Тётя Каля и немного мистики

            «–Так вот, Илюшенька, – промолвила тётя Саша, беззвучно
             отхлебнув горячего чая, – знаешь, как на поминках говорят о дорогом
             покойнике: «Он будет вечно жить в наших сердцах». Этакая
             самоуспокоительная фигура речи… А на деле получается самая что ни на
             есть истина. Мы все здесь существуем до той поры, пока живые нас
             помнят.
             Тебе потом всяких глупостей наговорят, вымыслов и домыслов, да и
             просто бредней – неумных людей всюду хватает, но доподлинно известно
             только одно: покуда нас вспоминают – мы есть».
               
                Святослав Логинов  "Свет в окошке".       

      Тётя Каля была средней из сестёр Меньшиковых. Старшая Ольга родилась в канун революции 1917 года, младшая Екатерина в 1925 году.
      Клавдия родилась в 1919 году, но всегда скрывала свой возраст и для  окружающих она была с 25 года. Поэтому младшей сестре Кате,  пришлось придумать историю, что её записали на несколько лет старше, чтобы в войну она могла устроиться на работу. Тётю Калю бог не обделил талантами и красотой. Аккомпанируя себе на гитаре, она прекрасно пела голосом, похожим на голос популярной тогда Клавдии Шульженко. Когда после школы она захотела поступить в театральный, то бабушка - носитель строгих взглядов, ей не разрешила. И тетя Каля окончила Тамбовский пединститут, как и  сестра Ольга, по специальности «Русский язык и литература».
         Во время войны она принимала участие в обороне Советского Заполярья - служила при штабе начальником секретной части Инженерных войск с августа 42 по апрель 43, и судьба её похожа на судьбы героинь советских фильмов - так называемых «фронтовых жен». У неё был роман с  генералом этих Инженерных войск. И уже будучи беременной, она узнала, что он женат и разводиться не собирается. Родилась девочка, назвали её Наташей , и тётя Каля, прихватив сестру Катю, уехала сначала в Баку, а потом, после освобождения  Одессы, в  город у Чёрного моря. Бабушка Ксеня просила оставить девочку в Сосновке, но тут тётя Каля её не послушалась. Послевоенное время было тяжелое. Разруха, болезни. Девочка заболела, и спасти ее не удалось. Похоронили её в Одессе.
       Других детей у тёти Кали в дальнейшем не было. Она очень переживала потерю дочери, ей было тяжело оставаться в Одессе и она переехала в Новосибирск. 
       Характер у т.Кали был «нордический» и авантюрный. Сестры называли её «Остап Бендер в юбке». Родись тётя Каля попозже, наверняка в наши дни стала бы бизнес - вумен. Она вела светский образ жизни, заводила нужные знакомства. Я вспоминаю некоторые , употребляемые ею прилагательные: крупный, талантливый, успешный, применяемые к  ‘инженер’, ‘хирург’, ‘ученый’, ‘руководитель’ и др.
       В Новосибирске она была замужем за талантливым хирургом Игорем. Игорь был моложе её лет на пять. Одевался по тем послевоенным временам модно: двубортный костюм, шляпа с широкими полями. Но, губил свой талант пристрастием к «зеленому змию». Это отражалось на его карьере. А карьеры тётя Каля желала ему великолепной и прикладывала к этому все свои силы. Когда же поняла, что её надежды не сбудутся, развелась и переехала жить в Ангарск, который ей понравился тем, что  это был молодой город, спроектированный ленинградскими архитекторами,  красивый и престижный. 
       В Ангарске тётя Каля  преподавала в детском доме, и мне перепал оттуда вельветовый костюмчик. Куртка меня вполне устраивала, и я ее носил очень долго, но короткие штаны с пуговичками под коленками  носить категорически отказался.

      Случилось так , что в летнем пионерском лагере тётя Каля познакомилась с Игорь Фёдоровичем.  Он был педагог – историк. Был женат, но не устоял под напором тёти Кали. Они сошлись и переехали в Уфу, где Игорь Федорович устроился на работу в университет. Игорь Фёдорович, Игорь Второй, Гоша - это всё о нём. Человек он был тихий и нечестолюбивый. Любил рыбалку и не прочь был выпить за компанию. Но у тёти Кали были другие планы. Она настояла, чтобы он занялся диссертацией. Завела знакомства, которые его тяготили. Он начал собирать материалы для диссертации: что-то о Красном движении в Башкирии.
       Помню летом, когда они приезжали в Сосновку, Игорь Федорович находил общий язык с папой и соседом Иваном Сидоренко. Тётя Каля не выносила ни того, ни другого, и терпела их скрепя сердце.  Когда собирались гости - Сосновская интеллигенция   (агроном, технорук, врач), то тётя Каля и Гоша пели на два голоса под семиструнную гитару, на которой играла тётя Каля. У Игоря Фёдоровича был прекрасный баритон.
     Мне особенно запомнилось: «Белла, Белла, Белла  Донна, Донна дорогая, торопись, я жду тебя в таверне "Двери рая..."».
         Где-то в конце 70-х, после очередного семейного скандала, мама уехала, никому ничего не сказав, к тёте Кале. Папа приехал к нам (мы тогда жили в общежитии на Менделеева) . Был он в подпитии и со словами «мать пропала», слезясь, начал перечислять, куда он обращался в  её поисках. Это были милиция и городские больницы. На другой день он пришел к нам с телеграммой с очень характерным для тёти Кали текстом: «Саша, ты недочеловек. Катя у нас».
       После  такого пердюмонокля  папа засел за написание писем Ольге Николаевне, Екатерине Николаевне и Клавдии Николаевне с Игорем Федоровичем. Здесь я процитирую только некоторые строки : «30 лет прожили», «Сейчас не нуждаемся ни в чем. Сыновья из гнезда выползли», «Я тебя никогда не брошу в грязь лицом» , «Сижу один, как волк в берлоге и разговариваю с котом и собакой Диной, а у Дины даже слезы из глаз..»,. Впечатлила фраза в конце покаянного письма к маме: «божьей птичке – божья воля», 
       Самоуничижение перемежалось с призывами вспомнить хорошее - жизнь в Германии, полностью приносимую  зарплату, заботу о ней и сыновьях.
       В конце – концов мама вернулась, и они зажили «лучше прежнего», но по-прежнему.

     Тётя Каля  построила новый  дом в Сосновке, так как старый совсем обветшал. Это было не просто.  Покупку сборно – щитового  дома удалось выбить для Ольги - как сельской учительницы с большим стажем. Из Воскресенска привезли шифер и цемент и асбестовые кольца для колодца. Это была особая операция. Каким-то образом предприимчивая  тётя Каля разыскала в Тамбове папиного племянника, который работал начальником автобазы и тот согласился помочь.    
       Игорь Фёдорович был на 10 лет моложе тёти Кали, и она переживала по поводу того, что он останется один после её смерти, так как Игорь Фёдорович был совсем не приспособлен к бытовым мелочам жизни. Эти мелочи выливались для него в большие проблемы.  Может быть сказалось что любящая и заботящаяся о нём мать передала его первой жене с нагрузкой  заботиться о нём, и также с этой нагрузкой он перешёл  к тёте Кале. 
   Но, в конце 80-х Игорь Фёдорович серьезно заболел. Рак пищевода. Тётя Каля со свойственной ей энергией принялась его спасать. В то время, когда на все продукты был страшный дефицит,  она доставала для Игоря Фёдоровича икру и другие деликатесы. Привлекала лучших специалистов, даже привозила московского профессора.  Все это требовало материальных затрат, и она залезла в долги у своих знакомых, но не друзей. Друзей - то и не было. Несмотря на  все хлопоты Игорь Фёдорович скончался, претерпевая страшные боли.
     Игоря Фёдоровича в цинковом гробу  привезли  в Сосновку и  похоронили рядом с дедушкой Колей и бабушкой Ксеней.
      Почему-то гроб был очень лёгким и тётя Каля запретила его открывать. Может быть она кремировала усопшего Гошу и в гробу была только урна с пеплом?
     Оставаться  в Уфе тёте Кале стало одиноко и тоскливо и она  провернула обмен квартирами и стала жить вместе с семьёй своей племянницы Ритушки в Тамбове в 3-х комнатной квартире. Ей выделили самую большую комнату с сделали ремонт по её пожеланиям.  Привыкшая жить независимо, светским образом жизни, с достаточно высокими доходами, что позволяло ей выступать в роли мецената для своих родных - она вдруг оказалась на нищенской пенсии, почти изолированной от мира  в комнате  с крючком на двери с изображением гончих собак,  напоминающим любимую собаку Найду дедушки Коли.
    Тётя Каля в детстве очень была привязана к отцу, после его смерти ходила ночью к нему на кладбище. Однажды ночью он пришёл именно к ней и позвал прогуляться вокруг дома. Она вылезла к нему в окно, прошлась. Он сказал ей, смотри от тебя тень есть, а от меня нет. Видимо, ночь была лунная. И потом вдруг уменьшился и исчез.
      Дверь зала часто была закрыта и  входить  в неё можно было только по приглашению.
        А тут еще кредиторы подали в суд на возмещение долгов.  Милицейские уроды зачем – то арестовали тётю Калю до суда.  Жизнь для неё показалась бессмысленной  и она ушла из жизни, повесившись в камере. Через короткое время после этого все ее долги обесценились и превратились в копейки. Ушла она из жизни не по слабости духа, а скорее наоборот: как сильная натура она решила подвести черту еще раньше, а арест только послужил катализатором. Похоронили ее рядом с Игорем Федоровичем в родной Сосновке в 1985 году.
      Так как она никогда ничем не злоупотребляла, ее организм  после смерти был как у молодой девушки. Так сказал патологоанатом.

        Тамбовская Ритушка  рассказала мистическую историю. «Ростовский барин» - Виктор  Меньшиков, сын дяди Серёжи как-то заехал к ней в гости. Он купил три картины тамбовских художников и повесил их в бывшей  комнате тёти Кали вместо инкрустаций по дереву, привезённых  из Уфы.
              И вот, ночью  раздался стук и все три картины упали со стены. А наутро никак не могли найти одну из них с изображением куполов. Позже её нашли под тахтой в положении лицевой стороной вниз.
               Как она могла проскочить мимо плотно стоящей у стенки тахты, имея толстую багетную раму?
                Как она могла упасть лицом вниз?
  Вопросы эти остались без ответа. Вызывали священника, чтобы освятил это место, так как пришли в выводу, что дух тёти Кали, неотпетой по христианскому обычаю, мог так отреагировать на снятие её инкрустированных дощечек.
                Виктор, который до этого посетил Сосновку и находился под впечатлением от рассказов про многие непонятные сверхестественные явления, случавшиеся там, только и спросил растерянно: «И тут начинается?». 

     И ведь было от чего растеряться.       
                Двоюродная сестра дедушки Коли, которую по улице называли Манёкой, была  старой девой, жила одна в стареньком домике под соломенной крышей и имела репутацию колдуньи. Она рассказывала как беседовала с домовым.
        Был зимний непогожий поздний вечер. Манёка уже улеглась в постель, и тут вдруг, в трубе кто-то завыл: «У-у-у. У-у-у».
     - К худу или добру спросила Манёка, сразу поняв, что это был домовой, с которым и ранее у неё бывали контакты.
     - К ху-у-у-ду  - ответил Домовой.
     - Типун тебе на язык — сказала Манёка, плотнее укуталась одеялом и уснула.               
         
          Подтверждением её связей с нечистой силой послужил случай, произошедший в начале 60-х годов. Летом в Сосновку к бабушке съехались и Долговы и Петровы. Стемнело,  где-то вдалеке погромыхивал гром, сверкали молнии, гроза приближалась.  Неожиданно, громкое  наводящее ужас непрекращающееся кошачье мяуканье вступило в перекличку с раскатами грома.  Мама попросила папу, прогнать кошку.
        Папа вышел во двор, схватил полено и бросил его в кошку, сидящую на плетне. Раздался кошачий визг и кошка исчезла.
        На следующий день Манёка а пришла к бабушке. У нее была забинтована рука.
    - Что с тобой — спросила бабушка.
    - Упала и зашибла — сердито ответила Манёка.
        Но нам было понятно, что с ней случилось вчерашним вечером.

             Граф Бенкендорф прорубил просеку в лесу к реке Челновая. По обочинам посадил сосны , а саму дорогу присыпал песком. На реке же построил купальню. Это место и по сей день зовётся «Мыльным». Легенда гласит, что в Челновой утонула молодая красавица, дочь управляющего умением графа. По одной версии её затянуло в омут, а по другой, что она утопилась из-за несчастной любови к графскому сыну. Это место пользуется не только  популярностью у отдыхающих но и дурной славой,  ежегодно кто-нибудь да и тонет на Мыльном. Говорят кто-то из рыбаков даже видел смутный силуэт девушки среди речных кувшинок.

             Из разряда мистических случаев было и таинство превращения вина в хлеб, точнее в зёрна пшеницы. Тётя Оля вечером ставила на крыльцо бутылку портвейна, а утром вместо неё стоял мешок, наполовину заполненный зерном. Смутные подозрения падали на Мантея, который работал сторожем на зерновом складе спиртзавода. Однако, как говорили на ломаном русском в фильме «Красная жара»: «Какие Ваши доказательства?».