Ванечка

   Было очень рано. Солнце едва пробивалось сквозь невесть откуда набежавшие тучи. Поднявшийся ветерок грозился их разогнать, да сможет ли? Но ветерку очень хотелось набраться сил и сделать это и доказать всем, что хоть он и небольшой, но сильный.
   Ванечка открыл глазки и огляделся. Все, как всегда: все тот же стол с аппаратурой, те же трубочки, соединяющие его с ними, все тот же колпак над головой, из которого идет чистый и легкий воздух, та же лампа в изголовье. Все это Ванечка видит уже целых три недели, изо дня в день.
    Ванечка проснулся и лежал молча. Только повертелся немножко, разминая затекшее тельце.  Он боялся плакать, боялся снова остаться без мамы.
   Ему очень не повезло с самого начала жизни. Едва появившись на свет, он только три дня побыл дома и снова оказался в больнице. Его тельце горело, он плохо понимал, что происходит вокруг. Из маминых глаз на него капали горячие слезы, а она все трясла и трясла Ванечку, словно старалась вытрясти из него навалившуюся хворь.
    У хвори было имя - двусторонняя пневмония. На второй день выяснилось, что пневмония - результат коронавирусной инфекции, которую Ванечка приобрел в роддоме. И по причине того, что детская больница еще не была готова принимать  пациентов первых дней жизни с таким заболеванием, Ванечке с мамой было просто предложено покинуть отделение. Их не перевели в какое-либо лечебное учреждение, готовое оказать ребенку помощь, их просто выписали. В никуда.
   А Ванечка между тем в помощи нуждался. Температура не снижалась, ему не хватало воздуха и он начал задыхаться. Куда идти, куда податься бедным родителям? И Ваничкина бабушка, воспитанная в лучших традициях развалившегося государства, стала «бить во все колокола». Она обратилась в местный комитет здравоохранения, в местную Администрацию, в СМИ, и… сработало. Ванечку положили в инфекционное отделение, правда без мамы, но зато подключили к аппарату искусственного дыхания, а это уже была Жизнь!
   Первые больничные дни он запомнил плохо. Да и запоминать-то особо было нечего. Постоянно приходили тети и дяди в белых халатах, прикладывали к спинке и грудке круглый металлический диск и внимательно слушали, что там у Ванечки внутри. Лица озабоченные, серьезные. И только один из них, которого все уважительно называли Дмитрий Алексеевич, всегда Ванечке улыбался и повторял одно и то же: «Потерпи, дружочек, все будет хорошо». И улыбался так тепло и ласково, что хотелось закрыть глазки и погрузиться в сон.
   Через несколько дней пришла мама. Она стояла у кроватки, растерянная, взволнованная, и гладила Ванечку по ножке. Ванечка не хотел той белой и вкусной жидкости, которую пил из ее груди, его кормили чем-то похожим из бутылочки и он не был голоден. Но он помнил запах этой груди, ее тепло, тепло маминых рук и ему нестерпимо захотелось почувствовать это вновь.  Ванечка стал активно шевелить ножками, потянул к маме свои ручки и… стал задыхаться. Прибежавшие люди в белых халатах попросили маму срочно выйти, а Ванечке стали вводить какие-то лекарства, от которых он успокоился и задышал ровно. И перед тем, как уснуть, слышал, как в коридоре доктор говорил маме, что ее визиты     волнительны для ребенка и пока не желательны. Ванечка понял, что для того, чтобы видеть маму, он должен быть тихим, как мышка, и ни в коем случае не суетиться и не плакать.  Папа  говорил ему, что он мужчина, а значит, мамина защита и опора. Ванечка решил, что он будет вести себя, как подобает мужчине.
   Прошло много дней и ночей, прежде чем мама снова оказалась у Ваничкиной кроватки. На это раз Ванечка вел себя иначе. Он не пытался тянуть к ней ручки и не топал ножками. Он неотрывно смотрел на маму и взглядом умолял ее не исчезать. Мама тоже старалась держаться ровно и спокойно. Она улыбалась сыночку и говорила ласковые слова, но Ванечка-то видел, какими грустными и печальными были ее глаза.  Его нельзя было взять на ручки. Мама нежно гладила тельце малыша в местах, свободных от проводов и трубочек, но до чего же эти прикосновения были приятны и желанны!
   - У ребенка заторможенная ответная реакция,- сделала заключение лечащий врач резким недовольным голосом. Но мама поняла Ваничкину хитрость и тихонько, почти на ушко, прошептала ему, чтобы он потерпел.
   Ванечка был готов терпеть и ждать сколько угодно, только бы мама была рядом. На этот раз мама не исчезла совсем. Она уходила только на ночь, а днем кормила его из шприца, поворачивала с боку на бок, гладила спинку, ножки и потихоньку напевала ему песенки.
   Сердитая доктор была вынуждена признать, что с мамой у ребенка появилась положительная динамика. Он прибавил в весе, улучшились показатели крови и, главное,  появилась способность к самостоятельному дыханию. Дела заметно пошли в гору, хотя до полного выздоровления было еще ой как далеко.
   Вчера в палату прикатили странный аппарат. Его голова нависла над Ванечкой и то приближалась, то удалялась. Медсестра прижала Ваничкины плечики к кроватке и попросила его полежать ровненько, не шевелясь. Ванечка и без того лежал спокойно. А в этот момент замер от любопытства. Оказалось, так делали снимок грудной клетки, и сегодня в зависимости от результатов будет решаться вопрос об отмене антибиотиков и об отключении кислородного колпака.
   Ванечка лежал в ожидании. Ему хотелось, чтобы из головки и ножки убрали эти ненавистные иголки, через которые капали лекарства и из- за которых маме не разрешали брать его на руки.
   Тихонько скрипнула дверь. Это мамочка чуть слышно вошла в палату.
   - Сыночек, родной, ты уже не спишь?- мамин голос дрожал от волнения.- Малыш, тебе снимут сейчас трубочки, ты у меня молодец, поправляешься.
   Почти следом вошла  процедурная медсестра.
   - Ну что, Ванечка, будем удалять катетеры, отмучился,- радостным голосом произнесла она, одновременно умело орудуя руками. – Ты умница, совсем, как взрослый. Первый раз вижу такого терпеливого ребенка.
     С этими словами она приветливо улыбнулась Ванечке и его маме и размашистым шагом вышла из палаты, в которую уже входили Дмитрий Алексеевич и сердитый доктор. Только сердитый доктор была на это раз очень добрая и довольная.
   - Ванечка, как ты нас порадовал, солнышко, такую инфекцию поборол! Вот тебе и маленький! – запричитала она, поглаживая маму по плечу, словно мама и есть Ванечка.
   - Ну что, брат, я же тебе говорил, что выдюжишь, надо только потерпеть, - Дмитрий Алексеевич погладил Ванечку по ножке. Он был не многословен, как и положено мужчине.
   На неожиданный плач ребенка   в палату вошел ещё один человек. Если бы Ванечка мог помнить всё, что с ним происходило за последнее время, он бы узнал его из тысячи. Но когда произошла эта история, Ванечка был подключен к аппарату ИВЛ, и ему было совсем плохо.
   А произошло следующее.
   В один из дней в городском районе неожиданно отключили электричество. Без предупреждения. На длительный период. Отделение для больных новой инфекцией было спешно развернуто на период эпидемии, и подключение реанимационных палат в случае аварии к генератору переменного тока не было предусмотрено. Больные, находящиеся на аппаратах искусственного дыхания, были обречены. Среди них был и Ванечка. Переводить инфицированных больных в отделение «чистой» реанимации смерти подобно для последних. Кроме того, мест в нем практически не было. Ситуация патовая. И в этой суматохе молодой доктор из «чистой» реанимации подхватил Ванечку на руки и бегом переправил его в единственную свободную палату и подключил аппарат ИВЛ.
     Это было смелое решение. За него молодому реаниматологу здорово досталось на всех уровнях. Но везде и всем он отвечал одно, что ребенок должен жить.
   Мама, пришедшая навестить Ванечку утром (в тот момент она еще не лежала вместе с сыном в больнице), была крайне удивлена его переводу в другое отделение. Но ей что-то объяснили и разрешили вечером прийти с вещами и остаться у ребенка.
   Таким образом, история, стоившая жизни, осталась незамеченной главными героями. И молодой паренек, заглянувший в палату, не вызвал какого-либо интереса ни у Ванечки, ни у его мамы, ни у коллег.
   Доктора   стали объяснять маме, что им предстоит еще долго лечиться. Нужно постараться вернуться к грудному вскармливанию, очистить бронхи от слизи, нормализовать работу кишечника и много еще чего. Про Ванечку словно забыли. А он так ждал, когда же, когда его возьмут на ручки. Ведь он еще совсем – совсем маленький, месяц ему будет только завтра. Он так ждал этого дня, а взрослые все говорят и говорят.
   Ванечка набрал в легкие побольше воздуха и громко, как только мог, заплакал.
   - Вот мы и услышали твой голосок, молчун,- сердитая доктор снова заулыбалась.
   - Поплачь, поплачь, малыш, имеешь право, натерпелся, - сочувственно произнес  Дмитрий Алексеевич.
   И только мама молчала. Она крепко прижимала Ванечку к груди, и он слышал, как часто стучало ее любящее сердце.
   Ванечка успокоился сразу же, как только оказался на маминых руках, таких теплых и уютных. Все вокруг закружилось, куда-то поплыло. Он перестал ощущать свое тельце, словно парил  в воздухе.
    « Я вырасту и буду оберегать тебя от всех невзгод, обещаю. Я буду настоящим мужчиной»,- успел подумать Ванечка перед тем, как глазки его сомкнулись, и он уснул сладким сном младенца, прижимаясь к маме.