Глава 103. Золото

  Генерал СС  Эрих Шлюссенвротт, работавший на гестапо долгие пять лет, хотя до этого 20 лет был ярым троцкистом Шивой Адольфовичем Перепелкиным, начальником Реввоенчека, увидел, как высший состав СС тащил огромные чемоданы из ставки Гитлера, понял, что война проиграна, русских уже никто не остановит, как, впрочем, и всегда, решил вернуться на такую любимую Родину. 
Первым делом надо было справить себе советские документы. Порывшись у себя в сейфе, он отыскал зашифрованный список спящих русских агентов, который он получил от русского предателя Первача, но забыл с перепоя расшифровать. Он вытащил из кармана просверленную расческу, выломал на ней 1-ый, 8-й, 7-й и 0-й зубцы, что соответствовало дате рождения Ленина и, наложив на шифр, с удивлением прочитал, что все спящие агенты находятся в общежитии СС в 17 комнате.
 Шива Адольфович примчался в общежитие, обошел всех спящих и жутко храпящих агентов и выбрал одного. По советскому паспорту его звали Тугарин Шмульевич Сукинсон, у него было круглое, как блин, ебло и вмятый до затылка нос.
Его , судя по документам, лежавших с паспортом под подушкой, разбудили бы, если бы в 1944 году, как планировалось, открылась бы выставка статуй арийских мужчин. Там бы он лежал как натурщик, являя собой красоту арийского племени, а когда появился бы колченогий Геббельс, то вскочил бы с постамента и пристрелил бы главного лжеца третьего рейха, вытащив маузер из жопы, завернутый тульскими левшами в  тряпку с особым секретным масляным составом.
 Но выставка не состоялась и Тугарин Шмульевич продолжил спать в общежитии СС с маузером в заднице . Шива вытащил паспорт, долго смотрел в зеркало на себя, потом на фото на паспорте, что-то задумал и покинул общежитие .
 Найденным около бункера альпийским топором он отрубил себе ногу, прижег ее на затухающем костре под взглядами недоумевающих эсэсовцев, посмотрел на обугленного Гитлера с Евой, представив себе, как советы поступили бы с настоящим Адольфом и его женой, мгновенно поседел, превратившись из жгучего брюнета в славянского блондина.
Не остановившись на этом, лег лицом на переправе под немецкий  танк "Тигр". Когда танк, ревя мотором и выдувая черный дым, уехал на американские позиции для сдачи, Шива встал с вполне  русским лицом, похожим на блин, внутри  которого было еле видно  картофельный     нос, и подсунув подмышки  костыли, зашагал в сторону Родины.
На сердце было почти спокойно. Почти, потому что только две вещи могли выдать в нем работника гестапо. Первая- это огромная свастика от подбородка до яиц, набитая по пьяни в честь подхода немцев к стенам Москвы и неизвестная карта, набитая на спине. О карте он помнил только то, что ему набили ее на спину в купе бронепоезда, когда он был ребенком. Поэтому о бане на Родине можно было и не мечтать. Но Шива всегда находил выход из сложнейших ситуаций. Он бросился к доктору Шарко, у которого был единственный душ в Германии и он пускал туда помыться всех желающих  за дойч марки. Доктор Шарко как раз собирался уехать в Швейцарию и стоял на пороге со стопкой чемоданов, но взял с Шивы дойч марки и остался ждать на чемоданах, чтобы закрыть таки квартиру, когда  тот помоется. Шива быстро смыл свастику с груди и живота, а карту так и не смог.
Вторая вещь, беспокоившая Шиву, была серьезнее. Его мог опознать начальник германской контрразведки Курултай фон Дриппендроп-Заде , секретный советский агент, на которого вышел Шива, но арестовать не успел. Еще его пра-прадед Мурдук Заде-Лизэ сумел пролезть в германское руководство при Батые и с тех пор столетиями все эти Дриппендопы сидели в контразведке.

Шива раскрыл советского агента совершенно случайно. Курултай с женой Каберге сидели в опере и слушали Вагнера "Кольцо нибелунгов", а Шива незаметно притаился сзади. На семнадцатом часе прослушивания вдруг Курултай фон Дриппендроп-Заде  вытащил из сапог две бутылки водки, одну передал Каберге, а потом вместе, в едином порыве, залпом выпили все до капли, сказали на чистом русском " Когда же эта, ****ь, ***ня закончится", не забыв занюхать водку портянкой Курултая.
Шива бросился было арестовывать спалившегося разведчика, но тут на сцену вышел младший брат Вагнера, остановил музыку, разрыдался, и объявил о падении третьего рейха.

Шива бросился в бункер Гитлера, где все и подтвердилось. Курултай ,несомненно, вернется на Родину и только он сможет опознать Шиву на допросе по свастике и карте на спине -надо быть осторожнее.
Идя по компасу древних ацтеков, висевшем у него круглым камнем на груди, что вбивало костыли по-локти в русскую землю, он дошел из Берлина до алтайской деревни Тварники за четыре часа, за что он всю жизнь благодарил Кальтербрунера, подарившего его ему.

Еще на фашистской земле он собрал со всех немецких покойников, встретившихся ему на пути, часы, портсигары, часто из драгоценных металлов и золотые коронки, поэтому в дорогую его сердцу матушку-Россию он вошел очень богатым инвалидом.
В Тварниках его немедленно приняли как спасителя, увидев не хватающей ноги, и уволили нормального и целого председателя колхоза, Еремея Ноймана. Нойман очень хорошо управлял колхозом, хотя и воровал безбожно, но когда его приезжали награждать из Москвы, то каждый раз у него  начиналось головокружение от успехов и он заливал своей блевотной массой москвичей, стоящих растерянно в рвоте с орденами в руках. Непонятно, даже для себя самого, он люто ненавидел Советскую власть.
Никто не знал, что Нойман был совсем не Нойманом, а внебрачным сыном Колчака.
Колчак в бронепоезде мчался по Сибири навстречу своей гибели и там влюбился в медсестру Зинаиду Выньдаположь. Время было быстрое, все происходило мгновенно, решения принимались молниеносно-сегодня ты ребенком сидишь на горшке, а через неделю возглавляешь Конармию или становишься диктатором Манчжурии.
 Через три остановки после бурной ночи с Колчаком, Зинаида родила братьев -близнецов, а еще через одну бронепоезд попал в большевистскую засаду. Понимая, что скоро конец, Колчак достал из портфеля длинную сапожную иглу, которой он шил сапоги на привалах в виде хобби, и набил жене и двум новорожденным на спины карту, по которой становилось ясно, где спрятано царское золото. Поскольку он был превосходным картографом, то легко разбил карту на три части, мастерски использовал жировики Зинаиды, имея ввиду  горы, не забыв нанести на спины новорожденных рисунок так, чтобы прочесть все целиком можно было  только тогда, когда братья подрастут.

Когда он набивал карту на спину Зинаиды, мимо проходил подпоручик Пьер Рубинчик, он же английский разведчик, полковник МИ-5, Бенджамин Сигал, и подглядел за работой Колчака, но поскольку Колчак пол карты закрывал своим телом, то быстро отошел и притаился у сортира.

Пока гремели взрывы и свистели пули, проводник Колодкин разносил чай и, проходя мимо двери Колчака, тоже остановился у приоткрытой двери и наблюдал, как тот с помощью сапожной иглы и огромного стоптанного башмака Зинаиды, набивает уже подросшим  детям карты на спину. Колодкин прикрыл дверь, чтобы никто не увидел эту тайну и понес раздавать горячий чай и простыни отстреливающимся белогвардейцам.

Перед финалом английский разведчик, полковник МИ-5, Бенджамин Сигал выкрал Зинаиду Выньдаположь и через сто километров перехода, на заснеженной поляне, раздел по пояс, оглядел ее спину и пришел к выводу что речь идет о Кордильерах.
Они немедленно выехали туда и в Мексике были пойманы местным картелем. Бенджамина Сигала порубили на куски, а Зинаиду захотели изнасиловать. Но тут из-за горы появился Добрыня Никитич на коне, охотившийся там на золотистого тушканчика, с копьем наперевес и потребовал отдать ему красну девицу по добру, по здорову. Понимая, что если человек с копьем, да еще в 20-м веке, выходит один на две тысячи человек, то имеет место тонкая подстава и лучше отдать, чем проверять на себе. Зинаиду мексиканцы отдали, Добрыня положил ее поперек седла, бросил пару тушек тушканчиков в виде подарка и ускакал за горизонт.
Проводник Колодкин тоже выкрал детей, шел с ними год, пока не вышел из леса, а потом перерисовал с их спин карты на бумагу.  На базаре он продал мальчишек, дав при продаже им имена.
Первым купили мальчика Шиву. Его купил агент немецкой разведки Ганс Лямбда, он же Адольф Перепелкин,- он ходил по России и искал тех, кто возьмет у него немецкие марки и продаст Россию. Деньги брали все, но Россию не продавали. А как ее продашь? Уже и в штабе германской разведки на него косо смотрел начальник бухгалтерии, Наруко   ***намото, когда он опять приходил за деньгами. Так что ему нужен был помощник.
Еремея купил бродячий агроном Свистунов-Нойман. Он всю жизнь бродил по стране и мерил землю. Чувствуя, что жизнь подходит к концу, он решил купить себе ученика, чтобы перед смертью передать свои знания.
Агент Ганс Лямбда ничего не знал о карте, ничего о ней не знал и агроном Свистунов, а проводник Колодкин, продавший детей, на другой улице умер от разрыва сердца, встретив молодого Михоэлса.
Поэтому о тайне клада никто не знал. Кроме Добрыни Никитича. Но и Добрыня оплошал- после революции он потерял Зинаиду- она сбежала от него, когда он, пытаясь подработать, лежал натурщиком в Суриковском институте. Вскоре она вышла замуж за коммуниста Гейгера, а после того, как он был съеден удавом, сбежавшим из цирка,  Зинаида, увидев, как глотают человека целиком, сама сделала блестящую партийную карьеру. Но в капиталистическую эпоху ей это пригодилось еще больше, потому что коммунисты глотали человека целиком, если понадобиться, но без имущества, а капиталисты хоть и давились, но глотали вообще со всем скарбом.
Когда Еремея Ноймана лишили должности председателя колхоза,  Тугарин Шмулевич Сукинсон начал заправлять всеми сборами, удоями и прочими колхозными делами.
 Вскоре он женился на бронетехнике Камилле Ойстраховне Самосуд, что перевозила броню на технике в соседний район с танкового завода. Брак оказался счастливым-каждый вечер Камилла Ойстраховна после разгрузки брони залезала чугунным задом на Тугарина и, вбивая его в железную кровать с шариками, понимая свое неожиданное счастье, и орала на всю деревню-
-Неожиданное счастье, даже без ноги,
- Так , сука, вставляет, пикнуть не моги,
- Бабы, ****ь, клянусь вам, нахуй эти ноги!
- Только был бы *** на жизненной дороге!
- А какие руки, а какой язык!
- Я щас помираю, мне сейчас кирдык.
Все завидовали  Камилле Осйстраховне Самосуд, но держались своих не дерзких мужей. Про язык неиспорченные люди удивились-  зачем в момент соития вспоминать про великий и могучий.

Ебля еблей, но сельское хозяйство стало приходить в упадок.
Это стал замечать и сам Тугарин. Он понял, что если дальше так и пойдет, то последуют организационные выводы, до которых доводить не стоит.
Он надел на себя компас древних ацтеков, что помогал найти короткие дороги, если видеть землю, как плоскую, и через четыре минуты очутился в Берлине, когда его уже разделили на два сектора.
 Там он быстро нашел прячущегося в бочке с говном Герберта Эрнста Бакке,  имперского министра продовольствия и сельского хозяйства, с тем же компасом вернулся, и перед представлением его колхозу, отрубил ему ноги, одну руку и язык и посвятил в свои планы. Отныне Герберт будет работать на Советскую Россию, поднимет сельское хозяйство на невероятный уровень, а советы по улучшению будет писать Тугарину в виде записок.
Отзываться он будет только на Евлампия Боруховича Хабибуллина, которого пытал сам Бандера, пытаясь узнать у лучшего ученика Мичурина, можно ли посадить на Украине ананасы для встречи Гитлера.  Пока Бандера пытал Евлампия Боруховича в сарае, тот сумел вырастить гигантскую навозную муху и на рассвете улетел на ней, забыв свой паспорт у садиста. Паспорт был отправлен в гестапо и оказался у Тугарина.  Сам же Евлампий Борухович не дотянул до Родины, потому что был сбит немецким летчиком -асом Эриком Хартманом.

Обгорелую огромную муху вместе с погибшим и, тоже обгорелым Евлампием Боруховичем, украли проезжавшие цыгане и продали в Италии меценату и знатоку римских древностей, Адриано Наэбалли, как доказательство первого самолета, построенного таки Леонардо Да Винчи и  испытанного, хотя и неудачно, его первым летчиком, Цезарусом  Салатусом.
Поддельный Евлампий долго сидел с вычислениями, а потом заявил Тугарину, что с такой землей, даже если использовать немецкие технологии и трудолюбие, добиться положительного результата, который удовлетворит Советы, можно только через две тысячи лет.

-А как же они себя кормили столько лет, да еще и процветали?

-А *** их знает, загадка!-написал недоумевающий Евлампий.

В этот момент в хату вошел старый агроном Вшивцев, теребя в руках грязную фуражку и сказал:

- Я тут случайно вас подслушал и могу вам помочь. Меня можно не бояться.-и распахнув пиджак на груди, показал себя полным георгиевским кавалером.
- Вам нужно обратиться к Илье Натановичу Муромцу. Уже лет 300 лежит на печи и в *** не дует. Но, если договоритесь, весь район за месяц поднимет, причем без техники. Самородок, ****ь!

- Что ему надо?

-Не знаю, Сами договаривайтесь.

-Кому-нибудь он еще помог за 300 лет?

-Нет! Никому не помог. Но, уверяю вас, попробовать стоит. Друга своего ущербного не посылай, иди сам.

Тугарин вышел из избы и долго шел в темноте со Вшивцевым, пока не пришли к богатому дому. Вшивцев постучал и через три часа дверь открылась и появилась древняя старуха. Увидев трясущегося от холода Вшивцева, улыбнулась беззубым ртом и прошепелявила:

- Заходите, гости дорогие.

-Яга Иегововна, как вы думаете, поможет?

-Не знаю, сегодня, вроде, в настроении.
 
На огромной облупленной печи лежал голый гигантский старик и читал газету "Известия".
Потом снял очки, повернул голову к вошедшим и спросил:

-Хули пришли?

Агроном Вшивцев низко поклонился и описал сложившуюся ситуацию- новый председатель, новые условия, старая школа и нихуя не получается. Надо поднять район по сельскому хозяйству и животноводству на небывалую высоту.

-Чем платить будет?-спросил богатырь.

-Да с Тугарином сами разберетесь, я посредник.

-Ну веди молодца, поговорим.

Тугарин с порога вытащил из кармана пару коронок и положил их в руку богатыря, размером в ковш экскаватора.
Илья Натанович бросил их в рот, долго жевал, побелел лицом, но вида не подал, а потом дал оценку:

-Nicht schlecht, sehr gut (  не ***во, очень хорошо). Согласен. Мешок коронок сегодня- через месяц район на первом месте по всей России-матушке.

Тугарин был потрясен оценкой коронок и перспективой.

-Мы договорились!

Но прежде, чем уйти спросил:

Как вы, лежащий на печи, так хорошо разбираетесь в золоте?

Илья задумался, а потом ответил:

- Пяздуй отседова, принесешь золото-разберемся.

Тугарин вышел во двор, вернулся с мешком коронок, бросил их у печки и покинул дом. Илья Наумович слез с печи и до утра не мог найти себе места.

Через месяц район стал передовым настолько, что корреспонденты со всех районов России, включая столицу, ринулись брать интервью.
Тугарин, помня, что он все-таки генерал СС  Эрих Шлюссенвротт, сам не дал интервью, а вместо себя посадил перед корреспондентами Герберта Эрнста Бакке, без ног, без руки и языка.

Когда на вопрос корреспондента центрального телевидения , как они смогли так быстро поднять все сельское хозяйство района, Евлампий Борухович Хабибуллин, он же Герберт Эрнст Бакке ответил, честно смотря в камеру:

- Ног нах нет,рук нах нах, язк нах нет, нах лебен.
Вдруг сосредоточился и сказал очень чисто:
- Seien Sie alle verdammt. Besonders Tugarin.(Будьте вы все прокляты. Особенно Тугарин.)

Корреспонденты все захлопали, удивляясь, что и среди нанятых немцев есть гении в русском сельском хозяйстве.

Наутро Евлампий утонул в компостной яме. В единственной торчащей руке была записка, в которой было написано по-немецки , что ночью его выкрал бывший целый бывший председатель колхоза, Еремей Нойман,  и накрыв дорогому гостю стол, до утра скормил ему мешок гречки. Такого лютого ужаса он не вынесет, потому что всю свою жизнь привык есть  колбаски с рулькой и завивать шнапсом, а поэтому приказывает всем долго жить.

Поскольку началась перестройка, на месте компостной ямы построили первый в Тварниках Торговый центр. Немецкого кудесника быстро забыли и все население, узнав о новом мЫшлении, бросились в Китай скупать кошек с махающими лапками, кубики Рубика и напиток "Zuko".

Тугарина, как новатора, перебросили в Москву и после встречи с Чубайсом, назначили приватизатором всех сталелитейных заводов России. Как настоящий Генерал СС,   Эрих Шлюссенвротт, он же Тугарин, немедленно затребовал рабов, и ему были присланы мигранты со всех территорий СССР.

Всех местных рабочих сократили и иммигранты начали лить сталь. Дома падали, самолеты не взлетали,  вертолеты после поворота ключа превращались в труху, теряя лопасти, но прибыли в кармане генерала СС  Эриха Шлюссенвротта росли.

За это его сделали сенатором и освободили от его тяжкого труда.
На первом заседании сената он столкнулся сразу с Курултаем фон Дриппендроп-Заде, тоже сенатором .  Курултай фон Дриппендроп-Заде начал сразу душить Тугарина, потому что сразу узнал в нем Эриха Шлюссенвротта .

 Но тут из-за портьер вышла старуха, похожая на огромного толстолобика и веско сказала:

Прекратите! Мы все любим Россию, но у каждого она своя. И каждый из нас хочет ее благоденствия. Поэтому поцелуйтесь и служите ей.

Эрих Шлюссенвротт обнял Курултая фон Дриппендроп-Заде, они трижды поцеловались  и конфликт был исчерпан.

Но тут старухе секретарь принес записку. Какой-то старик из какого-то народа хочет обратиться к Сенату. Его бы и на порог здания, стоящего в десяти километрах от Сената не пустили бы, но предстояли выборы и ей захотелось поиграть в демократию.

-Пустите человека.

В зал вошел обтрепанный старик. Он много чего хотел сказать о власти, сказать самой власти в ебло, но заволновался и заплакал. Старуха, как богиня с небес, спустилась к смерду из президиума.

-Чего тебе, старче?- с лютой добротой в голосе обратилась она к старику. Потом всем телом повернулась к собранию, а  голой спиной к старику.
Тот увидел карту на ее спине и прорыдал:

Мама!

Потом Еремей Нойман, а это был он, содрал с себя обноски и показал старухе свою спину с картой.

Брат! Мама!- прорыдал Эрих Шлюссенвротт, он же Тугарин Шмульевич, он же Шива Адольфович Перепелкин.

Он содрал с себя пиджак от Paul Shark, рубаху Armani, майку Gucci, бюстгалтер Black Diamond и показал старухе свою спину.

-Дети мои!-прокричала чайкой счастливая Зинаида и под бурные рыдания и аплодисменты Законодательного собрания бросилась обнимать потерянных когда-то сыновей.

Утром Эрих Шлюссенвротт вышел из своего особняка, лег на шезлонг и заснул. Разбудил его страшный рокот.
Перед его шезлонгом стояли три огромных мотоцикла, на которых сидели обтянутые в кожаные куртки и брюки, Илья Муромец, Добрыня Никитич и Алеша Попович. За Добрыней сидела связанная Зинаида Выньдаположь, сенатор Законодательного собрания, а за Алешой Поповичем сидел опутанный веревками Еремей Нойман, неудачливый агроном.

- Вы от Хирурга?-удивленно спросил спросонья Тугарин.
-Нет, вошь, от проктолога. Мы от народа.-сказал весело Илья Муромец и постучал ладонью по заднему сидению мотоцикла.
-Садись, сучара, сзади, за золотом едем.