Ч. 237 Очередные неприятности

Предыдущая страница     http://proza.ru/2021/09/30/778

Впереди мореплавателей ждали Индийский океан и южные моря, где тоже хватает штормов. На мысе Доброй Надежды пришлось пробыть месяц, чтобы привести в относительный порядок фрегат. Путятин доложил в Петербург:
 
«По готовности обоих судов к отплытию, я дал предписание командиру шхуны «Восток» идти в Гонконг, как наиболее удобный пункт для получения сообщения из Петербурга». В Гонконг регулярно совершали рейсы английские почтовые пароходы.

Во «Всеподданнейшем отчете генерал-адъютанта графа Е. В. Путятина о плавании отряда военных судов наших в Японию и Китай. 1852—1855» он рассказал о пребывании на мысе Доброй Надежды более подробно:

«Вообще после долгого перехода, по прибытии на место, всегда оказывается нужным делать более или менее исправлений на судах, и фрегат «Паллада», как более слабое судно, потребовал значительного времени для производства всех необходимых на нем работ.

Местные английские власти, между прочими командир стоявшей там эскадры Тальбот, командовавший кораблем в Балтийском море в нынешнюю войну, много содействовали приготовлению судов к дальнейшему плаванию, к снабжению их каменным углем и другими предметами продовольствия из казенных запасов, сравнительно по сходным ценам,

что было для нас немаловажным облегчением, ибо в вольной продаже этих предметов цены необыкновенно возвысились от множества приходящих на мыс судов по случаю усилившейся эмиграции в Австралию».

Дело шло к войне с Англией, а английские моряки из солидарности снабдили русских всем необходимым и даже, к радости Ефима Васильевича, позволили сэкономить на продовольствии и каменном угле для шхуны.

Местом встречи с корветом «Оливуца» и бригом «Князь Меншиков» ещё в Петербурге назначили острова Бонин-Сима (близ Японии). Незадолго до ухода маленького отряда Путятина с мыса Доброй Надежды туда прибыл транспорт «Двина». Общение моряков было коротким.

Во время стоянки на рейде у мыса Доброй Надежды Путятин побывал в гостях на американском  пароходе, где узнал от разговорчивого американского офицера подробности об экспедиции Перри в Японию.

Сообщив полученную информацию директору Азиатского департамента министерства иностранных дел России Сенявину, Путятин писал:

«Из разговоров на этом пароходе видно, что при малейшем сопротивлении американцы готовы действовать вооружённой рукой, и что, истратив огромные суммы на снаряжение этой экспедиции, они не воротятся, не достигнувши цели».

Путятин остался очень доволен Римским-Корсаковым, особенно ему понравилась рачительность командира. На шхуне истратили менее половины имевшегося запаса угля и большую часть перехода сделали под парусами.

Убедившись со слов Воина Андреевича и при личном осмотре в хороших мореходных качествах шхуны, Путятин разрешил  Римскому-Корсакову следовать в Гонконг самостоятельно, зайдя на Кокосовые острова или  в одну из бухт острова Явы для пополнения воды и освежения команды, а потом идти на соединение с фрегатом в Гонконг.
 
Шхуна отправилась с мыса днём ранее фрегата. Не могу удержаться, чтобы не привести маленький отрывок из книги Гончарова: «11 апреля вечером, при свете луны, мы поехали с Унковским и Посьетом к В.А. Корсакову на шхуну «Восток», которая снималась с якоря….

Вечер был лунный, море гладко, как стекло, шхуна шла под малыми парами. У выхода из Фальсбэя мы простились с Корсаковым надолго и пересели в шлюпку. Фосфорный блеск был так силён в воде, что вёсла черпали как будто растопленное серебро, в воздухе разливался запах морской влажности.

Небо сквозь редкие облака слабо теплилось звёздами, затмеваемыми лунным блеском. Половина залива ярко освещалась луной, другая таилась в тени».

Да… если  бы я так писал, висеть бы моему портрету в школьном кабинете русского языка и литературы!

На следующий день фрегат вышел в океан. Иван Александрович Гончаров написал: «Было тихо, хорошо, но не надолго». Когда отошли от мыса Доброй Надежды на расстояние около 200  миль, фрегат попал в сильнейший шторм.

Название «мыс Доброй Надежды» не должно вводить читателя в заблуждение. Это место считается опасным из-за кейп-роллеров (в буквальном переводе «валов у мыса» - прим. автора), или, как их ещё называют, волн-убийц, у которых крутой передний склон и очень пологая ложбина.
 
Иногда высота таких волн превышает 20 метров, причём при несильном ветре. Можно себе представить, какие чувства возникали у моряков парусных судов, когда перед носом корабля возникала такая водяная гора!

Во время Второй мировой войны подобное «счастье» улыбнулось английскому крейсеру «Бирмингем». Под толщей воды оказались не только его носовые артиллерийские башни, но её потоки залили даже командирский мостик.

19 часов моряки сражались со стихией. Офицеры надеялись, что Гончаров потом опишет, что творилось вокруг, звали его выглянуть на верхнюю палубу, но тот отсиделся в каюте.

О жутком испытании, которое выдержал экипаж фрегата, у него написано несколько строчек - о том, какие неудобства он лично испытывал во время шторма, находясь в каюте.

Труд моряков парусного флота, условия их жизни и службы, описанные в книге классика, настолько же соответствуют действительности, насколько кинофильм «Кубанские казаки» отражал колхозную жизнь в сталинское время.

От качки и ударов волн потекли стыки обшивки корпуса, некоторые бимсы (поперечные связи, служащие для поддержания палуб и крепления шпангоутов – прим. автора)  сдвинулись с места. Матросы выбивались из сил, постоянно откачивая ручными помпами воду из трюмов, текли все стыки.

Люди жили в вечной сырости, повсюду появлялась плесень, запах застоявшейся воды и гнили отравлял воздух в судовых помещениях.
 
У офицеров условия были неважные, но несравненно лучше, чем у матросов, которые часто болели и умирали. Забегая вперёд, замечу, что плавание «Паллады» оказалось последним для многих членов его экипажа, и это одна из скорбных страниц отечественного мореплавания.

Ничего этого нет в книге Гончарова.

Путятин вместе с Унковским и Бутаковым во время шторма всё время находился на мостике. Когда шторм утих, они обошли все внутренние помещения фрегата, осмотрели трюм и пришли к выводу, что корпус фрегата  при последующих подобных нагрузках может просто развалиться.

Планом предусматривался длительный переход свыше семи тысяч миль от мыса Доброй Надежды до Гонконга, но теперь адмирал и командир сделать такой переход не решались. Пришлось изменить план и следовать в Гонконг со многими остановками для осмотра и ремонта фрегата.

Путятин понимал, что на «Палладе» плавание в различных климатических поясах и бурных морях может окончиться трагедией и невыполнением порученного ему задания. Он отчётливо представлял себе, какая буря поднимется в Петербурге, какое неудовольствие вызовет требование замены фрегата.

Ему ведь уже раз отказали в новом фрегате «Диана», построенном в Архангельске. Нужно было послать курьером в Петербург такого человека, который сумел бы убедить высших сановников государства и ответить на любой вопрос дотошных адмиралов в Морском министерстве.

Кроме него самого и Унковского, таким человеком мог быть только Иван Иванович Бутаков.

Продолжение http://proza.ru/2021/10/04/898