Моя Плесецкая

Моя Плесецкая
В шестидесятые годы имя советской балерины Майи Плисецкой уже гремело  на весь мир, но я хочу рассказать не о ней, а о Плесецкой -  маленькой железнодорожной станции на русском севере, которая дала имя космодрому и тоже могла быть  знаменитой на весь мир, если бы право на известность у неё было.
   Разве могла я подумать, что когда-нибудь буду жить на космодроме? Всё, что связано с космосом, казалось таким недосягаемым, поэтому я и сама толком не знала, куда мне предстоит переехать вместе с молодым мужем – выпускником Ростовского военного училища.
    И вот мы приехали в славный город Мирный Архангельской области, расположенный у станции Плесецкая.
«От дороги отпрянув, останется где-то 
 Лес нацеленных в небо торжественных сосен.
Вот и он, не попавший на карту планеты, 
Город белых ночей и заснеженных вёсен»
 - это слова из песни местной поэтессы, имя которой я, к сожалению, даже не знала, но стихи засели в моей памяти навсегда.   
 Городок, застроенный безликими хрущёвками, выглядел более чем скромно, райских условий для нас там никто не создавал, но всё необходимое было, и жить там мне очень нравилось. Там прошли, пожалуй, лучшие годы моей жизни, там родились сыновья и там же они окончили школу, так что этот городок стал их малой родиной, а моей крепкой привязанностью, навсегда поселившейся в сердце. Степной жительнице север был непривычен: и долгая снежная зима, и весна, больше похожая на нашу ростовскую зиму, и короткое дождливое лето, и полыхающая яркими красками осень.  Но лес, он прекрасен в любое время! Разве могла я увидеть в родных краях огромные  снежные шапки на еловых ветвях и такое белоснежно сверкающее великолепие? А богатство летнего леса, разве южанам оно ведомо? Однажды привыкнув, я всегда буду скучать по лесным дарам в виде грибов, брусники, клюквы, по прохладе мягкого мха под ногами, по многоводию северных рек и озёр.
          Мирный  создавался примерно в те же годы, что и знаменитый Байконур, только от нас космонавты не летали, а вот многие прочие пуски осуществлялись. Кстати, знаменитый фильм «Белые ночи почтальона Алексея Тряпицына» Кончаловский снимал в тех краях. Помните, там была сцена, где главный герой, приехав к знакомому генералу, стал свидетелем пуска, оказавшись рядом со стартовым комплексом. Так вот, это абсолютное враньё, никто и никогда его туда бы не пустил. За прожитые там двадцать пять лет  я ни разу вблизи пуск не видела. Из города он больше похож на запуск сигнальной ракеты из ракетницы: просто виден летящий вверх огонь и дымный след за ним. Можно заметить, когда отделяются боковушки, как будто искры в стороны полетели, и потом какое-то время остаётся на этом месте дымок. Боковушки падали где-нибудь в лесу, их необходимо было находить и уничтожать, но иногда находили местные жители. Помню, в какой-то областной газете был очерк под названием: «Будем делать из ракет современный туалет». Там действительно какой-то умелец установил боковушку у себя во дворе, вырезал в ней дверцу – клозет готов.
Мой муж служил в космических войсках, и я пошла на военную службу. Так часто делают жёны офицеров, ведь с работой в гарнизонах всегда было не очень, женщин брали на должности, на которых нужно долго учиться. Солдат – срочник не успеет постичь всех секретов мастерства, как ему уже и дембель подоспеет, а мы служили на солдатских должностях до сорока пяти, было время всё хорошо освоить.
    Наш городок начал строиться в 1957 году,  а моя семья объявилась там в 1971. Создавался полигон трудно, в суровом северном климате, на болотах, но мы этих тягот и лишений не застали, при нас космодром уже трудился во всю, осуществляя около двух третей всех космических запусков страны. Космонавты от нас не летали, а вот животные для биологических исследований нередко стартовали с нашего полигона. Среди них была и знаменитая Лайка в 1957 году, и  на «Космосе -110» полетели Ветерок и Уголёк. Нередко выводились на орбиту спутники других стран, например, США, Франции, Израиля. Частыми пассажирами таких объектов были крысы, черепахи, насекомые и даже рыбы. Помню, как мы переживали за симпатичных обезьянок Дрёму и Ерошу.  Они даже выполняли специальную программу, реагируя на индикацию светового табло. У меня хранится фотография этих славных макак с грустными глазами в шапочках с написанными именами. К этим шапочкам крепились вживлённые в их мозг электроды. Обезьянки благополучно вернулись на Землю, и дальнейшие исследования проводились в земных лабораториях.
Но есть в истории космодрома и трагические страницы. Вообще аварийные пуски случались, но поскольку объекты были непилотируемые, жертв при этом не было. Не было, кроме тех случаев, когда ракета взрывалась на старте. Первый раз это произошёл уже в нашу там бытность в 1973 году, тогда погибли девять человек.  В память о погибших потом на въезде в город построили мемориал с вечным огнём. Никто не знал тогда, что фамилии там будут добавляться. Следующая трагедия была гораздо более масштабной, она случилась в 1980 году и унесла 48 жизней.  Этот день 18 марта навсегда стал в нашем городе днём траура.
     Со временем подобные случаи обрастают легендами, так произошло и на этот раз. Когда-то, задолго до этого, на борту подготовленной к старту ракеты кто-то написал метровыми буквами имя «Таня». Пуск прошёл успешно, и это стало традицией, талисманом удачи. Говорят, что в тот роковой день накануне старта кто-то из проверяющих приказал стереть неуставную надпись, и произошёл взрыв. Так это было на самом деле, или нет, не знаю, но знаю точно, что имя «Таня» до сих пор продолжают писать на бортах улетающих в космос  ракет.