БОГИ и ЛЮДИ

   
                Гомер - «Илиада»    

Действующие лица:
    1.  Гера            - Андромаха
    2.  Афина    - Брисеида      - Кассандра
    3.  Афродита - Елена      - Ифигения
    4.  Фетида - Гекуба      - Эрида
    5.  Зевс - Нестор,            - Хриз
    6.  Посейдон - Приам,             - Патрокл 
    7.  Аполлон - Парис,             - Тевкр,         - Эней
    8.  Гефест - Гектор,      - Антенор,         - Полидамас
    9.  Ахилл - Одиссей,      - Пленный
    10. Агамемнон
    11. Менелай - Сарпадон
    12. Диамед - Терсий,      - Аид


Сцена - в два этажа: на Олимпе – боги, внизу – люди. Сцена внизу разделена на три: лагерь греков – справа, лагерь троян – слева и центр – стена пред Троей и площадь для общих событий. Музыка войны – фоном и действующим лицом в паузах меж героями; национальные мелодии, свои в обоих лагерях, в вечерние меж боями часы. Костюмы и декорации условные, на усмотрении режиссёра, важна интеллектуальная основа содержания в обобщении на все времена.


Э р и д а – Веселятся на Олимпе. Свадьба у них: Пелея с Фетидой. Все здесь. А меня, Эриду, не пригласили, забыли (задумалась, отомстить как: достаёт яблоко, наклейки, одну наклеивает на яблоко и бросает его им). А это вам от меня: яблоко раздора! (и остаётся в тени, наблюдая)
  1
Г е р а – (читает на яблоке) «Прекраснейшей!» Прекраснейшей?! (вскидывает голову, оглядывая Афину и Афродиту и передаёт яблоко Зевсу).

З е в с – (прочитывает, оглядывает всех и…) Нет, только не я. А позови-ка ты ко мне, эээ… (вспомнив) Париса! (Гера выходит, после песни одной или танца возвращается с ним) Подойди ко мне, Парис. Возьми это яблоко: ты видишь, перед тобой стоят три богини. Отдай это яблоко той из них, которая самая прекрасная.
                (Смущен Парис, смотрит на всех трёх и никак не решается)

Г е р а – Я обещаю тебе, Парис, власть над всей Азией!

А ф и н а – Я обещаю тебе много побед и военную славу!

А ф р о д и т а – Я обещаю тебе в жёны прекраснейшую из всех бессмертных и смертных - Елену! (Парис протягивает яблоко ей). Ты стал моим любимцем, знай же, я буду помогать тебе во всём.

Г е р а – Зато мы с Афиной тебя невзлюбили. И твою Трою тоже. Запомни это.

А ф и н а – Да уж, мы постараемся, не раз ещё вспомнишь.
   (Эрида, довольна: достаёт другое яблоко, вытирает его о грудь, ест, прислушивается)

К а с с а н д р а – О, Парис, лучше бы ты оставался там, в горах своих, ведь Рок определил тебе быть причиной гибели твоей отчизны, Трои. Я так и вижу: объят пламенем священный Илион.

А п о л л о н – Оставь, Кассандра, ведь тот же Рок обрёк и тебя на печальную участь: сбывается всё, что ты предсказываешь, но никто не верит твоим предсказаниям. 

Г е р а – Как вижу, муж мой, Зевс мудрейший, всё происходящее лишь веселит тебя? Поделишься со мной очередным своим секретом?

З е в с – Потом, Гера, любопытная моя. В конце событий буйно-бурных о многом узнаешь. Запомни имя одно - Тигран. Он расскажет всем обо всём. Но именем другим назовётся.
2
М е н е л а й – Что делать, брат, убит я горем. Не хочу судить Елену, она молода, и молод он, этот Парис, но - оставить Спарту? Меня? нашу дочь? и так вероломно: когда я принимал его у себя как гостя? Как быть мне, брат?

А г а м е м н о н – Вероломно, согласен. И должно быть наказано так же - вероломно.

М е н е л а й – То есть, как?

Н е с т о р – (входит) Знаю, знаю. Подумать только, каков, а? Да как он смел? Обольстить жену в отсутствии мужа, который как гостя дорогого принимал его! Похитить её и вместе с нею украсть ещё и всё богатство семьи? Какое коварство, какая мерзость! Наказания достойно!

А г а м е м н о н – Поднимемся против Приама: он принял своего сына Париса с нашей Еленой: пойдём против его Трои. В Спарте нашей много героев, одни некогда дали тебе клятву помогать в несчастье, другие ищут себе славы военной, и Одиссея призовём.

М е н е л а й – Его не надо: Пенелопа совсем недавно сына ему подарила.

А г а м е м н о н – Призовём: он царь Итаки, у него ополчение есть, войско большое.

Н е с т о р – И царей Аргоса, Крита, Саламина, Локриды и царя армянского призовём: у них у всех и у нас героев много. Я и сам приму участие в вашем походе, если вы так решите. И сынов своих возьму, и многих героев наших с собой призову: я против воинственных этих троянцев.

А г а м е м н о н – И Ахиллеса призовём, ученика кентавра Хирона?

М е н е л а й – И Ахиллеса, да! Хирон его выкормил мозгами медведей и печенью львов, чтоб он могучим и бесстрашным вырос.

А г а м е м н о н – Таков он и есть! Отец уже передал ему свои доспехи от Гефеста, копьё от Хирона и коней от Посейдона.

М е н е л а й – С ним придёт и друг его, смелый Патрокл.

А г а м е м н о н – Могущественна Троя, но раз так решили боги, наказано должно быть вероломство. Трудности ждут нас, знаю, но и слава великая, и добыча богатая ждут тех, кто овладеет Троей! (смотрит вверх) Что предскажешь ты нам, Кассандра?

К а с с а н д р а – Вижу: вы в начале пути, уже готовы отплыть из Авлиды к берегам Азии. Скажу, что десять ваших лет поглотит битва ваша уже не столько за Елену, сколько за саму Трою.

М е н е л а й – За Елену!

А г а м е м н о н – И за Трою!

Н е с т о р – За справедливость! (В согласии едином сводят вместе свои кулаки)          
3
М е н е л а й – Агамемнон, мы пропали: буря на море раскидывает наши корабли, как щепки. Ополчения рвутся назад в дома свои. Артемида требует жертвы.

А г а м е м н о н – Артемида… ей мало ланей на горных вершинах?

М е н е л а й – Мне больно, брат, но она требует жертвы именно от тебя. Именно дочь твою, Ифигению, на жертвеннике видеть она хочет.

А г а м е м н о н – Она хочет… я в бешенстве, брат. Но уже знаю об этом, потому сдержан и растерян я от своего бессилия. Что делать мне, что делать, Менелай?

М е н е л а й – Или одна жертва от тебя, или мы все погибнем. Признаюсь тебе: я сообщил Клитемнестре, чтоб срочно прислала Ифигению. Сказал, ты хочешь познакомить её с женихом… с Ахиллом, сказал. Так она уже здесь, Ифигения. В комнате той.
(Закрыв лицо руками, плачет Агамемнон)
4
А х и л л е с – (размашисто идёт, распахивает дверь) Агамемнон! (растерялся, увидев деву) А Агамемнон? Менелай?

И ф и г е н и я – (в скромном поклоне) Ифигения я, дочь Агамемнона. А вы - Ахилл?! Мне сказано, что вы придёте знакомиться со мною, как со своей невестою.

А х и л л е с – (растерян, но очарован) Ифигения, невеста, моя, я и не знал, я ничего не знал, но я…

А г а м е м н о н – (входит, в слезах обнимает дочь) Не уходи, Ахиллес, постой. Дочь моя, прости меня, негодного отца своего. Знаю, ты поймёшь меня: чтобы успокоилось море и корабли наши могли бы дойти до Трои, Артемида требует жертвы. От меня. Тебя. Матери твоей сказали неправду: будто я вызываю тебя к себе, чтоб познакомить тебя с женихом. Прости, Ахилл, и ты меня пойми и прости.

А х и л л е с – (отводит ей руки от её лица) Понимаю, Агамемнон, и даже прощаю, но в жертву её я не дам никому. 

А г а м е м н о н – Не примут, Ахилл, - камнями закидают нас, меня и тебя, и её.

А х и л л е с – Пусть так, но я не дам принести в жертву ту, которой я обещан в женихи.

И ф и г е н и я – Не плачь, отец. Благодарю вас, Ахилл, но я принимаю своё решение: ради общего дела я готова пойти под жертвенный нож. Поспешим, отец, чтоб море быстрее успокоилось. 

А х и л л е с – (в мольбе) О, Артемида, скажи, сколько ланей положить на жертвенник тебе, чтоб это юное создание ты лучше бы в жрицы к себе взяла. Если море сейчас успокоится, я пойму, что согласна со мною ты, о, богиня моя, Артемида!

М е н е л а й – (вбегает) О, чудо, брат, море спокойно, и люди успокоились!

А х и л л е с - Так я - за ланями Артемиде, а вы, богиня, увы, не ко мне, вы - в жрицы к ней, к Артемиде (в поклоне Ифигении уходит).
                5   
Х р и з – Царь Агамемнон, о, да помогут тебе боги град Приама разрушить и счастливо в дом свой возвратиться! Отдай мне дочь мою родную, верни и выкуп за неё прими от меня богатый.

А г а м е м н о н – Старец, чтоб я тебя больше не видел. Деве твоей я не дам свободы, со мной она ложе разделит. Ну, поди ты прочь, поди.

Х р и з – (пятится) О, Аполлон, бог сребролукий, слёзы мои отомсти грекам стрелами своими.

А х и л л е с – (Слышно пение, то идёт и входит Ахиллес) Хриз? Гадатель мудрый, искал я тебя! Скажи, за что так раздражён небожитель-Аполлон?

Х р и з – Царь Ахиллес, скажу, но поклянись, что ты готов защитить меня.

А х и л л е с – Клянусь, в стане моём и греков никто тебя не обидит. Возвести же вещание бога.

Х р и з – Гневен бог за меня: обесчестил меня Агамемнон - дочь мою мне не возвращает. И выкуп не принимает.

А г а м е м н о н – Приятного от тебя никогда не услышать. Подумай, станет бог мстить за деву одну. А ведь черноокую дочь твою я хотел в дом мой ввести, предпочёл бы её и самой супруге моей, Клитемнестре. Выкуп, какой уж от тебя выкуп? Верну я её тебе. Поди. (Хриз, пятясь, уходит)

А х и л л е с – Корыстолюбив ты, и славою горд беспредельно. Мы, что добыли, всё меж собой делим, отбирать у народа – позорно.

А г а м е м н о н – Ты предо мной не умничай, Ахиллес. Или хочешь, чтобы дочь его я Аполлону в жертву отдал?

А х и л л е с – Коварной душой облечён ты. Я воевать к вам не за себя пришёл, а чести искать брату твоему, Менелаю, и народу вашему.

А г а м е м н о н – Коварен, говоришь? Так я вместо Хризовой девы увлеку добычу твою - Брисеиду. Чтоб понял ты, насколько я властью выше тебя и как со мной тебе обращаться. Знай же, горе тому, перед кем я предстану.

А х и л л е с – Ты смеешь мне угрожать, человек псообразный? (схватился за рукоять кинжала, сдержался) В доме твоём я смиряюсь, не стану позор умножать, но знай, не намерен я дальше тебе добывать сокровищ.

А г а м е м н о н – Что ж, иди, властвуй своим народом! Тебя не прошу я ради меня оставаться. Другие останутся. Из всех царей ненавистнейший мне ты: храбростью знаменит, но тебе лишь раздоры приятны да битвы. Не грозил я тебе. Но теперь скажу: ты равным мне себя не считай. Так вот, не видать тебе полонённой тобою девы Брисеиды! А теперь иди, беги же!
(едва сдерживая себя, Ахиллес бросается к выходу, слышит Геру сверху)

Г е р а - Ахиллес, прошу тебя, уважь меня, Геру, укроти гнев свой бурный, вас обоих равно люблю я и спасаю.

А х и л л е с – (оборачивается к Агамемнону) Очи у тебя пса, а сердце оленя: ты перед войском в сраженье открытое боишься идти. Лишь грабить дары умеешь у того, кто тебе прекословить посмеет. Так знай же, царь псообразный, бессилен ты будешь: гордыня твоя погубит душу твою, а тело погубит твоя Клитемнестра. (Агамемнон подскакивает к нему, входит Нестор, видя ситуацию, становится меж ними) И что такое тогда будешь ты?

Н е с т о р – Скорбь великая на нашу землю приходит. Возликуют недруги, коли услышат о распрях здесь ваших. Вы оба меня моложе. Советы послушать полезно: ты, Ахиллес, воздержись так препираться с царём, мужеством ты знаменит, но сильнейший здесь он, повелитель народов. Сердце смири и ты, Агамемнон, умоляю тебя, гнев отложи на героя, кто сильнейший оплот тебе в брани троянской. 

А г а м е м н о н – Разумно и справедливо ты, Нестор, нам тут вещаешь, но в лицо мне оскорбления он говорит, властвовать надо мною хочет.

А х и л л е с - (в сторону) О, мать моя, если уж родила ты меня обречённым на краткую жизнь, зачем же лишает меня славы Зевс громовержец: дал мне храбрости, но славы не дал? Агамемнон, властолюбец, обесчестил меня, отнял награду мою за мои подвиги. (убивается) Мать моя, услышь же меня!

Ф е т и д а - (сверху) Слышу, сын мой. Знаю, печаль посетила сердце твоё.

А х и л л е с - Напомни Богу обо мне, моли, обнимая колена, скажи, сколь преступен тот царь, что меня, храбрейшего, так унижает.

Ф е т и д а - О, сын мой, в злое время я тебя породила: краток век твой и полон печалей. К ногам Зевса я припаду, надеясь его умолить, напомню ему, чем обязан он мне, просить за тебя буду. Он сейчас на пиру эфиопов, как возвратится, к нему войду я, будь спокоен.

Г е ф е с т - Прости, Ахиллес, невольно тебя я тут сверху услышал и сказать тебе захотел: Олимпиец я, художник Гефест, но и мне тяжело противиться Богу. Хромоножка я, ты это знаешь, а ведь это он, Зевс, меня за ногу схватил и вниз с небес швырнул. Хорошо, внизу меня встретили дружелюбно. Так что, претерпи и снеси, как ни горестно это сердцу.

А х и л л е с - Претерпеть и снести? Но я Ахиллес, а не Гефест. (Оборачивается к Агамемнону) Напыщенный властительством, приказывай другим! Я угождать тебе безмолвно не намерен. Только посмей против воли моей похитить у меня мою награду – Брисеиду или кого-нибудь другого - увидишь, как чёрная кровь из тебя заструится.

А г а м е м н о н - Поздно, Ахилл, посмел я уже: она у меня, награда твоя, Брисеида.
(Нестор становится перед порывом гнева Ахилла, тот, сдержавшись, выбегает)
   6
Ф е т и д а – (припав к ногам Зевса, протянув к нему руки, коснувшись его бороды) О, отец наш, молю тебя, помоги мне отомстить за сына: пошли троянам победу, чтоб Агамемнону стал очень нужен мой сын, Ахилл.

З е в с – (вздохнув) Знай, Фетида, просьбой своей ты вызовешь гнев у Геры. Она итак постоянно укоряет меня, что я поддерживаю Трою. Обещаю тебе исполнить просьбу твою. Только ты сейчас быстро удались с Олимпа, чтоб не увидала тебя Гера.

Г е р а – (столкнулась с Фетидой) Скажи мне, коварный, о чём такой тайный совет твой с Фетидой? Всегда скрываешь ты от меня думы и помыслы свои.

З е в с – Гера, что можно тебе знать, то узнаёшь ты раньше всех других, но всех моих тайн ты и не пытайся узнавать: зачем тебе знать всё, о чём я думаю? Не надо, Гера.

Г е р а – О, тучегонитель, я же знаю, о чём она тебя просила, и что ты ей обещал.

З е в с – Вечно следишь за всем, что я делаю. И не боишься гнева моего, не знаешь разве, что и наказать тебя могу?

Г е ф е с т – Мать моя Гера, молю тебя, покорись силе Зевса, он же в гневе может и тебя и всех низвергнуть со всех тронов. Если вы будете ссориться, пиры богов будут лишены веселья. А я вина вам сейчас принесу.               

З е в с – Боги небес и богини, мы с вами защитники справедливости и правопорядка среди людей. То, что происходит, видит и неразумный, ум в том, чтобы предвидеть. Вы знаете, что и Троянскую эту войну вызвал я для того, чтобы облегчить положение Земли: равновесить надо количество обременяющих её людей. А похищение Елены для смертных – простое захватничество, как и освобождение её другой стороной.    (Сам с собой) Я покровитель тех, кто умоляет меня о защите. Фетида умолила. На время дам перевес троянам, чтоб обида Ахиллесу от Агамемнона была отомщена. Гипноса я с ложным сном нашлю на Агамемнона. Пока он разберётся, немало греков погибнет. (Ко всем) Слушайте же меня, боги и богини, закон мой чтоб не нарушал никто. Все вы знаете, насколько я превыше всех вас и всех смертных. Так вот, если кто из вас захочет на землю сойти, чтобы помогать грекам или троянам без моего ведома, знайте: позорно страдать на Олимп тот возвратится.   

А ф и н а -  О, всемогущий Зевс-промыслитель, верховный владыка, знаем мы все, что сила твоя необорима: ты и отца своего победил, и соперников нет у тебя больше. Знаем, что на стороне троян ты уже бросил свой жребий смерти. Они в битве страшной так сшибают щиты со щитами, что и сияющий Гелиос посреди небес с удивлением их озирает. А мы лишь советы даём данаям, чтоб храбрые мужи троянские не все бы погибли.

З е в с – (улыбчиво) Бодрствуй, Афина, с тобою быть милостив я всегда желаю. 
7
А г а м е м н о н – Сон мне был, то ли чудный, то ли странный: над Троей носится гибель от Зевса, и чтобы в бой против Трои все ополчения мне вести самому. (В сомнении) Сам ли он хочет услышать стоны нас всех, троян и греков, на побоищах страшных? Или Гера его за нас умолила?

Н е с т о р – Если б кто другой сон такой возвестил нам, ложью его почли бы мы и с презреньем отвергли б. Но коли ты сам, знаменитейший, видел, действуй, как мыслишь.

А г а м е м н о н – Беспредельно могущество Зевса: много градов он сокрушил и ещё сокрушит. Вот и мне повелел пышно устроенную Трою сокрушить. Но нам, друзья, не по силам это, столько лет мы в бесплодной борьбе, может, нам лучше возвратиться в дома свои, где супруги и дети нас ожидают?! Пусть судьбе вопреки возвращение наше свершится!

О д и с с е й – Как? Со срамом обратно? Несчастные, нет в многовластии блага. Единый властитель нам Зевс. Законы его царствуют над другими.  Столько лет все зимы и лета народ с тобой, Агамемнон. Понятно, устал, домой устремлены мысли и сердца каждого, но так, без чести?

Т е р с и й – Народ! Царей слушать – себе вредить. Всё им мало, хотя златом полны дома их и жён, и любовниц - не счесть. Не давайте себя вовлекать в новые беды! Одиссей, Ахилл, Агамемнон, пусть они одни остаются здесь под своей Троей, с богатыми выкупами за знатных пленных троянцев. Довольно им с нас, вернёмся все в свои дома!

О д и с с е й – Смолкни, безумноречивый! Не смей поносить царей! И не смей  говорить о возвращении на родину: знает ли кто, чем окончится дело, нами начатое, - счастливо иль несчастливо. Еще раз тебя увижу-услышу, вон из народа изгоню. Народ, стыдно нам медлить так долго и в дома ни с чем возвращаться. Нет, сначала разрушим мы Трою! Перейдём же от слов к делу: отомстим за печаль и тайные слёзы Елены! Народ! Пусть никто и не думает о возвращении! И да не будет среди вас ни одного малодушного! Гибель Трое!

Н е с т о р – Советую и я остаться и продолжить бой с троянцами. И ещё советую войска построить по племенам и родам, чтобы племя помогало племени, а роду род, тогда ясно будет, кто из вождей робок, а кто мужествен. Тогда ясно будет, почему до сих пор не взята ещё Троя: по велению богов или потому, что не знают боевого дела наши вожди?

А г а м е м н о н – (с собой) Чувствую я, Бог мне лишь беды одни посылает. Во    вражду злополучную ввёл меня. А тут ещё я за деву пленную с Ахиллесом спором враждебным состязался и раздражаться на горе себе начал. (Громко) Согласен я с вами, Одиссей и Нестор. Воины, спешите отобедать! Пусть ночь ярость меж нами разнимет. Народ, с утра начнём нападение, отдыха уже не будет. Всемогущему Зевсу тучного тельца я в жертву заклал, чтоб солнце не скрылось, и мрак не спустился б на нас прежде, чем в прах мы не свергнем Приама и Гектора. В сон, друзья, в сон как подготовку к новому бою. Застонет земля от топота коней и воинов наших!
                ---------------
Г е к т о р – В Трое великой много народов, разных своим языком, и у каждого есть свой повелитель-вождь. Вот мы все вместе, друзья, и разом одним с раннего утра – за оружие против врага - против Агамемнона и Ахилла!
                ---------------
                8

Е л е н а - Чудны деяния твои, бог наш Зевс: ещё недавно пылали тут погибелью взаимной, ныне все безмолвные стоят.

П р и а м – Заговорят сейчас: на совет всеобщий обе стороны созвали. Ближе ко мне иди, дитя моё милое. Осуждать невозможно, что за такую жену столь долгие годы народы бедствия терпят. Ты безвинна, то боги виноваты.

Е л е н а – Боги? Не я ли, отец, сама за Парисом побежала, мужа старого оставила, семью его не любя? 

П р и а м – Тссс, тише, посмотри, кто там пред ратью греков царю подобный? Давно мои очи столь прекрасного мужа не видели!

Е л е н а – Он деверь мне был, Агамемнон державный.

П р и а м – О, Агамемнон! Некогда я союзником его считался. А кто вон тот, с ним рядом?

Е л е н а – Почтенный Приам, это же Одиссей многоумный. Он мудрых советов и козней различных преисполнен.

П р и а м – О, некогда я дружески его принимал у себя с Менелаем воинственным вместе.

Е л е н а – Вижу я здесь и много других греков-героев, но братьев своих меж них не нахожу. Должно быть, стыдятся тем страшным позором, что, признаюсь, и меня тяготит уже.

П а р и с – Ко всем к вам, греки храбрейшие, я взываю: кто более смел, пусть выйдет и со мною сразится: спасём мы так наши народы!

М е н е л а й - (выходит к нему) Похитителя жены моей давно дерзаю сам я покарать.
                (Парис не ожидал его увидеть, отступает, прячется среди троян)

Г е к т о р – Брат мой несчастный, Парис, прельститель жены чужой, позорище свету целому, горе отцу своему и народу! Ты видом лишь храбрый?

П а р и с – (выходит) Дух непреклонен твой, Гектор-брат, и сердце в груди, как секира, но не осуждай ты прекрасных даров Афродиты: ни один не порочен из светлых даров её нам. Их она сама нам даёт, никто произвольно взять их не может. Ты желаешь, чтоб я сразился с самим Менелаем? Что ж, я готов. Вы же все с обеих сторон, наземь сложите оружья. Кто из нас победит иль окажется сильнее, тот в свой дом и введёт Елену с её сокровищами. И так мы потом на взаимную дружбу все клятвы наши положим.

М е н е л а й – Внимайте же все вы и мне! Сердце мне жесточайшая горесть пронзает: довольно вы, греки и трояне, бед претерпели из-за вражды меж мной и Парисом. Примиритесь же немедля, друзья! Сердца молодых легкомысленны и непостоянны. Старец меж ними, я с обеих сторон пользу прозреваю, и Агамемнона с Приамом к союзу  призываю. А кому из нас двоих Зевсом конец предназначен - так тому и быть.
(становятся друг против друга – Парис и Менелай)

П р и а м – (встаёт) Мне сил не достаёт, видеть сына моего родного в схватке смертельной с воинственным Менелаем. Не такой жизни сынам своим выстраивал я. Но, видно, боги знают то, чего не знаю я и не знаете вы. Я удаляюсь, народы, чтоб не видеть. 
       (Встаёт и Елена, он за ней, уходят. Гектор разыгрывает жребий: трясёт шлемом)

М е н е л а й – (в сторону, в мольбе) Помоги мне, Зевс, покарать сотворившего мне оскорбление, злом воздал он мне за моё ему гостеприимство, не дай Афродите укрыть его от меня. (Парис замахивается на Менелая, тот кидается на него; уворачивается он, ударяет Менелая и скрывается. Едва устояв на ногах, Менелай, зверем взревел от боли в сердце и в ногах, закрутился на месте. Агамемнон подходит, за руку его берёт, Менелай отводит его от себя). Сбежал? Манера жизни: украсть и сбежать! О, трояне, выдайте же мне мою Елену! Все богатства её, мои и ваши оставьте себе, её мне только отдайте, мою Елену (затихает и с собой) Елену мою. Мою ли? Где она? Моя… (жалея себя, горько усмехается)

А г а м е м н о н – Послушайте, храбрые Трои сыны, все вы видели победу Менелая. Так Елену нам возвратите, похищенную Парисом вместе с её сокровищами у Менела И дань нам уплатите - мы немедленно оставим в мире вас (молчание в ответ). Без ответа я остался среди вас. Не суждено, значит, битве нашей окончиться.
         9
Е л е н а – (одна) Сбежал. Ударил и сбежал. Ах, жестокая Афродита, иди же сама к своему любимцу. Ласкай его, пока не назовет он тебя своей рабою или супругой. Я к нему, беглецу трусливому, и не подойду. Надо мною троянские жёны смеются. Довольно и так мне для сердца страданий. Нет, к Менелаю, в семейство мне ненавистное, я тоже не вернусь (входит Парис) С битвы пришёл ты? Лучше б погиб ты, преждебывшим супругом моим сражённый: не ты ли хвалился, что превзойдёшь его в ратоборстве? Сбежал от него ты.

П а р и с – Не печаль мне упрёками горькими сердце. Не убивать же мне было его. Как жить потом? И без того я уже всем ненавистен. Сегодня так, а завтра - кто знает? Давай лучше любовью насладимся: пламя такое в груди у меня не горело даже в день тот счастливый, когда похитил тебя я, бежал и сочетался любовью (Уносит её)    
10
А г а м е м н о н – (один) Как же печальную распрю закончить? Как мир меж народами положить? О, Зевс всемогущий, смири нас друг с другом! (помолчав) Я в ужас пришёл, Менелая увидевши кровь. О, брат, на погибель твою заключил договор я один на один с Парисом сражаться? Знай же, брат, если умрёшь ты, день этот будет последний для Трои, и Приам там погибнет, оставим мы и нашу Елену: гнев свой свершу я тогда!

М е н е л а й – (входит) Ободрись, брат и ополчения наши в страх не вводи: не смертельна рана моя.  И лечит меня Асклепия мудрого сын - славный врач!

Н е с т о р – (входит) Дружины выстроены все, и дух их распалён на битву.

М е н е л а й – Жаль, Нестор, что неизбежная старость тебя угнетает. Пусть бы другие старели, а ты бы всегда блистал меж юных.

Н е с т о р – Желал бы и сам я этого, но не дают боги людям совокупно всего: честь остаётся старшим и советы их молодым. Ты жив, Менелай! Эту вот весть я с радостным сердцем ополчениям понесу (уходит).

А г а м е м н о н – Много храбрых с обеих сторон равно полегло на поле.     Распря бешенством ненасытима. Но хватит умирающих стон по земле умножать.

Д и о м е д – (входит) В жизни недолго видеть мне свет лучезарного солнца. Но пока богиня Афина со мной, без страха продолжу я с троянами бой.

Э н е й – (кричит в стане троян) Ободритесь, трояне, ранен греков вождь Диомед! Бежал он!

Д и о м е д – (в ответ) Смолкни, несчастный, о бегстве ни слова!

Э н е й – Гнев мой справедлив, слышишь, Диомед, за тобой приду я. Знаю, ранен ты мною! Или не усмирён ещё стрелой моей? Надеюсь, недолго ты будешь страдать, и мне в дар светлую славу оставишь!

Д и о м е д – Обманут ты, Эней: ложен был удар твой! Зато мой уж точно насытит землю кровью твоей: отсеку я тебе язык твой гибкий, и мать твоя, Афродита, не успеет отнять тебя от меня.

А ф р о д и т а - (сверху) Вспомни себя, Диомед, отступи и не мысли равнять себя со мною. Мы, бессмертные, никогда не будем подобны вам, влачащимся во прахе.

Д и о м е д – Отступлю я пока недалёко, мать моя Афродита. И без меня ослабели уже сыны Трои, хотя их боги охранно с ними рядом.
  11
Д и о м е д - Одно понять не могу: какая неизбежность меж нами трепетать царю Сарпадону? Слышь ты, царь Сарпадон, ты ж не знаком с нашей войной?! Ликию свою для троян ты напрасно оставил, обороной для них ты не стал, мною сражён! Вон, вижу я, Гектор к тебе на помощь от меня спешит.

С а р п о д о н - Гектор, друг, не меня, нет, жизнь моя уже оставляет меня здесь, ты спеши исторгнуть у греков многих души.

Д и о м е д – Да не вовсе отец сокрушится печалью о детях, вон и Идей побежал, всё бросив, даже брата не защитил, и убитого его с поля не вынес. Духом смутилися все: одни в страхе бегут, другие низвержены в ранах лежат.

П л е н н ы й – (Менелай ведёт его пред собой, он оборачивается и кидается на колени) О, Менелай, пощади, даруй мне жизнь, выкуп большой тебе за меня отец даст!

М е н е л а й - Выкуп не нужен мне твой. Вижу, молод ты очень: живи (развязывает веревку)

А г а м е м н о н – (шёл за братом) Я возбуждаю душу и мужество в каждом, ты же, как вижу, слаб стал душой? Брат мой, жалостлив ты и к троянам? Забыл, дело какое «прекрасное» сделали они в доме твоём? Так пусть погибнут они все и этот тоже (смертно бьёт того и отталкивает ногой)

М е н е л а й – Никогда не дерзал я с богами Олимпа сражаться, но вижу, они сейчас меж нами сводят счёты свои. Мы, смертные, вскормлены плодами земными. Меж нами одни нарождаются, другие и без сражений страшных таких погибают. Не излишни ли, брат, столкновения такие безумные?

А г а м е м н о н – Поздно, брат, в пекле уже. Потом рассуждения все, потом.
      12
Г е к у б а – (навстречу Гектору) Что ты, о, сын мой, пришёл, оставив свирепую битву? Жестоко теснят ненавистные греки, хочешь руки воздать к Олимпу? Помедли, сын мой, чашу вина испить тебе вынесу, ты истомлён, а вино силы тебе обновит.

Г е к т о р – Нет, почтенная мать моя, вина не надо, оно обессилит меня, потеряю я крепость свою и храбрость. Я к Парису пришёл, вызвать его к воинству из дома. На погибель он всем нам: тебе и Приаму-отцу, и всей Трое нашей. Мне б увидеть его, сходящим в Аид, сердце моё позабыло бы горькие беды. Отец где?

Г е к у б а – Только что на стену поднялся, площадь перед входом обозреть захотел. Сын мой, ты у богини Афины милости проси, чтоб помиловала она и град наш Трою, и жён, и младенцев невинных, как сын твой.

Г е к т о р - Мать моя почтенная, Афина отвергла мольбу мою: она грекам победы хочет.

Е л е н а – (входит и радостно) Гектор! И Парис скоро будет! Отдохнёшь у нас с ним немного?

Г е к т о р – Я хотел бы видеть его не здесь, не дома, а там, на поле сражений.

Е л е н а – Вот и ты меня судишь: столько бед ниспослано на всех из-за меня одной.

Г е к т о р – Прости, тебя не сужу я, не вправе. Но не отдыхать я домой зашёл: жену увидеть чтоб ещё раз и с сыном проститься, мне же боги от греков погибель сулят. И ещё, чтоб Париса с собой забрать: терзаюсь я, когда слышу, как бранят его троянцы.

А н д р о м а х а – (выходит к мужу, руку его к лицу своему) О, Гектор! А сына я у няни оставила, спит он, пойдём к ней?

Г е к т о р – Погоди. (Гекуба подходит к Елене, они выходят)

А н д р о м а х а – Погубит тебя твоя храбрость, муж мой любимый. Вдовой останусь я. А мне не жить без тебя. Сжалься надо мной и сыном, не выходи в бой. Ты для меня всё: и муж, и отец, и мать, и брат: никого у меня, кроме тебя, нет.

Г е к т о р – Меня и самого беспокоит это. Но стыд великий не участвовать в борьбе за Трою. Хотя знаю, что боги уготовили ей гибель. И печалит меня твоя судьба. Мне лучше умереть прежде, чем увидеть, как уводят тебя в плен, и услышать твой плач. О, Зевс, о, боги, молю вас, пошлите сыну моему, чтоб был он знаменит среди своих граждан, как и я. Пусть сокрушает он врагов и радует сердце матери. Не печалься так, моя Андромаха, не одна ты, с тобою мой сын, моё второе «я». Иди к нему, любимая моя, а мне надо заботиться о военных делах.

П а р и с – (входит) Как видишь, Гектор, я готов идти с тобой! (Выходят, Андромаха машет им вслед)
13
А п о л л о н – (видит её) Афина? Сходишь с Олимпа, пламенным духом полна греков победой? А троян погибающих тебе не жаль? Может, продумаем вместе, как прекратить войну и убийство народов?

А ф и н а – Думала об этом и я. Но скажи, как намерен ты прекратить это затянувшееся ратоборство?

А п о л л о н – А что если так: Гектор вызовет на единоборство с собой - один на один, на решительный и окончательный бой?

А ф и н а – Устрой. Посмотрим, что получится, как кончится.
          14
Г е к т о р – (выходит в центр) Трои сыны и храбрые греки, послушайте, что велит нам и мне мысль благородная: тот, у кого из греков сердце со мною сразиться пылает, пусть выйдет на битву со мною. Кто победит, народ того и будет прав. И распрю меж нашими народами мы так усмирим. (Все молчат)

М е н е л а й – О горе мне, греки, что ж молчите вы? Срам, если некому из вас выйти на Гектора. Или мы народ без души и чести? Могу я и сам выйти на Гектора. Хотя все мы знаем, что жребий победы не в нашей силе, а в воле богов.

А г а м е м н о н – Постой, брат мой благородный, смири огорчённое сердце. В  гордости своей не дерзай состязаться с Гектором, тебя сильнейшим, Сядь при дружине своей. Мы Гектору единоборца другого найдём.

Н е с т о р – (выходит в круг) Боги, вы же видите скорбь великую двух народов на земле. Молод я был, когда битва такая ж была меж другими. Все трепетали, страшились, и никто не отваживался выйти. И вспыхнуло сердце во мне с гордым тем мне сразиться. И победу мне даровала тогда Афина. Будь я молод сейчас, эх… Неужто нет среди вас сердца пылкого? Храбрые греки, вам так страшен Гектор?

А г а м е м н о н -  Я! Я готов выйти на Гектора.

Д и о м е д -  И я бурной силой против него облачён!

О д и с с е й – Встану и я против Гектора в жажде с ним сразиться.

Н е с т о р – Так бросим жребий, друзья, кому из вас возрадовать наши души.
(достаёт и кладёт жребии в шлем, потряс им, и вылетел жребий Диомеда)

Д и о м е д – (подпрыгнув от радости) Жребий мой, греки родные! Над Гектором надеюсь я одержать победу! Друзья, пока облачусь я в доспехи, с мольбою громкой обратитесь вы к Зевсу.

М о л ь б а   г р е к о в – Зевс отец, преславный и великий, дай Диомеду обресть и победу и светлую славу! Если ты и Гектора любишь, дай им обоим равные могущество и славу!

Д и а м е д – Гектор, готов я! Узнаешь ты теперь Диамедову силу!

Г е к т о р – Диамед благородный, готов и я (оба в крик и - в единоборство)

А г а м е м н о н – (бросается разнимать их) Нет, хватит, кончите, дети Зевса, оба равно вы храбрые воины. Можете завтра продолжить, если пожелаете. Ночь приближается, ей покориться приятнее.

Д и о м е д - Покориться готов я, если Гектор пожелает: он вызвал нас на битву.

Г е к т о р – Диомед, тебе Зевс и силу, и разум даровал. Покориться ночи готов и я. Разлучимся на ночь, примирённые дружбой взаимной. Сойдёмся завтра.

А г а м е м н о н – Все воеводы народов наших - на пир вечерний прошу вас.

Н е с т о р - Но прежде трупы с побоищ собрать надо, сжечь и насыпать могилу общую на месте сожжения. Может, с зарею ранней смилостивятся боги, и прекратится ратоборство наше ужасное.
(В лагере троян)
А н т е н о р – Послушайте, Трои сыны и союзники наши! Воюем напрасно мы. Все клятвы святые нарушили. Парис и Агамемнон ведут войну ради своей выгоды. А мы теряем и теряем людей. Так послушайте меня: давайте решимся и выдадим Елену грекам со всем её богатством.

П а р и с – Ты, Антенор, говоришь неугодное мне, или разум твой похитили боги? Я Елены, супруги моей, не выдам вам. Что до сокровищ её, к ним я ещё и свои прибавлю, и выкуп дам большой – это вот и выдайте грекам.

П р и а м – Трои сыны и союзники наши, разумна речь сына моего, Париса. С зарёй пошлём вестника грекам с его предложением. А сейчас, дети мои, нам ещё трупы сжигать. Стражу ночную поставьте, как прежде, и давайте вечерять.
          15
З е в с – Много молний мечу я, удивляясь делу греков.

П о с е й д о н – Понять не могу я, Зевс-громовержец, какую такую волю свою, помысел какой исповедует нынче богам человек? Не пойму я их. Растрясти землю мне не строит труда, ты только скажи, с какой стороны и людей каких.

З е в с – (зевает) Ох, Посейдон, я и сам - то знаю, то не знаю, с какой стороны, кого и как их там наказывать. Ни гром, ни молния им не указ. Вон и сейчас, одни и другие, с той и с другой стороны пируют. Сил набираются перед новой схваткой.

П о с е й д о н – Вечеряют (вздыхает). А нам такое и не положено.

З е в с – Трои сыны! Будьте мужами, победа за вами, а грекам – погибель. Настигните их и похитьте Нестеров щит, слава о котором и до нас восходит. И коней Диомеда добудьте, и латы его - Гефеста бессмертного творенье. К этой же ночи к бегству греков обратите!

Г е р а - (отводит в сторону Посейдона) Бог многомощный-Посейдон, колеблющий землю, ужели сердце твоё нисколько не страдает о гибнущих храбрых греках? Они же тебе столько приятных жертв и даров посвящают. Поспеши же на помощь им. Если все мы – покровители троян и желающие победу грекам вместе обуздаем громоносного Зевса, сокрушился бы он, оставшись один.

П о с е й д о н – О, дерзновенная Гера, какие ты речи вещаешь? И почему не к Афине, ко мне? Нет, не желаю, чтобы кто-либо из нас с Зевсом сражался: могуществом всех он превыше! Гектору славу он даровал! А ты, Гера, царю Агамемнону мысль вложила народ его возбудить.

Г е р а – (к Афине) О, дочь громовержца Зевса Афина, неужели грекам, гибнущим так горестно, мы не поможем? Знаю, жребий их – погибель, но уж больно нестерпимо свирепство над ними Гектора.

А ф и н а – Давно бы свирепую душу его сокрушили бы сами греки, но отец мой Зевс тоже свирепствует люто: он вечно неправедно рушит все мои начинания. Гера, не медли: явимся обе на поле битвы, увидим, будет ли Гектор нам рад! 

Г е р а – Нет, Афина, не могу я себе позволить против Зевса за смертных греков сражаться. Пусть уж меж ними один живёт, другой погибает, раз сами договориться меж собою не могут. Зевс уж посовещался с сердцем своим, решение вынес тем и другим, и смертные уже знают, что им предназначено (вздохнули обе, смолчали)

З е в с – (подходит к ним) Чем опечалены так дочь моя Афина и жена моя любимая Гера? Или злобой пылаете на троян? Или трепет от страха за греков объял сердца ваши? Гера-то понятно: завсегда готова разрушить всё, что я ни замыслю, но дочь моя, Афина? Смотри мне, будешь помнить, как на отца ополчаться.               

Г е р а – (не сдержалась) Что так жестоко мрачен лик твой, Зевс? Мы лишь советы
внушаем грекам, зная судьбу их, тобою решённую. Но от брани воздержимся, раз не велишь ты нам это. Жаль нам и храбрых троян, что погибнут под твоим сокрушительным гневом.

З е в с -  Грозная ты, Гера. Так завтра с утра ты увидеть можешь, как я истреблять стану ополчение данаев. Так суждено, и пылающий гнев твой не изменит решения.
     16
Н е с т о р – Ранил меня, старца, свирепый Парис. А Одиссей многоумный меня не заметил, мимо промчался.

Д и о м е д – Нестор, ко мне, взойди на мою колесницу, вместе догоним Париса! И Гектор почувствует силу руки моей!

Н е с т о р – Друг Диомед, оборачивай ты лучше коней своих к бегству: разве не чувствуешь, не тебе от Зевса нынче победа: как бы ни был силён человек, а пред ним он всё же бессилен - Гектора Зевс прославляет.

Д и о м е д – Всё разумно ты, Нестор-старец, вещаешь, но боль жестокая мне душу ранит: ведь Гектор хвалиться станет, что я испугался и бежал от него. А тогда всё равно земля расступится у меня под ногами.

Н е с т о р - Если Гектор и посмеет назвать тебя робким и бессильным, никто ему не поверит, ни трояне, ни тем более греки.

Д и о м е д – А ты послушай, что кричит он.   

Г е к т о р -  О, Диомед, кончилась слава твоя в пиршествах и бранях, теперь пред всеми ты как женщина предстал: слабой и трусливой. Сгинь же, презренный, ко мне и не приближайся: в плен наш попадёшь, или я тебя к демону свергну!

Д и о м е д - Что на это ты скажешь, Нестор? Назад нам повернуть или выйти Гектору навстречу?
       17
А г а м е м н о н – Стыдно, греки, похвальбою одной себя славить. На пирах, поедая скот рогатый, чаши вина до дна выпивая, не вы ль говорили, что каждый один на сто, на двести троян пойдёт? А теперь вместе все одного Гектора мы не стоим?! Он приближается с пламенем бурным… (слёзно, негромко) О, Зевс, хоть одно для меня ты исполни желанье: не предай на погибель троянам верных тебе сынов-данайцев, дай от врагов нам бежать и спастися. Орёл мой быстрый уже опустил на алтарь твой в жертву оленя. (громко) Тевкр, голова удалая, славой отцу своему ты сегодня. Вот и я говорю тебе: если дадут мне Зевс и Афина разорить Трою Приама, первому, после меня, тебе я вручу награду!

Т е в к р – Зачем награда мне, Агамемнон, я и сам стараюсь, пока сила есть. Восьмерых сразил уже. Никак пока не удаётся уметить Гектора, свирепого пса этого со взглядом Горгоны.   

А г а м е м н о н – Это Аполлон его от нас защищает.

Т е в к р – (наблюдая битву) Храбрость троян и сам олимпиец Зевс возвышает. (Кричит) Берегись, Агамемнон, назад! Отступаем!
--------------------
Г е к т о р – К вам обращаюсь, трояне и рати союзные! В святой Илион мы возвратимся, как только истребим греков, на нас напавших! Сейчас же тьма ночи настигла нас, поедим, коням корма дадим, отдохнём до утра. А завтра воздвигнем грекам свирепую нашу жесточь! Увидим: меня ль Диомед или он предо мною пронзённый лежать будет. Верьте, Аполлон и Афина бессмертные - за нами и с нами! О, если б Приам, мой отец, был бы бессмертен!  Верьте, день завтрашний принесёт погибель грекам! Смерть грекам!
                ----------------
                18
А г а м е м н о н – Други, вожди мудрые храбрых греков! Уловил меня Зевс в неизбежную гибель. Сначала предначертал мне вернуться рушителем Трои. Теперь же, погубив уже столько народа, велит назад бесславно бежать. Подчинимся Зевсу, возвратимся в родное отечество наше.

Д и о м е д – Возражу я тебе, Агамемнон. Зевс хитроумный дал тебе дар скипетром власти не только гордиться пред нами, но справедливость искать и с нею дело решать. А твёрдости не дал тебе той, в чём вся верховная власть. Воля твоя - мчись, отступай. Я остаюсь со всеми, кто встанет рядом со мною.

Н е с т о р – Речь твою, Диомед, не осужу я. Тебе ж, Агамемнон, наш повелитель, скажу, что обязан ты слово сказывать своё, но прежде должен выслушать слово другого. Ты Ахиллеса храбрейшего обесчестил, лишив его награды: девы, им полонённой. Так хотя бы ныне, Агамемнон могучий, подумаем вместе, как нам его умолить: дарами, иль речью ласковой? Нет, думаю, самое время деву его ему вернуть, Брисеиду.

А г а м е м н о н – Старец, не ложно мои прегрешения ты обличаешь, погрешил я, не отрекаюсь. Но неужто смертный один, которого сам Зевс любит, стоит для него целого народа? Ради одного Зевс губит греков многих и других всех унижает. Согласен с тобою я, старец, скажи Ахиллесу, пусть отложит свой гнев и примет несчётные дары от меня.

Д и о м е д – Бога судить и равный ему не решится. Думаю, не примет Ахиллес дара от тебя много-разного, кроме одного – девы своей. Если мы воюем троян ради девы одной, Елены, то и Ахиллес продолжит вражду с тобой ради полюбившейся сердцу его Брисеиды. Без неё он не станет общаться с тобой ни делом, ни словом.

А г а м е м н о н – Что, Одиссей, дорогой, скажешь ты?

О д и с с е й – О, Агамемнон, славою светлый, знаю я, что не примет Ахиллес иные дары от тебя. Больше того, думаю, не обрести нам Трои высокой, коли сам Зевс руку свою над нею простёр.

Д и о м е д – Царь царей Агамемнон, коли так, кончим об этом, оставим. Отдохнём. Но завтра ты дух ободри народу и сам перед воинством в сраженье первым поди! Справедливость искать люди сами должны!
      19
Агамемнон меж двумя станами: прислушивается к голосам и мелодиям разным.

М е н е л а й – (подходит к Агамемнону) Сон и ко мне не идёт, брат.

А г а м е м н о н – Тяжко стенает гордое сердце моё. Тяжко.

М е н е л а й – Тревожно и мне. Не должно бы, чтоб так вот всё.

А г а м е м н о н – Зевс поиграл со мной и оставил. Пойдём, сторожей наших проверим. Ты - туда, а я - в эту сторону. (Уходят, возвращаются, каждый ведя пленного)

М е н е л а й – Говорит, Гектор в искушение ввёл: коней Ахиллеса обещал ему в награду.

А г а м е м н о н - Твоего и моего к Одиссею отведи, брат. А я недолго: я тут еще одного приметил. (оборачивается) Знаешь, брат, хоть Зевс-промыслитель на день целый вывел меня из нашей брани с троянами, наутро увидит он, как отразим мы смело суда их,  увидит, что каждый из нас есть как я, а я есть, как каждый из греков!
      20
Г е р а – Одиноко сидишь, Зевс мой могучий, радостно гордо созерцаешь брань греков и троян? Вражда - виновница всех бедствий.

З е в с – Гектору я дал крепость сил.

Г е р а – Зачем ему такая сила и против кого, если Агамемнона ты вывел из поля? Улыбаешься?

З е в с – Тебе, Гера, тебе, единственной, я всегда улыбаюсь.
-----------------------
                21

О д и с с е й – Что, Диомед, мы стоим, как будто забыли про воинскую доблесть? Нестерпимый позор нам, если Гектор завоюет у нас наши корабли. Иди сюда, стань близ меня.

Д и о м е д – Пользы немного, друг мой Одиссей, здесь я стою или с тобою там вместе: ты же видишь, Зевс на сегодня одоление нас троянам даёт. Гибель рушится на нас. Но останемся здесь, противостоим ей отсюда. Видал, как промчался Гектор мимо нас? Ничего, я разделаюсь с ним после, как покровителя из небожителей себе найду. Ах, (хватается за ногу) не вижу кем, но ранен я.

П а р и с – (с радостным смехом) Теперь вот видишь, мною ты, ах, как жаль, что только ранен!

Д и о м е д – Далеко не уйдёшь! Я за тобой!

О д и с с е й – Если прямо сейчас сбегу я - горе мне, позор: кто не поражает сам, того поражают другие. Ох, (схватился за руку) Ах ты, Соок злополучный, ну, так от меня так легко не уйдёшь! (Бросается за ним)       
                22
П о л и д а м а с -  Гектор, знаю, твоё властелинство не любит, когда я советы тебе даю. И всё же скажу: не надо нам дальше идти и сражаться уже в стане греков. Вспомни, знаменье какое недавно нам было: орёл полуживую птицу к нам сбросил, окровавленная змея, в ранах вся, к нам вползла. Если бы не я, пророк тебе сказал, ты ему подчинился бы.

Г е к т о р – (грозно) Ты прав, Полидамас, речи такие твои неприятны мне. Мог бы совет более приятный примыслить. Видно, боги в гневе на тебя разума тебя лишили. Ты велишь мне не обетам богов верить, а ширяющим в воздухе птицам: они знаменье тебе? А мне из всех знамений лучшее: за отечество храбро сражаться! Ты умереть не страшись –   дух имей встретить врага и сразить его! Нам с тобой, Полидамас, сегодня стену недруга разрушить надо. Так ты вспомни, за что нас пред всеми всегда отличают почётом и чашею полной, и смотрят на нас, как на жителей неба? И владеем землёю своею, что плодит нам обильно виноград и пшеницу? Конечно, хорошо бы быть нам с тобою нестареющими и здоровыми. Но и в мирное время несчётные случаи смерти людей ожидают. Так что вместе пойдём и ворвёмся в твердыню вражью.
         ----------------------
Н е с т о р – Что вижу я?! Позорное дело: греки бегут, а с тыла их преследуют воины Трои. Разбита греков твердыня? О, Зевс, неужели не слышишь, как ужасно звучат удары мечей обоюдоострых?

А г а м е м н о н – Ненавистью ко мне пылают сердца Ахиллеса и Гектора. На море сражаться со мной не хотят, а там и на кораблях нас уже теснят. Всюду крики, смятенье, убийство, вопль до небес несётся. Признаюсь тебе, Нестор, я трепещу.

Н е с т о р – Свершается, Агамемнон, всё, как задумывалось. Захоти сейчас Зевс, и сам уже не сможет устроить иначе. С воеводами посоветоваться надо: как народ сберечь.

А г а м е м н о н – Ничто уже не в помощь нам: ни вал, ни высокий ров - нерушимой защиты нет нам ни в чём. Зевс всесильный от нас отвернулся, славой сегодня троян он венчает. Ночь приближается, чуть приостановят трояне своё нападение, будем бежать.

Н е с т о р – Бежать?

А г а м е м н о н – Лучше так беды избежать, чем дать погибнуть многим и многим.

Н е с т о р – Боюсь я, правитель народа, решенье твоё ещё больших погубит.

А г а м е м н о н – О, Нестор, разишь ты упрёком жестоким душу мою. Может, совет иной есть у Диомеда бесстрашного.

Д и о м е д – Есть. Есть решение другое: его неизбежность сама нам даёт, зовёт нас в битву идти, невзирая на раны, многие наши. И я готов быть рядом с тобой, Агамемнон, впереди рати всей нашей.
23
П о с е й д о н – Задремал брат мой Зевс. (Вниз) Царь Агамемнон, Ахиллесово мрачное сердце теперь в радости: во, как он гибель и бегство греков твоих созерцает. А ты, Агамемнон, не вовсе богам Олимпа ненавистен. Скоро всё переменится, и ты увидишь в страхе бегущих троян. Ты будь впереди, а я вдохну бурную силу в сердца твоих ратоборцев, и пойдут они за тобой, желая до победы сразиться.

Г е р а - Пронзил ты мне радостью сердце, Посейдон. Не люблю в спокойствии Зевса. Ты лети, родной, дуй на море, сшибай корабли троян! А я подумаю, как мне умилостивить супруга своего, Зевса. (Подзывает Афродиту) Что скажу тебе, милая дочь, пожелаешь ли ты мне исполнить?

А ф р о д и т а – Гера, богиня старейшая наша, только скажи, чего ты желаешь, и, если оно мне исполнимо, сердце мое велит мне исполнить.

Г е р а - Дай мне любви, Афродита, дай мне тех сладких желаний, коими ты покорять умеешь сердца бессмертных и смертных. 

А ф р о д и т а – Невозможно и не должно мне не исполнить такого тебе желанья, ты же почиваешь в объятиях бога всемощного Зевса. Я и ему прямо сейчас о тебе напомню.

З е в с - (пробудился, видит Геру) Гера, супруга моя, ты здесь! И уже собираешься уходить куда-то?

Г е р а – Да, хочу навестить родителей старых своих. А ты поспи, не беспокойся.

З е в с – Нет, не до сна мне, Гера, к родителям старым пойти ты и после можешь.

Г е р а – После чего?

З е в с – После взаимной любви нашей, коей с тобой мы сейчас насладимся. Веришь,
такая любовь никогда ещё в грудь мою не вливалась, так не любил я давно. Гера, я весь пылаю тобой, желания сладкого полный.

Г е р а – Ах, супруг мой могучий, мало какие ты речи здесь вещаешь, еще и почить в любви объятиях желаешь здесь, где всё отовсюду открыто взорам разным, равно как добрым так и злым безобразно. Разве нет у нас опочивальни?

З е в с – О чём заботы, Гера, супруга моя! Да я под нами, над нами и вкруг нас такие облака распростру золотые - и солнца лучи к нам не проникнут! (Обнимает её, она садит его в облако-кресло, отходит)

Г е р а – (смотрит вниз, тихо) Посейдон, спеши же, даруй быстрее мгновенную славу нашим грекам!

З е в с – (подходит, смотрит вниз) Что? Как? Гектор в поле простёрт, трояне бегут, а Посейдон среди бодрых данаев? Это козни твои, вечно коварная Гера! В помощь злобе своей и Посейдону обольстила ты меня любовью своей?

Г е р а – Не с советов моих брат твой греков защищает. Он собственным сердцем к
тому подвигнут.

З е в с – Ладно, Гектора я спасу: силы ему верну. О замыслах моих других умолчу: ты и так всё увидишь. Ты же, если непритворно со мной говоришь, пошли Посейдону моё повеленье, чтоб поле брани покинул он и предо мною предстал. Данаев защищать не позволю, пока не прославлю я сам Ахиллеса: Фетида меня о том для сына просила, колена мои обнимая (уходит). 

Г е р а – Фетида? Просила для сына? Колена твои обнимала? Так я быстрее мысли человека к Посейдону помчусь. (Вниз) Посейдон, сердит на тебя наш громовержец, требует поле брани оставить и пред ним немедля предстать. Укротить тебя грозится.

П о с е й д о н – Грозится? Не слишком ли надменно, ты же знаешь, могуществом мы с ним равны. Три нас родилось брата от Крона и Реи: Зевс, Аид и я. И натрое всё было поделено меж нами: мне в обладание вечное пало пространство морское, Аиду – подземные мраки, а Зевсу – неба ширь. Нет, не стану я ходить по его уставу, и пусть он меня не пугает. Или вражда между нами бесконечная будет.

Г е р а – Слово твоё справедливо, однако, прошу тебя, смягчи благородное сердце своё, обиде и ссоре нет места меж братьев родных. (отходит, прислушиваясь к низу)

Г е к т о р – Трои сыны, жив я, слава Зевсу! Он вызвал к жизни меня! Так поспешим, поспешим все на корабли!

Н е с т о р – Данаи, далеко мы от отчизны любезной, и наше спасение в наших руках, а не в слабости духа! Вперёд!
     24
А х и л л е с – Скажи мне, Патрокл, что ты расплакался, как младенец? Или о греках переживаешь, которые за неправду свою погибают?

П а т р о к л – Прости мне слабость мою, друг мой храбрейший. Да, величайшее горе постигло греков: Диомед ранен, и Одиссей, и Агамемнон - раны им врачуют. Но меня, друг мой, угнетает твоя непреклонность: ужели так долго можно гнев свой в себе нести, что нет у тебя желания спасти греков от напасти позорной? Тебя немилосердным не знал я. Благодушные родители твои, отец Пелей и мать Фетида, с тобою вместе и меня растили, не замечал я, чтоб столь суровы они были.

А х и л л е с – Что говоришь ты мне, брат мой благородный Патрокл? Жестокий гнев мне наполняет душу и сердце, когда вижу, как равный равного хочет ограбить, думая о себе, будто меня он властью выше.

П а т р о к л – Послушай, если сам ты решил из сражения выйти, дай мне облачиться в твоё одеянье: один только вид твой слух боевой по полю сраженья размножит!

А х и л л е с – Что ж, пожалуй, прав ты: неприлично мне гнев бесконечный в сердце своём питать. Согласен я: облекись оружием моим, будь воеводой славных мирмидонян, пылающих жаром защитить греков. Пусть смолкнет голос Гектора пред видом ему Ахиллеса - Патрокла! Поспешим, мой Патрокл! Ты иди, вооружайся быстрее, а я соберу тебе ополченье!
25

Г е к т о р – (нога на полулежащем Патрокле) Скажу, что горд я победой своей над тобою, Патрокл. Видно, ты уповал, что Трою нашу разрушишь? Нет, безрассудный, это тебя здесь растерзают собаки и вороны доклюют. Бедный, Ахиллесова броня силы тебе не прибавила. А ведь он, я уверен, не велел тебе к нему возвращаться без крови моей.

П а т р о к л – Как можешь, Гектор, ты так величаться, если знаешь, что победу тебе стяжали боги? Это они победили меня: Аполлон даже доспехи Ахиллеса похитил у меня. Пагубный Рок они на меня наслали. Не то, ты же знаешь, и десять Гекторов ничто бы для меня. Милостив будь, последней просьбой моей приблизь ко мне ухо своё, скажу тебе что-то (Гектор прислушивается): смотри, вот она, Смерть суровая пред тобою стоит: участь и тебе уж уготована – падёшь ты под рукою Ахиллеса грозного (умирает)

Г е к т о р – Что? Ты предвещаешь мне гибель от Ахиллеса? Так лежи тут собакам на съедение (пнул его ногой и опрокинул навзничь, снял с него и надел на себя доспехи Ахиллеса). Заслужил я это, Патроклову мощь одолевши.

З е в с – (качает головой) Ах, несчастный, душа твоя и не чувствует смерти, близкой к тебе. Доспехам рад того, кто тебя сильнее? Как дитя малое. Но так и быть, дам я тебе силы ещё на время. До чего ж забавны вы, люди.

Г е к т о р – Слушайте, трояне друзья и союзники наши, соседи! Тело Патрокла не дайте игралищем стать псам илионским, пока я и самого друга его, Ахиллеса, рядом не положу. Он придёт за ним, обязательно придёт (доволен собою, прилаживает на себе доспех Ахиллеса) Вот и встретимся мы - два Ахиллеса! В сраженье, друзья! Там битва пылает, как огонь всепожирающий.          

       26

Ф е т и д а – Сын мой, это кто тебе в сердце совет бесполезный вложил и суждение здравое отнял? Отчего против троян ты одиноко воюешь? Знаю, большая печаль постигла душу твою: ты уже знаешь, что Патрокл убит, а в броне твоей, с него снятой, величается Гектор. И знаешь, что за тело Патрокла разгорелась битва. Так что же ты, сын мой, теперь бесполезно рыдаешь? Разве не исполнил Зевс всё, о чем ты его умолял: греки прогнаны и позорные бедствия терпят.

А х и л л е с – (тяжело вздохнув) Знаю, о, мать моя, но какая мне в том радость, если я потерял Патрокла? Не жить мне теперь в обществе, где первым есть Гектор, убийца и грабитель Патрокла. Знаю, мать, и мне жить недолго. Да и на что мне жизнь без отчизны любимой и без друга Патрокла? О, да погибнет вражда меж богов и меж смертных! Да погибнет гнев, что и мудрых в неистовство сводит: гнев, каким Агамемнон преисполнил меня. Ты права, мать моя: забываю я всё и иду - Гектора найду, и пусть один из нас рядом с Патроклом лежать останется.

Ф е т и д а – Удерживать тебя не стану я, сын мой. Благородно быть для друзей от бед и от смерти защитой. В боевую тревогу ты вступишь, облачён так, что разбегутся трояне, лик твой узрев и глас твой сильный услышав: мне Афина сама принесла от Гефеста для тебя новый доспех, я его тебе сейчас принесу.

А х и л л е с – Патрокл… А мы мечтали… Но нет, не все помышления Зевс человекам свершает. Гектор сейчас горд предо мною смертью твоею. Но ты веришь, брат мой и друг:  тело твоё омоют и светлым елеем умастят, а тело Гектора я собакам отдам. Слышишь, как сокрушаются, как плачут все ратники по тебе.

27

З е в с – Сделала, что могла, гордая Гера моя: в брань подняла-таки быстроногого Ахиллеса. А признайся-ка мне, может, это ты родоначальница народов Эллады?

Г е р а – Равняться властью с тобой? Разве на такое я смею, супруг мой? Но на троян раздражённая я, признаюсь тебе, и несколько бед я на них наслала.

З е в с – Несколько? Представляю!

Г е р а – Бед твоих, Зевс дорогой, среди людей намного больше: стремительно рыщут там Злоба и Смута, и страшная Смерть всё ходит и ходит меж ними.
28
А х и л л е с – Повелитель народов Агамемнон, гнев свой я глубоко в угол сердца своего задвинул. Но знать отрадно было бы, что не обидел ты сердце девы Брисеиды.

А г а м е м н о н – Вот думаю я, что лучше: дать клятву тебе, что безмятежной она под кровом моим оставалась или поймёшь всё сам? (делает жест стоящему у входа, вводят Брисеиду, она рада Ахиллесу, но подходит к нему скромно).

А х и л л е с – (принимая к себе Брисеиду) О Зевс, беды жестокие ты посылаешь людям: зачем было Гнев посылать, и столько людей давать ему в жертву, зачем?

Б р и с е и д а – (продолжая его) Зачем посылать бедствие за бедствием людям? Зачем было лишать меня отца и матери, и супруга моего милого? О, бедный юноша Патрокл! Он так утешал меня, говорил, что даст мне героя Ахилла супругом. (скромно ластится к нему) Я могу попрощаться с ним вместе с тобой?

        29

П о с е й д о н – Ну, что, брат мой Зевс, зачем нас, богов, на собор созвал? Неужто что-то новое о брани греков с троянами скажешь?

З е в с – Так и есть, брат мой Посейдон, проник ты в суть собранья моего: озабочен очень я состоянием смертных. Слишком много людей погибает из-за гнева и гордыни их вождей-героев. Теперь вот Ахилл устремится на Гектора за друга своего Патрокла. Хотел узнать я, а вы, боги, разделённые меж собой симпатиями - кто за греков, кто за троян, а сами вы к их примирению готовы? Гера, ты же с Афиной теперь к кораблям греков спешишь?

Г е р а – Да! Уж больно трояне обнаглели!

А ф и н а – Они и меня уже не замечают!

З е в с – (жестом останавливает Афину) Посейдон, брат мой многомощный, с тобой и Гермес, мыслей полезных и светлых исполнен; с вами и Гефест, пышущий силой фантазий; и Аполлон, почему-то власы свои не стригущий; Артемида, сестра Аполлона, гордая меткостью стрел своих…

А р т е м и д а – Да, Зевс, да, уж больно греки обнаглели!

З е в с – (продолжает) Аид смертоносный невидим, но уже стоит за Ахиллом; Эрида, беспощадная, ух, как брань раздувает: рати сводит и свирепство своё в них ух, как распаляет!

Э р и д а – Да уж, а разве и ты, Зевс, громом не грохочешь и молнией не сверкаешь?

П о с е й д о н – Ну, да, и я могу трясти душу земли и воды, да так, что… пусть Аид скажет.

А и д – Скажу. Так тряхнёшь, что и сам я в ужасе бываю: сколько смертных одним разом сыплется сверху ко мне в царство моё подземное. 

З е в с – Гера, а где же Истина? Опять не пришла она. А где Справедливость?

Г е р а – Болеет она. Никак не поправится.

З е в с – Что-то долго болеет. Вот стоите вы предо мною на бессмертном Олимпе, боги против богов. Как же быть тогда на Земле людям, смертным? Вон, Ахиллес в толпы погружается - только бы Гектора встретить. Ладно бы, двое погибнут они, но страшусь я за Трою.

Г е р а – Не пойму я тебя, супруг мой: то тебе за греков страшно, а то – за Трою?

З е в с – Умна ты часто бываешь, Гера, да вот не всегда: равновесья всегда ищу я, Гера моя, Гера. Гибок язык человека, поле для слов всяких у него изобильно, и
сюда, и туда беспредельно. Слово молвишь - десять услышишь: что женщины, что мужчины.   Распылавшись злостью, сердце грызущей, так гнусно ругаются, меж собою правду и ложь так перемешают, не разберутся и сами потом: что и где, и как. Но, о, боги, не то же ли и меж вами? (утомился) Идите, боги, идите. Даже не знаю, кто из вас по дороге посетит Справедливость, приболевшую.

     30

А г а м е м н о н – Кассандра, я собираюсь домой!

К а с с а н д р а – Домой? О, смертных участь жалкая: счастье, как тень, есть одно лишь страдание.

А г а м е м н о н – Как чертёж с доски смывает губка, так сотрутся все дела. Не грусти (ластится к ней). Дочь Приама, вещая Кассандра, собирайся, я беру тебя с собой в мой дом.

К а с с а н д р а – Я пленница твоя, Агамемнон. Многие знают меня как провидицу и предсказаниям верят моим. Послушай меня, не перебивая, а потом решай. Не бери ты меня с собой в дом твой. Вижу я: истлел костёр твой под бурей Рока. Сторицей взыскивается возмездие: здесь за одну жену народ один грызёт народ другой, а там тебе готово страшное мщение за брата твоего. Вспомни: он соперник тебе был по державе и ты убрал его. Вырос сын его, Эгисф. Он соблазнил жену твою, Клитемнестру, вдову при муже живом в доме твоём опустелом за годы войны этой вашей за вашу-не вашу Елену. Руками Клитемнестры приготовил смерть тебе Эгисф. И мало радости тебе знать, что сын твой, Орест, отомстит за тебя: убьёт мать свою. Как видишь, в доме твоём достаточно зла, не бери меня с собою, прошу тебя.

А г а м е м н о н – (рука у лба) Как вмещу тобой всё сказанное, продумаю, решу, как быть.

       31

А х и л л е с – Довольно, герои греки, не стойте вдали от троян - без отдыха бейтесь! Мне одному, даже с силой моей, трудно обходить толпы их и со всеми сражаться. Меж ними выискиваю я лишь Гектора одного, а поражаю столько безвинных. Аполлон его от меня скрывает, насылая на меня то ветер, то огонь, то воду. О, Зевс, призови же к себе Аполлона хоть на малое время!

П о с е й д о н – Не страшись ничего, Ахиллес! Мы покровители твои: я - Посейдон и Афина. Совет наш послушай: не сторонись ты ни от какого боя. Знай, что Роком тебе не назначено быть побеждённым ни ветром, ни огнём, ни водою! Скоро увидишь ты Гектора и душу исторгнешь его! И мы дадим тебе славу, столь тобою желанную! 
---------------

З е в с – О Боже, о Зевс, кричат мне, когда кому плохо. К кому же обращаться мне? Я даже в битве своей в прошлом не знал столько ужасов: чтоб так глубоко стонала земля, чтоб вспять текли воды, чтоб беспощадно горели леса, затмевая и мне от меня моё великое небо, чтоб небожители то сводили, то сталкивали бы меж собою смертных. Нет, это Злоба - дерзкая и без предела. Что же делать? Может, скинуть всех богов к смертным, уравнять их? Одному остаться? О, горе мне. О, женщины: Гера, Афина, Афродита, Артемида – равно прекрасные все, но яблока одного было достаточно вам для вечного меж собою раздора (смотрит вниз, реагирует по-разному)

Г е р а – Артемида, бесстыдная псица, ты смеешь мне противостоять? Забыла, что тебя лишь над смертными жёнами львицей поставил супруг мой, Зевс? Так бегай же по горам за зверьём диким, над ними свирепствуй, а не спорь с сильнейшими тебя! Или ты на деле (воинственно подступает к ней) хочешь изведать, насколько я тебя сильнее?  (Артемида роняет из рук свой лук и убегает в слезах) То-то оно: каждый должен знать себя, но помня другого.

З е в с – (обняв вбежавшую к нему Артемиду, добродушно) О, дочь моя милая, кто из бессмертных тебя дерзновенно так оскорбил, как будто ты сотворила злодейство?

А р т е м и д а – Гера, супруга твоя, отец мой, она меня оскорбила. Она, от неё и все распри, и брань меж богами пылает.

З е в с – (обняв, утешает) Ну, ну, ну, будет, будет. О, если б все брани пылали от одной Геры!

32

П р и а м – (на городской стене он, Гекуба, Андромаха, Елена) Защитники Трои славные, настежь ворота руками держите и закройте сразу, как войдёт в крепость последнее ополчение: грозный Ахиллес их гонит! Смотрите, чтоб он к нам, не ворвался бы! Гектор, сын мой, не жди ты его один в поле: он могучее тебя в битвах.

Г е к у б а – Сын мой, прошу тебя, в город войди, не оставайся один на один с врагом Ахиллесом.

А н д р о м а х а – О супруг мой бесценный, вспомни о сыне нашем, не оставляй одних нас!

Г е к т о р – (один на площади перед стеной) Стыд мне, если я трусливо за ворота войду и за стенами с вами укроюсь. Каждый Трои гражданин меня осудит.

П р и а м – Значит, сам я выйду к Ахиллесу: Елену вернуть ему слово дам и много богатства разного впридачу.

Е л е н а – Гектор, деверь мой уважаемый! Лучше б погибла я прежде, чем Парис привёз в Трою меня. От одного лишь тебя я ни слова обидного не слыхала. Даже когда кто другой из домашних, золовка или свекровь, или кто другой укоряли меня, ты вразумлял их советом и каждого делал добрее. Вот почему о тебе не хочу я плакать. Нет для меня во всей Трое ни единого утешителя-друга, всем я равно столько уж лет ненавистна.

Г е к у б а – Всё отдадим, что Парис вместе с Еленой привёз и от нас ещё много чего дорогого добавим. Может, и сам ты, сын мой, оружие сложишь пред ним и всё от нас ему пообещаешь? Я птиц полёт понаблюдала…

Г е к т о р – О боги, каким размышлениям, меня унижающим, предаются родные мне люди. О, мать моя, ты не обетам богов, а ширящим в небе птицам верить велишь мне? Нет, дорогие мои, ни вы, ни я не выйдем к нему. Он враг, а жалости враг не знает. Вправо ли, влево от солнца мчат птицы, мать моя почтенная, знаменье лучшее для нас – за Отечество храбро сражаться!

П р и а м – (видит Ахиллеса, жестом отправляет женщин от себя, нагибается к сыну и вполголоса ему) Осторожнее, сын! Ахиллес к тебе сзади крадётся…  (уходит)

Г е к т о р – (Оборачивается, видит Ахиллеса, бежит, тот за ним; на втором круге останавливается) Ты, конечно, понял, что убежал я не от тебя, но чтоб родные мои не видели нашей схватки. Теперь вот он я, пред тобою, сразимся. Но боги свидетели, выслушай условие-просьбу: скрепим договор - не будем бесчестить тел наших посмертно, я не отдам собакам тела твоего, а ты не отдашь им тела моего, согласен?

А х и л л е с – Враг, мне ненавистный, не мне предлагай свои договоры: не могут сдружиться согласием сердца вечно враждебные - волки и овцы.

Г е к т о р – Значит, горе нам обоим. Вижу: Смерть из-за спины твоей на меня указует, но, знай, потом она повернётся лицом и к тебе.

А х и л л е с – А лицом к тебе сейчас я, мститель, и тебя сильнее. Ааа-а, псина (в прыжке сваливает Гектора, ранит) Ты Патрокла убил и думал живым оставаться? Тело твоё птицы и псы разорвут для позора. А Патрокла похоронят данаи.

Г е к т о р – Знал я: в груди у тебя железное сердце, но трепещи: недолго и тебе быть живым.

А х и л л е с – Друг мой Патрокл, ты отомщён: подохла псина (слышит тихий и разный плач со стены сверху) Так плачут сейчас над погибшими многими. И над тобою, Патрокл. И по мне заплачут. О, Зевс, о, боги, отчего это и средь людей, всё так же, как у зверей?          

       33

А п о л л о н – Боги неблагодарные, разве не вам Гектор бесчисленно сжигал благовонные жертвы? Почему же вы не хотите и мёртвое тело его вернуть отцу, матери, супруге и сыну? На стороне Ахиллеса вы, вероломные боги? Того, кто не знает ни жалости, ни справедливости, кто, как лев, лишь о свирепствах мыслит? Гектора, мёртвого, к коням привязав, по земле волочит, и её так оскорбляя?

Г е р а – Ах, Аполлон, вы, мы – все вероломны! Мы же сами все неравно чтим людей: Гектор для вас – сын человека, для других - Ахиллес благородных кровей: а как же, ведь мать его, Фетиду, сама я взрастила для Зевса. И ты на радостях всех их пел с лирой своей в руках.

З е в с -  Успокойся, Гера-супруга. Гнев свой на жителей неба не изливай напрасно. Гектор и мёртвый любезен богам олимпийским. Да, и мне самому. Так ты лучше Фетиду ко мне пришли. Я мудрое слово скажу ей, как подойти ей к сыну своему, Ахиллесу, чтоб выкуп он взял и Гектора тело троянам отдал бы.

       34

А х и л л е с – Как ты решился, старец, один ко мне явиться?

П р и а м – Ты, Ахилл, знаешь и сам. Нет, не о законах всех - божественных и человеческих, пришёл я говорить с тобой, нет, - законы войны и вообще не признают их; и не ты придумал месть такую: глумление над трупом. Ахилл, вспомни отца своего, старца такого, как я. Может, в самый вот этот наш миг и он окружён, и некому старца от горя избавить. Но он жив, и он в надежде встречи с тобой. А я, сам еле живой, мертвого сына тело прошу у тебя. Вспомни отца своего и сжалься надо мною, Ахилл (протянул руки к Ахиллу в мольбе).

А х и л л – (берёт руку старца, наклоняется к нему, тихо плачут оба) Знаю, отец, много ты горестей сердцем изведал. Оба мы в грусти. Но плач сокрушительный ничему не служит, скроем в сердце его. Боги судили нам жить в огорчении. Две чаши пред Зевсом: полна даров счастливых одна и несчастий полна другая. Разумею и сам я, отец, что сына твоего тело должен тебе отдать. Иди в дом свой. Велю я обмыть его, елеем смазать и только потом тебе принести. Иди же, отец, иди.

   35

А г а м е м н о н – (А сверху Зевс прислушивается, то жалостливо, то насмешливо, то потирая руки) Знаешь, Ахиллес, я много размышлял обо всём нашем. Боги богами, но и смертным хитроумие в помощь. Так ты послушай, что Одиссей наш придумал. Мы притворимся, что сдаёмся: отступаем, уходим. Видишь, в самом слове «притворство» тоже есть творение, так вот, мы им такое вытворим! Они увидят, что мы  собираемся, отходим, отплываем, уходим… но мы недалеко от берега укроемся за островом. А возле их стен оставим им огромного коня, деревянного.

А х и л л е с – Конь троянский с греками внутри?

А г а м е м н о н – Вот! Понял, да?! Вооружённое ополчение греков внутри коня, как ты сказал, троянского.

А х и л л е с – И всё? И Троя наша?!

А г а м е м н о н – Не совсем всё, есть детали. Мы зашлём им Синона в добровольный плен. Поплачет он, расскажет, что сбежал от нас, будто мы его хотели богам в жертву принести за счастливое наше возвращение домой. И, главное, он поделится «нашим секретом»: будто это грозная Афина велела нам коня деревянного соорудить и Трое оставить в знак защиты троян богами, при условии, если они ввезут коня в город. 

А х и л л е с – Ловок же Одиссей на уловки хитроумные!

А г а м е м н о н – Да! Он так хорошо подготовил Синона к роли беглого от нас, что, будь уверен, они ему поверят. А ночью Синон зажжёт небольшой костёр – знак нам: что город спит и можно наступать, и по коню постучит, чтоб выходили уже навстречу нам.

А х и л л е с – И всё? И Троя наша?

А г а м е м н о н – И всё. Но Троя ничья - она вся в огне! Разрушить её мы не смогли, так огню предали!

З е в с – Люди, люди, люди… таков круговорот жизни вашей, увы, с участием нашим. Когда вам тяжело, вы родите сильных героев, и они создают вам хорошие времена. Но хорошие времена расслабляют людей, и слабые люди снова окунают вас в тяжёлые времена. Эх, вы… люди. Ух, мы… боги. Такая вот наша-ваша - каша-малаша.

            36

(На сцене - могила. Темнеет. Подходит Аполлоний)

А п о л л о н и й – Я ненадолго прибыл в Илион. Среди многого ещё и затем, чтобы посетить могилу Ахиллеса (присаживается, является призрак-дух Ахиллеса) 

А х и л л е с – Знаю, ты Аполлоний Тианский. «Илиаду» Гомера ты прочитал. Троянская война тебя интересует.

А п о л л о н и й – Да, Ахилл, порасспросить тебя о ней хочу, вопросы есть многие.

А х и л л е с - Только пять вопросов можно, Аполлоний: мойры больше не дозволят.

А п о л л о н и й – Первый вопрос: правда ли, Ахилл, что твоя Поликсета была заколота жертвой ради тебя?

А х и л л е с – Что заколота, правда, но не кем-то, а сама на могиле моей на меч бросилась ради великой дружбы и любви, какую мы питали друг к другу.

А п о л л о н и й – Второй вопрос: скажи, Ахиллес, Гомер домыслил сам, будто Елена жила в Трое?

А х и л л е с – Не домыслил, нет: сначала она была у нас в Илионе, но потом Парис прятал её в Египте, в доме Протея. А мы, зная это, продолжали сражаться за Трою, чтобы не отступать с позором.

А п о л л о н и й – Третий вопрос: дивлюсь я, Ахилл, как произвела Эллада одновременно так много героев, каких собрал воедино Гомер под Трою?

А х и л л е с – Так ведь тогда и варвары нам не уступали: вся земля цвела доблестью.

А п о л л о н и й – Четвёртый вопрос: А знал ли ты, Ахилл, Тиграна, который потом Гомером назвался, когда закончил писать «Илиаду»? Он что, и вправду был слепым?

А х и л л е с – Тиграна знал я, да: заложником он был у Агамемнона от армянского царя, из-за каких-то с ним торговых дел. Слепым? Тигран? Нет, не был. Красивым был, да. О нём, я помню, Плутарх у себя писал.

А п о л л о н и й – И пятый вопрос: а почему Тигран-Гомер ничего не говорит о Паламеде, разве он не был там, Ахилл?

А х и л л е с – Греки говорят: собака смотрит на палку, а лев – на того, кто её кинул. Что Паламед был под Троей, так же верно, как была и сама Троя. Но он, мудрейший – изобретатель грамоты, счёта и календаря, погиб из-за ревнивой зависти Одиссея. Так  низко Одиссей оболгал Паламеда, что Тигран-Гомер устыдился включить столь гнусное деяние его в свою «Илиаду». Ты и сам мудрец, Аполлоний, так позаботься о могиле Паламеда, пусть помнят мудреца другого. На хорошего человека всегда отыщется другой хороший. А о твоём не простом жизнестроении, богочеловек Аполлоний Тианский, пусть и через сто лет, но всё же напишет, кто там из мудрых будет. А потом кто-то из других мудрых придёт с вопросами к тебе на твою могилу. Прощай (уходит).

А п о л л о н и й – (в зал) Знаю, могилы у меня не будет, но вопросы по жизни моей, думаю, будут. Вон вижу, юноша умный, руку с вопросом ко мне тянет. Звать тебя как? Тигра-аан! (В затемнении) Только пять вопросов, пожалуйста.