Царство Тартара

ФРАГМЕНТ РАССКАЗА "ЛУННАЯ ПОЛЯНА"
...На земном шаре есть места, где никогда не бывает солнца, а господствует вечная беспросветная ночная тьма. Там и находится вход в Тартар-царство мертвых.
В ужасающе-бездонной пропасти безраздельно властвует всемогущий бог Аид, управляющий всеми делами бездыханного мира усопших.
Потустороннее государство теней орошают две реки: Стикс, девять раз огибающая империю плавными течениями цвета сажи, и следом несущая чёрные воды уже другая река — Ахерон. На финальном исходе кровавого противостояния именно туда держат путь души убиенных легионеров.
Охраняет реку Стикс грозный и неприступный стражник Харон. У мрачного старца нет цивильной одежды, белых рубашек, ярких галстуков. На тощих, покрытых старческой коростой плечах лишь бросовая грязная одежонка. Долгополая шляпа прикрывает морщинистое, неухоженное лицо с длинной нечесаной бородой.
Ужасно-роковой старец курсирует от одного берега до другого на своей берёзовой плоскодонке. Медлительный образ неспешно управляет плывущей лодкой всего одним веслом.
Молчаливые пассажиры его неустойчивого судна — это тени солдат, погибших на поле боя. Очередь из угрюмых субстанций, желающих переплыть реку, нескончаема. Да и куда, собственно говоря, торопиться-чалиться пророку? Рано или поздно все понурые обреченцы там окажутся. Нет у них других вариантов развития событий. Если не споткнутся, на злобу дня лишь финишная движуха к постоянному месту дислокации.
Высокомерный и сдержанный паромщик здесь как у Христа за пазухой. Успеется бесстрастному эгоисту. Бесконфликтный, абсолютно владеющий собой старик никогда не порет горячку, не суетится, не спешит. Уверенный келейник по привычке действует решительно, без колебаний: туда-сюда-обратно. Опять: туда-сюда-обратно. Снова: туда-сюда-обратно. И так до бесконечности.
Находящийся в состоянии относительного покоя вечный утешитель Харон всегда с достоинством и на высоте. Сроки-то не поджимают, дисциплина среди клиентов — отменная. Время тоже играет в его сторону — всё стерпит.
Кап... Кап... Кап... С чувством, с толком, с расстановкой источаются божественные капли ледяной влаги с кончика весла. Медленным темпом, с прохладцей, еле-еле несут свои воды Стикс и Ахерон. Лениво, не торопясь раскручивается маховик векования солдатских душ.
Бескрайние просторы галактики не знают пограничных линий, а наша вселенная воспринимается мирозданием всего лишь как трамплин для ухода воинского естества в бесконечную вечность.
Так и плывет неспешно от берега до берега отшельник Харон со своими транзитными путешественниками, с душами убиенных на полях сражений героев.
Кап... Кап... Кап... Сочится мокрота с весла стражника. Вроде бы кругом людских силуэтов тьма-тьмущая, суетливо, за версту гомон должно быть слышно. Странно. Вместо этого в поднебесье повисло мёртвое спокойствие. Гробовая и безмятежная тишь да гладь в округе.
С одной стороны, на берегу люди устроили похороны и уже погребли молодые изувеченные тела павших оруженосцев на погосте, в земле братской могилы. Но это у них там, в божьем подлунном мироздании, у потомков Адама и простых мирян.
Сюда, в подлунный вселенский мир царства мертвых, спустились только души убиенных бранных витязей. Все они терпеливо ждут своей очереди в лодку, по-современному — катафалк для человеческого естества.
Здесь только виртуальные субстанции погибших. В округе не видно никакой материи, только по инерции теоретическое наличие каждого убиенного героя.
Вроде был и жил человек на земле, а вроде и не было никогда, не существовало на грешной юдоли таковой личности. Как отыскать его в просторах бескрайнего космического света? Вон сколько здесь мрачных теней — конца края не видно. Над призрачными видениями не каплет, разыскивая нужную полутень и подождать можно.
Кстати говоря, мнения кажущихся допущений никто не спрашивал. Да они и сами не горят нетерпением, не стремятся глазоньки свои высмотреть на впереди стоящих бывших людей. Тем более что манна небесная временного предела соткана на небосводе не для них. Кому по привычке, пусть тешатся, считают минуты, часы, дни, пока не осознают своим природным началом забросить глупую затею куда подальше.
Ничего, послежизненным двусмысленностям беспардонно всё прощается. Став прахом и тенью, достаточно мутный, но когда-то разумный дух не понимает ещё, что перед ним бесконечная вечность. Космос. Блаженное небытие. Нирвана.
Если хорошенько присмотреться к облакам на небе, можно наблюдать за воображаемыми подсознательными мотыльками уже несуществующие условности погибших воинов.
И действительно. В подлунном мире только относительно-воображаемая аутентичная обоснованность каждого несчастливчика: то ли полутени, то ли полуобразы, то ли проблески воспоминаний.
Зазеркалье не приемлет физических субстанций с костно-мышечной первоосновой. Здесь верховодит не являющийся материальным вселенский разум. Энергетика каждой субстанции обязана пополнить общий ларец космического электричества. Впоследствии именно отсюда флюиды масштабной операционной энергосистемы подтолкнут к новой жизни следующие поколения людей. Свято место пусто не бывает.
Кстати, преодоление границы между осознанным и бессознательным миром никогда не устраняло виртуальную межу двух противоречий, как таковую. Надо было только преодолеть себя, чтобы совершить подвиг. Всего-то — шагнуть из реальности в иррациональность.
Вроде бы всё было просто на земле, но не так элементарно бесхитростно, как кажется. Путь каждой химеры (души) в обязательном порядке проходил к бессмертию через эти два мироощущения.
Однако у всех служивых была своя высота и соразмерность поступка. Поэтому одни ушли признанными героями, а у других просто сталька цвиркнула в сердце весом девять грамм. Но в обоих случаях итог был беспощадный — смерть.
В неземном пространстве убиенным людям стрелки часов остановлены навсегда. Навечно. Это там, откуда они пришли государства, и владыки народные приходят и уходят, толкают и уничтожают себе подобных, загребая по сусекам национальные богатства. Собаки, люди, кошки постоянно рождаются, живут, стареют, находятся в противоречивых отношениях.
В этом же краю для всех в абсолюте время течет одинаково бесконечно. Для маршалов, генералов и даже простых солдат оно едино. Все оказавшиеся здесь души терпеливо ждут собственной участи, чтобы переправиться через бездонные воды Ахерона и Стикса.
На другом берегу реки психеи умерших ратников встречает Цербер, трехголовый адский пес. Он своим громким лаем уже никогда не может допустить того, чтобы солдатские души имели намерение или малейшее желание возвратиться туда, откуда явились с превеликим нежеланием.
Однако не надо особо пугать неприветливо-пасмурную округу собачьими завываниями. Вечные странники не боялись острых клыков, клацания зубов, рычания и гавканья. Бывшие люди без стеснений прибывали и прибывали. Их ряды беспрестанно множились, нарастали с геометрической прогрессией.
Стремительно увеличивающееся в количестве и объёме «пушечное мясо» росло числом в перерасчёте на воображаемые килограммы и тонны, копилось на месте обязательной встречи. Видимо фортуна улыбалась в сторону вновь прибывавших субстанций, если они так нескончаемо ломились сплошным потоком с поля кровавого противостояния у реки Полисть.
Между прочим, в подсолнечном свете храбрые воины защищали кровную землицу, своё многострадальное Отечество. Посему защитникам Родины была уготована дороженька прямёхоньким направлением в рай обетованный. Куда и доставлял их охранник загробного царства, стражник Харон.
Нет, не удастся увильнуть виртуальным заплутавшим путешественникам ни вправо, ни влево. Все будут доставлены строго по назначению. Не сомневайтесь, дорогие мои, здесь им будет на веки вечные божественно, восхитительно и на диво как благодатно. Действительно, счастье вселенское на все времена.
Бог не вмешивался и не обижался сильно, когда паромщик Харон, перевозчик бестелесных, уже не существующих на земле человечьих первооснов, безжалостно отталкивал души погибших, которые не имели чести быть погребенными.
Не найдя своего упокоения, неприкаянные так и вынуждены были вечно скитаться с неустроенным внутренним самосознанием. В другом мироощущении, видоизменённом пространственном измерении времени, на небесах война для них продолжалась бесконечно.
Скитания в подлунном мире, на междупутье в неиссякаемой безбрежности, становились уныло-постоянными, пока ветер, снег, талые воды, да наслоения земли не успокаивали останки героев в земной целине на веки вечные.
Однако абсолютное большинство уже несуществующих условностей хотели обрести жизнь после смерти, став памятью, рассказом или символом. В лучшем случае остаться на земле миртовой ветвью.
В таком своеобразном, необычном виде души солдат всегда возвращались на белый свет после гибели того, кому при жизни отказали в почёте, уважении, заслугах. Словно птица Феникс из пепла, восставала память об ушедших воинах, хотя в эфирном пространстве продолжали биться виртуальные сердца мучеников, триумф которых на поле боя был забыт современниками и признан потомками лишь после их преставления...