Творец, заклинаю Тебя - воскресни!

Наблюдая авангардные анархические всплески в искусстве в культуре, любые движения «анти-норма», «анти-классицизм», «анти-академизм» может показаться что это «причуды выскочек», «дурь творчества», «арт-чехарда» и т.п. Николай Бердяев в своей книге «Смысл творчества» раскрывает глубинный кризис как науки, так и искусства. Главный корень этого кризиса - «ветхозаветная» гносеология, - парадигма, в которой уже изначально предписано раздельность субъекта от объекта, материи и духа. Такая гносеология порождает раздробленность во всем в человеке, в науке, искусстве. Все дробится как выразился Гегель на «дурную бесконечность».
Здесь я позволю себе процитировать Н. Бердяева (Смысл творчества*) с тем, чтобы каждый человек творчества, смог позволить себе сделать шаг за границы, очерченные классикой, литературными нормами, и преодолеть горы и болота всех - "измов".
Предоставляю слово Николаю Бердяеву:
«Творчество болезненно и трагично в существе своем. Цель творческого порыва – достижение иной жизни, иного мира, восхождение в бытии. А достижение творческого акта – книга, картина или правовое учреждение. Движение вглубь и ввысь проецируется на плоскости. В этом есть большое и трагическое несоответствие между задачей творчества и результатом творчества. Вместо бытия творится культура. Субъект не выходит в объект, субъект исчезает в объективации. Классицизм хочет признать болезнь здоровым, нормальным состоянием. Для классицизма трагическое несоответствие между задачей творческого акта и его результатом и есть значимое, ценное. Романтизм чует болезнь, болеет ею,  и тем уже он здоровее. Романтизм не хочет имманентной замкнутости и завершенности, он жаждет трансцендентного прорыва в бесконечность. И романтизм более соответствует бесконечной природе человека, трансцендентной по отношению к данному миру, чем классицизм.  Романтизм как бы пророчествует о творческой мировой эпохе, предчувствует ее наступление. Классицизм задерживает наступление творческой мировой эпохи, заковывает человека в имманентной завершенности, мешает его порывам к иному бытию. Классицизм хочет примирить человека с его болезнью, с его подзаконностью и ограниченностью и создать для него призрачное, не сущее имманентное совершенство. Романтизм не хочет этого не сущего совершенства, он видит в трагедии творчества знак высшей природы человека. Критическая гносеология есть лишь одна из форм классицизма. Классицизм весь в дотворческой эпохе, он в законе, он норма для греховной, не искупленной природы"(С. 174).
"Романтизм предваряет творческую эпоху, но сам еще не знает подлинного, религиозно го творческого акта. Классицизм и романтизм я здесь беру не как эстетические, литературные категории, а гораздо шире, как мировые, метафизические категории, распространяемые на все сферы творчества, и на познание, и на нравственную жизнь, и на все. В классицизме есть консервативная, задерживающая инертность, в романтизме – революционное,творческое движение. Классицизм всегда серединен, романтизм – конечен, не по осуществлению, но по устремлению своему. Критическая гносеология есть по существу своему
узаконение классицизма и отвержение романтизма. Творческий романтизм не хочет знать власти гносеологии над творчеством, ее прав запрещать, ограничивать или оправдывать".
"Наступление творческой религиозной эпохи и означает глубочайший кризис творчества человека. Творческий акт будет созидать новое бытие, а не ценности дифференцированной культуры, в творческом акте не будет умирать жизнь. Творчество будет продолжать творение, в нем раскроется подобие человеческой природы Творцу. В творчестве будет найден выход субъекта в объект, восстановлено тождество субъекта и объекта. Все великие творцы предваряли этот переворот». (С. 175)

"Современный человек-творец не может уже классично, по нормам творить
науки и искусства, как не может классично, по нормам заниматься политикой. Во всем он хочет дойти до конца, до предела, перейти за грани. Литература перестает уже быть только литературой, она хочет быть новым бытием. В середине отдельных сфер культуры и ее ценностей нет сил уже удержаться, творческий порыв к иному бытию уничтожает культурную чересполосицу. На вершинах культуры ставит-
ся вопрос, есть ли культура путь к иному бытию или культура есть задержка в середине и нет из нее трансцендентного выхода. Искусство переливается в теургию, философия – в теософию, общественность – в теократию"(С. 176).

Я надеюсь если вы дочитали до конца, и будете размышлять над посланием Николая Бердяева вы сможете обрести большую степень свободы для самовыражения в своем творчестве. Беспредельный дух творчества с Вами, хватит висеть столетиями распятым на кресте материи, классики, культурологических догматов. Люди творцы – воскресайте! Творец духа всегда свободен!

*Текст предоставлен издательством
http://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=177080
Смысл творчества: АСТ, АСТ Москва, Хранитель; Москва; 2018
ISBN 978-5-17-108119-5