Признание Евтушенко

Творчество Евгения Евтушенко у меня вызывает неоднозначные чувства.
Его знаменитые лирические стихи "Со мною вот что происходит" или "Сережка ольховая" любимы всеми, и мною, в том числе. Но  мне порой  кажется, что эта лирика не свойственна острому перу Евтушенко.
Свою "Молитву перед поэмой" он начинает с фразы "Поэт в России больше, чем поэт", которая известна всем, и стала русской поговоркой. Евтушенко в зачале сетовал о том, чтобы  быть "образом века своего" или прообразом будущего, у него не хватает культуры. Вспоминается, что и В.П. Астафьев на это пенял.
В стихотворении "Мама и нейтронная бомба" я услышала знакомую с детства, родную речь. Моя белорусская бабушка, Мария Семёновна, также говорила на этом языке: "увучек", "бачишь", "шукай", "усе", "Ганна".
Конечно, печально, что белорусский дедушка Еремей Наумович Явтушенко, полный георгиевский кавалер, вернувшись с гражданской войны, сжег все иконы во всём селе. Уцелел только один образ Иисуса Христа.
И бунтарский дух, и знание православной культуры поэту, передалось, видимо,  по наследству на генетическом уровне.
Евтушенко много рассуждает о вере, обвиняет скопцов в том, что у них не вера, а ритуалы.
Мне было страшно читать его злобное стихотворение "Крестный ход". Понятно, что он сам принимал участие в этом крестном ходе, но почему столько негативных эмоций вызвало это действие? Надеюсь, что в этом раннем стихе он сам покаялся, и вместо "толпы старух со свечками в руках" он написал позднее стихотворение, с любовью описывающее бабушек в "белых платочках", которые спасли и сохранили православную веру в годы гонений.
В стихотворении "Ивановские ситцы" Евтушенко слову "Евангелие" даёт интересную транскрипцию "И-вангелие" от царя Ивана Грозного или Ивана Фёдорова, первопечатника. Это ещё раз говорит, насколько он близко стоит к православной культуре, как смело оперирует религиозными терминами и понятиями.
Евтушенко в своих стихах часто обращается к Богу с молитвой, пусть и сомневаясь в "православнейшем" рае, признавал, что в жизни "куралесил", но просил Бога о здоровье и жизни любимых.
Противоречивость его творчества просматривается и в стихотворении "Я хотел бы".
Сначала Евтушенко говорит: "Не хочу я склоняться ни перед какими богами", а в конце стиха уже совсем по-православному: "Я хотел бы ... быть... божьей тварью любой".
Это ли не признание Творца?