выяснять не хотел, и, немного посидев и прилично продрогнув, они направились к автобусной остановке. Посадив девушку на автобус, Новиков заспешил в училище.
Понедельник начался с неприятностей: на утреннем построении командир роты Никоноров ругался что есть мочи, и было из-за чего. Парни из соседней группы с большим шумом отметили окончание учебного года, подпили прилично, малость поцапались с курсантами из второй роты, а потом ещё пошли выяснять отношения с городскими, ну, и нахватали себе порядочно шишек. Это сразу стало известно начальнику училища, тот позвонил начальнику строевого отдела, а Васильев в свою очередь накачал ротного, вот тот и прыгал, как макака, перед строем хмурых курсантов.
- Чёрте что творится в роте! Никакого порядка! Никакой дисциплины! Старшина!
- Я! – ответил негромко тот.
- А вы куда смотрите? Что это за бардак в роте? Я вас спрашиваю, старшина Крамков!
Тот молчал. А что он мог ответить? Он ведь и сам отмечал окончание учебного года, только в своей узкой компании старшин групп.
- Молчите… Ну-ну. А тут ещё новые фокусы - от нарядов стали увиливать. Курсант Новиков!
- Я! – отозвался тихо.
- Выйти из строя!
- Есть, - тихо ответил тот и вышел из строя.
- Полюбуйтесь на этого героя. Он из наряда удрал и шлялся где-то всю ночь.
- Не всю ночь, я после отбоя пришёл и сразу заступил… - начал было оправдываться Сергей, но ротный его прервал.
- Я вам ещё слова не давал! – резко крикнул ротный и злобно заходил перед строем. – Вы мне всё это напишите в рапорте. Ясно?
- Ясно, - понуро ответил провинившийся.
- А сейчас идите к начальнику строевого отдела, он ждёт вас, - ехидно усмехнулся Никоноров.
Тому ничего не оставалось делать, как идти к Васильеву. Он робко постучался в дверь его кабинета, находящегося на первом этаже левого крыла старого общежития. Услышав “Кто ещё там?, вошёл.
- Курсант Новиков, - тихо доложил.
- Новиков? – недоуменно переспросил Васильев. – А что тебе надо?
Теперь настала очередь недоумевать вошедшему.
- Так, ротный… командир первой роты Никоноров послал.
- Никоноров? А зачем?
Новиков только пожал плечами.
- Иди-иди, курсант Новиков, не до тебя сейчас, - отмахнулся Васильев. – Если надо будет, позову.
- Хорошо, - согласился Сергей, вышел за дверь и облегчённо вздохнул.
“Кажется, пронесло”. Но это ему только казалось. Ротный сходил к Васильеву, и… Новикова вызвали к начальнику строевого отдела прямо из библиотеки, где он готовился к экзаменам.
- Курсант Новиков, - тихо доложил он, когда зашёл в кабинет.
- Новиков? Что же ты мне сразу-то не рассказал, что ты такой разгильдяй?
- Да я не разгильдяй, просто так получилось.
- Знаю я, как получилось. Из самоволок не вылезаешь, из нарядов убегаешь и водку, наверное, ещё пьёшь. А?
- Да нет, я не пью.
- Не пьёшь… А чего из наряда-то убежал?
- Понимаете, мне нужно было отлучиться. Я у дежурного отпросился, но просто не успел вовремя вернуться, - начал тот объяснять.
- Ты мне сказки-то не рассказывай. Я сыт от них по горло. Мне тут такое рассказывают… А городских ты тоже бить ходил?
- Нет. Я в эти игры не играю.
- Не врёшь?
- Нет, не вру. Не ходил вчера.
- Ладно. Герои… Сопляки ещё. А туда же. – Васильев задумался. – Что мне с тобой делать? Командир роты вон какой длинный рапорт на тебя написал, - он показал бумагу.
- Я не знаю.
- Не знаешь. Ты не знаешь, зато я знаю, - усмехнулся начальник строевого отдела. – Что-то ты сильно зарос.
- Так скоро же отпуск…
- Отпуск скоро, а порядок есть порядок, - ответил Васильев и достал из ящика стола машинку для стрижки волос. – Сейчас мы тебе наведём порядок на голове, раз она такая дурная.
- Чего она дурная-то? – насупился курсант.
- А то, что порядка не знает. Давай-давай, подставляй затылок.
Васильев вплотную подошёл к курсанту, повернул того спиной к себе и начал стричь затылок. Новиков только ежился от боли, когда машинка вырывала волосы. А мастер выстриг не очень ровную полосу почти до макушки, глянул, чуть скосив голову, на свою работу, усмехнулся.
- Вот, теперь порядок. А дальше сам решай, какую причёску тебе носить.
- Какую тут причёску, - совсем насупился курсант, даже слеза выскочила. - Наголо теперь придётся стричься.
- А ты как думал? Будешь нарушать дисциплину в училище, будешь ходить лысым. И это только пока. А там ещё видно будет. Иди. Мы не намерены нянькаться с разгильдяями. Ясно?
- Ясно, - ответил Новиков и вышел из кабинета, вздохнул, это он ещё легко отделался, всё могло быть гораздо сложнее.
Ему ничего не оставалось, как пойти в парикмахерскую и там достригаться. За двадцать копеек мастер сделал ему вполне приемлемую причёску, конечно, не бокс или полубокс, но чёлочка ещё спереди получилась, всё ж не нулёвка.
И вот наступила сессионная пора. Первым их группа сдавала экзамен по практике. В принципе он был не очень сложным, нужно было только хорошо знать элементарные схемы подключения электрооборудования, основные формулы. Да и преподаватель был не очень придирчивым. Правда, у Новикова с ним были стычки ещё тогда, когда он ездил на первом курсе в колхоз, но Сергей надеялся, что он давно уже забыл об этом, и сильно не беспокоился. К тому же и по этому предмету были заготовлены несколько комплектов шпаргалок. Так чего же волноваться? И всё же он чуть не пролетел на нём. По жребию ему вышло идти сдавать седьмым. И когда первые двое вышли обрадованные Будин (“Отлично!”) и Васюков (“Хорошо”), в кабинет зашёл Новиков, вытащил билет (десятый), сразу просигналил наблюдателю в окне над дверью (два раза сжал кулак), сел и начал готовиться. Вопросы оказались нетрудными, но формулы он не все знал, поэтому и ждал гонца с подсобным материалом. Следующим за ним шёл Горкин, он и принёс Сергею шпаргалку, сел рядом за стол и передал её. Новиков спокойно развернул “гармошку” и начал читать. И о, ужас! Ничего не мог понять. Несколько раз пытался вчитаться в накарябанные каракули, но ничего вразумительного в них не смог найти. Кошмар какой-то, “пара” светила точно, но хорошо, что Сергей был предусмотрительным мужиком и прихватил с собой конспект лекций, который припрятал под форменку. Достал его, нашёл необходимые разделы, переписал на экзаменационный лист формулы и ответил на “четверик”. “Ура! Прогнулся!” Теперь надо было найти автора сей недостойной прозы и наказать как следует. Определить по почерку, кто же он, не доставляло особого труда – это оказался Володька Соловьёв (ВэФэ), а с ним у Сергея были давние споры. Сразу после экзамена он и ринулся к нему в кубрик и тут же врезал по морде.
- Ты что, гад, делаешь? Какие шпоры пишешь! Я чуть не залетел из-за тебя.
ВэФэ особо с ответом не замедлил и тоже прилично врезал нападающему, ну, и завязалась драка. Володька хоть и был неповоротливым мужиком, но обладал приличной весовой категорией, поэтому одолеть врага Сергею так просто не удалось, несмотря даже на то, что он ловчее того. Они долго мутузили друг друга, свалившись на койку, и стали выдыхаться. Новиков предпринял последнюю попытку, вырвался из цепких объятий противника и со злобой метнул в того табуретом, разбив до крови бровь, выскочил из кубрика. Соловьёв не стал его догонять, так как и у того силёнок уже не осталось, на том и подписали мирный договор. А Сергей, чтобы окончательно успокоиться, переоделся в гражданку и поехал к своей Липе (со слипа), с которой и прогулял весь вечер.
Первый экзамен был позади, вторым шла литература, писали сочинение. Елизавета Александровна Кубанская дала несколько тем, в том числе и по современным произведениям. А перед этим они уже писали подобное сочинение, Новиков по Даниилу Гранину. Тогда он получил за него отлично. И сейчас себя сильно утруждать не стал, переписал его, немного дополнив и чуть изменив, как, собственно, сделали и все остальные курсанты в их группе. Но уже высшей оценки не получил, отчего слегка и расстроился. А Кубанская так и сказала:
- Я ожидала от вас большего, курсант Новиков, а вы пошли по пути наименьшего сопротивления. Но способности у вас есть, и их надо развивать.
Развивать было надо, но так не хотелось напрягаться, особенно сейчас, когда идёт сессия. Но четверка тоже приличная оценка. На том и успокоился. А впереди была электротехника. Сам по себе это трудный предмет, но если учесть, что его вёл начальник училища Чугунов, то стоило бы беспокоиться сильнее всем в группе. Но большинство, как всегда, понадеялись на шпаргалки, а Сергей читал и конспекты, и учебники. Поэтому не сильно и беспокоился, хотя мандраж брал за живое при одном воспоминании о преподавателе.
Подошёл и этот день, все сильно волновались, и прежде всего из-за того, что сдавать надо Чугунову. Он хоть и вёл занятия целый год, курсанты к нему в принципе-то привыкли, но всё равно побаивались. Василий Глебович был мужик незлобивый, с юмором, к ребятам особо не придирался, спрашивал хотя и строго, но оценки ставил справедливо, и по его предмету двоек особо не появлялось. Но бывало, когда не в духе, доставал курсантов до самых печёнок, вот тогда уж держись. И на этот раз, когда заходил в кабинет, показался курсантам что-то малость не в себе. Чугунов зашёл, внимательно осмотрел все столы, нет ли там чего-нибудь от лукавого, но ничего не нашёл.
- Первые шесть человек заходите, - открыв дверь, сердито пригласил.
Первые зашли, взяли с собой два комплекта шпаргалок, вытащили билеты, начали готовиться. Все за дверью вздохнули с облегчением – порядок! И тут бац! – вылетел первый, Чугунов заловил со шпорой, затем второй, третий! О, ужас! Теперь полгруппы наверняка не сдаст, большинство же только и надеялись на эти шпаргалки, и что же дальше? Два комплекта сгорели в один миг, но остался ещё один (перестраховались всё же ребята, сделали запасной). Как же с ним быть? Проносить в кабинет целый комплект уже никто не решался – бесполезно, начальник училища обыщет точно, и всё. Да, крепко приуныли парни, кинулись читать конспекты, у кого они были. Но разве перед смертью надышишься.
- Ну что, пошехонцы? - вышел из кабинета Чугунов. – Решили обмануть своего начальника. А?
Никто ничего не отвечал. Да и что тут скажешь?
- Кто следующий? Заходите! Только те, кто знают предмет.
Опять никто не сдвинулся с места и ничего не ответил.
- Чего вы дрожите? Никто ничего не знает что ли?
- Почему же, - робко начал Новиков, но под суровым взглядом Чугунова осёкся.
- А, вот ты…
- Курсант Новиков! – чётко ответил Сергей.
- Ты-то должен уж чего-нибудь знать. Или я ошибаюсь, курсант Новиков?
- Да немного знаю, Василий Глебович, но чего-то страшно идти,- откровенно признался.
- Страшно, говоришь, - Чугунов немного подобрел. – Страшно должно быть тому, кто ничего не знает. Но ты ведь знаешь что-то?
Новиков поёжился плечами.
- Так, заходи, курсант Новиков, - указал начальник училища на дверь. – Ты тоже, - показал он на Сёмкина, - и ты, - на Лыжина.
Все втроём они и зашли, взяли билеты, сказали преподавателю номера, сели готовиться за столы. Сергей стал вчитываться в вопросы, прочитал условия задачи, и сердце дрогнуло – он ничего не знает! “Кошмар! Что же делать?” А что можно делать, раз в кабинете нет ни у кого шпаргалок, а оставшийся комплект у парней за дверью. Новиков совсем сник. Ему, конечно, не хотелось пересдавать, но как сдать сейчас? Он стал тоскливо озираться по сторонам, взглядом прося помощи у тех, кто был в кабинете. Но все они оказались в одном положении, правда, некоторые что-то сдирали, это было заметно, и не только Новикову, но и экзаменатору. И ещё двое вылетели из кабинета. “Всё! Это полный провал”. Новиков поставил руки на стол, охватил ими голову.
В дверь тихо постучали.
- Да-да! – разрешил войти Чугунов.
В кабинет вошёл дежурный.
- Товарищ начальник училища, вас приглашают к телефону.
- Кому я ещё там потребовался?
- Из Москвы звонят.
- Из Москвы, - немного удивился Чугунов. – Ну-ка, позови моего лаборанта сюда, чтобы эти пошехонцы чего тут ни наделали, - дал распоряжение дежурному, тот быстро его исполнил, и экзаменатор ушёл.
Ура! Чуть ли все не закричали и стали откровенно показывать на пальцах номера своих билетов, нисколько не обращая внимания на лаборанта, да тот и не стремился что-либо замечать. И вскоре через открытое окно ребятам передали все необходимые шпоры. Но переписать всё они не успели, где-то половину, как вернулся Чугунов. Настроение у него немного поднялось, видимо, из Москвы пришли хорошие вести.
- Так-так, кто готов отвечать? – спросил он, но все промолчали. – Хорошо, даю ещё десять минут, и первый пойдёт к доске.
Он стал ходить между столами, внимательно посматривать за готовящимися. Подойдя к Новикову, запустил руку в стол, но там пусто. Сергей от страха даже глаза зажмурил. Шпора-то у него была зажата в кулаке. Вот он сейчас попросит разжать кулак, и всё. Но Чугунов пошёл дальше. Сергей проводил его взглядом. Он остановился около Сёмкина, комкающего носовой платок в руке (шпора была в нём). Чугунов поднял листок бумаги на столе, заглянул внутрь стола – ничего, пошёл дальше. И Геннадий вздохнул с облегчением – пронесло! Ну, а отвечать – это уже дело техники. Новиков вышел к доске, написал все формулы, решение задачи, начал рассказывать. Чугунов его остановил, задал дополнительный вопрос, Сергей замялся, начал путано что-то отвечать.
- Ладно, достаточно, - остановил его экзаменатор. – Четыре балла. Иди, курсант Новиков.
- До свидания, товарищ начальник училища! – бодро ответил тот и вышел из кабинета, вздохнул с большим облегчением. – Сдал!
Остальные тоже сдали вполне нормально, в основном на четвёрки, пятёрок Чугунов почти никому не ставил, видимо, из-за такого неудачного начала экзамена. Можно сказать, сессия позади, осталось ещё два экзамена и… каникулы!!! Из-за предчувствия скорой свободной жизни курсанты слегка расслабились. По рассказам старшекурсников уже во время сессии к ним никто особо не цеплялся, они гуляли, сколько хотели, лишь бы экзамены сдавали нормально. Но пришли новые люди, стали мести по-новому. Командир роты Никоноров по серьёзному взялся за укрепление дисциплины, стал закручивать гайки на всю катушку. Только парни, довольные успешной сдачей электротехники, зашли в свой кубрик и плюхнулись на койки, стали наперебой рассказывать друг другу, сколько натерпелись страху в начале экзамена, к ним вошёл ротный.
- Так, что это за бардак? – сердито спросил.
Парни начали медленно подниматься с коек.
- Вы что, совсем не знаете распорядок?
- Да знаем… - начал было объяснять Сёмкин, но Никоноров его перебил.
- Знаете? Так чего развалились тут как макаки? Быстро заправить все койки! – подал он команду, подошёл к рундуку и открыл дверку. – Ого! Костюмчики тут прямо и висят. Здорово! Чьи? – повернулся он к курсантам.
Те немного замялись, но двое ответили – Новиков и Сёмкин. Да, это были их гражданские костюмы. В последнее время, расслабившись, они уже перестали их прятать в вентиляционный колодец, а вешали прямо тут в рундуке, даже не пряча под шинели. Корочки тоже стояли прямо тут внизу вместе с форменными ботинками.
- Так, так, так… Значит, и форму одежды нарушаете? – зыркнул он на понурившихся ребят. – Хорошо. Ну, я вам покажу!
Он сдёрнул с вешалок костюмы, бросил их на пол, схватил полуботинки, кинул их в общую кучу, скомкал всё.
- Ну, двести десятый кубрик, я вас научу дисциплину любить, - даже заскрипел зубами от злости, схватил вещи и вышел в коридор, хлопнув дверью.
- Вот, скотина! – возмутился Новиков. – Помните, как он говорил: “Костюмчик под шинельку прячьте, корочки за рабочие ботинки ставьте”. Макака! Чего теперь делать-то будем?
- Чего-чего? Сиди и зубри математику, - усмехнулся Сёмкин, - а я пойду поговорю с ним.
- Что? Думаешь, вернёт? – спросил друг.
- Ну, вернёт, не вёрнёт, а я всё же попытаюсь.
- Ну, и иди. А я и не подумаю. Ещё не хватало унижаться перед всяким дерьмом.
Сёмкин вышел из кубрика, а Сергей продолжал возмущаться такой несправедливостью, его уже начал успокаивать и Горкин. Он вроде и успокоился, но ненадолго, а позже при виде ротного его аж всего передёргивало. Он на него не то что ли не мог спокойно смотреть, ему даже хотелось подойти к нему и врезать по этой злобно ухмыляющейся роже, до того было противно. Противно, прежде всего, из-за этого его лицемерия. “Вот тебе и ботиночки туда, гражданочку сюда!”, то и дело твердил Сергей про себя. И всё вынашивал мысль, как бы отомстить ему. И случай этот подвернулся.
После сдачи очередного экзамена они всем кубриком ушли в город, естественно, без увольнения, малость там отметили это событие, погуляли, а потом разбежались кто куда. Новиков сходил к своим родственникам, посидел у них, тётушка его подкормила, и он направился в училище. И только он подошёл к проходной, как сразу же налетел на ротного.
- У-у, самовольщик! – зарычал на него Никоноров. – Ну, я тебе покажу…
Новиков сначала опешил, а потом чего-то в нём взыграло.
- Да пошёл ты… - и послал командира роты на три буквы.
Тот аж рот раскрыл, не зная что и ответить, а курсант уже прошёл мимо него и направился к себе в кубрик. С этого момента они друг на друга и смотреть не могли, не то что ли разговаривать, проходили мимо с озлобленными взглядами. Новиков чувствовал себя немного героем, послав ротного подальше. Но чего он этим добился? В наряды теперь ходил через день, хорошо хоть это ещё не сказывалось на сдаче экзаменов. Может, Никоноров рассчитывал, что он провалится на сессии, но ничего не получилось. Тогда он накатал рапорт начальнику строевого отдела, и их всех самовольщиков (Новикова, Сёмкина и Горкина) вызвали к нему в кабинет.
- Опять ты! – сразу накинулся Васильев на Новикова. – Сколько же можно с тобой возиться?
Курсант понуро молчал.
- Ты зачем сюда пришёл?
- Так вызвали же…
- Я не о том тебя спрашиваю! – перебил его Васильев. – Я спрашиваю, ты зачем сюда поступал?
- Как зачем? Учиться.
- Так учись!
- Я и учусь.
- Учишься? – Васильев посмотрел на пышущего злобой Никонорова. – Он учится? Как он учится?
- Нормально, - буркнул тот. - Даже портрет на Доске почёта висел.
- Ладно, хорошо хоть учишься. А почему устав не выполняешь? Почему в самоволки бегаешь?
Новиков не знал, что ответить, и понуро молчал.
- Я тебя уже почти под нулёвку остриг, а ты всё никак не угомонишься. – Васильев чуть помолчал, посмотрел на остальных грешников. – А вот у вас есть что стричь. Сейчас я этим и займусь, - усмехнулся он, доставая машинку. – А ты, Новиков, садись и пиши объяснительную. Тебя я стричь не буду, а вот числа до двадцать пятого июля в училище продержим.
У Новикова даже челюсть отвисла от услышанного. “До двадцать пятого? А как же каникулы? А как же Ёлнать? Мне же домой надо!” Но деваться некуда. Пока Васильев выстригал затылки Сёмкину и Горкину, Сергей написал объяснительную записку, что ему очень нужно было сходить в город, а отпроситься он не успел, поэтому и ушёл в самовольную отлучку, протянул начальнику строевого отдела. Тот глянул на листок бумаги, пробежал глазами, хмыкнул и строго скомандовал.
- А теперь марш все отсюда! И чтобы сидели в училище! И никаких отлучек! Ясно?
- Ясно, - тихо ответили друзья, выходя из кабинета.
- Да, кажется, мы серьёзно залетели, - проговорил Горкин. – Дадут нам теперь по строгачу.
- По какому строгачу? – возразил Сёмкин. – Не дрейфь. Строгача давать не за что, а вот задержать в училище могут.
- Это хуже всего – торчать тут, когда все будут гулять, - проговорил Новиков, кисло усмехнувшись.
- Ладно, прорвёмся, - подытожил Сёмкин.
Прорыв был ещё впереди, а пока шли экзамены, шли своим чередом, с переменным успехом. Математику, в общем-то, сдали все нормально. К Милочке уже все привыкли, знали его привычки и требования, да он сильно и не придирался к курсантам. Он только казался строгим, но мужиком был хорошим, со своим особенным юмором, и требовал ото всех знаний. И кто хоть немного “рубил” в математике, тот не получал не только точечек, но и четвёрочек в две клеточки. Новиков принадлежал к таким курсантам, хоть и не проявлял особого рвения в данном предмете, и Мимоходов относился к нему благосклонно. Поэтому Сергей и шёл на этот экзамен вполне уверенный в своих силах, и чуть не поплатился из-за этого, а шпаргалок, конечно же, не писал и не брал. И по закону подлости ему достался такой билет, в котором не знал ни одного вопроса. Вот тут он и загрустил, и замежевался, стал подавать знаки о помощи. И она пришла, и как раз вовремя – Виталька Васюков, сидящий за соседним столом, ему и написал всё, а уж ответить у доски Сергей смог сам, так что четвёрку он получил и был её несказанно рад. Но не всем повезло так, как ему. Двое всё же в их группе срезались – Князев (это и понятно, он ведь даже на занятия ходил редко, а уж готовиться к ним, ну, это вообще из области фантастики) и Сёмкин (этот тоже из-за своей лени поплатился). На первом курсе Геннадий шёл почти впереди всех, но быстро охладел к занятиям, так как появились другие интересы (вино, девочки, а совмещать приятное с полезным он не умел, или не хотел), ему стало просто неинтересно в училище, он откровенно заскучал и всё забросил. И даже появились мысли уйти из училища, о чём он откровенно и говорил друзьям.
Сергей, обрадованный таким результатом, сразу засобирался в город, к своей Липе. Отпрашиваться у ротного было прежде всего противно, да и бесполезно, он это хорошо понимал. Пошёл к старшине роты. Крамков не решился взять на себя такую ответственность, но пообещал закрыть глаза на самоволку, это хоть хорошо. Заручившись такой поддержкой, после ужина Новиков заспешил к нужной автобусной остановке и вскоре уже был около её дома. Там, как всегда, стояли её братья с друзьями. Увидев Сергея, в форме и почти лысого, от души посмеялись над ним и предложили обмыть такое состояние. Он, конечно, был не против, дал им мелочи, что имелась в кармане, кто-то быстро сбегал в ближайший магазин и принёс два флакона тройного одеколона.
- На, пей первым, - протянули ему один флакон.
Новиков непонимающе смотрел на ребят.
- Что, такое не тянешь? – засмеялись дружно, Сергей мотнул головой. – А мы с большим удовольствием, - и начали пить. – Дёшево и сердито!
Новикова даже передёрнуло от увиденного. Как же можно? Выпивать Сергей, конечно, выпивал, но не такую же гадость! А ребята, опустошив два пузыря, повеселели.
- Иди, иди к своей подруге, - загоготали дружно. – Правда, она сегодня не духе что-то, даже нам на бутылку не дала.
Он пошёл к дому, постучался, вошёл в комнату. Лилия сидела за столом и читала книгу. Увидев друга, она хотела сказать ему что-то резкое, но, рассмотрев его как следует, залилась звонким смехом.
- Ой, какой ты сегодня красивый! – и стала его вертеть из стороны в сторону.
Ему ничего не оставалось делать, как поддаться её неудержимому веселью, а потом они оба пошли гулять, гуляли тут, на берегу Волги. Вернулся в училище он около одиннадцати, всё было спокойно, ротный не заметил его отсутствия, а старшина прикрыл, как и обещал. Зайдя в кубрик, он облегчённо вздохнул.
Им всем оставалось сдать самый страшный предмет – сопромат. Действительно, это был очень сложный экзамен, как и сам предмет. Сдавать надо было только за прошедший семестр, итоговый экзамен должен быть только в следующем году, но всё равно и это здорово пугало. В курсантской среде бытовала шутка: как сдашь сопромат, так можешь жениться. Может быть, и так. Вёл его Шутников. Дмитрий Юрьевич по поведению (или по содержанию) соответствовал своей фамилии – был большим шутником, на занятиях постоянно рассказывал массу различных (забавных) случаев из жизни, анекдотов и сам же гоготал зычным голосом над ними вместе со всеми. Но шутки шутками, а спрашивал всегда строго. Расскажет каверзный анекдотец, вызовет кого-нибудь к доске, задаст вопрос и слушает ответ, а ответа вразумительного и нет.
- Так, садись, гусь тебе есть на обед, - и ставит в журнал двойку. – Порядочек, - потирает довольный руки и гогочет.
Ему-то весело, а тому, кто схлопотал “гуся”, не очень. Но куда деваться – от него всего можно ожидать, если попадёшься на прицел. А на последних занятиях он пообещал курсантам завалить полгруппы на экзаменах. Все понимали, что у него это не заржавеет. Поэтому парни откровенно тряслись перед испытанием, зубрили и готовили шпаргалки. В принципе все были готовы, но успешная сдача во многом зависела от Шутникова, особенно от его настроения. На этот раз оно у него оказалось вполне нормальное.
- Так, кто желает попытать счастья? – спросил, гоготнув, преподаватель столпившихся перед дверью кабинета и не особо настроенных на шутки курсантов. Все молчали. – Ладно, буду сам искать смельчаков. – Он внимательно глянул на всех и быстро стал указывать пальцем прячущихся за спины остальных нескольких ребят, кто не в зуб ногой. Те понуро стали заходить в кабинет, за ними зашёл и Шутников.
Через несколько минут он вновь появился в коридоре.
- Смельчаки-то есть в этой группе?
В ответ тишина. Первым не выдержал Новиков.
- Я хочу попытать счастья, - решительно заявил он.
- О! Всё-таки есть смельчаки. Заходи. Кто ещё? Мне надо троих.
Нашлись ещё двое отважных – Будин и Аносов. Зашли, взяли билеты, стали готовиться. Сергей прочитал задание, вроде что-то и знакомое, стал вспоминать. Но сосредоточиться не дал экзаменатор.
- Новиков! Ты самый смелый, - гоготнул Шутников, - иди отвечай.
- Так я ещё…
- Иди, иди.
Курсант понуро направился к доске, совершенно не готовый к ответу, поэтому ожидал самого худшего.
- Так, скажи-ка мне…
Шутников задал простой вопрос, на который Новиков быстро ответил.
- Молодец! А ну-ка напиши формулу…
С формулой курсант немного помучился, но с подсказки преподавателя всё же вывел и её.
- Порядочек. Так, а какая у тебя было оценка по занятиям? – Он глянул в журнал. – Четыре. Ну, вот и будет тебе четыре. Ты не возражаешь? – загоготал Шутников.
- Нет, не возражаю, - улыбнулся Новиков.
- Вот и хорошо. Иди.
Новиков выскочил в коридор.
- Четверик! Я всё сдал! – закричал он. Друзья похлопали его по плечу.
Но не всем так везло. Первым завалился Князев, попался со шпорой, Сёмкину тоже не повезло. Но они сильно не унывали, пошли пересдавать математику к Милочке. Борис Алексеевич гонял их порядка двух часов, и по трояку они всё же получили, вернулись к остальным. Экзамен по сопромату подходил к концу, в кабинете остались только трое. В этот момент дверь раскрылась, и вышел преподаватель.
- Всё? Не сдавших больше нет? – спросил.
- Есть, - тихо ответил Князев.
- Ты? – удивился Шутников. – Так ты уже сдавал?
- Так не сдал же.
- А что? Уже готов опять сдавать? - загоготал преподаватель.
- Готов, - уверенно ответил Валерий.
- Ну, заходи, раз готов. Может, ещё кто хочет пересдать? – спросил он, чуть помедлив. Но желающих больше не нашлось.
Князев взял билет, прочитал, отложил его в сторону, стал читать газету. Он, конечно же, ничего не знал. Да и откуда ему что-то знать, раз совсем не занимался в семестре и не готовился к экзаменам. В кабинете он остался один на один с преподавателем, который тоже читал газеты, и, видимо, совсем забыл о курсанте. А Валерка и не напоминал ему о себе. Так и сидели они вдвоём. Но вскоре Шутников спохватился.
- Ну что, Князев, готов?
- Готов, - понуро ответил тот.
- Тогда иди сюда, покажи, что ты там нацарапал.
Курсант подошёл к столу, протянул почти чистый лист бумаги преподавателю. Тот глянул на листок, поднял удивлённые глаза к подошедшему.
- Да-а, не густо. Знаешь, как решать задачку?
- Нет, не знаю.
Шутников склонил голову, задумался.
- Ну что, пожалеть что ли тебя? – гоготнул Дмитрий Юрьевич.
- Ага.
Шутников загоготал ещё сильнее.
- Пожалеешь такого сейчас, а на экзамене в следующем семестре хоть под стол забирайся от стыда.
- А я выучу! – быстро заверил курсант.
- Ты? Го-го-го! Выучишь? Го-го-го!
От души посмеявшись над таким заверением, Шутников смолк, задумался.
- Ну, ладно, пожалею я тебя. У меня сегодня настроение хорошее. Иди, - проговорил напоследок Шутников и поставил в журнал трояк.
Итак, все экзамены позади, правда, ещё не для всех, но большинство курсантов из их группы, как, собственно, и всей роты, в общем-то, успешно выдержали испытания и стали готовиться к отъезду домой. Вечером второкурсники, а теперь, считай, уже и третьекурсники, отмечали оставшуюся позади сессию. Не отставали от них и те, кто её завалил. Погудели парни, конечно, здорово. И на следующее утро ротный, растолкав всех лишь к завтраку, устроил на построении настоящий разнос.
- Рота. Сброд какой-то! – ругался Никоноров. – Бардак тут развели!
Строй только усмехался, но молчал. Что сейчас он им мог сделать? Да ничего, собственно. Власть его закончилась. Курсантам осталось только всё (постельные принадлежности, книги и т.д.) сдать, подписать обходные, получить отпускные и… полнейшая свобода почти на два месяца. Так чего им теперь бояться какого-то Макаку. Вот они все и улыбались. А Никоноров всё сильнее и сильнее злился.
- Ну, я вам покажу! Я вас заставлю уважать порядок и дисциплину!
- Так мы все экзамены сдали и уезжаем, - кто-то проговорил из строя.
- Уедете вы, - проскрипел зубами командир роты, - уедете, только не все, разгильдяи останутся тут. Из них мы сформируем зондер-команду. А работы для них хватит.
Курсанты слегка приуныли. Кому охота оставаться в училище, когда все разъедутся по домам.
- А кто останется? – спросили.
- Я вам сейчас всех назову.
Ротный раскрыл папку, стал доставать из неё какие-то списки, но сразу не разобрался, чертыхнулся.
- Ладно. У меня тут есть список зондер-команды. Но я и так всех помню. – Он чуть помедлил. – Весь двести десятый кубрик, раз.
- А почему весь? – спросил Сёмкин.
- А потому, что там одни разгильдяи! Хотя я сейчас уточню. – И он снова стал копаться в своих бумагах. – Ага, нашёл. Так, двести десятый кубрик. Сёмкин, Новиков, Горкин, Князев. Все остаются здесь.
- А я? – удивлённо спросил Васюков.
- Кто я? Головка от патефона?
- Курсант Васюков!
- А, Васюков. Нет, ты поедешь домой. – Никоноров сделал паузу. – Называю остальных, - и зачитал список ещё из десяти человек.
Рота слегка оживилась. Это ещё ничего, не так много и оставляют. Курсанты зашумели, засмеялись. Но не все. Штрафники понуро молчали. Новиков, хотя и ожидал что-то подобное, но всё же не это. Торчать тут до десятого июля, как пообещал ротный, приятного мало. А что поделаешь? Сам виноват. Надо было меньше бегать в самоволки.
- Сегодня пятница, - продолжал Никоноров. – Все, кто едет домой, должны всё сдать. Завтра в роте никого быть не должно! Ясно?
- И нас тоже? – усмехнувшись, спросил Сёмкин.
Ротный только злобно глянул на того и промолчал.
- Старшина роты, командуй на завтрак, и подписывать обходные.
Команда была выполнена. Все позавтракали, и началась суматоха. Только в двести десятом кубрики было тихо. Один Васюков спокойно готовился к отъезду, остальные лежали на койках. Князев читал книжку, Горкин пытался заснуть, Новиков просто лежал, глядя в потолок, Сёмкин куда-то замылился.
Вечером Сергей поехал к Лилии, точнее, к Лиане, как он теперь стал её называть, а то она уж больно обижалась на Липу и не любила своё настоящее имя. Она была дома, читала книгу. На предложение друга поехать в город прошвырнуться «по Бродвею» не отказалась. Они сначала прошлись по Ленинскому проспекту, потом пошли на набережную, где было чуть прохладнее и не так многолюдно. Медленно шли по асфальтовой дорожке вдоль самой реки, взявшись за руки, весело болтали о разных пустяках, смеялись. Сергей рассказал ей, что, возможно, он ещё тут задержится (ему всё никак не хотелось в это верить), но не стал объяснять причину, бросил только: «Ротный что-то взъелся на меня». Она лишь слегка усмехнулась, догадываясь, конечно, почему его оставляют в училище, но ничего не сказала, не стала выяснять. А он, вспомнив об этом, загрустил. Очень тревожил ещё один вопрос: вот он уедет, может, через дней десять, а потом почти два месяца разлуки, сумеет ли она дождаться его?
- Знаешь, Лиана, а скоро я домой уеду, - начал он этот серьёзный для него разговор.
- Ну, и что из этого? Все уезжают, - спокойно ответила та.
- Допустим, не все. Остаётся, к примеру, Валерка Князев.
- Вот и хорошо! – прямо вскинулась она. – Ты уедешь, а я с ним гулять буду, - и от души рассмеялась.
- Я тебе дам! Погуляет она, - не на шутку начал обижаться он.
- А что ты мне дашь? Ведь ты уедешь, - парировала она и показала кончик языка, как будто стараясь ещё больше разозлить друга. Но тот уже и так на пределе, но сдерживается.
- Нет, ты по честному скажи – будешь ждать?
- Нет, - рассмеялась Лиана.
- Нет? Ну, и не жди! – бросил в сердцах он.
- Так ты не хочешь, чтобы я тебя ждала? Нет? – посерьёзнела и девушка.
- Нет, - также серьёзно ответил Сергей, чтобы позлить подругу.
- Ну, хорошо, - тихо и сердито произнесла она и замкнулась в себе.
Они шли молча, каждый думая о своём. Конечно, всё получилось нелепо. Он подумал, что она просто шутит. «С кем, с кем, но гулять с Валеркой… это уж слишком. Разве можно с таким мерзким парнишкой гулять? Нет, это она просто шутит. Но дождётся ли она меня или нет? По правде сказать, терять её мне совсем не хочется. Всё-таки она славная девчонка. Да чего, собственно, гадать? Жизнь покажет». Молчание становилось просто невыносимым, и Сергей не выдержал первым.
- Слушай, Лиана, пошутили и хватит.
- А я не шутила, - с обидой ответила девушка.
- Ну, Лиана, брось ты дуться!
В ответ ни слова, она шла молча, глядя себе под ноги. А у Сергея уже кошки на душе заскребли, ну, и ситуация. Сам спровоцировал этот разговор, самому надо и улаживать конфликт, и он начал просто вытягивать из неё отдельные слова, стараясь увести совсем в другую сторону разговор. Это ему удалось с трудом, но всё же удалось. Девушка наконец-то стряхнула с себя окутавшую было её паутину раздражения, и вскоре они уже вместе весело болтали о разных пустяках. Но, конечно, у обоих не выходило из головы тот разговор об ожидании, а особенно о Валерке. В этот вечер расстались они очень сухо, ни о чём не договорились, и он отправился назад, а мозг сверлил один и тот же вопрос: дождётся ли она его или нет?
Щуплую фигуру стоящего у проходной ротного он заметил ещё издали, и что-то дрогнуло в нём. «Вот подлец, даже последние дни не даёт покоя. Хотя какая разница? Всё равно сидеть мне тут ещё как минимум неделю». Тут же успокоил он себя и решительно направился к общежитию. Никоноров злобно смотрел на подходящего курсанта, а тот шёл прямо на него и в упор не видел командира роты. Спокойно прошёл мимо него, ни слова не говоря, стараясь хоть так высказать своё отвращение к нему, ротный тоже ничего не говорил. Так и разминулись они. И всё же, пройдя несколько метров, Сергей облегчённо вздохнул, поднялся на второй этаж, вошёл в кубрик, разделся и лег на койку, но уснуть никак не мог. Было до предела тошно и обидно. Ужасно захотелось домой, в свою любимую Ёлнать. Ведь завтра большинство из курсантов разъедутся по своим домам, будут рядом со своими родителями, сёстрами и братьями, друзьями и подругами, а он… И всё из-за этого ротного. Придумал же наказание – держать в училище до десятого июля. От обиды слёзы навернулись на глазах, и чтобы не расплакаться, он чуть ли не крикнул в сердцах: «Ну, нет! Всё равно я у тебя, Макака, пощады просить не буду! Не дождёшься! Просижу тут хоть всё лето, но не буду ничего просить!» Вспыхнувшая злость немного даже успокоила его. Но стало беспокоить другое. «А тут ещё эта Лиана, Липа со слипа! Будет она с Валеркой гулять. Я тебе погуляю! Погуляю… А что ты сделаешь? Да ничего. Будет гулять с Валеркой, значит, будет гулять. И никуда не денешься. Что тогда из этого следует? А то, что ты её потеряешь, как эти Рыжие глаза. Нет, нет и нет! Я этого не хочу! Она мне нужна, очень нужна!» Сергей стал перебирать в памяти встречи с ней, вспомнил сегодняшнюю ссору, разные пустяки, стараясь выискать в них что-то приятное для себя. А приятного было немало. Он немного успокоился, стал представлять предстоящую встречу с девушкой, с мыслями о ней и погрузился в сон.
Рыжие эти глаза. Повесть. Глава 8
© Copyright: Вячеслав Гарнов, 2021
Свидетельство о публикации №221100201088
Свидетельство о публикации №221100201088
Рецензии