Килька в томате

Памяти кота Маркиза посвящается

Бесконечное – близко
Стучал метроном. Комната психологической разгрузки пресыщалась остывающим летним воздухом. Распахнутое настежь окно выходило на теневую сторону. Порывы ветра несмело вплывали в помещение…
– …даруя благословенную прохладу! – рассуждал Бог, лежа на мягкой белоснежной кушетке.
Макар Андреевич что-то выводил в блокноте авторучкой. Бог суетливо покосился на наручные часы.
– Макарюш, набери-ка Зину, – ласково попросил Бог. Вообще-то он любил называть Макара Андреевича по-отцовски – Макарюша.
Зина была секретаршей Макара Андреевича. Она что-то громко печатала на машинке прямо за дверью.
– Зачем? Мы же только начали.
– Набери, набери. Надо.
Макар Андреевич дотянулся до щербатого циферблата старого телефона и набрал номер. Бог подскочил с кушетки и принял протянутую трубку.
– Але! Зиночка? Зиночка, ты же купила две банки томатной кильки, как я просил? Да-да, прямо сейчас. Ну… Почти сейчас… Минут десять. Спасибо, Зиночка! Да-да, впускать без стука. Просто откроешь дверь и… Да! Зина, спасибо!
Метроном поежился от осмелевших порывов ветра. Макар Андреевич повесил трубку.
– Любите томатную кильку?
– Терпеть не могу!
– А зачем тогда?..
Бог промолчал. В кабинет психологической разгрузки снова ворвался поток воздуха.
– Да так! – отмахнулся Бог. – Макарюш, ты пиши... Пиши! Пишешь? Пиши… Прямо сейчас под нашими ногами живет юноша, который так же, как и ты, обожает эту несчастную кильку…
– И это мой сын, – перебил Макар Андреевич. - Да, я знаю, Вы каждый раз мне о нем говорите. Поверить не могу, что когда-то у меня был сын, и кот, и… – Он замялся. – Интересно, можно ли мертвым говорить о живых был?
– Я бы на твоем месте скорее не поверил в то, что стану чьим-то личным психологом на Небесах. А поводу этого… Говори, как хочешь – был, не был. – Бог снова покосился на часы и продолжил. – Я считаю так: твоя семья была, есть и будет, просто в определенный момент времени они принадлежат кому-то еще, кроме тебя. Надо же и делиться-то в конце концов! Вот когда твои сын, кот и жена умрут, вы снова…
– Вернемся к вашему рассказу о бесконечном! – грубо прервал Макар Андреевич.
Метроном бил по вискам. Тик-так.
– Да что ж такое! Опять там пробки что ли? – пробурчал Бог себе под нос.
– Что? Что Вы там бормочете?
– Я говорю, какой дурак придумал окна между балконами и кухнями? – Бог возмущенно замахал руками.
– К чему Вы об этом задумались?
– Да так, нелепость, – Бог отмахнулся и нахмурился.
– Про бесконечное… – осторожно напомнил Макар Андреевич.
–Ах да! Бесконечное – близко… Кхем-кхем! – Бог откашлялся и изобразил наигранно менторский голос: – Бесконечное – близко. Временное же – постоянно отдаляется. Жизнь – все дальше от нас. Смерть – бесконечна. Смерть всегда рядом. Жизнь на земле может исчезнуть насовсем, она имеет начало и конец. Я точно не знаю, было ли у Смерти начало, но конца точно нет. Когда Жизнь исчезнет, вечно будет царствовать Смерть. Ведь любую Жизнь всегда постигает Смерть. Смерть не может постигнуть саму себя...
Тик-так. Метроном зазевался. Тик-так.
– Давно Вас посещают эти навязчивые мысли?
– С начала недели. Пожалуй, со вторника. Не люблю вторники.
Макар Андреевич, уткнувшись в блокнот, принялся цеплять мысли Бога за кончик авторучки.
– Макар Андреич! Можно? – боязливо постучалась Зина.
– Зина! – возопил Бог, подскочив на месте. – Такой момент портишь! Я же сказал –впускать без стука!
За дверью раздалось виноватое шуршание.
– Простите… Ради Бога простите…
– Прощаю! – крикнул Бог, нехотя сползая с кушетки. – Все, Зин! Отойди от двери!
– Кого впускать? – не понял Макар Андреевич. Он сосредоточенно снял очки.
– Сейчас узнаешь, Макарюш, сейчас… – Бог тихо приблизился к двери, приоткрыл ее и прислушался.
Тик-так.
–Кыс-кыс-кыс… – тихо позвал Бог.
Послышалось протяжное обиженное мяуканье. Макар Андреевич уронил очки. Они громко звякнули о кафель.
Тик-так.
Бог впустил большого лохматого кота в комнату психологической разгрузки.
– Надо было брать три банки… – Бог задумчиво почесал затылок, осматривая новоприбывшего. – Так… Зин! Давай кильку! Будем кормить…
Зина рассеянно вплыла в кабинет с двумя консервными банками и маленькой миской. Макар Андреевич рыдал, упав на колени. Он заботливо прижал к себе любимого кота.
Метроном устал. Метроном остановился.

Необратимое
Жара нещадно душила сумятицу раннего утра. День защиты диплома – очередной Рубикон взрослой жизни. Феликс нервничал чисто из приличия, он не спал с шести утра.
«Двадцать три года, – думалось ему, – и красная корочка. И больше ничего.  Исаак Ньютон в свои двадцать три уже открыл закон всемирного тяготения. А я в свои двадцать три открыл только всемирный закон подлости и невезения…»
Под ногами путался кот по кличке Агасфер. На момент первой встречи животное выглядело так, будто обошло весь свет в ожидании Второго пришествия, а еще оно всегда было жадным до еды. Жадным настолько, что, когда ему вываливали гору корма в миску, он набивал им пасть и прятался в маленькой кладовке. Агасфер громко пережевывал содержимое, воровато сверкая из темноты зелеными глазами. И так на завтрак, второй завтрак, обед, второй обед и ужин.
По мужской линии в их семье вообще любили раздавать «говорящие» имена. Имя коту дал отец. Это был его любимый кот. Кот достался Феликсу по наследству.
– Агасфер! Не мешай! – Феликс споткнулся о шестикилограммовый склад шерстии вредительства. – Скотина безрогая!
Кот был мягко и ловко отодвинут в сторону тапком. Агасфер обиженно поплелся в другую комнату и протяжно замяукал. Это был каждодневный утренний ритуал.
– Да мать твою! Мне диплом защищать! Ты можешь не орать хотя бы сегодня!?
Разочарованное кошачье завывание восполнилось громким металлическим дребезгом. Это соседка стучала по батарее. На коммунальной азбуке Морзе это означало «ЗАТКНИ СВОЕГО КОТА!».
– Да чтоб вас всех! – Феликс пролил на себя кофе и отшвырнул ногой табуретку. От резкого звука послышалось испуганное шарканье кошачьих лап по паркету. Агасфер нервно шарахнулся под стол, зацепив жирной кошачьей задницей торшер.
Стук. Тук. Тук. Непечатная брань. Лязганье по батареям. Громкий хлопок дверью.Из квартиры донесся истошный кошачий вопль, провожающий хозяина. Наверное, он мяукал что-то вроде «До скорой встречи, придурок! Не скучай там без меня!»
Батарейная симфония стихла.

Убийца
К девяти утра Дисмас был уже на работе. Шел вдоль улицы, изучая замшевые носки новых ботинок, и вдруг увидел небо. Оно валялось под ногами. В юном сознании возникло облачное видение: огромный котенок играется с небосводом, как с непослушным клубком. Перешагнув лужу, Дисмас зацепился краем уха за длинную нить разговора.
– … и я надеюсь, что хоть сегодня нам повезет. Кажется, этот дом мы еще не обходили, хотя наши конкуренты здесь уже побывали, я видела их рекламки… Эй! Ты слушаешь вообще?
Рядом прыгающей походкой шла юная особа. Звали ее Василиса, и она верила, что любит Дисмаса всем сердцем. Он тоже верил, но не особенно, примерно как верят в Санта-Клауса или Пасхального кролика.
– Ага, – сухо выпалил он.
Дисмас натянул кепку с логотипом компании и поправил бейджик. “Дмитрий. Менеджер по продажам.”
– Этот подъезд мой, соседний – твой, – распорядился он.
– Ты же если что подождешь меня? – с надеждой уточнила она.
– Ага.
Она обняла его, и они разошлись.
Стук. Тук-тук.
– Компания “Лишний провод”, Дмитрий. – Отрицательный хлопок дверью обычно прерывал его на полуслове.
Соседняя квартира. Стук. Тук-тук.
– Компания “Лишний…”  –  Хлоп.
Раньше Дисмас подставлял ногу в дверной проем, настойчиво втягивая потенциальных клиентов в диалог, но однажды ступня распухла так, что он не смог прийти на работу.
Стук. Тук-тук.
– Компания “Лишний провод”, Дмитрий.
– Я на вас жаловаться буду!
Громкий хлопок дверью.
Дисмас флегматично повел плечами, поднимаясь на следующий этаж.
Стук. Тук-тук. Тук. Тишина. Стук. Тук-тук. Тук. Юноша приложился ухом к холодному металлу входной двери. Раздалось глухое заинтересованное мяуканье. Тук. Тук. Дисмас был не из робкого десятка. Мяу-мяу. Дернул ручку двери. Ручка поддалась.
На пороге его встретил маленький хозяин большой квартиры. На кошачьей морде читалось явное разочарование, ведь Агасфер надеялся увидеть на пороге хозяина.
– Кыс-кыс-кыс...
Кот настороженно принюхался и попятился назад.
– Есть кто дома? Компания “Лишний провод”, Дмитрий.
– Мяу…
Дисмас вошел в квартиру и воровато прикрыл дверь. “Наверное, хозяин вышел выбросить мусор… Хотя в таком случае он бы оставил свет в прихожей, а здесь темновато… – подумалось ему. –Значит, он просто торопился и забыл закрыть квартиру? Здесь точно никого, кроме этого кота…”
Разувшись, Дисмас осмотрел квартиру, удостоверившись, что она пуста. Агасфер следовал за ним повсюду, обнюхивая носки и норовя ткнуться мокрым носом в коленку. Кот отличался редкостным гостеприимством и мурчал, как комбайн. Юноша не смог устоять перед таким очарованием и решил немного задержаться. О том, что это может быть опасно, он знал, но не думал. Дисмас привык так относиться ко всему, что могло бы ему навредить: к работе, курению, алкоголю, «таблеткам счастья».
Вместе с Агасфером они курили на балконе. Точнее, он курил, а кот крутился около него на подоконнике. Балконная дверь по обыкновению была распахнута настежь, чтобы кот мог гулять везде, где захочет.
– Котики хорошие… И ты хороший, да… Хороший кот. Хор...
Его прервал дребезг мобильника.
– Компания “Лишний провод”, Дмитрий… А, это ты? Извини, не записал твой номер. Куда? В Старый Квартал? Стой, прям щас? Так я на обходе… Что? А, да, с Васей… ну, думаю, она сама управится здесь. Я ей скажу.
Поглощенный разговором, он нервно потушил сигарету и выбросил окурок в окно.
– Да-да! Конечно, я еду. А кто еще будет? Ага… Понял... – Машинально он закрыл балконную дверь.
Прижав трубку плечом, Дисмас натянул ботинки и воровато осмотрелся, не оставил ли он следов. Вроде чисто.
– А? Да, я здесь, здесь. Уже выхожу. У меня как раз с собой стопка буклетов с новыми пакетами услуг… – живо протараторил он в трубку и накинул рюкзак.
Дверь захлопнулась. На мгновение в квартире застыла тишина. В воздухе боязливо замерло предчувствие чего-то плохого. Удаляющиеся торопливые шаги на лестничной площадке стихли.
Пространство и время разом треснули под натиском надрывного кошачьего визга.

Казнить нельзя помиловать
Дисмас с оперативной группой работников компании “Лишний провод” уже прибыл на самую окраину Старого Города. Здесь буквально пару дней назад протянули оптоволокно, и рогатые столбы с огромными катушками проводов уже предвещали большой улов.
Обход завершился часам к трем, а заявок на подключение было собрано больше, чем за полмесяца до этого. Дисмас был готов отправиться домой, только вот служебная машина упрямо отказывалась ехать. Водитель фыркал от жары, копаясь в проводах под капотом. Нелепость.
– Не-е-ет, это надолго. Вы, ребята, погуляйте до вечера. Думаю, часам к восьми разберемся.
Особо башковитые “механики” остались в помощниках, а остальные три калеки и две чумы разбрелись гулять по окраинам.
Дисмас знал, что здесь недалеко есть маленькая речка. Прямо за заброшенной многоэтажкой, на крыше которой вот уже пару десятков лет растут деревья. Когда-то он водил сюда Василису, ей здесь очень нравилось.
Добравшись до разрушенного здания, от которого остались лишь три несущие стены, изрисованные и исписанные пахабщиной, он опустился на каменную плиту.
Мысли роем ворвались в его голову. Он решил окунуться в них, чтобы забыть о пока еще слабой ломке в суставах. В сознании, как на старой пленке, прокручивались события ускользающего дня.
Особенно его радовал кот из чужой квартиры. Несмотря на свою мрачность и закрытость, Дисмас любил животных. Он часто говорил, что котики хорошие. Когда у него было настроение, он даже звал Василису котей, но это случалось редко и казалось каким-то милым исключением из правил. Ее, конечно, подобные вещи приводили в восторг, хотя к котам, котикам и китикам она относилась более равнодушно. Больше всего этого зоопарка она любила его. Или, по крайней мере, была сильно в этом убеждена.
Потом Дисмас вспомнил о Василисе, которую он оставил одну на объекте, забыв предупредить об уходе. Ему стало даже немного стыдно, ведь после этого она пыталась ему дозвониться миллион раз, а он не мог взять трубку, потому что в Старом Квартале связь постоянно пропадала.
Хорошо у него получалось только продавать. Это его отвлекало от многого. Поэтому порой он любил свою работу больше, чем свою девушку. Тем не менее, он забыл позвонить Василисе не потому, что преднамеревался это сделать, а потому, что ему было тяжело все упомнить. С каждым днем Дисмас становился все более рассеянным, забывчивым и невнимательным.
– Пора завязывать с таблетками… – хмыкнул он себе под нос. Рука его утонула в рюкзаке в поисках склянки с витаминами. Дисмас надеялся на то, что самые дорогие витамины в аптеке спасут его от нарастающей зависимости.
Ушей коснулось надрывное жалкое мяуканье.
Он раскусил горьковатые витамины и запил водой. Зажмурившись, Дисмас попытался вытряхнуть из головы навязчивые мысли о «таблетках счастья».
Мяуканье, срывающееся порой на откровенный вопль, повторилось. Значит, не показалось. Дисмас застегнул портфель, закинул его за плечо и спустился к берегу реки.
– Эй, что вы делаете?! – вскрикнул он.
Женщина с опухшим от алкоголя лицом враждебно обернулась. Сидя на корточках, она топила в реке котят. Мерное течение заботливо подхватило три беспомощных трупика.
– Не твое дело! Шел мимо – иди дальше! – гаркнула она. В нос ударил протухший запах спирта.
Коробка у грязных ног женщины была уже пуста. В руке она неаккуратно держала визжащий от страха рыжий комок. Дисмас приблизился.
– Женщина! Вы в своем уме?! Отдайте!.. Отдайте котенка!
Маленькие дрожащие лапы уже коснулись воды. Дисмас ухватил женщину за плечо. Она дернулась.
– На кой черт он тебе сдался?! Будет визжать и гадить! – судя по виду, она не просыхала уже неделю. Дисмас сильнее сдавил ей плечо, отчаянно пытаясь отобрать котенка.
– Отдайте котенка! – настойчиво повторил он.
Спустя несколько минут пререканий он наконец добился своего. Пропитая душегубка забрала пустую коробку и скрылась за деревьями.
Дисмас прижал к груди визжащий рыжий комок.

Нелепость
По дороге домой Феликс решил зайти в магазин. Там он убил двух зайцев одним чеком, купив пару банок кильки в томате – одну для себя, чтобы отметить защиту, вторую – для Агасфера, чтобы загладить вину.
Теперь, когда больше не нужно охотиться за несчастным куском переработанной целлюлозы с гербовой печатью, ему стало стыдно. Стыдно за то, что он так редко делился лаской и вниманием с отцовским наследием. Отец любил кота без памяти, а Феликс очень любил отца.
Последние полтора года Феликс часто злился на Агасфера, будто бедное животное было каким-то образом виновато в смерти отца. Тем не менее, молодой хозяин всегда любил, когда кот грел ему ноги в постели или заинтересованно обнюхивал пятки. В минуты душевного смятения Агасфер утыкался мокрым носом в колено хозяина в знак поддержки…
Феликс любил этого кота, но как-то неправильно. Теперь он наивно полагал, что банка кильки в томате исправит ситуацию. Или, по крайней мере, заложит фундамент дальнейшего примирения.
“Надо было брать три банки”, – подумалось ему, но он уже скользнул в подъезд.
Эхом звякнула связка ключей. Феликс разочарованно ударил себя по лбу.
– Вот дурак! Забыл закрыть дверь…
“Такое неизбежно могло бы произойти с каждым”, – промелькнуло у него в голове. Он решил, что не будет из-за этого расстраиваться, и вошел в квартиру.
Разуваясь в потемках прихожей, он удивился подозрительной тишине, застывшей в стенах квартиры.
– Эй ты, чудовище! Не хочешь больше меня встречать, да? Обиделся, да? – расшнурованный ботинок отлетел к обувнице.
– Понимаю, но у меня для тебя есть целая банка извинений!.. – Феликс заискивающе зашуршал пакетом.
– Где же мой противный, вредный ко-о-от?.. – второй ботинок пролетел мимо цели.
Феликс был решительно настроен на ведение мирных переговоров. В благосклонном расположении, он нерасторопно вплыл в кухню.
И вдруг замер.
Пакет с двумя банками кильки обреченно рухнул на паркет.
– Агасфер… – улыбка нервно оборвалась с лица. Она судорожно шлепнулась на пол.
Балконная дверь была плотно захлопнута. Еще днем несчастный кот пытался выбраться с балкона через приоткрытую форточку. Агасфер был слишком упитанный, слишком тяжелый, слишком неуклюжий и слишком торопливый. Он, видимо, никак не мог отложить бог весть какие дела до прихода хозяина. Он просто-напросто застрял, передавив свою нежную шейку. Маленький дурак. Кровь, белесая пена и клоки шерсти перепачкали оконное стекло. Были отчетливо видны следы упорного сопротивления и отчаянной борьбы. Глупость и нелепость порой заставляют кошек так бессмысленно истратить все свои жизни за раз.
Феликс не сразу почувствовал, что вот уже пять минут стоит без движения и тихо плачет. Плачет от стыда и от неотвратимого осознания всего, что произошло в его отсутствие.
– Как же он мучился… Бедный, бедный мой кот…
Окоченевший кошачий труп устрашающе скалился из-за полуоткрытой форточки, разделяющей балкон и кухню. Эти чертовы форточки и по сей день проклинаются на Небесах.
Агасфер умер от удушья в возрасте девяти кошачьих жизней.

Рина Яненко
июль-август 2021г.
(ред. Автором 26.05.22)