Дар проклятия. полная версия

                ДАР ПРОКЛЯТИЯ

                Глава 1. Курортный коннект

      Тот год отличался от других и остался кровоточащей раной в моей памяти благодаря  двум событиям: всемирной эпидемии микронной китайской заразы, заставившей все государства захлопнуть свои границы и кратким мигом встречи с этой дамой, которая наверняка в действительности и не была дамой, а являлась сущностью, присутствие каковых в нашей среде со многими оговорками допускается даже ученым миром. Но основное место их обитания это литература фэнтазийного жанра и куча голливудской киномакулатуры. Так мне казалось тогда… 
     Все нововведения мира по нейтрализации опасности заражения выявленной инфекцией, связанные с ограничением свободы передвижения, ношением обязательных фильтров для дыхания, казалось, закончились здесь – в курортном городе Болгарии, где о зловредном микробе напоминали лишь редкие вывески в магазинах и иных местах скопления людей. То, что необходимо для летнего курортного отдыха, а именно солнце и море ничем не напоминали о новой опасности для человечества. Пляжи и вся пляжная инфраструктура имела свой прежний, обычный вид. И через несколько дней после погружения в мир солнца, воды, хорошего вина и иных обязательных курортных составляющих, груз негатива, вызванный подстерегающим тебя всюду вирусом, улетучился.
- Давай пройдемся пешком по линии прибоя, - предложила Диана, глянув на меня через светофильтры своих очков.
- Почему нет? - легко согласился я, одевая бейсболку козырьком назад, отчего приобрел  моложавый вид, - Тем более, что  по пути можно заглянуть в один из тех ресторанчиков, что открыли на берегу за время нашего отсутствия!
- Да, бокал вина со льдом или же бокал холодного пива нам не повредят,- ответила жена, вставая с пляжного полотенца.
   Мы бездумно шли по кромке прибоя, наслаждаясь долгожданным отдыхом в любимом месте Южной Европы. Предидущий год лишил нас этого удовольствия, наглухо запечатав возможность выезда сюда из нашей страны, которая страшилась крутого роста кривых инфицирования и смертельных случаев среди заболевших. И вот на втором году борьбы человечества с новой неклеточной структурой наступил некоторый просвет в виде уже частично сформированной новой системы жизни и передвижения в заразных условиях. Страны стали « притираться» друг к другу с учетом новых веяний и, хоть и со скрипом, начала работать транспортная международная система. Но случаи повторения инфекционного пика никем не исключались, и будет ли реальная возможность провести лето на курорте в следующем году, никем не гарантировалась. Поэтому мы наслаждались моментом, выкинув из головы прошедший период санитарных кордонов и карантинного затворничества.
-  Смотри, Дэн, новое развлечение! – Диана указала на прикрепленный к несущемуся по волнам катеру надувной плот, на котором катали визжащих курортников, в основном юного возраста.
-  Видимо, замена старой, доброй «ватрушке» и «банану», - проворчал я в ответ, так как поднятая катером волна окатила не только мои ноги, но и солеными брызгами дотянулась до стекол фирменных противосолнечных очков, отчего пришлось заняться их протиркой.
-  Смотри, любители свободного загара опять на своем месте, - она указала рукой на пляж нудистов, которые как и в прошлое время, оккупировали устье небольшого ручейка, впадающего в море, и, пользуясь свободой «европейских либеральных ценностей», подставляли солнечным лучам свои тела без обязательных белых пятен, свойственных приверженцам традиционного загара в общественных местах.
-  Да,  их бы обязать хоть маски носить на причинных местах, - съязвил я, не понимая пассивности местных властей, которые за долгое время не озаботились ни выгородкой территории для этих свободолюбивых пляжников, ни установкой информационных знаков об их присутствии в этом месте муниципальной пляжной зоны. Данная свобода, несмотря на мои либеральные взгляды,  была мне чужда. Хотя Диану во все периоды нашего пребывания на сем курорте это забавляло. Тем не менее, мы убыстрили шаг, дабы скорее миновать зону свободных нравов.
    Дальше еще на несколько километров длилась полоса пляжа обыденного, заселенного стандартными курортниками, занимающихся обычными пляжными делами. Прогулка вдоль морского побережья была давно уже вошедшей в наше отпускное расписание, и ее длительность равнялась указанному медиками расстоянию, которое необходимо было одолевать человеку за день. Я во время данных прогулок помимо любования морским пейзажем и горами на горизонте, наблюдал и за пляжным людским сообществом, поскольку в нем иногда попадались довольно забавные экземпляры, не говоря уже об обязательных возведенных не только детьми, но и их взрослыми родителями, песочных замках, крепостях и скульптурах. Они создавались огромными стараниями в течении пляжного дня, и после ухода их строителей с морского берега, постепенно стирались волнами до основания. Это навевало на меня философские мысли о бренности всего созданного человеком. В свое время Мировой океан с такой же легкостью слизнет все наши города, напичканные разнообразным цивилизационным мусором с лица планеты. Так ушли в небытие цивилизации, подобные Атлантиде. И, наверное, это есть обычная жизнь цивилизации, которая, как и ее составная часть – человек, имеет свое рождение, жизненный путь и отмирание.
    Размышляя таким образом, мы дошли до начинающейся после пляжной полосы каменной набережной, расстояние до которой составляло уже не больше двухсот метров. Недалеко от нас, на самой оконечности пляжной зоны, повернувшись спиной к морю, сидела старая, я бы даже сказал, дряхлая дама в глухом черном купальнике. Рядом с ней ковырялся в песке странноватый ребенок неопределенного пола. Когда мы проходили мимо этой парочки, я снова не успел увернуться от морской волны, пущенной очередным гидроскутером, и вторично был залит водой, мгновенно пропитавшей уже подсохшие шорты и забрызгавшей многострадальные очки. Собственную рассеянность я компенсировал чертыханием на английском и родном языках в адрес весело уносящегося на своем водном агрегате «мотоциклиста», посчитавшего излишним держаться за установленными для его движения буйками на воде. По-видимому, мое недовольство было выражено слишком громко, донесясь звуково и до странной парочки. Затянутая в ткань купальника спина вздрогнула, и его обладательница повернула ко мне лицо. Я давно за собой замечал особенность сразу реагировать на направленные в мою сторону взгляды. И вот сейчас меня словно ожгло, как будто я смотрю на яркую вспышку сварки по металлу. Автоматически я направил свой взор на  старуху, именно такого наименования заслуживала внешность повернувшейся ко мне мадам. Я смотрел через завесу пляшущих у меня в глазах «зайчиков» в ее глаза, не имеющие зрачков. Это были просто ярко белые, лишенные чего-либо иного глаза, а вернее прорези глаз, наполненные ярким белым глазным телом. Тем не менее, они проникали на самое дно души, каким-то вворачивающимся, разрывающим голову сверлом. От этого неприятного чувства я споткнулся, и чуть было не рухнул в воду, пытаясь усиленным морганием своих глаз прогнать морок. Сбилось дыхание, и замерла, сжавшись в комок, сама моя душа. Пытаясь унять обрушившуюся на меня паническую атаку, я, пройдя с десяток шагов, сделал несколько глубоких вдохов-выдохов.
-  Что с тобой?! – встревожилась Диана, хватая меня за руку.
-  Сейчас, пройдет, - немного успокаиваясь, ответил я.
   С глаз медленно уходит пелена, я боюсь оглядываться, но отойдя на метров десять, все же не выдерживаю и смотрю украдкой на обладательницу страшных глаз. Но взгляду моему предстает только ее спина. Мы продолжаем свою прогулку. Диана изредка поглядывает на меня.
-  Все прошло, не бойся, просто что-то в глаз попало, - отвечаю я на ее беспокойство.
   Сам же стараюсь себя убедить в случайности внезапно наступившего ухудшения своего состояния, в каком-то хаотичном совпадении слепого взгляда старой пляжницы и, допустим, перепада у меня кровяного давления, что с учетом возраста вполне можно допустить.
   Последующее течение нашей прогулки и вовсе заретушировало это необычное событие, поскольку мы посетили несколько ресторанчиков, и количество принятого мною «на нерве» вина нивелировало полученный стресс. И уже, находясь в достаточно веселом настроении после трех выпитых кувшинчиков вина, я постепенно «стер» из памяти неприятный эпизод этой пляжной прогулки. Мало ли физических уродств встречается у людей. Мы же люди взрослые и все явления можем объяснить вполне реальными материалистическими причинами.
    Когда наступила чернота южной ночи, мы вернулись в квартиру своего курортного комплекса, которую купили больше десятка лет назад, поразившись малой по сравнению с российской ценой курортной недвижимости. Погода этого дня не была в отличие от других дней удушливо жаркой, и позволила на ночь открыть балкон, и не включать кондиционер, без которого спать в предидущие дни было невозможно. Ближе к часам двенадцати ночи стихли неторопливые беседы соседей на балконах, исчез и иной шум, производимый проезжающими мимо автомобилями и подгулявшими отдыхающими.
    Снилось мне что-то необременительное, какие-то несуразные сценки из моего периода обучения в Университете с нелепыми ситуациями, в которые попадали участники сна, что, похоже, было вызвано большим объемом алкогольного возлияния. Однако сей несуразный сон был прерван грубо и безжалостно. Меня вытолкнуло из сонных глубин  площадной бранью, источник которой я определил как находящийся совсем рядом, немного придя в себя после сонного мозгового оцепенения. Брань была бессмысленной, как и любое словоизвержение пьяного до последней степени субъекта. И раздавалась она не с улицы, а прямо из нашего дома, несколькими балконами в стороне и этажом ниже. Жену, правда, источник постороннего звука не разбудил, и я, осторожно выйдя на балкон, прикрыл балконную дверь, поставив звуковую завесу между квартирой и окружающим миром.
-  Все вы п….сы и бл…ди!!! – надрывался с балкона упитый в усмерть мужик, мне незнакомый, видимо, арендовавший квартиру в нашем доме. Многие, купившие здесь недвижимость, промышляли сдачей ее в наем.
    Орал он, похоже, уже значительное время, о чем свидетельствовали многочисленные освещенные окна дома нашего и дома напротив, а также небольшая группа соседей, стоявших внизу балкона дебошира и  пытающаяся образумить его словесно. Однако, увещевания их действовали с обратным эффектом и еще более распаляли орущего. Когда же в его адрес прозвучала угроза о вызове полиции, ублюдок выдал на головы стоящих шестнадцатиэтажную шахтерскую матерщину, чем разбудил оба дома окончательно. Я всегда относился с тихой ненавистью к пьяному быдлу, а быдлу агрессирующему всегда хотелось проломить башку. Но врожденная интеллигентность и природная тактичность всегда мешали привести внутренний позыв в жизнь. В пиковый момент матерного монолога, лишь на мгновение прервавшегося для извержения вниз блевотины, я с остервенением подумал: « Да чтоб ты захлебнулся в ней, сволочь!!!».
    Матерщина резко прервалась, с балкона вместо нее раздались какие-то булькающие звуки. Высунувшись как можно дальше для лучшего обзора, я увидел как полуголый мужик средних лет, схватившись за горло обоими руками, как будто душит сам себя. Пошатавшись по небольшой площади своего балкона, бывший недавно «крутым» матерщинником , как-то сразу сдувшись, будто из него выпустили весь спирт в крови заодно с воздухом, судорожно дернулся к балконным перилам и, навалившись на них своим телом, на мгновение завис лицом вниз, а потом, медленно перевалившись наружу, темным мешком упал вниз, где повис на острых железных прутьях забора, разделяющего наш и соседский дом. Прутья с легкостью прошили упавшее на них тело в трех местах, вывернув из него куски внутренностей. Собравшиеся внизу секунду ошарашенно молчали, пялясь на обмякшее тело, висевшее метрах в трех от них. Потом истошно завопила тетка, которая последняя костерила  секунды назад еще живого нарушителя спокойствия, тоже не особо стесняясь в выражениях. Я вздрогнул от прикосновения Дианы, неслышно появившейся позади меня.
- Что там, Дэн ?! – испуганно прошептала она.
- Да вот, алкаш какой-то свалился с балкона, прямо на забор, - отвечал я, чувствуя, как мгновенно у меня пересохло все во рту.
   Потом, кутаясь в одеяла, мы смотрели, как приехала полиция и составляла неизбежные в таких случаях бумаги. По стенам дома бегали синие блики от крутящейся на крыше полицейской машины мигалки. А потом к ней прибавились и блики мигалки подъехавшей кареты «Скорой помощи»,  услуги которой сейчас, впрочем, были уже не нужны. Потом тело стали снимать с прутьев, Диана отвернулась и быстро ушла в комнату.
   Я же стоял и смотрел на уносимое внутрь микроавтобуса тело, накрытое белой тканью. Остатки  алкоголя давно уже под влиянием мощного вброса адреналина растворились в крови. Мысли какими-то обрывками бешеным хороводом крутились в моей голове, но во что-то реальное не формировались.  Внутри шевелилась большая, холодная жаба.

                Глава 2. От нынешнего дня

    На следующее утро у нас обоих было тягостное чувство того, что в так празднично начавшийся  отпуск попала ложка жизненного дегтя, напомнившая о неизменности течения жизни в самых, казалось бы, уютных и теплых местах планеты, где в прошлые годы была только радость и веселье. Картина прошедшей ночи ясно напомнила нам о том, что случайности и трагические обстоятельства могут настигнуть любого и в самом неожиданном  месте, о том, что, выражаясь по-булгаковски: «Человек смертен и смертен внезапно». Меня терзала мысль о какой то синхронности моего «пожелания» и последовавших после него событий на соседском балконе. Однако доказательства связи между этими двумя явлениями  отсутствовали. Поэтому, потерзавшись некоторое время какими-то спонтанными всплесками то ли «взбудораженной совести», то ли невозможностью логического объяснения произошедшего, я отпустил ситуацию, справедливо рассудив, что от моих нервных переживаний ясности больше не станет.
- Ну что, на море сходим или к бассейну спустимся? – сделал я предложение Диане, чтобы отвлечься от тягостных ночных картин, к которым поневоле возвращалась  память.
- Ох, давай может, сегодня съездим в «область»? Что-то хочется побыть подальше от этого…, - она зябко передернула плечами.
   «Областью» мы по российской аналогии называли большой город минутах в сорока езды от нас, который по отношению к курорту являлся административным центром.
- Давай, - легко согласился я, и мы стали спешно собираться.
   
   С учетом того, что сегодня был выходной, дорога до «областного центра» была загружена разнообразными колесными экипажами, владельцы которых рвались на морское побережье. Наш автобус, с трудом пробиравшийся по загруженной автомагистрали, теперь уже намертво встал на одном из перекрестков, ввиду того, что ехавший впереди нас автомобиль столкнулся со встречным, и они плотно закупорили всю магистраль в оба конца. Дорожное происшествие заставило водителя нашего автобуса остановиться прямо на перекрестке, боковые дороги которого в отличие от основной были  пустынны, так как вели к селам, не располагавшимся на побережье.
- Ну вот, застряли теперь надолго, - констатировал я, обмахиваясь своей бейсболкой.
  Автобус, на котором мы добирались до города, то ли не был снабжен кондиционером, то ли последний был неисправен. Поэтому внутри было довольно душно, несмотря на открытые люки и распахнутые после остановки двери.
- Похоже на то. Может, выйдем, постоим на обочине, - предложила Диана, отпивая несколько глотков из бутылочки с водой, которую в здешнем жарком климате мы непременно имели при себе.
- Да, сейчас пойдем, минутку, - ответил я, наблюдая в окно за участниками дорожного происшествия, которые, горячась, ожесточенно жестикулировали, обвиняя друг друга в несоблюдении дорожных правил.
   От созерцания конфликтующих сторон меня отвлек громкий сигнал клаксона, раздавшийся со стороны нашего окна. Повернув в сторону резкого звука голову, я увидел мчащийся по боковой дороге прямо на нас автомобиль, вовсю мигающий дальним светом фар. Расстояние до нашего пробочного перекрестка резко сокращалось, и безумец, управляющий несущимся на нас авто, через несколько мгновений должен был просто прошить борт  автобуса. Я успеваю заметить в скоростной динамике его сумасшедшей траектории, что это кабриолет.
- Бежим! - я хватаю Диану за руку, пытаясь выбраться в проход между сидениями, но впереди расположенные кресла откинуты, и со своих мест быстро нам не выбраться.
   Я прижимаю голову Дианы к свой груди, успевая бросить ненавидящий взгляд на болид кабриолета, на котором уже ясно был виден логотип БМВ.
« Скотина, сверни с дороги, урод, убивайся сам на обочине!!!- мысленно вопил я, краем глаза выхватив немую сцену, застывших около автобуса людей, также успевших оглянуться на непрекращающийся автомобильный гудок.
    Глаза ослепила, несмотря на бьющие сверху солнечные лучи, очередная вспышка дальнего света фар. Автомобиль немного вильнул в сторону от нашего автобуса, и, зацепив своим краем заднюю автобусную часть, исчез из поля моего зрения. Я обернулся к противоположным окнам, в которых, немного оглохнув от скользящего, но достаточно сильного удара баварского красавца, увидел взмывший над дорожным полотном кабриолет, который развернуло от столкновения, отчего он закрутился капотом в сторону удара, одновременно переворачиваясь колесами кверху. Из несущегося в сторону от перекрестка авто вылетели три человеческих тела, мгновенно ударившись об асфальт, а их транспорт, уже несущийся боком, вбило в росшие на краю обочины мощные тополя, отчего авто переломило напополам, практически завязав металлической подковой кузов машины вокруг ствола одного из деревьев. К повисшим на могучем стволе дерева автомобильным останкам побежали люди, некоторые несли в руках огнетушители. Из искореженного остова автомобиля текла вязкая жидкость, скапливаясь у основания ствола в грязную лужицу. Я  выбираюсь с сидения, ноги ватные, выхожу из автобуса на полотно дороги. Автомашину и ствол дерева уже начали предусмотрительно заливать пеной огнетушителей, несколько человек окружили тела вывалившихся на асфальт. Другие судорожно куда-то звонят с мобильных…
-  Господи! – выдохнула Диана, вышедшая вслед за мной.
   Остальные пассажиры либо остались в автобусе, либо, как и мы, вышли на дорогу.
- Виж! Виж! (смотрите - болг. прим. авт.) - закричали сразу в несколько голосов люди, указывая руками в сторону того, что было когда-то автомобилем.
   Я перевел взгляд и ужаснулся. Диана вцепилась в мою руку, видимо, тоже смотрела, как из-под пузырей подушек безопасности появилась человеческая рука, пытавшаяся смять резиновую сферу. Мы оцепенели, на руке явственно проступали белые следы талька, осыпавшегося после срабатывания системы активной безопасности, они были перемешаны с кровью. Рука продолжала мять вздувшийся пузырь, но тщетно. Подушка не поддавалась, намертво вдавливая хозяина руки в сидение. Трое, стоявших подле дерева людей с пустыми огнетушителями в руках, бессмысленно засуетились, пытаясь решить, как взобраться на почти двухметровую высоту.
- Внимателен! Огын! – предупреждающе закричали им.
  Действительно, из-под того, что раньше было моторным отсеком, внезапно появился язык огня, лизнувший лобовое стекло, а затем сполохи пламени в один миг вырвались из- под смятой в гармошку поверхности передней части представителя немецкого автопрома, и превратились в факельную вспышку. Суетящиеся внизу, бросились врассыпную.
- Эйд муа! ( помогите мне - фр.-прим. авт.) – заголосил мужской голос, переходящий в поросячий визг.
    Пламя жадно заглотило весь корпус, своим шумом гася предсмертные вопли сгорающего заживо. Я и остальные бессильно смотрели, как пламя гигантской вспышкой взметнулось до кроны дерева, опалив всю буйную зелень и тут же опало, вяло переваривая уже черные железные окалины.
   Где-то вдали раздавались сирены служб, пробирающихся через клятую пробку. Рядом взволнованной скороговоркой рассыпалась болгарская речь, из которой я с трудом перевел фразы о том, что трое пассажиров, выпавших из салона автомашины мертвы. У всех были размозжены головы от удара об асфальт. Что-то еще говорили об их национальности. Похоже, все погибшие были арабами, приехавшими из Франции (кто-то успел разглядеть номерные знаки сгоревшей автомашины до начала пожара).

- Боже мой, с ума можно сойти за эти два дня! Ничего себе отпуск получился, - Диана, подперев голову рукой, смотрела на идущих мимо нашего кафе людей.
  Они радостно беседовали между собой на своих языках, совершенно не зная о трагических событиях, свидетелями которых нам пришлось стать. Проведя битый час на месте ужасной трагедии нам удалось, отойдя пешком с километр, взять такси и вернуться к месту своего временного жительства.
- Что ж теперь, домой возвращаться? – спросил я, чувствуя, что теперь восстановить  свое радостное курортное состояние будет еще сложнее, чем казалось мне утром.
- Нет, наверное. Это будет глупо. - Диана задумалась,- Меня до сих пор колотит от той мысли, что автомобиль мог и не отвернуть в последний момент!
- Да уж, с этим нам повезло, - вздрогнув, согласился я, так как непрерывно переваривал эту же мысль с самого момента аварии, - Вот, что непонятно, так это какого черта погибший водитель несся именно в наше скопление автотранспорта на перекрестке. Дорога была пустынной, и он мог, если допустить неисправность автомобиля, съехать куда-нибудь в придорожную канаву до столкновения. Ну помялись бы эти африканские французы…Нет, надо было на всей скорости переть прямо! Жутко подумать, что произошло бы на перекрестке, если бы не счастливое стечение обстоятельств, спасшее и нас, и других невинных людей! Кроме того, я слышал, как переговаривались болгары о поведении этих новых «европейцев» на здешних дорогах. Они утверждали, что зачастую эти новые европейцы, живущие в толерантной Франции, гоняют  укуренные своей дрянью! И если в данном случае это тоже имело место, то мне их и не жаль совсем. Если Бог, Высшая Сила или что-то иное убрали их смертельную для нас траекторию, выкинув сбесившееся авто на смертельную глиссаду, значит, они того заслужили!
- Да, скорее всего ты прав, я как-то, вспоминая их ужасную смерть, забываю, что мы могли уйти вместе с ними, - Диана прижала руки к своим вискам.
   Просидев в кафе до сумерек, мы отправились домой. При этом я сознательно не стал заниматься самоедством в отличие от вчерашнего дня. Ведь сегодня, если допустить, какую-то связь между моим секундным пожеланием потенциальному убийце свернуть себе шею и последовавшей затем аварией, она, эта связь, сработала на наше благо.

                Глава 3. Удар над землей

      Мы живем в конечном мире и поэтому завершение отпускного периода встретили хоть и с грустинкой, но как событие неизбежное. Это лето отличалось от других отпускных поездок тем, что прибыли мы на черноморское побережье уже практически к концу курортного сезона, так что, так или иначе, но скоро и здесь понемногу станут исчезать открытые для туристов ресторанчики, лавочки, аттракционы и другие обязательные курортные атрибуты. А через месяц-полтора город впадет в спячку мертвого сезона, разделив тем самым участь всех городов, которым сие понятие свойственно ввиду нахождения в климатических зонах, подверженных перемене времен года.
- Ты насчет трансфера в аэропорт договорился? - Диана пригубила вино из своего бокала, смотря на закатывающееся за горы солнце.
- Да, наш таксист принял сообщение и подтвердил, что в означенное время он будет в нетерпении бить копытом у входа в дом, - ответил я, также любуясь закатными солнечными лучами, и в который раз мысленно поблагодарил нашего риэлтора, убедившего с десяток лет тому назад приобрести квартиру именно в этом доме, благодаря чему сейчас мы и любовались этим прекрасным закатным пейзажем.
-  Ну что ж, честно говоря, я уже начала скучать и по Петербургу, и по балтийским видам, - жена поставила бокал на небольшой столик, верно служивший нам тот же десяток лет для вот таких балконных посиделок.
-  Да картинка должна меняться, - согласился я.
   Мы поднялись с кресел и, облокотившись на балконные перила, стали смотреть на прячущиеся в наступающий сумрак горы. Взгляды наши невольно упали и на забор, ставший причиной гибели соседа-пьяницы. Или причина в другом? Я невольно замолчал, вспоминая ужасную кончину дебошира. Диана тоже задумчиво смотрела на остроконечные  прутья, с которых пару недель назад снимали бесчувственное тело.
-  Б-р-р, теперь забор этот со смертью ассоциироваться будет, - пожаловалась она.
- А не надо ничего вспоминать, давай-ка, наполним бокалы и выпьем за наше чудесное пристанище на черноморском берегу! - сказал я, стараясь перевести разговор от воспоминаний о безвременно почившем на другую, более приятную тему.

    Аэропорт встретил нас утром следующего дня обычной суетой пассажиров из десятка различных стран, которые хоть и были покрыты разнообразными оттенками загара, но уже предусмотрительно нацепили на себя пиджаки, куртки, свитера и прочие одежные изыски применительно к погодам своих стран. Пройдя обычную процедуру регистрации на рейс и получив посадочные талоны, в соответствии с которыми, как оказалось, нам придется сидеть рядом, но через центральный проход между сидениями. Мы пошли в кафешку, дабы скоротать время за чашкой чая.
-   И как это я забыла попросить дать нам места рядом, - причитала Диана.
-  Да господи, наплюй. Лететь каких-то два с лишним часа, зато с одного бока у каждого из нас будет свободное пространство, - привел я аргумент в пользу доставшейся нам рассадки.
    Подумав, она согласилась. Ведь с учетом стремления авиационных компаний в последнее время впихнуть как можно больше пассажиров в салоны эконом класса вопрос свободного пространства и соответственно комфортности перелета стоял остро. Мне с моим ростом и вовсе приходилось вжиматься в спинку сидения, чтобы колени не упирались во впереди стоящее кресло, причем роста я не запредельно высокого. Наверное, все-таки правда, что чартерные авиакомпании приобретают свои самолеты в Китае, где они прошли соответствующее уплотнение салонов как ввиду небольшого роста жителей Поднебесной, так и ввиду банальной выгоды.
    После того, как мы заняли свои места через проход друг от друга согласно купленным билетам, Диана стала изучать положенный в карман переднего кресла авиационный журнал компании нашего перевозчика, я же стал рассеянно наблюдать за пассажирами, двигающихся с ручной кладью по пространству самолета, непрерывно щелкающими фиксаторами грузовых ячеек вверху салона, ерзающими в  креслах, то есть занимавшихся стандартной предполетной обыденностью. Кресло впереди меня пустовало. Я еще подивился тому, что билеты на один из последних рейсов курортного сезона не все реализованы. Такое в доковидные времена было редкостью, хотя сейчас могут быть уже совершенно другие реалии. Мой взор привлек довольно импозантный пассажир, вошедший последним в салон. Был он очень крупным мужчиной, покрытый шоколадным загаром, с обритым черепом и затейливой косичкой на темени, напомнившей мне оселедец запорожцев. За спиной у него находился могучий баул, который вообще-то следовало сдавать в багаж. Кося глазом на пластиковые таблички с номерами посадочных мест, пассажир подошел к месту, которое ранее смутило меня своей незанятостью, легко закинул поклажу наверх, безжалостно придавив чьи-то складированные там пожитки, и опустился в кресло, жалобно пискнувшее под его тяжестью.  Моему взгляду предстал только его могучий затылок с упомянутой косичкой.
« Ничего, живенько так!» - мысленно хихикнул я про себя, вспомнив фразу Алисы Фрейндлих из советской комедии.
   Через полчаса наш самолет занял свой высотный эшелон, погасив  световые значки об обязательном пристегивании ремнями безопасности, которые по расхожему мнению служат для последующей идентификации пассажиров согласно их рассадке внутри салона в случае катастрофы. Мои рассуждения о свободном пространстве со стороны центрального прохода были тут же опровергнуты большим количеством желающих облегчиться в авиационном туалете. Пассажиры, страдающие реакцией своей выделительной системы, функционирующей в зависимости от высоты пребывания ее обладателя над уровнем поверхности, потянулись в хвост самолета, раздражающе задевая меня своими телами. Уклониться от прикосновений я возможности не имел, так как моей соседкой с другой стороны была довольно крупная женщина, которая сразу после занятия своего места надвинула на глаза повязку и погрузилась в сон, оттерев меня своим большим локтем от разделяющего нас подлокотника. Наконец-то поток снующих к туалету и обратно иссяк, что дало мне возможность выставить свой локоть в проход, а так же выдвинуть в тот же проход и правую ногу, которую ощутимо придавливало кресло пассажира с косичкой. Выждав окончание людского столпотворения возле небесного сортира, стюарды покатили свои тележки с различной чепухой воздушного магазина, а также стали предлагать напитки и нехитрую снедь. Кормежка, ранее обязательная в этих перелетах, была отменена вместе с повышением цен на авиабилеты. Сей экономический парадокс оставался для меня необъяснимым. Но воспоминание о еде побудило меня потратить оставшиеся болгарские монетки на  чашку кофе и небольшую булочку, каковые густо накрашенная стюардесса тут же поставила на мой откидной столик. Осторожно, чтобы не дай Бог, не свернуть пластиковый кофейный стаканчик, я стал открывать вакуумную упаковку хлебобулочного изделия и надрывать сахарные продолговатые пакетики. Произошедшее потом не сразу дошло до меня. Ребро откидного столика резко ударило мне в диафрагму, отчего горячая кофейная вода выплеснулась из стаканчика на мою рубашку, тщательно отглаженную Дианой с утра, а также соответственно и ниже, залив мои светлые джинсы.
-  Б…ть! – заорал я на весь салон, мгновенно забыв и интеллигентность, и тактичность.
   Ситуация объяснилась сразу же, после того как я посмотрел перед собой. Впереди сидящий бугай, обрушил на меня всю мощь своего тела в совокупности с массой кресла, переведя его в откинутое положение, то есть, резко отбросив  назад. Причем мой ор его нисколько не смутил, он оставался по-прежнему в том же положении, припечатывая меня к спинке  сидения, отчего моя попытка рефлективно  вскочить после получения порции кипятка успеха не имела. Диана испуганно смотрела на меня со своего места, до нее пока еще не дошел смысл происшедшего, видимо она тоже погрузилась в дрему после взлета. Остальные пассажиры также повернули свои головы ко мне, стараясь разглядеть источник звука. Завозилась и моя соседка, убрав локоть от  моего предплечья. Я ненавидяще смотрел в обритый череп с завитушкой косы.
-  Убери спинку, козел! – еще громче проорал я в ненавистный затылок.
   Результат нулевой. Или он пьян, либо «накрыт» чем-то посильней алкоголя, а может и вообще глух! Высвободив руки, я пытаюсь убрать столик, но он плотно уперся в мой живот, а может его и переклинило от удара.
-  Да, что тебе всю морду разбило! Безмозглый и слепой баран!- рычу я в бессильных попытках руками отодвинуть от себя спинку придавившего меня кресла.
    Внезапно она отодвигается вперед, что дает мне возможность убрать столик и наконец-то вздохнуть полной грудью. Полный праведного гнева, я вскакиваю с места. Лицо у меня было видать то еще, даже прибежавшая на мои вопли стюардесса отскочила в сторону. Делаю шаг вперед к своему обидчику, еще не зная, что буду делать. Однако вижу только его широкую спину да бритый затылок. Лицо распластано на спинке впереди стоящего кресла. Меня отодвигает назад подскочивший стюард-мужчина и начинает трясти за плечо моего обидчика. Тот остается недвижим. Тогда стюард, взяв его руками сзади за плечи, пытается откинуть последнего назад. Вижу, как побелели костяшки на его руках. Еще бы! Такая туша. Спина соседа откидывается в кресло, бритая голова бессильно свешивается на грудь. Сидящие спереди, частью вывернули свои шеи, пытаясь разглядеть подробности конфликта, частью привстали, некоторые даже вышли в проход, настраивая телефоны на съемку.  Вижу, как одна из стоящих в проходе теток охнула и закрыла рот рукой. Ничего не понимая наклоняюсь к обидчику, и вижу, что вместо правого глаза у бритого торчит какая-то рваная пласстмаска, посередине которой выступает то ли винт, то ли шуруп. Из-под нее пульсирующими толчками льется бурая кровавая масса вперемешку со студянистым веществом. Меня замутило, я опускаюсь на свое сидение. Диана теребит за плечо, видимо, не поняла до конца, что произошло, но потом, увидев сгустки крови, оставляет меня в покое. Справившись с приступом тошноты, поднимаю взгляд. По салону суетливо перемещаются стюардессы, пытаясь усадить пассажиров по местам. Давешний стюард склонился над бритым, пытаясь его привести в сознание, но через несколько минут, в течении которых он подкладывал  к ране пострадавшего салфетки, руки у него опустились. Он проверяет пульсацию на шее.
-  Той умря, - тихо произносит он.
   Ясно, для бритого все кончено. Он, видимо, с такой силой впечатался лицом в спинку впереди стоящего кресла, что замок-защелка от откидного столика вошла ему в глаз, выбив последний и смертельно повредив мозг. Дальше была возня, связанная с пересадкой двух пассажиров, сидевших рядом с погибшим. Очень долго им не удавалось выбраться через мертвое тело, которое перемещать запретили до осмотра полицией в аэропорту после посадки. Бритого накрыли одеялом. Концовка  полета прошла в гробовом молчании, изредка только слышались взволнованные негромкие беседы пассажиров вблизи меня. Диана молчала, уставившись невидящим взглядом вперед. Потом было приземление без обычных хлопков в ладоши пассажиров, после того как колеса самолета ударились о посадочную полосу, нудная процедура таможенного и пограничного контроля в отдельных коридорах, которые были выделены специально для нашего рейса. Всех, прибывших отпускали только после обязательного опроса сотрудниками следственного комитета и полиции. Меня достаточно долго мурыжил вопросами следователь, который никак не мог взять в толк того, что я не причастен к смертельному падению своего визави головой в спинку кресла.
- Значит, Вы утверждаете, что кресло погибшего Вам не удалось отодвинуть от себя?- в который раз  спросил меня представитель транспортного правопорядка, буравя взглядом.
- Господи, я уже вам отвечал, что нет! Кроме того,  попробуйте-ка сами откинуть спинку кресла, да еще с центнером его придавившим, да так, чтоб его еще и с комической скоростью выбросило из ложемента! - раздраженно отвечаю я.
    Следователь еще с минуту погипнотизировал меня взглядом и отпустил восвояси, потребовав, однако, никуда не отлучаться из города без разрешения следственных органов, то бишь без его разрешения. Диана ожидала меня в коридоре перед входом в линейный отдел полиции аэропорта. Молча мы покатили свой багаж к стоянке такси. Никто не решался начать тяжелый разговор. Все эти странности нужно было как-то проговорить, осмыслить, чтобы найти хоть какое-то рациональное объяснение вот уже третьей смерти вблизи нас.

                Глава 4. Путы сознания и неоконченная ария

 -  Кажется, этот ужас вокруг нас никогда уже не закончится, - произнесла  глухим голосом Диана.
    Она полулежала в кресле, закрыв глаза. Мы были уже у себя дома. Рядом в таком же положении, только в кресле напротив находился и я. В отличие от жены мне было что сказать и соотнести произошедшие события в плане причин и следствий. И вот сейчас я мучился перед дилеммой – либо поделится с нею моими догадками о возможно существующей связи между случайной пляжной встречей и своими импульсивными мысленными пожеланиями субъектам, тут же отходящим после них в мир иной или же сохранить все это в себе и попытаться исправить каким-то образом появившийся у меня новый ментальный метод воздействия на представителей этого мира. Несмотря на то, что способность эта давала могучее преимущество для существования в современном социуме в виде наказания нерадивых членов его за недостойное поведение, меня она не привлекала. У меня отсутствовали сатанинские стремления, садистские, маниакальные, диктаторские и прочие наклонности, чтобы я получал какое-либо удовлетворение от новых возможностей. И если уж говорить точнее, то появление нового ментального состояния у себя нельзя было называть сейчас догадками. Три случая свидетельствовали уже о возможной закономерности.
-  Да чертовщина какая-то творится вокруг нас, - я решил пока не форсировать событий с учетом душевного состояния супруги, - но, в общем-то, все можно объяснить с  материалистической точки зрения. Просто три раза  мы крайне невезуче попали не в то время и не в то место.
-  А как ты объяснишь с этой точки зрения последний случай? - она широко распахнула глаза и требовательно взглянула на меня.
-  Ну, могу, если хочешь. - протянул я, - Допустим, покойный мой сосед по авиаперелету действительно нечаянно, не рассчитав своих силы и веса, придавил меня откидывающимся креслом. А после того как до него дошел мой вопль, с перепугу так сильно дернулся вперед, что случайно приложился об этот чертов замок, который похоже к тому же был неисправным и имел выступающую травмирующую деталь. Кроме того, вспоминая его действия, которые остались у меня в памяти, я могу утверждать, что он находился в глубоком сне или ином не сознательном состоянии. В пользу этого говорит, что до него не сразу дошел мой вопль. Какое-то время он же не двигался, отчего я не мог выбраться из своего кресла, а потом, когда до него дошло, что он кого-то придавил, а в его спутанном сознании могло возникнуть понимание и того, что он не просто кого-то придавил, а вообще покалечил или даже убил, то он панически импульсивно дернулся вперед к пластмасске с злосчастным шурупом и нашел в ней  смертельное  для себя орудие. Не исключаю и того, что он мог вообразить причинение смерти ребенку, которых было достаточно много в самолете, а вопль мог исходить, в его понимании, от какого-то родителя этого ребенка. Ведь истинный смысл моих нецензурных выкриков он мог сразу и не понять.            
   Диана слушала меня и понемногу стала успокаиваться:
- Действительно, могло быть и так, - уже более бодрым голосом произнесла она.
- Да могло, не умножайте сущностей, кроме необходимых. Принцип Омара Хайяма, - я с напором продолжал убеждать ее, - полагаю, что судьба, поставив нас в достаточно  жесткие и критичные жизненные ситуации, да еще и в столь короткий временной промежуток, тем самым исчерпала в некотором роде полагающийся нам лимит на негатив. Будем возвращаться к обычной, будничной жизни. А то в таком миноре мы истощим  также и полагающийся нам нервный запас.
- Точно! Хватит! Надо брать себя в руки! – она решительно поднялась с кресла.
- Да, возвращаемся в обыденность! - показушно бодро поддержал  я, понимая, что у меня муки осмысления и поиска выхода еще впереди.

    Последующие несколько дней прошли спокойно. Диана вышла на работу. Отпуск у нее уже закончился. У меня же еще оставалась целая неделя отпускного времени, чтобы вдосталь заняться самоанализом и самоедством. Последнее пришло ко мне в очень большой пропорции. Ведь за исключением происшествия на дороге остальные двое погибших, может быть, а скорее всего и наверняка, не заслуживали таких казней. По крайне мере за то, что они сделали непосредственно перед своей гибелью. Их поступки были просто бытовым поведением. В случае первом с хулиганским уклоном, в случае третьем с большой долей презрения к окружающим и наплевательства на них для  обеспечения собственного комфорта. Можно, конечно, бросив все свои обыденные дела, заняться изучением биографий и жизненного уклада погибших, чтобы найти хоть какой-то оттенок справедливости в их ужасном конце, если  объем прегрешений в их прожитых жизнях давал бы к этому повод. Это позволило бы  погасить мучавшие меня муки совести, вызванные пониманием своей предполагаемой причастности к гибели шестерых людей. Но ведь у меня до сих пор отсутствовало полное убеждение в этой причастности. Да, была безглазая старуха на пляже, было падение упившегося соседа, было смертельное ДТП, и был убийственные удар головой в самолете. Но кто из вас не желает всего самого негативного в подобных ситуациях?! Пусть мысленно? А у меня волею сложившейся мозаики обстоятельств это реализовалось в предсмертное поведение жертв, или мне кажется, что реализовалось? Ведь юридический постулат « после этого, не значит вследствие этого» вполне применим  и к моим случаям. Хорошо, но что нужно в таком случае сделать, чтобы опровергнуть преусловутое «вследствие этого»? Как доказать самому себе случайность, отсутствие закономерности и причинно-следственной зависимости рассматриваемых событий? На практике это проверить, так сказать экспериментально, пожалуй, невозможно. По всем эзотерическим законам нельзя вот так, просто по своему желанию причинить негатив кому-либо из окружающих. А если допустить реальность новых возможностей? Что пожелание какого-либо негатива трансформируется в физическое прекращение жизни испытуемого? Этого хоть и в большей степени предполагаемого, но, тем не менее, свершившегося негатива уже было вполне достаточно! Думаю, что спусковым крючком этого ментального механизма является какое-то злонамеренное поведение субъекта, которое задевает такое душевно-эмоциональное понятие как гнев. Выстроим мысленно цепочку: деликт – гнев – посыл - реализация посыла адресатом. Исходя из нее, желать неприятностей тому же шкафу, который находится сейчас перед моим взором или вон тому пылесосу бесполезно, так как они объективно не способны на деликт, сиречь действие, направленное против меня или задевающее меня, хотя предметы эти могут вызвать гнев, при, допустим, болезненном ударе о них. Я невольно поморщился, вспомнив, как после приезда, находясь в расстроенных чувствах, пробираясь в темноте квартиры ночью по неотложному делу, въехал ногой по тому же пылесосу, устроив неприличный в ночной тиши шум, перепугавший жену. Наверняка, после удара, я что-то мысленно возжелал плохого или пылесосу, или вообще, так сказать безадресно. Может, произнес  нецензурщину как в самолете, это в России свойственно и мне, и остальным. А может и соответствующее: « Что б тебя! И так далее.» Но пылесос целехонек, ибо не обладает способностью принять посыл и реализовать его в своих действиях. Проверка же сего на одушевленных субъектах невозможно в виду вышепродуманного. Чувствуя, как от этого порочного круга умозаключений мозг постепенно закипает, я решаю передохнуть, проведя во сне пару часов или хотя бы часик, ведь ночью меня мучали те же мысли. По крайне мере, сейчас в своих мыслях и пожеланиях нужно максимально убирать любой негатив, что очень трудно в нашей повседневной жизни, особенно в большом мегаполисе, где негативные факторы подстерегают тебя повсюду. Погоняв эти размышления еще около получаса, и покрутившись в кровати не единожды с боку на бок, наконец, я стал проваливаться в сонное забытье.

    Глаза, лишенные зрачков, белесо-мутного оттенка появлялись и вновь исчезали как улыбка чеширского кота. Я пытался говорить с ними, но после каждого вопроса они начинали медленно таять, источая в темноту  белесые нити, а потом также неспешно начинали проявляться в другом месте. Наконец они, в очередной раз, появившись неподалеку от меня, остались неподвижно висеть и, лишь по всей площади их побежали те же нити, немного отличающиеся по оттенку от глазного тела, сплетаясь между собой в причудливый узор. Я счел это знаком внимания и приготовился продолжить попытки получения ответов. Но вдруг мне показалось, что причиной статичного положения этих слепых глазных тел послужили какие-то звуки, доносящиеся извне, вначале не различимые, но каждый раз становящиеся громче и громче, делающие невозможным и без того трудный диалог с этой сущностью. Я раздраженно прислушался. Из поначалу невнятного шумового фона стала образовываться какая-то системность и тональность. Мне это напомнило звучание гаммы, исполняемой учащимся музыкальной школы. Как будто-то кто-то невидимый тыкал пальцем в клавиши  пианино, изменяя свой противный голос за звуками повышающегося нотного ряда. Вот он остановился на самом высоком звуке и внезапно замолчал. Я подождал еще несколько секунд, прислушиваясь. Звуки не повторялись. Начинаю искать своего собеседника и обнаруживаю беловатое свечение в совершенно другом месте черного пространства, находящемся в противоположной стороне от положения, в котором мои попытки наладить контакт были так бесцеремонно прерваны.
-  Послушайте. - обращаюсь я к сущности,- Я ведь понимаю, что это Вы. Та самая, которую я случайно встретил в Болгарии.  Не понимаю, за что или из-за чего мне было передана Вами эта способность. Я уверяю, что ничего дурного в отношении Вас не думал и не полагал. Может Вы неправильно меня тогда поняли, услышав мою ругань, я ведь совершенно не …
   Мое обращение опять заглушает тот же голос, но уже начавший выводить какие-то рулады, пытаясь фальцетом изобразить что-то вроде « О, соля мио». Голос противный и громкий. Глазницы сущности подергивает рябь сеток кровеносных сосудов. Они наливаются багровым светом, теряя первоначальную молочную белесость. Так и кажется, что сейчас они лопнут, залив красным все вокруг. Пространство приобретает багровые цвета, чернота быстро тает, заливаясь этим алеющим, зловеще расцветающим светом .
- Нет, нет! - кричу я сущности,- Это не я, это кто-то другой! Завали ты свою глотку, менестрель долбанный! 
   
    Мутными спросонья глазами я смотрю в потолок нашей спальни. Он ощутимо вибрирует, как будто в квартире над нами чем-то большим и тяжелым бьют по полу и по стенам, круша обстановку.
-  Да что же это? – мычу я, свешивая ноги на пол, и пытаясь отойти от сонного наваждения, где я безуспешно пытался объясниться с болгарской ведьмой.
   Звуки ударов прекращаются, они сменяются жутким воем. Воет мужик, как будто ему бараньими ножницами только что отхватили естество. Черт! Откуда в квартире сверху мужик? Там же живет достаточно пожилая женщина, божий одуванчик. Приехал какой-то буйный сумасшедший к ней в гости, что ли? Тут же память выхватывает картинку дня возвращения из отпуска, когда промаявшись несколько часов по прилету в аэропорту, мы наконец-то добрались до дома. Тогда на лестнице мы встретили нашу соседку, жившую  сбоку от нас. Она что-то начала рассказывать об обмене квартиры сверху, что туда въехал какой-то мужик, привез что-то похожее на электропианино и докучает теперь подъезду музыкальным шумом. Тогда я на все это не обратил внимания, не до того было. Тем более, что сосед себя в последующие дни никак не проявлял. А теперь-то что? Если это были его музыкальные пассажи, то… Стоп!
    Сон, сущность, фальшивое пение гамм и последующая ария. Это что же… Опять?! Деликт, вызывающий гнев и… А когда же был посыл. Неужели в этом сне?! Ну да, сонные воспоминания еще свежи. Да, там, в пространстве сонной реальности я был возмущен, причем слово не то. Я был разгневан. А это, похоже, результат моего раздражения. Вопли сверху оборвались. Раздались какие-то скребущие звуки, как будто несостоявшийся певец царапал ногтями пол. Завибрировала батарея от грузного удара в свой аналог этажом выше. Наверху все стихло. Что ж я там ему пожелал в смысле его песнопений!? Что-то с голосом или глоткой вроде… Опять горло. Глотка.. Круг замыкается что ли!? В первой смерти тоже была глотка… А может ли там наверху еще и не смерть. Я же  точно не знаю. Вздрагиваю от чего-то горячего и противного, неслышно упавшего мне на руку. Это большая капля как пишут в полицейских протоколах «вещества бурого цвета, похожего на кровь». Вскидываюсь взглядом кверху. Около верхнего конца батарейной трубы уходящей в отверстие потолка, небрежно заделанного ремонтниками, менявшими эти самые трубы накануне отпуска, тягуче вытягиваясь, нависает очередная багровая капля. Небольшая окружность входного потолочного отверстия вокруг трубы уже тоже этого самого багрового цвета.
    Черт, черт, черт!!! Я срываюсь с кровати, лихорадочно ищу одежду. Надо ехать, бежать от скопления людей. Где-то отсидеться в глухомани. Оттуда что-то предпринимать, звонить, общаться по интернету. Искать выход. Я и предположить не мог, что и из сна может вырваться несущее смерть преобразование гнева.

                Глава 5. Петля

    Побережье было пустынным. И хотя лето уже закончилось, в природе наступила та пора, когда становится очевидным, что по настоящему летней жары уже в этом году не будет, но и для осени время еще не пришло. Уютное, климатически комфортное ожидание засыпания природы, которая готовится к зимней спячке, убирая постепенно ярко зеленую палитру крон деревьев, но, пока не допуская еще в ту же зелень ни капли желтого и тем более багрянца.
   Я дохожу до одного из камней ледникового периода, которые во множестве рассыпаны по всему побережью Финского залива. Здесь конечный пункт прогулки перед обратной дорогой. За миллионы лет вода и ветер причудливо преобразили каменную глыбу в некое подобие большого ложа. Камень прогрет солнцем, и даже через одежду передается его накопленное  тепло. Заложив руки за голову, я смотрю в морскую даль. Сегодня полный штиль, и даже чайки не носятся как обычно вдоль линии прибоя, а лениво сидят на таких же, как у меня камнях, правда, вплавленных в зеркальную водную гладь моря. От бездумного созерцания водного горизонта отвлекают воспоминания о моем паническом бегстве из города сюда, в пограничную с Финляндией территорию. Тогда в бешеном возбуждении я прыгнул в машину и гнал по Приморскому шоссе без остановок до Выборга. И только когда паника понемногу улеглась, на одной из заправок  я нашел по интернету этот дом в районе деревни Высоцкое, о существовании которой я ранее и не подозревал. Дом, конечно, был неказистый, но обладал необходимым мне интернетом,  так как находился в зоне действия вышки мобильной связи. Потом  я очень неуклюже попытался объяснить жене, что вынужден был выехать на неопределенное время из дома. Однако на следующий день она к вечеру уже примчалась в Высоцкое. У нас состоялся тяжелый разговор. Я говорил долго, вспоминая все подробности произошедших ранее с нами событий, которые она, наоборот,  в последнее время старалась забыть в стремлении возвратиться к обычной жизни.
- Ты знаешь, ведь после того ДТП, в котором мы чуть не погибли, меня не покидала мысль о какой-то неслучайности происшедшего. Свербило как-то в душе. Но осознать твою, - она поперхнулась и, быстро глянув на меня, поправилась, - вернее нашу причастность к этой череде смертей вокруг нас не смогла.
-  До последнего случая с гибелью нашего нового соседа я в этой причастности тоже не был уверен наверняка. Но после… – я тяжело вдохнул, - Кстати,  про него что-нибудь извеcтно?
-  В тот день заходили полицейские, спрашивали, был ли кто-нибудь дома в дневное время. Ну, я ответила, что на работе была, а ты по делам уехал. Больше ничего не знаю.
-  Мда, надеюсь, никому в голову не придет связать все произошедшие в последнее время смерти вокруг нас с моим нахождением поблизости, тем паче, что сами мы  об этом не распространялись. Первые два случая вообще произошли в Болгарии, а гибелью в самолете и нашего соседа занимаются разные ведомства, хотя…- я задумался, - а ладно, что будет, то будет. Сейчас главное понять, как избавиться от этой дьявольской способности причинять гибель своим раздражителям. Сколько же мне из-за этого  придется  провести времени здесь! Ты же понимаешь, что к врачам с такой проблемой не пойдешь. В лучшем случае стану кандидатом в пациенты психиатрической лечебницы. А в худшем могу и умертвить всех разгневавших меня людей в белых халатах.
   Я замолчал. Мною овладела вялая апатия. Выхода из своего положения я придумать не мог, обратиться к кому-то за помощью тоже. Жена тоже подавленно молчала, только  бессильно закусывала губы.
    В таком же миноре мы и расстались. Ей нужно было возвращаться в город. Я же туда вернуться не могу. И смогу ли? Перспектива поселиться в Высоцком навечно или найти еще более укромный уголок планеты меня не привлекала. Я с головы до пяток городской человек. Как не мила мне природа вокруг меня, долго я в ее окружении без психических потерь не протяну, а в одиночестве тем более. До приезда жены, то есть до ближайших выходных оставалась целая череда дней, которые потянулись однообразной вереницей одиночества. С утра я прочесывал интернет в поисках решения своей проблемы, а потом шел гулять до моего камня, на котором лежал и смотрел в морскую даль, оттягивая  свое возвращение в дом, начинавший становиться постылым.
    Вот и сейчас тело мое уже занемело от каменного ложа. Нужно собираться в обратный путь. Сходить в деревню до магазинчика что ли? Купить мужицкой радости и скоротать вечерок, опустив мозги в водочный омут. А если в этом омуте меня охватит гнев, ведь в таком состоянии он может появиться от любой самой незначительной причины, которая опьяненному сознанию покажется смертельной обидой? Я вздрогнул. Нет уж! Пойду лучше домой и снова буду изучать темы управления гневом и противоположности благословения, сиречь проклятия, о котором на удивление в интернете информации было немного. Сейчас, после визита жены в моем распоряжении был привезенный ею из дома ноутбук. Что делало путешествие по океану интернет-сайтов более удобным, нежели поиски в нем же по телефону. Удручало то, что в найденной по крупицам информации не содержалось описания случаев, похожих на мой. Мировая информационная сеть оперировала кучей определений самого понятия проклятья и его разновидностей как-то: родового, материнского, цыганского и прочих. Описанные ритуалы снятия оного были достаточно несерьезными. А если вдруг таковой со временем  попадется и будет непохож на стандартное питие крови жабы в полнолуние, то как проверить его действенность? Выбираться в город и искать какой-либо фактор вызывающий гнев? От таких мыслей заломило в висках. Я принялся растирать их ладонями. Ну вот, вроде легче. Я поднял голову и посмотрел в сторону, где находится дом. Внимание привлекает человеческая фигурка, пока еще трудно различимая. Кто-то не спеша, двигался в моем направлении. Странно, за все дни моего вынужденного пребывания в этой приграничной области я еще никого не встречал во время своих прогулок. Местные – люди все уже в годах - тяготели к центру деревушки, где был ветхий ларек образца девяностых со спиртным и нехитрой снедью. Жители Петербурга в отличие от меня, наверное, и не знают, что на севере области кроме Выборга есть еще несколько деревушек. Оставалось только удивляться, как кому-то в голову пришла мысль за окраиной Высоцкого построить дом, который я сейчас снимаю. С хозяином его мне встретиться не довелось. Небольшую арендную плату я ему перевел на карту, а ключ по его же пояснениям просто нашел под крыльцом.
   Человеческая фигура меж тем приближалась, и я уже мог различить черную одежду на идущем в моем направлении мужчине. Я присел на камень, и сделал вид, что любуюсь морскими видами. Честно говоря, пока я еще не готов встречаться и тем более разговаривать с посторонними. Подожду, пусть пройдет мимо. Краем глаза наблюдаю, как идущий приближается. Вот сейчас он уже в нескольких метрах.
-  Тэрве.
   Я вздрагиваю от неожиданности, хотя, как и все жители северной столицы прекрасно знаю финское приветствие. 
-  Здравствуйте, - отвечаю я, оборачиваясь к собеседнику.
   К моему удивлению на мужчине зрелого возраста черная одежда  священника, и одеяние это явно  не православное. В Финляндии насколько я помню лютеранство. Заложив руки за спину, священник с любопытством рассматривает меня и продолжает с сильным финским акцентом:
- О, извините, разумеется, здравствуйте. В этой приграничной глуши равнозначны приветствия на обоих языках.
-  А Вы живете в Высоцком? – я вынужденно поддерживаю разговор.
- О нет, моя кирха расположена дальше, у самой границы. Я, собственно, туда и направляюсь. Был по делам в Выборге.
- Хм, я думал, дальше уже жилья нет никакого.
- Кирха не действующая. Я стараюсь поддерживать ее в нормальном состоянии, но храм господень не должен  быть домом только священника, без прихожан, без служения – это просто постройка, - опечаленно произнес мой собеседник.- Однако, простите, я не представился. Мое имя Валто.
-  Денис. - назвался я, - А вы финн?
- Да. Правда, я давно уже живу здесь на территории России. Часто езжу, конечно, в Суоми, но в основном здесь.
   Незаметно между нами завязалась беседа. Мой новый знакомый показался  мне симпатичным. А может на эту симпатию оказало влияние и отсутствие общения с людьми последних дней. Я вызвался проводить его, Валто не возражал. Видимо, несмотря на поездку в Выборг, общением с людьми он избалован не был. В неспешном нашем разговоре он пояснил мне, что на небольшом кладбище, у которого стоит кирха, захоронены все его родные, что помимо Высоцкого раньше до советско-финской войны здесь была еще одна небольшая деревушка, финская, где и жили его предки. Прадед Валто был священником и служил в этом небольшом приходе. Впоследствии практически все жители ушли в Финляндию, оставаться на новой родине не захотел никто. Потом уже в девяностые, пользуясь обрушением советской империи, Валто приехал в родные края, стал восстанавливать полуразрушенную кирху, ухаживать за могилами предков, да и за другими захоронениями тоже. Так и прижился он в этих краях.  В допандэмийные времена он регулярно выезжал к себе в Хамину – финский городок в десятке километров от границы. Но после карантинного закрытия, вот уже второй год как он безвылазно находится здесь, хотя сейчас, обновив документы, выехать уже можно. Валто, как и подобает священнику, тактично не расспрашивал меня о причинах моего появления в здешних местах. Да и я, несмотря на его сан, тоже не торопился откровенничать. Время за беседою шло незаметно, и вот уже пологий морской берег стал подниматься круто вверх, появился  сосновый  лес, рядом с которым взору представилось деревянное строение церкви, против моего ожидания в довольно хорошем состоянии.
-  Проходите, Денис, - Валто приглашающе открыл незапертую дверь.
   Внутри было как-то особенно уютно, как бывает в старом жилье, которое хозяева считают родным и с любовью обустраивают его. Я всегда трепетно относился к старине, особенно к средневековой эпохе европейских городов. Но бывать в таком старом деревенском жилье не доводилось. Несмотря на наличие ноутбука на письменном столе, общее впечатление было такое, что сюда  так и не дотянулась рука российской и  советской империй, хотя история, поведанная мне Валто, говорила об обратном.
   Попросив меня располагаться, он ушел в другое помещение, по всей видимости, в кухоньку, откуда вскоре появился и неторопливо расставил на столе темную бутылку, серебряные стаканчики и нехитрую деревенскую закуску. Никогда я раньше не пил финскую домашнюю водку. Крепости она была не меньше русской, но обладала приятным медовым привкусом. Видимо, после недавних нервных переживаний алкоголь быстро ударил мне в голову. Я почувствовал жгучее желание высказаться, поделиться опаляющей меня изнутри проблемой. Ведь, за исключением жены, у меня не было слушателей моих откровений. Валто оказался не только благодарным, но и очень терпеливым слушателем. Ни разу он не перебил меня, не переспросил. Повествование мое особенно поначалу было довольно сбивчивым, как будто я опасался наткнуться на какое-то недоверие слушающего, и поэтому старался как можно быстрее изложить все факты. Наконец, пояснив события последних дней, я обессиленно замолчал, крутя в пальцах стаканчик, на дне которого переливалась по кругу прозрачная капля водки.
- Много пришлось Вам, Денис, пережить. - сочувственно сказал Валто, - А то, что Вы не нашли ответов на свои вопросы, тем более в интернете, не удивительно. Их там попросту нет, а если и есть, то это не ответы, а так выдумки, чтобы придать себе значительность понимания Бога и мироздания.
-  Но ведь раз есть явление, то должно же быть хоть какое-то объяснение ему. Не думаю, что на Земле такого не случалось до меня, - устало возразил я.
- Все уже было, все уже случалось. Я ведь говорю только о том, что понятного и рационального объяснения случившемуся найти очень трудно. Такова логика бытия. Она подразумевает вечный поиск ответов. Найдя ответ, ты обретаешь еще больше вопросов. Если бы, найдя ответы, мы бы сужали круг возникающих после этого вопросов, то скоро бы подошли к разгадке смысла бытия, после чего оно потеряло бы свой сокровенный смысл.
- То есть я обречен на пожизненный поиск, - мрачно подитожил я.
- Я не это имел в виду.- мягко возразил Валто, - То, что вы называете поиском, это  скорее  постоянное познание и постижение. Вы столкнулись с проявлением божьего промысла, пусть и в таком не привычном виде. Ну, допустим, Богу как вездесущности нужно, чтобы паства его как-то регулировала свою жизнь, как-то сама выявляла и наказывала за греховное. Для этого в среде людей появились могущие помимо официальной системы наказания, осуществлять это напрямую, поскольку они наделены даром понимания зла и добра и чувствуют эту грань без системы правосудия, разработанной и пользуемой остальными людьми. Эти избранные тоже не являются совершенством, они обладают греховной природой наравне с обычными людьми, тоже подвержены гневу, другим греховным слабостям и искушениям. Также как и остальные теряют контроль. Вот и вы попали в такой момент под воздействие человеческой сущности – экрегора, который или которая под воздействием какой-то минутной расслабленности или того же гнева, выплеснули часть своей силы на Вас, не рассчитав и не предусмотрев, что Вы получаете весьма однобокое оружие, использование которого не сможете полностью контролировать. В этом, конечно, можно усмотреть и вид Вашего наказания за что-то. Но я склонен предполагать, что это неконтролируемый выплеск Силы, который Вы приняли и преобразовали в Дар. Он сформировался в таком виде у Вас, потому то Вы не экрегор, специально предназначенный для таковой миссии.
- Допустим, но ведь есть же понятия как проклятия, так и снятия проклятия, то есть от этого дара можно избавится, ведь наградили им меня не заслуженно.
- Явления такого порядка изменчивы и сменяемы, как и сама Жизнь, Вы ведь смогли понять алгоритм приведения этого духовного оружия в действие. Полагаю, что со временем Вы нащупаете и другие закономерности этого явления, а может и сможете им управлять. В своем рассказе Вы правильно говорили о необходимости многостороннего анализа. В тоже время в обретенной Вами способности пока же Вы видите только черные оттенки.
   Беседа с Валто затянулась допоздна. Несмотря на уединенный образ жизни, он оказался очень умным, начитанным собеседником, умеющим анализировать и делать из услышанного, порою и оригинальные, но заставляющие задуматься, выводы.

   Утром следующего дня я проснулся уже не в таком безрадостном настроении как прежде. Все-таки теперь я уже чувствовал себя не  изгоем, вынужденным скрываться от общности людской. У меня появился собеседник, можно даже сказать духовник, которому можно поверять свои, рвущие душу мысли и сомнения. После вчерашнего застолья и многочасовой беседы с Валто я действительно по-новому взглянул  на себя, на свой обретенный дар. Верно ведь, что я только начинаю его как-то узнавать, пытаюсь найти нити управления им. И правильно, что не нужно бежать от себя, тем более, что это бесполезно и никому еще из живущих не удавалось. И важно не рассматривать это явление однобоко. Я с удовольствием сделал комплекс гимнастических упражнений, к которому не прибегал со времени приезда в Высоцкое. Умывшись и приготовившись съесть пару бутербродов с чашкой кофе, я нашел в интернете информационный канал, по которому согласно заставке будут показывать в прямом эфире теледебаты очередных претендентов на посты депутатов федерального уровня. В заботах последних дней я совершенно забыл, что осенняя пора в России это время разного рода политических забав и постановок, вроде начавшихся сейчас очередных выборов.  Отрегулировав положение крышки ноутбука так, чтобы видимость была максимально комфортной, я приготовился наблюдать за очередными благодетелями народа российского. На дисплее ноутбука появились обычные предвыборные стойки, на которые возложив руки, стояли претенденты на звание народных избранников. Одним из них был уже лет тридцать сидящий в парламенте  главный либерал всех времен и народов, что должно было придать шоу скандальный характер. Так, а где же у меня звук? Ага, отключен. Навожу стрелкой тачпада на перечеркнутый красной полоской динамик.
- Вы и все Ваши партии живете только на зарубежные подачки! Гнать всех вас надо из страны. Ничего! Мы еще разберемся! Кого к стенке поставить, а кое-кого и повесить прилюдно!!!- врывается в комнату истерика дебатирующего либерала.
   От неожиданного акустического удара, выплеснутого в тишину дома ожившими динамиками, колено моей ноги, небрежно закинутой на другую ногу, поскольку я собирался поэстетствовать с чашечкой кофе, идет вверх и бьет по столешнице кухонного столика, сбивая полную чашку горячего кофе прямиком мне на пах.
- У-у-у!!! Опять как в гребанном самолете! Чтоб перекрючило тебя с твоей бредятиной!_ ору я в экран и, опомнившись, растерянно замолкаю, испуганно всматриваясь в лицо надрывающегося политикана, появившееся крупным планом.
    А он стоит, оборвав свою полемическую тираду на полуслове. По лицу идет судорога. Я замираю. Он сглатывает, взгляд его приобретает осмысленность.
- Ну, так вот, кхе, кхе. - откашливается он и вновь взрывается, - Все, все вы заслуживаете смерти за предательство интересов Родины!
   О, господи, цел вроде, не подавился, не задохнулся! Я вытираю выступившую мгновенно испарину на лбу.  Но что это?  Его опонент, завороженно глядя в корчащееся, плюющее ором лицо напротив, начинает пятиться от своей трибунки, делает как сомнабула, несколько шагов назад, а потом, нелепо взмахнув руками, падает, глухо приложившись затылком об пол. Студия в ужасе замолкает. Где-то вверху, что-то лопнуло, летят какие-то искры, похожие на электрическую сварку. Озадаченно замолчавший после падения тела своего противника либерал, поднимает лицо к потолку, которое тут же исчезает  под чем-то  большим и темным. Похоже, это тяжелый софит Тело, ломаясь в судороге, опадает на колени и валится вбок. Какая-то суета. Трансляция из студии прерывается. Появляется заставка, потом начинается какой-то рекламный ролик.
    Я как во сне подхожу к окну и дергаю ручку. Не открывается. Через минуту понимаю, что не повернул фиксатор запора. Морской воздух врывается в комнату. Я смотрю на синее небо. А что еще делать? Дальше бежать уже некуда, да и не имеет смысла... 

               Глава 6. Круги своя

    В своей повседневной, обыденной жизни я старался не быть чересчур оптимистичным, так как знал, что величайшая во Вселенной сила стремления к равновесию тут же нивелирует сей положительный потенциал каким-либо негативом. И вот теперь я получил полное практическое подтверждение этому. После радостного утра, насквозь пропитанного моим оптимизмом, я получил сполна негативный день. Отойдя от шока, вызванного увиденным в прямом эфире, я попытался хоть немного проанализировать случившееся. При всей своей трагичности  в нем было все же что-то отличающееся от прошлых проявлений моего дара. Захожу в новостную ленту. Сайты происшествий, естественно, взорваны последним событием. Вот  сейчас  можно выбрать реальные обстоятельства трагедии из информационного поля. Потом это все преобразуется в домыслы, теории заговора и иные байки, не имеющие ничего общего с реальной подоплекой. Так, а что же меня смущает? Ах да, вот оно! Мое пожелание было направлено к выступающему в момент падения кофейной чашки либералу. А он, поперхнувшись, на мгновение «завис» и после, как ни в чем не бывало, продолжил извергать свою демагогическую предвыборную блевотину. А вот его посыл в виде пожелания смерти всем своим опонентам тут же был реализован в падении замертво его соперника. Правда и сам либерал не избежал кошмарной участи, но его гибель можно объяснить вполне понятной причиной. Она последовала от падения на него софита освещения, то есть вполне материального воздействия. В чем же тут дело? А если… Меня вдруг озаряет вспышка догадки. Да! Вдруг каким-то образом посыл негатива преобразовался в  передачу самого дара почившему под осветительным прибором через эфирное пространство либо через пространство электронное, вдруг  это он реализовал при помощи полученного от меня дара уже свой смертельный посыл!  Гибель же его самого вызвана случайным стечением обстоятельств. А может и по команде свыше, поскольку награждение именно его таким даром было бы похуже атомной бомбардировки в силу его обычной манеры грозить человечеству  гибельными неприятностями.  А что?! Вполне, вполне возможно! Но ведь я опять-таки встаю перед дилеммой проверки своих предположений. То есть, нужно выходить в люди и ждать когда обстоятельства вокруг меня образуют мозаику приведения механизма дара в действие. И если мой эмоциональный посыл не сработает, то я прав в своих предположениях! Сердце учащенно забилось. Так, а может посоветоваться с Валто? Впрочем, наверное, не стоит. Он может и  согласится с моими выводами, но не думаю, что он одобрит мой способ проверки их истинности.  Я задумчиво глянул в окно, из которого был виден капот припаркованной возле дома  автомашины.

    Вот уже вторую неделю я ежедневно приезжаю в Выборг для подтверждения своих умозаключений. Но такового я еще не получил. Город достаточно тихий и, сколько бы я не наматывал круги по нему, конфликтного деликта со стороны окружающих не происходит. С Валто мы беседовали пару раз за это время, но о своих поездках и намерениях я ему не рассказал, опасаясь, что он станет настаивать на прекращении экспериментальной проверки моих догадок на живых людях. Неделя заканчивается. Супруга предупредила о своей занятости на выходных, стало быть, я получаю еще недельный временной лимит для выполнения своей задачи. Ну что же попробую, используя имеющееся у меня время, в таком случае поехать в Санкт-Петербург, там-то стрессовых ситуаций по статистике случается даже ежедневно больше в разы, чем здесь. Решившись на поездку, которую осуществить можно уже завтра, поворачиваю на выезд из Выборга, дождавшись зеленого сигнала светофора, успевая мысленно посетовать на предстоящую более чем получасовую тряску по раздолбанной дороге до Высоцкого. Боковым зрением замечаю в зеркале заднего вида какое-то быстрое движение чего-то большого. Зрение успевает зафиксировать «кенгурятник» здоровенного джипа, аккурат позади меня. Он затормозить явно не успеет, а может и не собирается этого делать.
-  Б….! Сгинь, сволочь! – рефлективно  вырывается у меня.
   От сильнейшего удара сзади меня вдавливает в спинку кресла, мир в стеклах автомобиля начинает быстрое вращение. Сознание мутится. С противным скрежетом после скользящего удара о придорожную бетонную опору освещения машина переворачивается на крышу. Видимость исчезает, все пространство заполняет белесым цветом. Находясь вниз головой, так как я пристегнут ремнем безопасности,  теряю ориентацию в пространстве. Приходит мысль о том, что белесый цвет вокруг  появился из того сна, когда я безуспешно пытался разговаривать с глазами ведьмы. Что же  пришло мое время отправляться в их мир? Противиться этому я, по крайней мере, не могу. Наваливается чернота, поглощая белесость.

    Боже мой! Как же мне плохо и неудобно! С губ срывается стон, голова просто разваливается на куски. Как не хочется открывать глаза. Но нужно определиться, где же я сейчас. Открываю глаза и пытаюсь что-то понять. Помню, что был сильный удар в машину, отчего ее бросило на столб и перевернуло на крышу. Потом все вокруг заполнила белая субстанция. Больше ничего в памяти не всплывает. Вижу опять перед собой что-то белое, ну, правда, не совсем белое, но оно не дает мне пошевелиться. Черт! Да это же подушка безопасности. А я продолжаю, повиснув на привязном ремне, находится головою вниз. Кто-то  пытается открыть мою водительскую дверь, но безуспешно. Разбивается стекло двери, чудом уцелевшее после аварии. Что-то с противным звуком врезается в парализовавший меня каучуковый пузырь. Он опадает. Чьи-то руки отщелкивают ремень, и я мягко валюсь на потолок машины. Те же руки тащат меня из салона, кладут на асфальт, приподнимают голову, что-то подсовывают под нее. Руки ощупывают мое тело, видимо, стараются определить переломы. Хотя сам я кроме гудящей головы другой боли не чувствую.
-  Вы меня слышите? Ответьте или закройте глаза,  чтобы мы поняли,- просят меня.
- Да, слышу, - голос у меня какой-то странный, похожий на комариный писк.
- Что болит?
-  Голова только, остальное вроде в порядке, - отвечаю.
   Слышу голоса вокруг, похоже, как обычно в месте аварии собралась толпа зевак. Наверное, вовсю сейчас снимают происшествие на свои телефоны.
- Вот ведь пьяная скотина! Вон он, гад, стоит около своего сарая на колесах, все ему нипочем! – доносится до меня женский голос.
-  Точно! Сама с ним только что стояла. От него так сивухой разит, что хоть святых выноси!- вторит ей другая.
   Потом подъехала «Скорая», меня положили на носилки и когда подняли, я увидел водителя, виновника этой аварии. Он стоял и спокойно курил около своего джипа, который внешне не пострадал после столкновения с моей машиной. Я вспоминаю, что перед ударом успел что-то словесно «послать» в его адрес. Но вот он стоит живой и невредимый. Значит, посыл не реализован. То есть ….я свободен от дара? Быстро катящий мою каталку к машине санитар спотыкается, отчего я слетаю на землю и прикладываюсь многострадальной головой о корягу, под которое попало колесо каталки:
-  Руки бы тебе оторвать, идиот !!! – рычу я, хватаясь руками за виски.
   Санитар, как ни в чем не бывало, ловко помогает мне занять исходное положение на каталке. И снова катит ее к машине.  И с ним ничего не произошло! Похоже я все-таки прав!

    Через пару дней не обнаружив в моем организме травматических повреждений, местные эскулапы отпустили меня с Богом из стационара. Конечно, был неизбежный визит в полицию и обследование судебно-медицинского эксперта.  Покончив с юридическими формальностями, а также получив информацию о местонахождении бренных останков автомашины, я купил в магазине бутылку дорогущего конька и палку не менее дорогой колбасы, взял такси и отправился в Высоцкое, откуда, не заходя домой, пошел к Валто…
 
    Прошло уже с полгода после того как я избавился от дарованной мне способности. Все вернулось на круги своя. Я и Диана по молчаливому обоюдному согласию не вспоминаем об этих событиях. И единственным обычным человеком на земле, знающим о моей тайне, является священник заброшенной кирхи у финской границы. Я часто приезжаю к нему, и мы проводим выходные в увлекательных беседах на самые разнообразные темы, связанные с устройством мироздания. Но все же мне кажется, что этого мало, вдруг кто-нибудь еще находится под воздействием похожего Дара Проклятия, и так же как и я недавно, мучается в попытках понять свое состояние и стремится возвратиться к обычной жизни. Это и послужило мотивом для сего изложения…