Зацепило

Медиумический рассказ, записанный при помощи "яснослышания".


   Прошло десять дней с того времени, как его не стало. Умер он в своей постели, мучаясь от боли, всё время вздыхая и произнося одну фразу:
  - Дорогая, помни меня.
"И ушёл тихо, как жил", – сказали бы многие, не знавшие его при жизни.
А вот в жизни у него было много всякого – один случай расскажу.
Было это в самое "сугробное" время среди зимы. Говорит Павел (его звали Павлом) своему адъютанту:
  - Мерси-пардон, когда ты научишься подавать мне бумаги должным образом: вот вскрыл ты конверт...
А тут: Бах! Откуда прилетело? Шапка с адъютанта слетела с головой, генерала лишь задело, но кровь хлынула: с головой всегда так – царапина, а кровищи! Все врассыпную, думают генерала убило, а он на коня и вперёд! Стыдно стало или офицеры на боевом посту: построились и в бой – раненый генерал впереди. Бой выигран, а по заслугам досталось ему, генералу: как это он пропустил "вражеское нашествие"? А генерал смеялся и плакал:
  - Я этому "Пардон-мерси" выговор делал, если б взял бумаги сразу, да отправил – быть бы мне на его месте с отрубленной головой.
Выговор не принял к сердцу, а впредь стал беречь ординарцев, что "свиту" его составляют и всегда, головой рискуя, выполняют его поручения и приказы.
Следующее событие было уже после войн. Жене нужно было платье, да ни какое-нибудь, а дорогое из атласа и шёлку "наипервейшего".
  - Где взять? – спрашивал он у жены. – У меня имение и душ сорок от крепостных осталось. Государь миловал пенсией, а так – я в долг что ли должен брать?
Не любил брать в долг, сердился очень на запросы жены, говорил:
  - Душенька, не богат я, как не крути, не богат – оставь ты меня в покое, – просил.
Жена была среднего сословия (из небогатых дворян) – хотелось показать себя во всём блеске, генеральшей. Заняла сама, под процент "небольшой", как самой казалось. Муж выведал, узнал, сколько материи и почём куплено, сколько взято денег и под какой процент... и у кого...
  - Голубушка, – начинал он сердится, – я сейчас твою материю соберу... – дальше он показывал жестами, что сделает с ней и с её "материей" (жесты были настолько выразительные, что жена заплакала). – Не надо, не плачь – это тебе на всю жизнь хватит, а твоему кредитору... – жесты продолжились, и жена не думала успокаиваться: после этого ей не только в "свет" выходить – из дому...
Были эти деньги так велики? Для их семьи – были: ведь надо было принимать гостей... а тут всё на платье ушло! Ладно, рассчитались: ростовщику по лбу надавал (такое было просто в то время), но деньги все по расписке отдал и проценты. Однако напомнил, что пока жив, его подпись будет стоять "вот тут", а потом родственники решат.
Что из этого? Научил жену по средствам жить, не транжиря.
  - Ведь как получается, Марья? Вот ты наденешь эту тафту, это платье, тьфу! – оно не ладно, а другие... посмотри на них – хуже живут нашего: у N-ских даже кур передавили, что с собой не взяли (французы во время отступления), у других не лучше. Мы с тобой ещё ничего живём: ну, как им за тобой тянуться, если ты это на себя напялишь?
И много ещё говорил, утешая себя и её.
Взяла жена лоскуты и подарила двум барышням-бесприданницам на бальные платья (на худышек хватило всего отреза), а сама перешила старое материнское – хорошо получилось по французской моде. Вот так умел старый генерал примирить всех.
Умирая завещал всё жене и сыну. Жена умерла вскоре, пережив мужа на полтора года. Сын умер после ранения (стычки происходили и в мирное время) в тот же год с матерью. Наследство отошло дальнему родственнику, но об этом другой рассказ.