Камень Гипербореи Глава 5

Приключенческий роман
Протасов Александр Витальевич
Мурманск
Protasov-kniga@yandex.ru
https://vk.com/club68295071
@protasovkniga
https://www.facebook.com/profile.php?id=100011652032393

Глава 5
ПРЕДВЕСТИЕ КЕДДЪК

Территория современного Кольского полуострова. Ловозерский район, тундровые окрестности близ горы Урмаварака, приблизительно 2000 лет до н.э.

Прошло почти два года после смерти старого шамана Ёаввка. В первые месяцы одиночества молодой Тымэшк никак не мог спокойно спать по ночам. Каждый раз, как только он закрывал глаза, ему мерещилось, что в вежу входит старый шаман и настойчиво напоминает ему о падении кеддък.
Тымэшк вздрагивал, просыпался, осматривал жилище. Ворчал на мёртвого старика и вновь пытался уснуть. Сон приходил к нему лишь с третьего, а порой и с четвёртого раза. Завещанное стариком дело никак не отпускало разум и сердце молодого шамана. Он уже и сам окончательно смирился со своим предназначением и даже сотворил обряд с кровным положением о верности исполнения задуманного. Но старик всё равно продолжал приходить, словно напоминание о том, что ещё не всё сделано.
Как только землю накрыла тёплая кёссь , а линька оленей вошла в полную силу , Тымэшк отправился туда, где встаёт солнце. Всё лето он строил из камней образ чудесного созвездия лебединого клина, чтобы навсегда запомнить его образ. В результате, когда землю покрыл первый снег, молодой шаман увидел с высокой сопки величественное зрелище. Огромный символ точечно указывал расположение звёзд на ночном небе в момент пришествия кеддък. Эту картину Тымэшк запечатлел в своей памяти с особым усердием.
Домой молодой шаман вернулся уже по глубокому снегу.
Нэмм — погонщик оленей из племени «Белой ноги», что устраивалось на летнее стойбище неподалёку, посоветовал Тымэшку сделать себе ритуальный бубен. Молодой шаман долгое время размышлял над полученным советом, но воспользоваться им так и не решился.
Главной причиной сомнений молодого шамана было отсутствие знания о том, как именно нужно изготавливать бубен. Старый Ёаввк однажды сказал:
— У ритуального бубна особая аура, говорящая о сильной вере в духов. А если вера крепка, то духи шаману укажут на дерево, из которого нужно вырезать основу. Духи укажут на оленя, чья шкура станет мембраной, отделяющей мир живых от мира умерших. Они же расскажут, будет делать его шаман в одиночестве или попросит о помощи свою семью.
Но несмотря на подобные речи, у вредного старого лопаря никакого бубна не было. Был только странный блестящий серебристого цвета посох, обмотанный кусками старых звериных шкур.
Много ночей Тымэшк провёл в размышлениях о символах шаманской силы и однажды, засыпая, случайно сжал рукой посох старого колдуна. Тот сон, что он увидел, молодой человек запомнил на всю оставшуюся жизнь.

Высокий, рубленный из толстых брёвен дом, освещённый яркими лучами восходящего солнца, высился на крутом морском берегу. Красота убранства этого странного жилища поражала воображение. Резные наличники над расписными окнами, крытая узорной резьбой крыша, двери с красивыми коваными рукоятями и петлями. Всё это великолепное убранство было выкрашено в яркие тона красного, оранжевого, золотого оттенка.
Из открывшейся входной двери, смеясь, выскочила стройная светловолосая девушка в длинном белоснежном одеянии. Стопы её были босы, руки белы словно снег, густые волосы заплетены в косу красивой красной лентой. Длинную стройную шею украшало тонкое ожерелье из рубиновых ярких камней. В руке она сжимала что-то похожее на большую походную суму.
— Не опоздай, Снэска, — раздался вдогонку весёлый мужской голос. — Огнарга ждать не станет.
— Не опоздаю, отец! — бросила девушка через плечо и побежала вниз по протоптанной широкой тропе.
Она мчалась, а ветер колыхал её косу и развевал платье. Девушка искренне улыбалась, словно предвкушая нечто, что способно навсегда изменить её жизнь.
Вскоре красавица добежала до широкой пристани, расположенной на берегу необъятного водного массива. Солнечный диск освещал воду, играя на её бирюзовых просторах брильянтовыми бликами. Девушка приложила ладонь ко лбу и взглянула вдаль. Огромная гора Меру, как и всегда, дышала огненным потоком и курилась серым дымом.
На причале стояли огромные корабли с резными головами драконов на носах, высокими мачтами, с уложенными вдоль бортов широкими вёслами.
— Снэска! — звонкий молодой голос окликнул девушку откуда-то сверху. Красавица подняла голову и увидела на корме высокого корабля красивого, статного юношу.
— Пангор! — помахала она рукой и побежала к длинному трапу. Юноша бросился ей навстречу.
— Ты чуть не опоздала, — сказал юноша, когда они встретились. — Огнарга уже собирается отплывать.
— Я не могла опоздать, — улыбнулась ему в ответ красавица. — Ты разве отплыл бы, не будь меня рядом?
— Конечно, нет, Снэска. Однако подношение Аполлону не станет ждать твоего соблаговоления.
— Я знаю, Пангор! — ответила, сияя, девушка. — Я столько лет готовилась к этому дню, неужели ты мог подумать, что я опоздаю?
Она сжала руки в кулачки и прижала к груди.
— До сих пор не могу поверить, что поплыву на праздник первого урожая. Говорят, остров Делос  прекрасен, как сам рай.
— Ты права, — ответил вдохновенно юноша. — Делос такой и есть. Мы прибудем туда через тринадцать солнц. Как раз в разгар са;мого праздника. За время плавания ты с другими девами научишься ритуалу возложения даров. А когда Аполлон получит то, что пожелает, мы вернёмся, и я испрошу благословения для нас у твоего отца Тогнаида.
— Ты торопишься, Пангор.
Девушка отвернулась и, прищурившись, стала смотреть на дымящую гору Меру.
— Гиперборея вечна, — ответил юноша, слегка обнимая девушку. — Мы с тобой нет. Две сотни лет не такой уж долгий срок. А я хочу наслаждаться тобой каждое мгновение. Мой мир тускнеет, когда тебя нет рядом.
— Всё это лишь слова, — Снэска едва заметно улыбнулась. В душе она уже представляла цветущую поляну, озарённую полярным огнём , и два скрещённых окровавленных ножа . Вокруг стоят в ритуальных одеждах два десятка молодых девушек, и у каждой в руке пылающий факел — частица сердца великого бога.
— Аполлон благословит нас, вот увидишь. Осталось чуть меньше года до дня сошествия покровителя на гору Меру. И когда его колесница, запряжённая белыми лебедями, снизойдёт на нас, я буду молить его о благословении. Аполлон любит своих детей, он не откажет в просьбе, а твой отец не сможет противиться воле бога.
— Ты прав! — мечтательно произнесла девушка. — Как быстро летит время. В последний раз Аполлон снизошёл на нас в день моего рождения девятнадцать солнечных лет назад, и вот наконец я сама смогу увидеть его лик.
Корабль медленно отплыл с пристани и, покидая родные просторы благодатной страны, Снэска плакала, но слёз своих никому не показала. Огромные статуи могучих стражей, облачённые в доспехи и высокие шлемы, держащие в руках длинные копья и тяжёлые щиты, провожали их корабль, взирая с высоты своих постаментов, установленных на высоких горных отрогах морского берега. Их грозный, суровый взгляд словно бы напутствовал детей солнца, провожая в славный поход. Корабли отошли от пристани на приличное расстояние и, медленно распушив уложенные вдоль борта вёсла, оказавшиеся на самом деле широкими крыльями, взмыли над водой и быстро полетели, удаляясь в пелену утреннего тумана.
Впереди ждал новый мир, новый край, новые люди, жизнь которых непохожа на ту, которую ведёт она и её родичи в этом краю. Их мир полон радости и дружелюбия. Так она рассуждала, так мыслила. О, как же она ошибалась.

Тымэшк вскочил ото сна весь в холодном поту. В руке всё так же был сжат посох старого шамана. Юноша посмотрел на странный блестящий батог и осторожно разжал пальцы.
Он долго смотрел на причудливый подарок, оставленный шаманом Ёаввком, и вдруг осознал, почему у старика не было бубна.

***

Первый год с момента ухода Ёаввка показался молодому шаману невероятно трудным. Жить одному было не просто, хотя и спокойно. Но наконец беспокойная душа старика покинула сонные лабиринты воспалённого разума Тымэшка, чтобы уже никогда не возвращаться к тому, что он оставил в мире живых. Молодой шаман принялся поспешно собираться в трудное путешествие. Он должен был провести в пути целый год, чтобы оповестить все племена о надвигающейся беде.
После того случая с посохом он более не притрагивался к нему, опасаясь вновь узреть те странные видения, коими наделил его жезл в момент сна. Но сколь ни велико было поклонение страху, любопытство оказалось куда сильнее.
Осень в тот год не на шутку затянулась. Иннманн  уже закончился, а земля всё ещё не была белой. Когда наконец пришла зима и плотный снежный покров лёг прочно на землю, а озёра и болота сковал крепкий йнн, Тымэшк заложил своё скромное стойбище крепкими жердями. Запаковал все входы пучками мха и отправился на далёкое огромное озеро Сейдъявврь. По пути Тымэшк намеревался посетить несколько окрестных племён.
Маршрут, сложившийся в памяти молодого шамана, выглядел довольно витиевато. Двигаться юноша предполагал строго на север, ведомый светом яркой неподвижной звезды, что держит небо . Добравшись до морского побережья, он намеревался посетить родное племя «Тюлений горб». Затем, поднявшись по незамерзающему заливу до устья реки Кольйок , уже оттуда двигаться в сторону конечной точки — озера Сейдъявврь.
Посох старика молодой шаман взял с собой, но почему-то словно в наказание убрал его на самое дно упряжи, связав крепкими ремнями, чтобы не видеть до поры. А оленевод Нэмм из племени «Белой ноги» подарил молодому шаману здорового, крепкого оленя, на которого тут же надели упряжь. Тымэшк назвал оленя Булли.
С наступлением зимы и приходом бесконечной ночи родное племя молодого шамана снималось с летнего стойбища в районе устья реки Кольйок и на керёжах спускалось к побережью холодного моря. Здесь возле высокого холма Тюлений горб и располагалось основное промысловое стойбище. Большую часть года люди вождя Тоанла охотились на тюленей, ловили рыбу, били пушного зверя и дичь.
Перед каждой охотой Тоанл лично проводил ритуальный обряд, обходя чумы с бубном, и древними песнями привлекал удачу на сторону добытчиков. Сам он охотился крайне редко, поскольку в его племени хватало здоровых и крепких мужчин, а надобности добывать провианта более, чем есть, саамы не имели. За долгую тёмную ночь они сумеют добыть достаточно для того, чтобы весной обменять на добычу соседей, когда пройдут очередные Медвежьи игрища . О времени начала самого; праздника всегда извещает посланник племени «Бурая шкура». Он мчится по всем крупным стойбищам и рассказывает людям о том, как великий охотник из числа его соплеменников смог добыть могучего талла. В момент самого; праздника шаман племени — мудрый Вуэннтъря, чьё тело и лицо испещрено шрамами от былых схваток с талла, — проведёт ритуалы, которые умилостивят душу убитого зверя и помирят её с душой охотника, убившего тело гиганта. А потом, когда зверь отведает своего же мяса и наконец-то уснёт вечным непробудным сном, начнётся празднование. На великой сходке будут выгодные мены и добрые рассказы о славных охотах. Все люди наденут красивые, яркие одежды юпа , украшенные разноцветными лоскутками и бисером. Повсюду будет слышен смех и радостные песни. Молодые мужчины смогут посмотреть на молодых девушек, чтобы спустя год преподнести подарки их родичам и получить заветное согласие на брак.
Тымэшку подобная участь, увы, не виделась и в мечтах. Шаман всегда должен быть один в окружении духов и мыслей, а семья, дети, заботы лишь отвлекают от истинного предназначения, которому он посвящает свою жизнь. Досадно, конечно, и порой Тымэшк задумывался о скорбности своей участи, но грусть, к великому счастью, была ему несвойственна и с лихвой восполнялась работой. Быть может, не сложным трудом добытчика или пастуха, но делом тоже очень нужным, поскольку без ведома шаманов не виден мир во тьме великой ночи.
Идти по снегу со своим куваксом , да ещё запряжённым оленем, парню показалось куда проще, нежели тащить немощного старика с его препираниями по заросшим мхом камням и валунам через непроходимую цветущую тундру, могучие бугристые сопки и болотистые низины. Булли послушно тянул свою упряжь, лишь изредка фыркая ноздрями.
От многих старых людей Тымэшк слышал, что когда-то очень давно погода в этих местах была другой. Лето было жарким и долгим, а зима короткой и не такой суровой, как сейчас. Говорили, что в этих краях жили статные люди, обладатели великих чудес. Они могли управлять погодой и природой в целом. Им подчинялись растения, животные и рыбы. А время было над ними не властно. Эти люди могли путешествовать сквозь расстояния, не прилагая огромных физических усилий.
В памяти тут же вспыхнули слова старика Ёаввка и воспоминания странного сна, где красивая девушка Снэска плывёт на корабле в некий неведомый край с людьми, сотворившими эти огромные водные сани.
Те люди, наверное, были богами. Поскольку только боги способны создать великие чудеса, о которых сейчас умеют поведать лишь мудрые шаманы. Только боги могли передать им те знания о природе окружающего мира, которыми наделены избранные, что из поколения в поколение с гордостью несут эту тяжкую ношу, как будто обличённые ею.
Ещё старый Ёаввк говорил, что ноша сия нелегка и ни один шаман не принимал её как должное, ибо призвание шамана — есть тягота духа, боль тела, страх разума! Шаманство — это проклятие, обречение, отрешение, одиночество.
— Шаман рождается, живёт и умирает один, — говорил Ёаввк.
Тымэшк много размышлял над этими словами. Но лишь когда старого шамана не стало в живых, осознал смысл сказанных им слов.
Он всю жизнь был один. Один ребёнок у своих родителей. Мать Тарьенч родила его тяжело. После этого она не могла более иметь детей. На стойбище Тымэшк часто возился с оленями и сторонился более проворных и сильных сверстников. Молодого человека пугала их агрессивность и постоянная готовность к схватке. Его отец Тоанл поначалу сильно переживал, наблюдая за сыном, и рано понял, что продолжать род и дело семьи Тымэшк не сможет. Мальчик рос слабым и практически беспомощным.
В возрасте пяти лет Тымэшка впервые увидел шаман Ёаввк. Поражённый отличием видения жизни, которым обладал мальчик, и его редкой особенностью смотреть в два мира одновременно, он долго не мог насмотреться на необычного ребёнка. Сам Тымэшк ничего не понимал из того, что говорил старый шаман. Но нутром ощущал некую тревогу, словно бы его душа обрела некое неведомое новое чувство. С этого дня всё изменилось как для самого мальчика, так и для его семьи. А спустя десять лет отец отвёз сына в учение и уже более трёх лет не видел его.
Тымэшк шёл по снегу, вспоминая всё то, что произошло с ним за то время, как он попал в ученики к старому шаману, как ухаживал за ним, как тащил к звёздным столбам. Парню вдруг показалось, что прошла уже целая вечность. Как-то там мать? Тарьенч уже немолода, и великий бог Стурра Пасса  уже не единожды пригонял к её веже бездомных щенков хаски, дабы женщина не скучала в отсутствие сына и не страдала от невозможности когда-либо понянчить внуков. Хорошо, что у неё есть Тоанл. Он хороший муж и достойный отец. Он сможет найти нужные слова, чтобы поддержать жену в трудный момент.
Сильная боль в области ноги вырвала Тымэшка из пелены воспоминаний. Молодой шаман упал на снег, показавшийся ему невероятно твёрдым. Короткий зимний день уже почти погас, уступая место бесконечной ночи. Потирая ушибленную ногу, Тымэшк с откровенным непониманием уставился на торчащую из-под снега каменную глыбу. Как он её не заметил, шествуя по тундре в снегоступах? А вот нарвался-таки, ударился ногой, едва не повредив связки.
Этот камень Тымэшк знал. Древний валун с грубыми, вырезанными в его основании изображениями. Мужчина-охотник, высоко поднимающий лук и стрелы. Женщина, стоящая рядом с оленем, а в верхней части? Тут Тымэшк едва не вскрикнул. Он мгновенно позабыл про боль в ноге и, скинув тёплые рукавицы, принялся расчищать изображение на камне голыми руками. Сметая рукавом примёрзшие листья и сбивая прозрачную наледь, молодой шаман бормотал под нос слова непонимания. Сперва он подумал, что надвигающаяся ночная мгла сыграла с его глазами злую шутку. Но, очистив камень и внимательно рассмотрев расположенные на нём изображения, шаман окончательно убедился, что зрение его не подводит.
Некоторое время Тымэшк сидел в недоумении и словно бы впал в транс глубокой, сковавшей разум задумчивости. Он точно помнил, как прошлым летом, обнаружив этот причудливый валун, тщательно его рассматривал. Как поразило его необычно искусное изображение, сделанное в верхней части камня неизвестным мастером — огромный огненный диск, в центре которого сидел человек. Кто это мог быть? Быть может, Пеййве ? А, может, тот, кто был изображён здесь — это сам великий Торден?
Тымэшк знал ещё от матери, что его народ не изображал солнце на камнях, поскольку Пеййве могуч и живёт он только в небе. Но даже если кто и решился сделать рисунок бога на камне, то куда этот самый рисунок мог пропасть? Можно высушить мокрую одежду, стереть кровь с кожи, разбить угли в очаге, но стереть изображение с камня, да так, чтобы не осталось и следа… Человеку это не под силу.
Всё прошлое лето, когда Тымэшк проходил мимо ближайших стойбищ, соседствующих с его стоянкой племён, он натыкался на странные изваяния и изображения, вырезанные прямо на огромных камнях, или сложенные из камней круглые лабиринты. Любопытство обуревало молодого шамана. Он внимательно рассматривал эти странные реликты, иногда останавливаясь на целые сутки, разводил костёр и устраивался на ночлег. Затем поудобнее усаживался на какую-нибудь ближайшую возвышенность и при свете незаходящего летнего солнца изучал, впитывая глубинными закоулками памяти эти чарующие, магические изваяния.
Этот камень, о который он сейчас ударился ногой, молодой шаман рассматривал особенно долго. Он прекрасно помнил всё, что было на нём изображено, и куда подевалась часть общей картины, иллюстрирующая образ человека в центре солнечного диска, Тымэшк не мог даже предположить.
— Кто оставил эти круги, эти картины, вырезанные в камне? — спросил он однажды у мудрого вождя племени «Лунного оленя» Окольётта. — Это боги установили величественные менгиры, камни, которые старый Ёаввк называл сейдами?
Вождь Окольётт прожил долгую и насыщенную жизнь. Ещё мальчиком он потерял отца, убитого на охоте, на которую его не взяли лишь по чистой случайности. За день до этого мальчик провалился под лёд, и старуха Крайка, смотрительница очага, не позволила Окольётту идти в столь сложный поход. Отец, поразмыслив, посчитал эту мысль верной, не случилось бы хвори в пути. Огромный вйллькесь талл , неведомо откуда взявшийся в этих краях так далеко от моря, напал на стойбище охотников ранним утром. Отец Окольётта — Медруккт сражался отчаянно, но одолеть демона так и не сумел. В то утро свирепый вйллькесь талл убил всех охотников. А спустя почти половину луны их растерзанные тела нашёл старый шаман Ёаввк. Он и рассказал мальчику о горькой утрате.
Прошло много лет. Окольётт вырос, возмужал, обзавёлся семьёй и стал вождём вместо отца. И однажды зимой, когда вождь учил охотиться своего старшего сына Рукколли, он встретил того самого вйллькесь талл. Как он его узнал, да просто почувствовал его силу и свирепость, в которой была и частица силы его покойного отца, отобранная вйллькесь талл в момент убийства. Опьянённый вновь нахлынувшей на него горечью утраты и одурманенный жаждой неуёмной мести, Окольётт бросился на свирепого вйллькесь талл, даже не задумываясь о последствиях своего поступка. Безумная ярость окутала в тот миг его разум. Сколько времени продолжалась та схватка, Окольётт никак вспомнить не мог. Но лишь когда холодный ужас прикоснулся своей шершавой рукой к его сердцу, морок с разума вождя спал словно по волшебству. В ту ночь он сидел на обезображенной туше своего врага, весь перепачканный его кровью, которая уже настолько заледенела, что полностью сковала его песку . Руки, залитые кровью, крепко сжимали рукоять сломанного лаппи . А вокруг того места, где произошла схватка, валялись раскуроченные керёжи, вырванные и переломанные деревья. Вытоптанный снег был густо забрызган кровью. А рядом с телом убитого вйллькесь талл лицом в снег лежал бездыханный Рукколли. В ту пору ему исполнилось лишь двенадцать зим. Судьба-злодейка строго наказала вождя своей ироничной безжалостностью. Убив двоих взамен его одного.
Вождь племени «Лунного оленя» горько оплакивал смерть сына. Он много думал, виня себя в том, что не попал тогда на ту злополучную охоту. Быть может, убив Окольётта, злой демон вйллькесь талл вернулся обратно в свой суровый ледяной мир, полный огромных белых глыб. Но нет, судьбе было угодно поступить по собственному усмотрению.
Окольётт долго молчал, потом пристально посмотрел на молодого шамана.
— Странно, что старик не рассказал тебе об этом.
— Возможно, просто не успел, — ответил с сожалением Тымэшк. — Старик был плох уже тогда, когда отец прислал меня к нему в ученье.
— А быть может, пытался уберечь, — задумчиво произнёс Окольётт.
— Уберечь? — насторожённо переспросил Тымэшк. — От чего?
Вождь медленно переворачивал прутиком угли в тлеющем очаге своего жилища. Он понимал, что старый шаман не даром умолчал молодому преемнику о тайне древних камней. И сейчас, когда ненароком назрел этот разговор, Окольётт сомневался, стоит ли ему брать на себя это тягостное бремя. Бремя решения, когда знание, переданное человеку, полностью меняет его судьбу. Ибо знание — это дар! А осознанный разумом дар — это и есть судьба!
— Ты уверен, что готов узнать это? — глядя в мерцающие угли, спросил Окольётт. — Это может изменить твою судьбу.
— Судьба — это дар! — ответил задумчиво молодой Тымэшк.
Вождь племени «Лунного оленя» не стал более задавать вопросов. Он бросил в очаг несколько сухих поленьев и, когда огонь разгорелся, жадно пожирая дрова, приступил к рассказу.
— У нашего народа есть древняя легенда, что человек — шаман, достигший наивысшей вершины своего мастерства, — может превратиться в камень. При этом его душа навсегда остаётся бессмертной и получает возможность через силу камня говорить с людьми.
«Уж не дух ли шамана — этот самый камень?» — размышлял над словами Окольётта идущий по снегу Тымэшк. Он хорошо запомнил тот разговор у очага, и вот теперь судьба сама подавала ему знаки. Мысли молодого шамана метались, словно звери в горящем лесу, и не могли найти спасительного высвобождения. «Но если так, то, что всё это может значить?»
;
Приобрести полную версию книги можно в издательстве Ridero
https://ridero.ru/books/widget/kamen_giperborei/