Мост через Обитель 3

   Она спала и перед её красивыми глазами, словно облака, проплывали урны с прахом голосов, отданных за благо России... И ничего подозрительного в этом не было... Ни какой мишуры... Однако, даже здесь, соратников осужденного блогера Алексея Навального заподозрили в изготовлении фейков о выборах в Госдуму. Как сообщил телеграм-канал "Криминалитет", в Москве оперативники нашли квартиру, в которой оппозиционеры снимали видео о "нарушениях"... В соседней квартире она увидела, как в октябре-ноябре 1936 года, наметился общий сдвиг вправо, когда СССР начал поставлять правительству оружие, а власть стала переходить от анархистов к коммунистам. Ни одно государство, кроме России и Мексики, не сочло нужным прийти на помощь правительству Испании; Мексика, по понятным причинам, не могла поставлять оружие в большом количестве. В результате, русские имели возможность диктовать свои условия. Нет никакого сомнения, что смысл этих условий был таков: «Предотвратите революцию, или не получите оружия».... Число членов коммунистической партии неимоверно возросло, но прежде всего — за счет выходцев из средних слоев — лавочников, чиновников, офицеров, зажиточных крестьян и т. д. Война по существу велась на два фронта. Борьба с Франко продолжалась, но одновременно правительство преследовало и другую цель — вырвать у профсоюзов всю захваченную ими власть. Достигалась эта цель с помощью малозаметных маневров (кто-то назвал эту политику политикой булавочных уколов), — и в целом очень хитро. Явно контрреволюционные мероприятия не проводились, и до мая 1937 года почти не было необходимости прибегать к силе. Рабочих очень легко было принудить к послушанию с помощью пожалуй даже слишком очевидного аргумента: «Если вы не сделаете того-то и того-то, мы проиграем войну»...
И в целом сон получался очень хитрым... а глава Донецкой Народной Республики, верховный главнокомандующий вооружёнными силами ДНР с 20 ноября 2018 года, Денис Владимирович Пушилин щурил глаза, словно Джордж Оруэлл слепил его своим взглядом... в котором читалось: "то, что произошло в Испании, было не просто вспышкой гражданской войны, а началом революции. Именно этот факт антифашистская печать за пределами Испании старалась затушевать любой ценой. Положение в Испании изображалось как борьба «фашизма против демократии», революционный характер испанских событий тщательно скрывался. В Англии, где пресса более централизована, а общественное мнение обмануть легче чем где бы то ни было, в ходу были лишь две версии испанской войны: распространяемая правыми — о борьбе христианских патриотов с кровожадными большевиками, и левая версия — о джентльменах-республиканцах, подавляющих военный мятеж. Суть событий удалось скрыть.
Чем это было вызвано? Начнем с того, что профашистская печать распространяла бессовестную ложь о зверствах республиканцев, и благонамеренные пропагандисты, отрицая, что Испания «стала красной», несомненно хотели тем самым помочь правительству. Но основной повод был иным. Если не считать маленьких революционных групп, существующих во всех странах, мир был полон решимости предотвратить революцию в Испании. В частности, Коммунистическая партия, при поддержке Советской России, делала все, чтобы предотвратить революции. Коммунисты утверждали, что на этом этапе революция окажется губительной и что стремиться следует не к переходу власти в руки рабочих, а к буржуазной демократии. Нет необходимости уточнять, почему «либералы» в капиталистических странах заняли сходную позицию. Иностранные капиталовложения играли в испанской экономике очень важную роль. Например, в Барселонскую транспортную компанию было инвестировано десять миллионов английских фунтов, а тем временем профсоюзы реквизировали весь транспорт в Каталонии. Если бы революция пошла дальше, не было бы никакой компенсации убытков или она составила бы ничтожные суммы. Победа капиталистической республики означала бы спасение иностранных капиталов. Поскольку революцию нужно было задушить, удобнее всего было притвориться, что никакой революции вовсе нет. Это давало возможность без труда прикрывать истинную суть любого события; любой акт передачи власти профсоюзов в руки центрального правительства можно было представить как необходимую меру, вызванную военной реорганизацией. Таким образом создавалось крайне любопытное положение... К маю 1937 года положение обострилось до такой степени, что взрыва можно было ожидать каждую минуту. Непосредственным поводом к столкновению стал правительственный декрет о сдаче всего личного оружия, совпавший с решением увеличить и до зубов вооружить «не связанную с политикой» полицию, в которую не принимались члены профсоюзов. Смысл этих действий был ясен каждому. Было также совершенно очевидно, что следующим шагом станет захват ключевых отраслей промышленности, до сих пор контролируемых C.N.T. Кроме того, нарастало недовольство рабочего класса ширящейся пропастью между богатыми и бедными, повсеместно чувствовалось, что революцию саботируют..." И беспокойство закралось в её сон... Сталин должен был показать Мао Цзэдуну, насколько эффективен саботаж против Троцкизма... А тем временем в соседней комнате "полиция вела обыск в традиционном стиле, свойственном ОГПУ и гестапо... Они обстукивали стены, поднимали половики, ощупывали пол, мяли занавески, заглядывали под ванную и радиатор парового отопления; опорожнив все ящики комода и чемоданы, они рассматривали на свет каждый предмет туалета. Полицейские конфисковали все бумаги, в том числе и содержимое мусорной корзины, а также все книги Оруэлла. Обнаружив экземпляр гитлеровского «Майн кампф» на французском языке, они пришли в дикий восторг. Найди они только эту книгу... и сон можно было бы не досмотреть, как не досмотрел свой сон писатель Михаил Кольцов, "но немедленно за «Майн кампф» полицейские вытащили брошюру Сталина «Методы борьбы с троцкистами и другими двурушниками», которая их несколько успокоила...." Только её не оставляло беспокойство... Этажом выше разыгрывался целый спектакль... Гостиница Фалкон, которая была чем-то вроде общежития P. O. U. M., где обычно останавливались ополченцы, начинала походить на сумасшедший дом. Нелегко передать кошмарную атмосферу того времени... «Сталинцы» были на коне и отсюда следовало, что «троцкистам» несдобровать... Временами она ловила себя на том, что прислушивалась - нет ли выстрелов. Казалось, что гостиница находится во власти какой-то могучей злой силы... И тогда историк Борис Якименко решил рассказать правду о КПРФ... Озарившись невиданным светом, он наконец-то решился показать людят настоящие лица Зюганова, Грудинина, Рашкина и Бондаренко... Появилась карикатура: человек в маске P. O. U. M. с серпом и молотом, а из-под неё выползает свастика... И вдруг раздался выстрел...

Она вздрогнула во сне... Но тихий голос Чаадаева, словно космическая музыка, успокоил её...

- В начале 1939 года было принято решение разделить Наркомат оборонной промышленности на четыре наркомата — Наркомат авиационной промышленности, Наркомат вооружения, Наркомат боеприпасов и Наркомат судостроения. Три наркома — М. М. Каганович, Б. Л. Ванников, И. П. Сергеев — были назначены, а с утверждением наркома судостроительной промышленности произошла заминка... - Продолжал свой рассказ Пётр Чаадаев о времени и о товарищах начальника главка Наркомата судостроительной промышленности Василия Семёновича Емельянова... - Через несколько дней М. М. Каганович созвал прощальное заседание коллегии, были приглашены и все начальники главных управлений. Когда все собрались, он поднялся и еще раз сказал о том, что наркомат разделен на четыре, перечислил, кто назначен наркомами вновь образованных наркоматов, пожелал новым наркомам всяческих успехов, а в заключение сказал: "Вот вам по карандашу на прощание, и больше я вам ничего не дам. Я уже старик, а вы люди молодые, наживайте себе добро сами..." Каганович сдержал слово — выпустил всех новорожденных наркомов «голенькими», и пришлось им обзаводиться всем заново...

Заново так занаво... Главное, что все шло по плану! Молодые наркомы не переставали верить в Россию будущего, но у Аллена Даллеса были свои планы... Ему нужна была Другая Россия... "Когда в конце 38-го года, в ходе гражданской войны в Испании, немцы показали свои новые "Мессершмитты" и "Юнкерсы", совершенно неожиданно и со всей очевидностью выявилось наше отставание. - писал советский авиаконструктор Александр Сергеевич Яковлев (1906—1989)- Поликарповские истребители И-15, И-16 по всем статьям уступали "Мессершмиттам". Фронтовые бомбардировщики СБ также не выдерживали сравнения с немецкими пикирующими бомбардировщиками Ю-88. Вышло так, что по всем типам боевой авиации перевес оказался у немцев.
Правительство было крайне озабочено..." Ведь до сих пор всё шло по плану товарища Сталина... Становилось очевидным, что оперативные реформы должны с удвоенной силой продолжать своё наступательное движение... выкорчевывая не надёжные кадры... Однако, "В 1940 году наша авиационная промышленность выпускала самолеты-истребители, развивавшие скорость в среднем 420- 470 километров в час (лишь один И-16 последней модификации имел скорость около 500 километров в час). И вооружены они были главным образом пулеметами. А у лучших зарубежных самолетов скорость приближалась к 600 километрам в час, к тому же вооружены они были не только пулеметами, многие и пушками, брали значительный запас снарядов и патронов. - холодно писал нарком авиационной промышленности СССР (1940—1946) Алексей Иванович Шахурин (1904 - 1975). - Нашей боевой авиации необходимо было выйти на новый уровень, совершить качественный скачок, чтобы не только не уступать самолетам фашистской Германии и других стран, но и превзойти их в летном, тактическом и боевом отношении..."
   Такая информация не грела... и уже 9 января 1940 года Яковлев, имея свою "Цель жизни", был в Кремле. В кабинете кроме нескольких членов Политбюро находился также коренастый, русоволосый, не знакомый еще человек. Сталин поздоровался, пригласил сесть и сказал, что ЦК решил освободить от должности наркома авиационной промышленности М. М. Кагановича, как несправившегося. Сталин дал Кагановичу довольно нелестную деловую характеристику.
- Какой он нарком? Что он понимает в авиации? Сколько лет живет в России, а по-русски как следует говорить не научился!
Тут Яковлеву вспомнился такой эпизод. Незадолго до того М. М. Каганович при обсуждении вопросов по ильюшинскому самолету выразился так: "У этого самолета надо переделать "мордочку"". Сталин прервал его: "У самолета не мордочка, а нос, а еще правильнее - носовая часть фюзеляжа. У самолета нет мордочки. Пусть нам лучше товарищ Ильюшин сам доложит". Новым наркомом назначался Алексей Иванович Шахурин. Они были представлены друг другу..."
     Не думаю, что  Сталин пришёл к такому решению, находясь под впечатлением от книги  Филиппа Денисовича Бобкова, в которой Бобков предупреждал, что "Руководство американской разведки не прекращает целенаправленно и настойчиво, не считаясь с затратами, вести поиск лиц, способных по своим личным и деловым качествам в перспективе занять административные должности в аппарате управления и выполнять сформулированные противником задачи..." Товарищ Сталин был не глупее Аллена Даллеса... Он понимал, что воспитанные большевиками-ленинцами "Крылья победы" Шахурина, в сложившейся обстановке не подведут, и поэтому, такие" Крылья" лучше садить после войны... А сейчас нужно было делать ход конем... Будённого... или ещё каким...

- Кстати, - просигналил водитель автобуса, - в Ростехе главный сейчас Сердюков! Авиастроитель и двигателе строитель! Бывший министр обороны... мебельщик... И это человек руководит такими людьми, как Герой России Магомед Толбоев! Человек, который не знает принципа работы реактивного двигателя. Он даже не знает, чем отличается турбовинтовой двигатель от турбореактивного, турбореактивный от реактивного двигателя! Он не знает. И этот человек руководит...
А теперь представьте себе, как в свое время была поставлена Сталиным задача... Так как ядерная бомба появилась, а средств доставки нет... Он вызвал к себе Туполева и Мясищева и сказал: даю два года... Вернее, сначала он спросил, сколько вам надо лет... чтобы сделать сверхдальний бомбардировщик? Туполев сказал:
- мы не потянем. По тем технологиям, "мы не потянем"... Реально так и было.
Мясищев сказал: я сделаю! Он моложе был, ученик Туполева.
Сталин спросил: сколько надо?
Мясищев: пять лет.
Сталин: нет, два года... Через год и месяц, на удивление Магомета Толбоева, первый экземпляр был готов!

- Да, безусловно! Сталин умел  озадачить... - согласился с водителем автобуса Чаадаев. - Видимо, поэтому, когда  31 декабря 1940 года в Доме летчиков (теперь здесь гостиница «Советская») речь заходила о трудностях войны с белофиннами,
Главному маршалу авиации А. Е. Голованову (1904–1975) хотелось верить, что главной причиной этих трудностей была очень холодная, с глубоченным снегом, зима и на редкость плохая, с туманами и обледенением, погода... С Головановым за столиком сидели нарком авиационной промышленности Алексей Иванович Шахурин с женой и генеральный инспектор ВВС Яков Владимирович Смушкевич, отвоевавший в Испании и на Халхин-Голе в ранге фактического командующего нашими Военно-Воздушными Силами и пользовавшийся большим авторитетом и любовью в среде летного состава... В ту новогоднюю ночь, хватив под различные тосты изрядную дозу шампанского, Голованов увидел мир в радужном свете и в конечном итоге решил, что называется, с ходу изложить замыслы своего экипажа Якову Владимировичу Смушкевичу... Однако, в какой-то момент Голованову показалось, что Смушкевич не слушал и не слышал его, только что произнесенной жаркой речи: его вопрос был совсем из другой области... "Яков Владимирович стал говорить об Испании, о том, какие у нас отличные боевые летчики, как они храбро вели воздушные бои, как бомбардировщики почти без всякого прикрытия летали на бомбежку. Это знал и Голованов от самих участников боев.
— Однако, — продолжал Смушкевич, — все шло отлично, пока стояла хорошая погода. Портились метеорологические условия — и все выглядело по-иному. Слепые полеты, полеты вне видимости земли — это наш камень преткновения, и хотя мы еще оттуда, из Испании, поднимали эти вопросы, война с белофиннами снова подтвердила слабую подготовленность массы летного состава к полетам в плохую погоду, их неумение пользоваться средствами радионавигации. Практически, как вы знаете, — сказал в заключение Смушкевич, — наша бомбардировочная авиация не принимала сколь-либо серьезного участия в этой войне... "Почему же все-таки со мной начат такой разговор?" - подумал Голованов.

- Может Николай Стариков знает ответ? - предположил водитель автобуса и замолчал...

"Прервав затянувшееся молчание, Голованов спросил:
— Яков Владимирович, а что, собственно, я должен делать? Какое я имею отношение ко всему этому? Я гражданский летчик, шеф-пилот Аэрофлота, и только.
— Вы, товарищ Голованов, должны написать письмо товарищу Сталину..."

- Конечно! - крикнул бодро водитель. - Член Центрального совета политической партии «Справедливая Россия — Патриоты — За правду» Захар Прилепин тоже писал Сталину...

Голованов был поражен. Сначала даже подумал, что ослышался.
— Товарищу Сталину?!
— Да, ему, — спокойно ответил Смушкевич.
Наконец, Голованов отчетливо понял, что с ним ведется серьезный, важный разговор, который был заранее обдуман, а не просто возник под влиянием шампанского или хорошего настроения.
— Что же я должен написать товарищу Сталину? — спросил Голованов.
— Вы обязаны написать, что в течение двух лет соприкасаетесь с летной работой ВВС и поняли, что вопросам слепых полетов и использования средств радионавигации надлежащего значения не придают, что товарищи, стоящие во главе этого дела, сами слабы в этих вопросах. Как подтверждение приведите для примера плохое использование бомбардировщиков в финскую кампанию. Далее напишите, что вы можете взяться за это дело и поставить его на должную высоту. Вот и все.

Попросту говоря, Голованов был ошарашен. Писать такие записки, да еще Сталину! Кто его там знает? Этак можно сойти за бахвала и наглеца...
В общем, вопросы, о которых говорил Яков Владимирович, действительно назрели и имели важное государственное значение, но ставить их, как предлагал он, прямо в лоб Голованов считал для себя, по меньшей мере, неприличным.
Все это он и высказал тут же Смушкевичу. В заключение спросил, почему он сам, генеральный инспектор ВВС, не возьмется за это дело? Он дважды Герой Советского Союза, депутат Верховного Совета СССР, он большой авторитету летчиков, за его плечами Испания и Халхин-Гол!
Немного помолчав, Яков Владимирович ответил, что он не имеет сейчас такой возможности, и вряд ли на его докладную обратят в настоящее время серьезное внимание.
Ответ его и удивил, и озадачил Голованова..
"— Что касается вас, — продолжил свою мысль Смушкевич, — то вы напрасно думаете, что вас никто не знает. Ваши удивительные полеты (он выразился именно так) во время финских событий не раз описывались товарищу Сталину и Куликом, и Мехлисом, как непосредственными участниками и свидетелями этих полетов. Ваша записка привлечет к себе внимание..."

Предложение Смушкевича было для Голованова странным, непонятным, хотя суть дела очевидна. Все, что говорил Яков Владимирович, — истинная правда... В эту новогоднюю ночь в голове Голованова стали всплывать различные эпизоды из жизни его экипажа на Халхин-Голе и в финскую. Из всего пережитого и виденного экипажем было совершено ясно, что в воздушных боях нет равных нашим летчикам по тактике и смелости...
Как-то в кабинете начальника штаба ВВС генерала В. К. Аржанухина, энергичного и умного человека, Голованов стал свидетелем разговора о снятии с «дугласов» радиостанций и замене их другими. Мотивировали это тем, что рации, стоящие на «дугласах», малого радиуса действия. Генерал Аржанухин спросил, так ли это. Голованов ответил, что эти рации обеспечивают дальность связи до двух тысяч километров. Когда же В. К. Аржанухин спросил, какой радиус обеспечивают предлагаемые к замене рации, — оказалось, триста километров. Естественно, замена была запрещена. Налицо был явный пробел в технической подготовке личного состава, обслуживавшего материальную часть. У штурманов чувствовалась отличная подготовка к визуальным полетам и слабая, никуда не годная — в умении пользоваться радиосредствами, имеющимися на борту самолета.
Почему?! Ведь научиться летать по радиосредствам куда легче и проще, да и времени на это нужно меньше, чем для овладения визуальными полетами.
И Голованов, словно разговария с невидимым Йоулупукки,
повторил: "финская кампания выявила явную неготовность нашей бомбардировочной авиации к полетам в сложных метеорологических условиях и использовании средств радионавигации. Потому-то мы и выдвигали вопрос о полетах со специальными заданиями по тылам белофиннов, о лидировании бомбардировщиков к целям с помощью средств радионавигации, хотя, конечно, были и отличные летчики, успешно действовавшие и в плохую погоду. Мне было известно, что это предложение докладывалось Сталину и получило его одобрение. Нас вызывали к Андрею Александровичу Жданову - члену Военного совета фронта. Первая часть наших предложений была утверждена, и мы приступили к выполнению ее своими экипажами, а вот вторая так и осталась нерешенной. Почему? Все это было для меня загадочным. Вовсю шла война на Западе. Авиация немцев и англичан, используя радионавигацию, летала, бомбила, не считаясь с погодой, а мы?!
Чем больше возникало в голове вопросов, тем меньше было возможности ответить на них..." Заснул Голованов в ту Новогоднюю ночь с твердым убеждением, что Смушкевич прав и откладывать это дело в долгий ящик нельзя, хотя у него даже не мелькала мысль о том, что всем нам скоро придется принять непосредственное участие в войне. А много лет спустя Голованов узнал, что генералы Смушкевич и Аржанухин после финской войны написали докладную записку с анализом боевых действий — о неправильном использовании бомбардировочной авиации, которую вместо массированного ее применения раздавали и по отдельным направлениям, и отдельным командующим. В записке говорилось также о плохой подготовке экипажей бомбардировщиков к полетам в сложных метеорологических условиях.
Результат подачи такой записки оказался совсем неожиданным. Как Смушкевич, так и Аржанухин были сняты со своих постов, хотя они являлись очень сведущими, с большим личным боевым опытом товарищами. Почему? Этот вопрос до сих пор остается для  Голованова  мучительной загадкой... Но только не для Аллена Даллеса...
   Генерал-лейтенант авиации (1940) «Камарада Федорио» Фёдор Константинович Арженухин (1902 — 1941) был арестован 28 июня 1941 года и расстрелян без суда, по письменному распоряжению Л. П. Берия 28 октября 1941 года... 8 июня 1941 года в больнице был арестован органами НКВД СССР первый дважды Герой Советского Союза "Генерал Дуглас" Яков Смушкевич по обвинению в участии в военной заговорщической организации, по заданиям которой в числе других арестованных проводил «вражескую работу, направленную на поражение Республиканской Испании, снижение боевой подготовки ВВС Красной Армии и увеличение аварийности в Военно-Воздушных Силах». В тюрьме подвергался пыткам... Как иноагент... Предусмотрительный Л. З. Мехлис ещё в декабре 1938 года в письме на имя И. В. Сталина, К. Е. Ворошилова и Н. И. ЕЖОВА требовал снятия Я. М. Смушкевича с должности и передачи его дела в НКВД. Тогда с его докладом не согласились...