Репутация

 У. К. Таттл. Автор книг “Бродяги дальности", “Проступок” и др.


“_El Tigre! Madre de Dios!_” У человека действительно должна быть душа
дьявола, чтобы вызвать такое восклицание при одном упоминании его имени.

“Тигр! Матерь Божья!”

Мы, жители Санта-Инеса, небольшая горстка людей, живущих в небольшой миссионерской
деревне, недалеко от мексиканской границы, знали его только понаслышке. Но
этого было достаточно.

Райдеры заглядывали в маленькую кантину и за чашками
текилы или теплого пива рассказывали нам о какой-нибудь новой дьявольщине, совершенной Джеффом
Тигард, убийца. И руки Фелипе дрожали, когда он доставал пиво,
в то время как мы смеялись над ним за то, что он такой трус.

Что бы Тигр делал в Санта-Инесе, спросили мы друг друга. Здесь
для него ничего нет.

” Кто знает, сеньоры? " - задрожал Фелипе. “Всегда истории приближаются
к Санта-Инесу. Когда - нибудь он придет".

” Возможно, чтобы отрезать тебе уши", - засмеялся Рамон, который очень храбр. “Я
слышал, что Тигр нанизывает их на золотую нить и носит их в течение
пояс.”

“_добро!_ ” - выругался Мендес, чья свирепая борода противоречит его характеру.
“Неужели мы слабаки? Один человек—ба! Тигр, в самом деле! Дьявол может владеть его
душой, но его тело смертно—и смертный человек умирает”.

Мендес глотнул теплого пива и подождал, пока кто-нибудь оспорит его
заявление.

В маленькой одноэтажной глинобитной кантине было очень тепло; слишком тепло для
жарких споров, даже из-за Тигра.

“Мендес говорит правду”, - кивнул Паскуале, который не мексиканец, но
Итальянская. “Смертный человек умирает—когда его убивают. В том-то и дело,
_компадрес_. Этот Тигр наверняка умрет—когда его убьют. Еще
пива, Фелипе.”

” Но зачем Тигру приезжать в Санта-Инес? " - нервно спросил Фелипе,
стуча донышками кружек по грубой столешнице.

“_Dios!_ ” - сердито выругался Мендес. “Можно подумать, что он послал тебе
сообщение, Фелипе. Ты похожа на робкую курицу, которая слышит шелест
крыльев ястреба при каждом дуновении ветерка”.

Рамон тихо рассмеялся и осушил свою кружку.

“Почему мы должны бояться этого человека? Это правда, что у него душа
дьявола. Люди говорили нам, что у него нет совести и что
он убивает людей ради развлечения. Так и должно быть.

"Но нам, жителям Санта-Инеса, не нужно бояться этого человека. Мы живем в мире с
каждый. Наши виноградники загружены, холмы усеяны нашим
скотом и лошадьми, и в наших сердцах нет ничего, кроме добра.
Остается только тот факт, что Фелипе подает свое пиво слишком теплым”.

Рамон радостно рассмеялся и хлопнул Мендеса по спине.

“Это не так, _компадре_? Мы не боимся Тигра, а?”

“Страх?” Мендес зарычал в бороду. “Я никого не боюсь. Я
Мендес.”

” И ты полон теплого пива", - заявил Паскуале, громко смеясь.

Мендес присоединился к смеху, даже за свой счет, потому что Мендес был полон
пива, что всегда делает его хвастливым, но не злым.

 * * * * *

Как я уже говорил, в Санта-Инесе было очень жарко, но в тот день
было душно. Само небо, казалось, давило на землю. Даже
скот, казалось, стоял в безмолвном изумлении и не ел.

Сосны пиньона на высоких холмах казались черными пятнами на фоне
неба, а каньоны, казалось, посылали слабый шепот
холмам и долинам. Возможно, каньоны знали и говорили, что надвигается
буря.

Но не нужно было шептать, чтобы сказать нам, что Бог Бури был
готовимся к поездке по долине Санта-Инес. Длинные вереницы
скота, петляя, спускались с холмов, как огромные сочлененные
змеи, ища убежища в низинах.

Маленькая деревенская улочка была пустынна. У коновязей не было привязано ни одной лошади
. Яркие цвета глинобитных домов поблекли в
этом странном свете и теперь были только серыми.

Исчезли смеющиеся детские голоса, заполнившие
улицу. Даже собаки прятались. Это было так, как если бы случилось великое бедствие
, хотя не было ничего—кроме страха и осторожности.

А затем с запада, высоко над вершинами гор,
с которых открывается вид на Тихий океан, надвинулось облако, похожее на извержение
могучей печи. Он быстро закрыл солнце, и
на долину опустилась полутьма. Но не было и следа ночной прохлады
.

У дверей кантины мы смотрели, как оно приближается—это облако. Там были
Рамон, Мендес, Паскуале, Панчо, пастух, Фелипе и я. Ни у кого из
нас не было жен, к которым можно было бы вернуться домой.

Мы пристально наблюдали за этим облаком, но теперь все небо казалось
затянутым тучами, опускавшимися все ниже и ниже, как будто собираясь раздавить мир.

Через улицу к нам направилась собака, но остановилась, принюхиваясь к
воздуху. Порыв ветра поднял пыль у его ног, и,
застонав, как будто от боли, он повернул назад, наклоняясь вбок при ходьбе,
словно защищаясь от ветра, который еще не пришел.

” Давайте выпьем пива", - тихо сказал Мендес. “_Madre de Dios!_ От этой собаки
, защищающейся от призрачного ветра, у меня слабеет позвоночник”.

“Ты-Мендес”, - сказал Паскуале, как бы напоминая Мендесу о его прежнем
хвастовстве.

“Но я не тот Мендес. Сейчас я трезв, а у меня не хватает духу
быть трезвым в такое время”.

Мы вошли в кантину. Я думаю, что мы все нуждались в искусственном
мужестве. Фелипе зажег свечи, которые оплывали на сквозняке и
отбрасывали на стену гротескные тени; тени, которые пьяно танцевали при
каждом нашем движении.

Фелипе тихо выругался, глядя на свой рисунок. “Даже пиво сегодня дикое. Я
не могу держать его в кружках”.

“Это всегда было моей самой большой проблемой”, - засмеялся Мендес. “Они навсегда
становятся пустыми. Поторопись, Фелипе, или я буду пить из крана.

Теперь завывал ветер, и издалека доносилось дребезжание
гром, похожий на раскат могучего барабана. Это было неприятно слышать. Затем
свечи побледнели при вспышке молнии.

Мендес осушил свою кружку и сунул ее обратно Фелипе.

” Еще! " - выдохнул он. "Мадре де Диос, что за ночь—для трезвого человека!”

Он лишь повторил наши чувства. По кантине застучал сноп дождя
. Затем, подобно реву разбежавшегося стада, на
нас обрушилась буря. Мы сидели в благоговейном страхе, когда кантина, казалось, буквально извивалась в объятиях
этого могучего ветра, а гром выбивал дьявольскую татуировку на самой нашей
крыше.

Вспышка за вспышкой, так близко друг к другу, что они казались одним огромным светом,
молния, казалось, просвистела сквозь эту кружащуюся, воющую бурю.
И кружащееся пламя свечи танцевало в тенях на стене всякий раз, когда
молния на мгновение прекращалась.

Фелипе молился на коленях, прислонившись лбом к пивной
бочке. Кажется, я рассмеялся, но не от веселья. Я мог видеть
Мендес, его глаза плотно закрыты, а губы шевелятся. Возможно, я мог бы
помолиться, но в то время я не знал молитвы. Мои мысли путались.

Дверь с грохотом распахнулась, впустив могучий вихрь ветра и дождя,
который погасил свечи.

Я бросился через комнату и с силой захлопнул дверь.

Мне показалось, что у двери кто-то есть, но я ничего не видел. Рамон
зажигал свечи, снова погружая комнату в полумрак
. Ветер с ревом бился в дверь, сотрясая засов, как будто злился
на то, что его обманули.

Я смотрел на Мендеса, и он больше не молился. Теперь его глаза были
широко открыты, и он смотрел в сторону двери.

 * * * * *

Я обернулся. Как раз между мной и дверью стоял мужчина, чьи глаза
блестели, как бусинки, под полями его промокшего от дождя сомбреро.
Зло чистилища проступало в каждой черте его лица; ястребоподобное
нос, покрытый шрамами подбородок и тонкогубый, ухмыляющийся рот.

Два тяжелых револьвера покоились в кобурах у него на бедрах, а патроны
на его перекрещенных поясах поблескивали, как точки света. Он был одет в черное
кожаные чапарахо с широкими, расклешенными боками, которые хлопали, как
крылья большого канюка.

“Ha, ha, ha, ha!”

Он насмешливо смеялся над нами, в то время как вода стекала с его одежды и
стекала грязными лужами по грязному полу.

” Добро пожаловать, сеньор", - сказал Паскуале слабым голосом.

“Что мне нужно от радушного приема?”

Голос мужчины был похож на хриплое карканье разъяренного канюка. Он взял
шагнул вперед и уронил когтистые руки к кобурам.

” Боишься говорить? " - усмехнулся он. “Знаешь, кто я?”

Он окинул нас злобным взглядом и ссутулил плечи, как будто собирался
напасть.

“Я и есть Тигр”.

Не нужно нам об этом говорить. Мы знали это. Его внешность не противоречила его
репутации. Ибо он был убийцей с головы до ног.

Возможно, он мог видеть страх в наших глазах, и это только подстегивало его
дьявольский эгоизм. Он искоса посмотрел на Фелипе, который перекрестился, и это
действие вызвало у Тигра большое веселье.

“Что тебе здесь нужно?” - хрипло спросил Рамон.

“Хочешь? Ha, ha, ha, ha!”

Он запрокинул голову и рассмеялся, но его глаза-бусинки внимательно следили
за происходящим.

“Чего всегда хочет Тигр?” Он вытянул похожую на клешню руку,
открывая и закрывая ее. “Золото! Отдай мне свое золото—все!”

“У меня мало золота, сеньор”, - захныкал Фелипе. “Мы бедные люди в
Санта-Инес.”

Буря все еще бушевала, но теперь мы не обращали на нее внимания.

“Лжецы!” - прорычал Тигр. “Я учу мужчин говорить правду. Отдай мне
золото, дурак!”

Фелипе медленно поднялся на ноги и отошел от своего маленького прилавка,
где хранил деньги.

” Стой! " - скомандовал Тигр. “Ты думаешь, я дурак?”

Фелипе остановился, и Тигр медленно подошел к нему,
все это время не сводя с нас глаз. Он оттолкнул Фелипе в сторону и поднял
коробку с деньгами. Она была почти пуста, и Тигр с проклятием отбросил ее в сторону.

“Ты меня ждал?”

Говоря это, он приблизил свое злобное лицо к Фелипе, и Фелипе
в ужасе отпрянул.

” Но я же говорил вам, что мы бедные люди, сеньор", - запротестовал Фелипе.

“Ба!”

Тигр выхватил пистолет и нанес Фелипе сокрушительный удар по голове.
Фелипе рухнул к его ногам. Это был подлый поступок, и я
вскочил на ноги, но непоколебимое дуло пистолета указывало
прямо мне в живот, и я снова сел.

Фелипе попытался подняться на ноги, но Тигр злобно пнул его.

“Дурак! Я сказал, что мне нужно золото, а не несколько паршивых серебряных монет.”

- У него нет золота, - тихо сказал Рамон. “Он не лжет, сеньор”

“Я говорил с тобой?” - сердито спросил Тигр. ”Когда я попрошу твое
золото, ты можешь солгать—если посмеешь".

Там, в маленькой кантине, было странное зрелище. Бедный Фелипе
растянулся у ног Тигра, раскинув руки на полу,
в то время как Тигр наклонился вперед, глядя на нас, и его тонкие
губы искривились в оскале.

Рамон прислонился спиной к столу и чуть не упал в кресло Мендеса.
Паскуале лежал, вытянувшись вперед, положив руки на стол, в то время как я
сгорбился в кресле, кажется, боясь пошевелиться.

Внезапно Тигр сорвал с себя мокрое сомбреро и швырнул его
на стол. Шепот воды ударил мне в глаза,
но я не моргнул.

“Положи свое золото в шляпу", - сказал Тигр. ”Я пробыл здесь слишком долго“.

— Но, сеньор ... - начал было возражать Рамон.

"Золото—не ложь!” - проскрежетал Тигр.

Я пошевелил ногами, чтобы сунуть их в карман, и они вошли.
соприкосновение с чем-то. Это была Панчо под столом. Я совсем забыл
о нем. На мгновение я подумал, что, возможно, он намеревается застрелить
Тигра. Панчо был вооружен, потому что я видел приклад его пистолета,
но его поза выражала напряженную молитву.

Я бросил свой тонкий бумажник в шляпу и помолился, чтобы Тигр
не увидел, насколько он скуден. Позади меня скрипнула дверь, как будто
от ветра, но когда я посмотрел на Тигра, то понял, что это
не ветер.

Он стоял в той же позе, направив на нас пистолет, но с насмешкой
Казалось, его лицо застыло, а глаза расширились. Я оглянулся.

У закрытой двери стоял мужчина с пустыми руками. Он был одет в
свободную рубашку, мешковатые брюки, поношенные ботинки пеона. Он был без шляпы, и его
мокрые бесцветные волосы свисали спутанными прядями вокруг лица.

Он выглядел довольно тощим, с худым лицом, и его глаза были серыми
и очень спокойными. Я оглянулся на Тигра. Он выронил пистолет
и отступил к стойке Фелипе. Я думаю, что его глаза были
закрыты, но в таком слабом свете трудно было что-то разглядеть.

- Добро пожаловать, сеньор, - хрипло сказал Мендес.

“_Gracias, se;or._”

Мужчина говорил тихо, и на его губах была полуулыбка, когда он
подошел к Тигру, который вскинул руку, словно защищаясь от удара.
Он был словно загипнотизирован. Мы с изумлением наблюдали за происходящим.

Он посмотрел на Фелипе сверху вниз и повернул голову в нашу сторону, как он сказал, по
-испански,

“Переместите его в более удобное положение и смойте кровь”.

Мы с Мендесом подняли его и положили рядом со столом, но были
слишком заинтересованы, чтобы тратить время на лечение бедного Фелипе. Тигр
не двигался. Теперь незнакомец расстегнул ремни Тигра и позволил им
упасть на пол.

“Раздевайся,” приказал незнакомец.

Тигр медленно снял с себя всю одежду. Он казался спящим человеком.
Ни разу он не заговорил и не сделал ни единого знака, так и стоял там, раздетый до
нитки, в то время как незнакомец, одетый в ковбойскую одежду, отбрасывал
одежду пеона в сторону.

Незнакомец вытряхнул бумажники из сомбреро и надел его на
голову.

” Это была ужасная буря, сеньоры", - тихо сказал незнакомец. “Это
изрядно выбило мою лошадь из-под меня, и временами я отчаивался
закончить свои поиски”.

” Сеньор, мы не понимаем", - сказал Рамон, указывая на обнаженную
Тигр.

“Это короткая история", - улыбнулся незнакомец. “Я был гостем в доме этого
человека. Это было в милях отсюда. Возможно, не так далеко, если идти
по прямой, как летит ворона, но было много поворотов, которые сделали его
долгим.

“У этого человека была жена и только одна кровать. Мне они отдали кровать,
потому что я был их гостем. Но я не из тех мужчин, которые лишают
женщину, поэтому я уступил ей кровать.

“Этот человек не знал. У меня было много золота, которого он хотел.
Он думал, что я была в той кровати. Такова история, сеньоры. Это было нехорошо".

Он повернулся и сделал знак Тигру. Дождь все еще хлестал из
на запад, но он выгнал Тигра на него, в то время как мы столпились в
дверном проеме. Незнакомец быстро размотал веревку, накинул петлю
на шею Тигра и вскочил на коня.

” Сеньор, - позвал Рамон, - мы будем много размышлять об этом и не знаем, кого упомянем в наших молитвах. Кто ты такой?”

И из темноты, в направлении исчезающего всадника,
донеслись слова:—“Джефферсон Тигард, сеньоры, и спасибо вам. _Buenas noches._”


[Примечание переписчика: Эта история появилась в
номере журнала "Приключения" от 30 августа 1923 года.]