Алкогольное эссе

В моей душе лежит сокровище,
И ключ поручен только мне!
Ты право, пьяное чудовище!
Я знаю: истина в вине.
А.Блок
     В июне 1986 года я написала «Алкогольное эссе». В стихах. Я почему так хорошо дату помню. В то время я работала в химической лаборатории, и так случилось, что в свои 30 лет, и своей болезненной стеснительности вопреки, стала вести праздники по типу театральных капустников. Придумывала истории, как правило, в стихах, смешные, и, главное, о тех людях, которые на этих праздниках и веселились. Это, доложу я вам, – беспроигрышный вариант! Каждому приятно услышать о себе, поэтому мне прощались и слабые рифмы, и невыдержанный размер. Жаль, почти ничего не сохранилось, а, может, и к лучшему. Стихов я по-прежнему писать не умею.

Так вот, в упомянутом июне у одной из руководящих дам нашей лаборатории наступило сорокалетие, а у меня – отпуск, путёвка в дом отдыха. И посему никак не могу смешные пожелания зачитать.  Но там, в волжском городке Плёс,  написалось это алкогольное эссе. Недолго думая я запечатала его в конверт и отправила на адрес НИИ, в котором работала. Так и не узнала, получила ли дама поздравление, понравилось ли? Мне оно нравилось очень, но я его потеряла при своих многочисленных переездах с одной квартиры на другую. В эссе опьянение от разных видов алкогольных напитков сравнивалось с определённым возрастом. Вы же замечали, что опьянение от шампанского, например, совсем иное, чем от водки? На этом всё и построено.

    Я попытаюсь изложить те же свои мысли в прозе. Главное, не забыть, что мне на момент написания первого варианта – тридцать, даме – сорок. И этим двум не круглым в общепринятом смысле датам уделено, поэтому, особое внимание. Важно, что примеры людей разных возрастов я черпала из того же «лабораторного» окружения, что безусловно влияло на описание состояния. Откуда ж я знала тогда, каково это жить в семьдесят? Я и сейчас этого ещё не знаю. А профессоров семидесятилетних в НИИ было предостаточно, их я и рисовала.  Но, довольно рассуждений, пора уже приступать.

    Итак, тридцать лет. Энергия, любопытство, драйв, выносливость, новые горизонты…
Правда сродни тому, что мы ощущаем, приняв бокал сухого красного вина? Терпкость уже приобретённого некоего опыта, лёгкий компромисс с самим собой. Красное сухое, на мой взгляд,  редко бывает вкусным, в том смысле, что капельки сладости ничуть бы не помешало, как в вине, так и в жизни. Уже много «сухих», без сахара, событий произошло, но жизнь кипит, жизнь бурлит, чувствуешь в себе прилив сил. Так много нужно успеть: работа, дети, вечерний институт – и успеваешь: ещё и эклеры печёшь в пять утра, потому что хочется всех удивить; ещё и в театр бегаешь по лишнему билетику; ещё и обои клеишь в одиночку, сначала отстояв за ними очередь в магазине на Комсомольском проспекте.

    Тридцать – это не двадцать. Двадцать – шампанское! Всё вокруг весело и радужно, шаловливые пузырьки бьют по неокрепшим мозгам. Можно шататься по улицам всю ночь и горланить песни, можно понестись на какую-то чужую дачу, укатить в другой город. Легко, бесшабашно, беззлобно. Любишь всех и вся, не задумываешься ни о чём, почти ничего не боишься. Двадцать! Не возраст – салют!

    Пятьдесят. Мне одной кажется, что пятьдесят – возраст водки? Нет, не в том значении, что нужно пить водку (хотя многие женщины моего поколения свято верили и декларируют по сей день, что в пятьдесят полезнее выпить рюмку водки, чем бокал вина), а в том, что жизнь в пятьдесят, как водочное опьянение? Однозначно,  я всегда хочу плакать после водки, горькими скудными слезами, сознавая, что молодость прошла, и старость, если ещё и не с тобой, то уже на пороге. У тебя огромный жизненный и профессиональный опыт, но он мало кого интересует: работодатели (молодые, дерзкие, тридцатилетние!) не сомневаются, что ты стара и ни на что не годна, в отличие от тебя самой. Ты-то знаешь, что ещё ого-го! Горы можешь свернуть, только незачем: пусть их стоят на месте. В пятьдесят уже и внуки. Как? У меня? Мне же двадцать пять, только, вроде, вчера, какие внуки? И кристально-прозрачная ясность того, что главное уже позади, а ждёт тебя только старость, и ничего уже не начнётся вновь, сродни и самой водке в хрустальной стопочке, и мрачному и горькому водочному опьянению.

    А восемнадцать? «Ты помнишь, как всё начиналось»? – пел Макаревич. Нет, не алкогольная стезя, взрослая жизнь. Моя – кислое-прекислое белое вино типа «Ркацетели».
Пивал ли кто такое, купленное в обычном гастрономе за 2 руб 50 коп? Конечно!
И вино кислое, и опьянение – непонятное, и бытие твоё – аж скулы сводит: все учат, как надо: «терпи, учись, трудись. Зарабатывай свой хлеб в поте лица своего».
«Шо, опять?» – так и рвётся из уст вопрос.
Я же школу закончила на одни пятёрки, этого мало? Ах, это только начало жизненного пути? Боже, какая кислятина, эти ваши нравоучения! Я уже взрослая, я сама знаю, что мне нужно! Узнаваемо?

    Семьдесят. Я не знала, что это такое тогда, я не знаю, что это такое и сейчас. Но для меня очевидно, что семьдесят – это коньяк: чёткость в голове и ватность в ногах: всё понимаешь, на всё имеешь своё выстраданное мнение, великолепно соображаешь, но тело подводит, нет на него никакой надежды. И ноги не идут, и может так схватить поясницу, что и соображать-то ни о чём другом уже не можешь, во всяком случае, в этот день.
Как я уже упоминала, эссе писалось на сорокалетие, поэтому и тогда я этот фронтиспис приберегла на потом, и сейчас делаю так же, уверенная, что сорок – это особый возраст, не зря эту дату суеверно не отмечают, не зря число «сорок» так  значимо в Православии и, стало быть, в нашей повседневности.
Я тогда не нашла ни одного напитка, эту пору иллюстрирующего, не нахожу его и сейчас. Надо сказать, что, несмотря на прожитые ещё тридцать лет с момента написания стихотворного эссе, карта алкогольных напитков и, натурально, опьянений для меня не особо расширилась. Я попробовала «Просеко» – читай шампанское, текилу – та же водка, только с солью. Да, ещё, конечно, «Мартини» – любимый, как принято считать, женский алкоголь. (Что касается меня: я люблю его лишь за яркую индивидуальность, которая выражается в количестве и вкусе или полном отсутствии налитого в «Мартини» сока.) Но к сорокалетию ничего из отмеченного всё равно не подходит.

     Посему привожу рецепт «от Нины», так сказать, чтобы испытать (или вспомнить – кому как!), что такое сорок лет.
Нужно взять большой стакан, щедрой рукой ливануть в него водки и добавить, не скупясь, шампанского. Есть, есть в сорок лет и понимание близкой старости, и бесшабашность юности. Есть! Теперь снова широко, по-гусарски, плеснуть красного вина: неужели в сорок нет драйва и прилива сил? Толику кислого белого: советы, подчас глупые, дают и в сорок. Влить несколько капель коньяка: иногда сорокалеткой овладевает такая мудрость, и так ноги при этом не хотят идти – семидесятилетнему и не снилось! Теперь глотнуть, а лучше – выпить залпом. Каково? Убедительно? Это и значит, прожить на свете сорок!