Вечно гонимые

                Уж три тысячелетья
                Живёт на белом свете
                Народ, который можно
                Узнать издалека.
                Все с крупными носами,
                С печальными глазами
                В которых отражаются
                Надежда и тоска...

                Аркадий Хайт.

1618 год по григорианскому календарю и 5378 по иудейскому.
Замок вблизи маленького Прусского городка на юге Муггендорфских гор*.

Исай, как и каждую субботу, сидел в синагоге и, качаясь вперёд, читал талмуд, придерживая высокий, острый, как крыша костёла, колпак у себя на голове. Эта ермолка, уже много раз штопанная, передавалась из поколения в поколение от его предков.
Увидев сына, пришедшего к нему, он прервался и сказал вошедшему ребёнку:
- Леви, сынок, ты уже взрослый, тебе 11 лет. И ты единственный мальчик из 14 детей, что принесла на свет с Божьей помощью твоя мама Ребекка. Настало время поговорить с тобой, как с мужчиной и может даже выслушать твой совет.
Ты уже знаешь, что мы будем скоро собираться в дальнюю дорогу. Мы вынуждены покидать этот наш дом.
- Отец, но почему? Разве нам здесь плохо живётся? Разве Граф не позволяет нам дальше жить в его замке? Он даже построил для нас эту Синагогу на его земле, чтобы мы могли общаться со Всевышним. Ты же мне рассказывал, что мы свободные люди, и не принадлежим ни самому графу, ни его слугам. Зачем же нам уезжать и куда?
- Эх, малыш, - сказал Исай, глубоко вздохнул, поправил ермолку, на голове у мальчика, продолжил, – вокруг, в Пруссии, идёт война**. Как и всякая война, началась она из-за ерунды - католики и протестанты что-то между собой не поделили. Началось это далеко отсюда, в Римской Империи, но перекочевала и сюда. Понимаешь сынок, все войны когда-нибудь заканчиваются. Противники мирятся, и тогда виноватыми всегда остаёмся мы, иудеи. Вообще, войны, нападение на соседей, совершают только глупые правители. Зачем воевать, когда можно купить?
- И почему, папочка, люди рождаются такими разными? Пусть они между собой дерутся, мы же не католики и не протестанты. Нас не тронут. Да и высокие стены замка, да воины графа защитят нас.
- Глупыш ты ещё, Леви. Им бы самим себя сейчас защитить. Смерть не спрашивает, в кого ты веруешь. Это уже потом, когда люди попадают на небо, Господь разделяет их.
Нет, мальчик, люди рождаются одинаковыми, а потом уже их души меняются. Вот ты же видишь, что куриные яйца бывают разные: со светлой и тёмной скорлупой. А разобьёт несколько их на сковородку твоя мама Ребекка, так и не отличишь, какое из них имело светлую, какое тёмную скорлупу. Так что, малыш, люди рождаются одинаковыми, а потом уже их души меняются.

Когда только начались эти столкновения, я сказал себе, Исай, ты не должен сидеть и ждать чего-то, ты должен уже что-то делать. Ты знаешь, Леви, что у нас есть много родственников по всему свету. Есть и в Китае, и в Персии, и везде. Поэтому я и мог вести хороший гешефт. Из-за этого наш граф и благоволил к нам. Не потому, что он так любит иудеев, а потому, что я умею делать деньги для него и немножечко для себя.
Так вот, с одним караваном в Персию, я послал письмо нашему родственнику, чтобы тот купил мне небольшой дом, куда мы сможем приехать всем кагалом. Вчера пришла весть от него, что дом уже есть. Дом хороший с мужской и женской половиной.
- Папа, а как наши родственники попали в Персию, в Китай и в другие государства?
- Ох, сынок, – Исай, поцеловав сына в щёку, ответил, - о наших предках рассказал мне мой отец, когда мне было столько лет, сколько сейчас тебе. А ему рассказал его отец, его отцу, его отец. Я расскажу сейчас тебе эту историю.
Когда-то народ наш жил в стране Египет, городе Александрия, потом пришли Римляне и иудеи бежал оттуда. Наши предки осели в стране Испании, их называли тогда сефардами. Но много лет назад испанский король потребовал, чтобы иудеи, либо предали свою веру и крестились, либо покинули страну.
Так, наши с тобой предки и оказались в разных странах. Дедушка, твоего дедушки приехал сюда, на юг Пруссии. Конечно, по началу, тут было трудно, но постепенно выучили местный язык, разбавили его словами, привезёнными с собой, и получился язык идиш, на котором мы и говорим. Но в Персии язык совсем другой, там иудейско-персидский. Но мы обязательно его выучим. А война, дай Бог, кончится, так мы и вернёмся назад. А может дети или внуки твои вернутся.
- Папа, а где наша, Иудейская страна? Если она есть, почему мы не едем туда? Если её нет, то почему иудеи не соберутся в одном месте и не сделают себе страну?
- Ах же ты, мой сказочный мальчик. Нет такой страны, но когда-нибудь она обязательно будет. Ведь не может же быть, чтобы у такого народа и не было своего угла. Я не знаю где будет эта страна, может там, где вечный город Иерусалим, в котором стоял храм царя Соломона, может в другом месте, но это будет страна сказка.
Леви, сынок, путь наш в Персию будет долог и труден. Я уже стар и в дороге может случиться всякое. Война. Знай, что ты уже взрослый, и ты можешь оказаться единственным мужчиной в семье. Береги маму, береги сестёр твоих. Вы должны добраться в Персию, даже если со мной что-то произойдёт. Не плачь мальчик. С сегодняшнего дня я стану учить тебя всем премудростям ведения нашего гешефта. Знай, деньги, это тоже оружие. Саблей можно победить одного, ну, несколько, а деньгами ты сможешь победить многих...


* С 19 века этот район Германии называют Франконской Швейцарией. (нем. Frеnkische Schweiz)
** Тридцатилетняя война (1618—1648) — война между двумя группировками сильнейших европейских государств.

Фото автора. Синагога в старинном замке.