Глава 10 Азиатская пыль

Восток любит слова, особенно когда он их сам произносит.

Улицы Стамбула встретили запахом гудящих на открытом воздухе керогазов и угольного дыма. Истошные крики муэдзинов с высоких минаретов сменили вопли таксистов, везущих на работу зевающих чиновников. Город проснулся и теперь амброзировал из многочисленных кофеен знаменитым турецким напитком. Тут и там коричневые зёрна арабики отдавали кипящей воде накопленную под южным солнцем энергию, заполняя мощёные булыжником улицы приятным ароматом. Открылись магазинчики и лавчонки, к душистому букету из кофе и керосина добавился всепроникающий запах терпких пряностей и жареной курицы. Утренняя суматоха постепенно превратилась в мерный гомон восточного базара. Поехали трамваи, разгоняя невнимательных прохожих торопливыми колокольчиками.

После нарочито аккуратных улиц Мюнхена здешняя обстановка кому угодно могла показаться излишне суетной и это… слегка неопрятной, но таковы улицы многих азиатских городов. Воздушная гавань древнего Стамбула, аэропорт «Ататюрк», существовал сам по себе, отличаясь от соседствующих с ним кварталов чёткими линиями зданий и огромными пространствами, выложенными бетонными плитами с торчащими по краям щётками пожухлой травы. Раскачивались на причальных штангах важные серебристые дирижабли. Сверкали идеальными обводами детища графа Цеппелина. Презрительно смотрели на своих собратьев громоздкие изделия американской промышленности. Английские Билли-Бомы с надменностью денди старались перещеголять чужаков хромированными корпусами двигателей. Вдали от центрального шоссе с механическими причальными мачтами скромно висели летательные аппараты азиатских, на которые воздушные путешественники забирались по верёвочным лестницам.

Не желая знакомить маэстро со своей подругой, Серафима в одиночестве умчалась на жёлтом моноцикле, часто стреляющим в бетон пышными кольцами бензоловой гари. В пыльном экране телескопа мелькали разнокалиберные постройки городской бедноты, обеспечивающей многочисленные службы аэропорта рабочей силой. Аппарат лихо уклонялся от выскакивающих из узких переулков автомобилей с жужжащими маховиками. Вдоль бортов зеленела арабская вязь цитат из Корана.

«У всех свои правила, – подумала Серафима, – кто-то боится штрафов, а турки полагаются на волю Аллаха. Кто прав, и где правда? Кстати, о правде, что-то непонятное обосновалось в голове Савенкова. Я, например, ничего такого не слышала от батюшки Фёдора. Напротив, редкостный безобразник, вспомнить хотя бы его мезозойский терраклиниум , это ведь форменный Садом и Гоморра! Ещё придумал из меня сделать фабрику по клонированию. Я что, племенная свиноматка!»

От возмущения ударила кулачком в спину водителя. Усатый турок понял по-своему и прибавил газа, отчего частый треск из выхлопной трубы превратился в заливистый лай пулемёта «Гочкиса».

«Какая там к шансону правда! Сам всё придумал, а теперь выдаёт за истину. Всё-таки странным манером бродят мысли в голове мужчин. Наверняка работал за двоих, и, чтобы успокоить нервную систему, начал фантазировать. Ну и хорошо, ну и напридумывал всякую белиберду, но причём здесь я!»

Она опять ударила турка в спину. На что тот вовсе выключил двигатель и непонимающе уставился на барышню чёрными выразительными глазами.

– Что остановился, бестолочь азиатская? Езжай давай, я опаздываю! – потребовала Серафима.

Пожав плечами, водитель снова двинулся в путь, решив про себя не обращать внимания на нервную пассажирку, пока не прибудут на место.

«Так о чём это я? Господи, как трудно с этими мужчинами, вот ещё один болван вонючий».

Она посмотрела на водителя, лихо управлявшим большим колесом моноцикла.

«Чем только от него не пахнет, редкой мерзости крюшон: здесь и чеснок, и лук, и противный табак. А ещё турок! Мог бы чем-нибудь приличным побрызгаться. Всё-таки даму везёт! Господи Иисусе, какие там были запахи, на этой проклятой ферме, лучше и не вспоминать. Один Жульен чего стоил. Вот где правда, так правда. Борис тоже хорош! Мир решил переустроить, а сам шагу не может ступить, чтобы не соврать. Вождь обдрипанный! Правду ему подавай! Да как такое возможно, когда всем чего-то нужно. Как будут кавалеры ухаживать? Пожалуйте в постель барышня. Что за дикость! Так и времени не будет определить достойного кавалера. Раз и ты уже на спине. Придумает тоже, извращенец!»

Неказистые постройки из камня и глины с нависающими над тротуарами балконами остались позади, уступив место более современным зданиям. Вдоль узкого шоссе на столбах с частыми перекладинами висели телефонные провода, словно путина неведомого насекомого. Связь для жителей Стамбула была настолько важна, что зелёные будки с таксофонами украшали чуть ли на каждый перекрёсток. В окнах активно жестикулировали турки, громко споря с невидимым собеседником. Внезапно сквозь уличный шум прорвался высокий женский голос:

– Идиот упёртый!

– Остановите! – потребовала Серафима. Но злопамятный турок намеренно подъехал к парадному крыльцу, обогнув особняк Элен.

После обязательных поцелуев Серафима поинтересовалась:

– На кого это ты кричала с таким антре ?

– На Морозова, на кого ещё можно так злиться!

– Подожди, он же умер!

– Скажешь тоже, живее всех живых. Такого разве убьёшь? Отремонтировали в Баден-Бадене, в лучшей клинике. Горло заштопали так, что басит словно Шаляпин. Так что, пожалуйте, барышня. Вас ищут с пристрастием. Утверждает, что готов тебя простить, если вернёшься в театр. Вообще рассказывай, что там у вас произошло. Я ни на минуту не поверила этим продажным газетам. Так и подумала, что у вас очередной скандал. И это биндюг решил отомстить, обвинив тебя в убийстве.

«Курица», – мелькнуло в голове Серафимы. Устало улыбнувшись в образе Варвары Добросёловой , она ответила:

– Ну, конечно, ты же сама всё знаешь, он чудовищно ревнив. Представь себе, заподозрил в связи с Сапрыкиным, с этим неудачником. Чушь какая-то.

–  Так-таки ничего и не было. Сапрыкин вполне себе импозантный мужчина. Тебе-то что его неудачи?

«Это не просто курица, а курица с фантазией», – мысленно отвесила очередной эпитет своей подруге актриса.

– Так в том-то и дело. Не понимаю на что взъелся Савва. Глупость решительная. Это что, недавно Савенков придумал новый эшафот: он теперь миссия. Представь себе этого ушастика в образе Иисуса на Голгофе! Чистый Калигула после инцеста! Хочет, чтобы все перестали врать. А сам шагу ступить не может, чтобы не соорудить очередной прожект. Не получилось царя взорвать, так решил весь мир изменить. Ты бы его послушала, редкой концентрации дурь. Ему на это так прямо и указал маэстро Ленар.

– Вот, вот. Плевать на Сапрыкина. Ты лучше подробно расскажи о факире. Правду пишут, что демоническая личность. Здесь в глуши я всё узнаю последней. Мой-то не любит Европу. Говорит, что везде война, лучше сидеть дома, и никуда не высовываться. А что война, другие-то ездят и ничего. Вот ты, например, и никто не помешал. Недавно из Америки прилетел «Лос-Анжелес» с туристами. Он такой огромный! Ой, кстати, у них там новая мода, шейк начали танцевать. Пляски народов Зимбабве, я тебе обязательно покажу. И что, этот Ленар, хорош собой? Подожди, а почему ты его не привезла? Это нечестно!

– У нас дело чрезвычайной важности. Летим в джунгли, чтобы предотвратить чуму. Представь себе, могут погибнуть миллионы! Маэстро хочет приготовить лекарство. Ему там какие-то растения нужны, – соврала Серафима, не желавшая посвящать подругу в свои обстоятельства.

– Невероятно! Я тебе завидую. Так, что от меня нужно? Если нужда в деньгах, я заставлю своего султана раскошелиться. Шутка ли – миллионы! Ты не думай, он у меня прогрессивный, если дело касается здоровья, так обязательно поможет. Даже и не возражай.

– Отвези в ателье готового платья. Ленар хочет представить меня радже, а я в таком виде, – сменила болезненность Варвары, на капризную графиню из комедии «Фигаро».

– Ох! – реагировала Элен на лётный комбинезон своей подруги.

– И не говори. После тайги не было ни секунды времени, чтобы купить платье.

– Что за тайга?

– По дороге всё расскажу. Идём уже, я не могу опаздывать. Нам столько надо успеть обсудить.

***

Заправив самолёт ртутью и бензолом, Ленар отправился на местный базар. Баварцы со свойственной немцам скаредностью заполнили холодильные камеры бомбомёта исключительно свиными сосисками и тушёной капустой. Про ящик мозельского, подаренные директором полиции Грундхерром, можно было позабыть, поскольку Азеф за время полёта успел уничтожить почти весь запас и теперь блаженно храпел на диванчике рядом с минипигом. Савенков со свойственной деятельным натурам энергией выгнал на бетон мерседес и начал сигналить, поторапливая разбирающего свою аппаратуру журналиста.

Взлётно-посадочные полосы для самолётов находились в стороне от основного поля, сделанного специально для передвижных мачт с болтающимися наверху дирижаблями. Морской бриз превратил небесных гигантов в стаю блестящих на солнце рыб, плывущих против течения. Раскованные американцы устроили пикник, расставив шезлонги в тени своего «Лос-Анджелеса». Слышались громкий смех и ритмичная музыка из новомодного проволочного магнитофона. Команда воздушного судна разучивала танцевальные движения на бетоне, покрытым куском серебристой обшивки дирижабля. Джон с грустью посмотрел на оживлённую молодёжь:

– Послушайте, маэстро, они же все могут умереть.

– Не могут, а непременно умрут. Слов из песни не выкинешь. Уже всё случилось. Здесь ничего не поделаешь, судьба.

– И ничего нельзя изменить? Да откуда вы всё знаете?

– Лучше спросите у Савенкова. После экскурсии на ферму он может многое рассказать.

– Нечего рассказывать. Джон, вон ваши соотечественники. Все шансы дать дёру, пока есть такая возможность.

– Зачем? – удивился журналист. – У нас джентльменское соглашение, не вижу смысла. Я просто обязан находиться в центре событий. В конце концов, это мой профессиональный долг, как сотрудника «Нью-Йорк Таймс».

– Всегда восхищался хваткой вашей нации. Чуть где запахло жареной картошкой, а вот и вы стоите с тарелкой. Маэстро, вам не кажется, что за такими ухватистыми субъектами будущее?

– А мне какое дело? Вам с ними жить, если, конечно, не прилетят печальные эльты.

– А кто это? Вы постоянно интригуете? Так нельзя, о чём я буду писать? У нас уважаемая газета, и всякие там домыслы не публикует. А здесь получается, что мне надо довольствоваться обрывками разговоров. Откуда, например, вы знаете, что чума неизбежна?

– Так мы же и привезём? Ничего глупее спросить не придумали? Как вас только держат на работе! Одну ахинею выдаёте за другой со скоростью телеграфного аппарата. Савенков, занимайтесь ликбезом. Это ведь слушать невозможно!

Тем временем машина начала с трудом пробираться старыми улочками, заставленными столиками многочисленных кофеен, вокруг которых призывно выгибали спинки стулья из лозы и ротанга.

– Не видите, я занят. Здесь напрочь не соблюдают правил. – Он с яростью начал бить ладонью по клаксону, требуя от водителя трамвая пропустить мерседес, на что тот виновато развёл руками. Впереди улицу заняли суфии, размахивающие белыми юбками в такт барабанам и занудному писку кемане (это такая турецкая скрипка из высушенной тыквы). Окружившая дервишей толпа начала дружно раскачиваться из стороны в сторону, руководимая мужчиной в чёрном войлочном колпаке. Выглядело всё это слегка жутковато. Один начинал возносил хвалу Аллаху, затем остальные участники танца дружно подхватывали его слова низкими голосами.

– Смотрите какая экзотика! – закричал Джон, щёлкая затвором фотоаппарата.

– Ага, будете так громко восторгаться, быстро кишки выпустят. Вы для них фасык . Местные не нуждаются в ободрении, более того, из уст американца оно звучит как оскорбление. Вон смотрите, один уже заразился вашим энтузиазмом.

Из толпы, окружавшей вращающихся дервишей, вышел полный турок в сопровождении насупленных телохранителей и направился к мерседесу,

– Мерхаба, рад приветствовать вас на столь благословенной земле, что Аллах ни на секунду не оставляет нас без внимания. Уважаемый господин Ленар, рад встречи со столь знаменитым человеком. Мне передали, что вам нужны продукты. Лучше моего магазина не найдёте. Это просто невозможно в Стамбуле. Любого спроси: у кого самые вкусные фрукты? Все скажут: у Исмаил Шаха. Здесь и думать нечего. Стоит только попробовать и не сможете оторваться. А какая хурма. Вах! Вам нужно сушёное мясо, финики, фрукты? Конечно, нужно. Всё принесу дорогим гостям. Жена сказала: ищи факира. И вот я здесь. Смотрю, смотрю, где большая немецкая машина? А она вот она, рядом стоит. Святые суфии танцуют. Хороший знак, Аллаха не обманешь, он всё видит, всё знает. Вот и привёл дорогих гостей прямо ко мне.

– И кто же вам указал на машину? – спросил подозрительный Савенков.

– Так жена и позвонила. Моя небесная Элен.

– Ах, вот в чём дело. Серафима побеспокоилась, – догадался маэстро.

– Именно. Вах, какая женщина! Гурия! Смотришь на неё и кровь горит, как алмазный клинок в руках Азраила .

– А кто такой Азраил? – поинтересовался Джон.

– Вам лучше не знать. Весьма мрачный тип, – хмыкнул Борис.

– Ну вот вы же знаете?

– Юноша, это секрет Полишинеля .

– Я заканчивал университет Джона Хопкинса  и не о чём подобном не слышал.

– Уважаемый Исмаил, а как вы относитесь к господину Полишинелю?

– Наш Карагёз  ничуть не хуже. Вам надо непременно его посетить. Весьма популярный театр. Будите в восторге. Вечером всё и устрою. Элен давно хотела, а вот и повод. Вас мне послал сам Аллах. Отказа не приму. Даже и не думайте. Это самое малое, что я могу предложить столь дорогим гостям.

– Благодарю, но мы ограничены во времени. Дела, знаете ли.

– Никаких дел! Мои нукеры вмиг мерседес на куски порубят, если откажетесь. Гость на востоке, это благословение Аллаха. Хотите обидеть? Лучше сразу зарежьте, – он повернулся к огромному аскеру: – Дай сюда кинжал! – вырвал из ножен. Вот держите, – протянул обнажённый клинок из дамасской стали. – Можете вонзить прямо в сердце. Всё равно я такого позора не перенесу. Ну же! – он уставился на Ленара карими зрачками на веснушчатом лице.

– Вот, Джон, учитесь гостеприимству. А вы «американцы не поймут». Кто бы их спрашивал. Чик ятаганом по горлу, и все переговоры. Восточное гостеприимство! – Ленар поднял указательный палец к небу.

– Вот какой достойный человек! Аллах един, и нет бога кроме Аллаха. Господин Ленар, я много про вас читал, но не знал, что вы мусульманин. В газетах ничего про это не было. Впрочем, разве неверные могут что-нибудь хорошее написать!

– Например, в моих статьях только правда. Наверняка не получаете «Нью-Йорк Таймс». Обязательно купите годовую подписку, не пожалеете. Кстати, Джозеф Паттерсон, можно просто Джон. Рад знакомству, – обычным манером влез в разговор журналист.

Ласково улыбаясь напористому иностранцу, Салих кивнул и поцокал языком , потом другой приобнял Ленара за плечи:

– Ленар-бей, можно я вас так буду называть, нам всё давно известно. Я бы так не настаивал, если бы не крайняя необходимость. Вы даже и не представляете, как мы вас ждали. Шейх Махмуд, пусть благоволит к нему Аллах, предупреждал о вашем приходе. У меня было видение. Я вас видел по колено в крови. Но это не для всех ушей.

– Уважаемый Салих, а не могли бы поподробней рассказать о своём мистическом опыте. Американскому читателю будет крайне интересно узнать, что думают турки о спиритизме и всяких там призраках. Ну вы меня понимаете.

–  Дорогой Джон, конечно, конечно, – Салих приложил руку к сердцу , – но сначала прошу ко мне домой. Ни о чём серьёзном нельзя разговаривать на пустой желудок. Какой разговор, когда в животе урчит? Ведь так? Для дорогих гостей накрою стол лучше, чем у султана, да наполниться благодатью Аллаха его дворец. Всё, едем! – Он хлопнул в ладони, привлекая внимание своих телохранителей, и что-то крикнул в толпу. Словно по волшебству исчезли войлочные колпаки дервишей, обиженно звякнув, рванул с места трамвай. Нукеры без всяких церемоний ринулись вперёд, заставляя медлительных турок, что есть сил вжиматься в стены, чтобы не оказаться под стальными колёсами пароциклов, окутанных облаками искрящегося дыма.

Увидев во дворе особняка припаркованный мерседес, Серафима нахмурилась. Она знала все приёмы своей подруги и теперь ничуть не сомневалась, что именно она пригласила Ленара. «Вот же курица любопытная, цесарка турецкая!» - в очередной раз помянула недобрым словом. Ей вовсе не хотелось делиться с Элен своей законной добычей (так она полагала, по крайней мере).

«Это она, что ли, падала с небес на булыжники Москвы, тонула в Финском заливе, отбивалась от назойливых китайцев, кормила лягушек в тайге! Ну уж нет, так запросто ей это не удастся!»

– Элен, подруга, скажи мне, пожалуйста, твоя работа? – она указала на машину.

– Ой, извини. Я, когда звонила моему Исмаил-бею, вынуждена была объяснить с кем еду по магазинам. Ну ты разве не знаешь этих ревнивых турок! Он быстро всё вытянул из меня. Прости, пожалуйста, ему невозможно врать.

Сморщив нос, Элен растянула в улыбке накрашенные сверх всякой необходимости щёки. Она обладала своеобразной красотой, на которую в России охотников трудно сыскать. Излишне правильные черты лица указывали на беспринципную и эгоистичную натуру. А лёгкая конопатость, которую дама весьма успешно прятала под слоем пудры, говорила о страстях, терзающих душу молодой женщины. Был огромный скандал, когда петербуржское общество прознала о её романе с турецким коммерсантом. Но что было делать бедной камелии , когда её покровитель испустил дух, подавившись фаршированной рыбой на званом обеде. Кто бы покрыл карточные долги? Посетив напоследок модного парикмахера, петербуржская красавица отправилась в Стамбул, делать счастье обезумевшему от любви турку. Вскоре выяснилось, что счастье оказалось завёрнутым в зелёную парчу. Елен быстро научили правилам шариата, и теперь она нигде не ходила одна. О её тайной страсти к азартным играм пришлось на время забыть, и тут такая удача: подруга, да ещё в компании со знаменитостью. Она никак не могла упустить возможность слегка разнообразить скучные турецкие будни!

– Ты всех так удивила. И как с ним живётся?

– Деспот редкий. Туда не ходи, сюда не ходи. Тоска египетская.

– Как я тебя понимаю, – посочувствовала Серафима, имевшая представление о жизни на востоке по пьесе «Цезарь и Клеопатра» и сказкам Шахерезады.

В ожидании обеда Салих угощал гостей чаем из пузатых стаканчиков и обязательными для каждого турецкого дома сладостями: шекенпаре, кадаиф, экмек и т. п. Равнодушный к еде Савенков с удовольствием хрустел миндальными печеньями. Потребность обратить всех и каждого в свою веру съедала его внутренности, словно влечение безусого юноши к обнажённому женскому телу.

– Уважаемый Салих-бей, что вы думаете о несправедливости.

– Всё в руках Аллаха, если тебя наказывают, значит, заслужил.

– Так ежели не по совести?

– Что такое совесть, когда Аллах тебя наказывает? Не бери на себя лишнего, и не на что будет обижаться. Кто тебе сказал, что не заслужил, совесть? Так совесть ли это, если заставляет обижаться на ближнего или шёпот злых джинов? Надо молиться Аллаху и ни в чём не ошибёшься.

– Так и я об этом. Если на все сто процентов уверен, нужно ли молча принимать обиду или же следует ответить, чтобы не умножать несчастия? Вы сказали, что знаете о нашей экспедиции. И как на это смотрит Аллах? Погибнут миллионы, а ему и дела нет?

– Всевышний устами суфиев говорит, мир погряз в грехе и нуждается в очищении. Какая же здесь несправедливость? Истинные мусульмане могут ничего не бояться.

– Подождите, вот с этого места поподробней. Это что за откровения такие? – вмешался Ленар, почувствовавший чужую волю в словах хозяина.

Джордж немедленно извлёк из кармана блокнот и приготовился записывать.

– Да, да, вот именно!

К Салиху бесшумной тенью подошёл слуга и что-то сообщил на ухо.

– Прошу извинить. Аллах не оставляет нас без внимания. Сейчас познакомлю со своей несравненной Элен, – при этом выразительно посмотрел на Ленара, который прикрыл на секунду веки, догадавшись, что ответ на вопрос он услышит в более подходящей обстановке.

_______________________________________________________

  1. Терраклиниум – культовое место, где проводили мистерии. Участники занимались распутством в жарко натопленной пещере. Дома рассказывали, что ходили на охоту, но не повезло с дичью: ушла раненая, но довольная.

  2. Варвара Добросёлова – главная героиня спектакля по роману Ф. Достоевского «Бедные люди». Весьма несчастная женщина, соблазнённая проходимцем и брошенная по причине хворости и дохлого характера.

  3. Азраил - ангел смерти в исламе.

  4.Полишинель – горбатый, кривоногий арлекин, описывающий визгливым голосом события, происходившие на сцене кукольного театра. Похож на русского Петрушку, но только чуть-чуть злой.

  5. Джон Хопкинс – сын рабовладельца, выращивающего табак, квакер, получивший весьма скромное образование, с 1806 по 1809 посещал бесплатную школу в штате Мэриленд, удачливый коммерсант и меценат.
 
  6.Карагёз (турк. черноглазый)- 1. персонаж турецкого теневого театра, воплощение народного юмора и смекалки. 2. Театр кукол в Стамбуле.

  7.Поцокал языком – кивок с цоканьем языка означает у турок недовольство или вежливый отказ.
 
  8.Приложил руку к груди и слегка наклонился вперёд!- это вежливый отказ.
_______________________________________________________

< Глава 9 Царство правды    http://proza.ru/2021/09/26/972

> Глава 11 Мистический свет http://proza.ru/2021/10/08/248