Перевод и подлинник - гербарий и цветок

Когда из общения со своими знакомыми и коллегами в Европе, понял, что Пушкин для них – архаика на грани пустого звука, я был обескуражен.

Как же так? Знать, выделять, может быть даже почитать (или, по крайней мере, говорить об этом) Толстого, Чехова, Достоевского и игнорировать Пушкина? Невероятно!

Оказывается, что очень даже вероятно. Между Пушкиным и западным читателем стоит ментально-языковая стена, которая ничем, и распрекрасным переводом тоже, не преодолевается. И, как ни странно, качество перевода при этом значения не имеет.

Сделайте обратный перевод с английского строки: «Бразды пушистые взрывая, летит кибитка удалая…» и вы будете впечатлены.

Сначала туда (это перевод от профессора русского языка James E. Falen):

«A bold kibitka skips and burrows

And ploughs a trail of fluffy furrows…»

А потом обратно:

«Смелая кибитка скачет и зарывается

И вспахивает след из пушистых борозд…».

Ну, положим: кибитка не скачет, а летит, и она не смелая. Смелой она может быть только повздорив в другой кибиткой, здесь она – удалая, значит лихая и бесшабашная… Но это совсем сложно. А ещё сложнее понять, что кибитка не вспахивает, она взрывает!

Дву- и многоязычные штурмовали и штурмуют эту стену. Даже привлечение гениев к осаде твердыни ничего не меняет. Перевод и примечания Набокова к «Евгению Онегину», незнакомые подавляющему большинству россиян прочитавших Пушкина, позволяют западному (американскому, английскому) читателю максимально близко подойти к пониманию содержания, но не смысла и души этого романа в стихах. Набоков, потратив пятнадцать лет жизни, предложил самый высококачественный подстрочник «Евгения Онегина», определив стремление познакомить иностранного читателя с Пушкиным в поэтическом переводе «дурным желанием».

Текст и перевод. Гербарий и цветок. Картина и натура.

Может ли быть гербарий лучше, чем цветущее растение?

Может. Наверное.

Но это никогда не будет одним и тем же. Они обречены на несовпадение, а в оценке качества своих созданий садовник никогда не сойдется с ботаником.

И это - трагедия. Особенно для тех, кто мечтает о достижении ментального единства с Европой.

Позвольте! —обязательно скажет кто-нибудь - Европа с упоением ищет в нашей литературе подходы к пониманию загадочной русской души.

Но об этой комедии мы поговорим в другой раз.