Рыбалка

               
     Посёлок в котором  жил дед Матвей был не большим, и по этой причине многие знали его, как страстного любителя поволочиться за каждой женской юбкой и как не менее страстного рыболова. Но деду уже перевалило за восемьдесят и первая страсть – любовь к юбкам, или как говорила его жена баба Клава – кобелизм, по естественным причинам угасла, ну разве что иной раз посмотрит он загоревшимися глазами вслед какой-нибудь молодухе, горестно вздохнёт, смахнёт рукой старческую слезу и обиженно отвернётся. Но другая страсть – рыбалка, с годами  только крепла. Да вот беда – речка, до которой можно было дойти  за десять минут, и куда Матвей всю жизнь ходил с удочками теперь обмелела и заросла осокой. Рыба в ней перевелась, и все местные мужики вынуждены были ездить на машинах и мотоциклах за десять-пятнадцать километров ловить  карасей на  озёра. Добраться туда пешком дед не мог, а поехать было не на чем, да и бабка, зная, что на рыбалке её муж может «заблудиться» и «сходить налево» не отпускала его дальше магазина. А Матвей страдал; часто  ему снилось, как сидит он на утренней зорьке на берегу водоёма и боясь пропустить поклёвку не отрывая глаз смотрит на поплавок. А вокруг такая тишина, что звенит в ушах! Перед рождением нового дня ничто не шелохнётся, и только на востоке всё больше и больше румянится небо. Наконец, там появляется огненно-багровый шар солнца, ещё мгновение и непонятно откуда  прилетает свежий ветерок. Он гонит мелкую рябь по зеркалу озера и шевелит камыш. И в этот момент, нужно особенно зорко следить чтобы не прозевать поклёвку, потому что сейчас должна проснуться рыба. И действительно, сделанный из пробки от вина, поплавок покачавшись,  вдруг начинает двигаться в сторону, а затем резко исчезает под водой. Дед  дёргал удилище и с криком: «Эх,  сорвалась…» – просыпался.
    Ещё дед Матвей был известен в посёлке тем, что гнал лучший самогон. Сырьём для него служила росшая во дворе огромная груша, которая давала каждый год невиданный урожай, и дед весь этот урожай перегонял на живительный напиток. Благо, что новая власть за это не преследовала. Правда, запрещала продавать зелье, но он и не продавал – оно само утекало, как песок сквозь пальцы. То один сосед забежит утром: «Похмели, дед, а то умру у тебя на пороге…» – то другой. А бывало мужики, перед тем как на озеро ехать, заскочат: «Дед Матвей, ты же знаешь на рыбалке без этого никак. Дай пару пузырей, в получку рассчитаемся». И утром, едучи домой с уловом, иногда заглядывали к нему  «здоровье поправить». Дед на их улов смотрел и еле сдерживал слёзы, так ему было обидно, что не он поймал эту рыбу.
      Чаще всех к нему наведывался за самогоном, живший неподалёку, Васька Чёрножук. У него была старенькая «копейка» –  «Жигули» первой модели, которыми он очень гордился,  и рыбалить на ней  Васька  ездил два-три  раза в неделю. Дед неоднократно просил Черножука взять его с собой, но тот, каждый раз, говорил: «Вот когда бабка тебе  разрешение выпишет тогда и поедем». И такой день однажды наступил; баба Клава видя, как тоскует по рыбалке её Матвей, сжалилась и сказала: «Ну ладно, езжай с Васькой. Только смотри у меня… Узнаю что за старое взялся – из дома выгоню».
    К рыбалке дед готовился основательно. Достал из сарая много лет пылившиеся там бамбуковые удочки. Заменил на них крючки, поплавки и грузила.  С горем пополам отыскал в кладовке садок, который бабка уже успела  приспособить для хранение лука. Накопал червей,  сварил кукурузы, а на прикормку, за бутылку первача, выпросил, у работавшего на маслозаводе соседа, пахучую макуху.  И даже втихаря от жены, чтобы задобрить Ваську, он заныкал под грушей две поллитры лучшего (сделанного для  себя) самогона.
     Черножук подкатил к дому деда Матвея, минута в минуту, как они договорились.  Посмотрев на его снасти, он сказал: «Дед, удочки в салон не войдут, но выход есть –  на крыше моего автомобиля багажник. Привяжем  снасти к нему, но с тебя за это магарыч».  Матвей, готовый на всё, согласно подмигнул Ваське, мол не волнуйся будет магарыч. После того, как они уселись в машину, баба Клава спросила Черножука: «Когда же вас ждать назад?» «Утром, баб Клав, утром привезу твоего ненаглядного в целости и сохранности» –  улыбаясь, ответил тот. Когда автомобиль отъехал от дома, бабка, глядя  вслед ему размашисто перекрестилась.
    К озерку, затерявшемуся между берёзово-осиновых  рощиц, в окрестностях деревни Хурцовка, они подъехали аккурат, к вечернему клёву. Но к удивлению Черножука, на прикормленном им месте,  стоял мотоцикл с коляской, а рядом с ним сидели два мужика. Приглядевшись, он угадал  местных браконьеров: Кольку  Мороза и  Лёньку Усика. В округе все знали, что они ловили рыбу  сетями и продавали или меняли её на спиртное. «Сети  караулят…» – подумал Васька. – Привет, мужики! Как клёв?» – выбираясь из машины спросил он. «Да какой клёв, Васёк? Отдыхаем просто», – кивнув головой на ополовиненную бутылку водки, ответил Мороз. В отличии от хозяина машины, дед Матвей, повёл себя по-другому; едва остановился автомобиль, он, выскочил из него и не обращая внимания на сидевших на берегу мужиков, стал бросать в воду макуху, чтобы запахом приманить к берегу  рыбу.
       Когда солнце склонилось к горизонту, ветерок стих, и, на глади озера, то тут, то там, стали расходиться круги, это значило, что карась вышел набивать брюхо плывущими по поверхности насекомыми. Наступило время вечернего клёва. Он превзошёл все ожидания рыболовов.  Дед Матвей еле-еле управлялся с двумя удочками и утверждал, что виновата в этом  прикормка. Карась шёл косяком и чуть ли не сам цеплялся на крючки. И не серебристый, а жёлтый, таких карасиков, баба Клава называла золотыми рыбками и очень любила их жарить со сметаной.  Снимая с крючка очередною рыбку,  Матвей представлял, как  обрадуется улову жена, как она снимет со сковородки и положит перед ним на тарелку обжаренных до хрустящей корочки карасей. А он, хлопнув пару рюмашек самогончику, самодовольно скажет: « В следующий раз я ещё больше привезу…» Клава же, посмотрев на него влюблёнными глазами произнесёт: «Ты, Матвей, у меня всегда был добытчик…». До темноты, садок деда был наполнен почти на половину.
      Пока Матвей с Васькой таскали рыбу на удочку, Мороз с Усиком, накачав резиновую лодку, плавали проверять сети. Возвратились они тоже с хорошим уловом.
      Летний вечер был тёплым. В озере хором квакали лягушки, на чистом от туч небе щедро высыпали звёзды. Довольные рыбалкой мужики развели костёр, разложили на газетки нехитрую закуску и выпили за рыбацкую удачу. Когда время стало приближаться к полуночи Черножук посмотрев на часы сказал: «Так, мужики, мне тут по делам отъехать на пару часов требуется. Вы деда не обижайте, мне его нужно утром бабке сдать в целости и сохранности…» «Ну что ты темнишь, Васёк? Знаем мы твои дела, их Светкой Егоровой кличут.  Езжай, заждалась уже небось зазноба…» – пьяно ухмыльнувшись, ответил Усик.
       Деревенская улица была пустынна. Но когда Васька затормозил у дома Светланы, то кто-то, стараясь не попасть в свет  фар, отделившись от калитки, лёгкой тенью, метнулся к его машине. Это была Света. Усевшись на переднее сиденье, она  обвив  белыми руками шею Черножука, капризно произнесла: «Я уже вся застыла тебя дожидаючись…» «Счас, я тебя согрею – страстно целуя женщину, ответил Василий. На озеро он вернулся, когда небо на востоке слегка начало розоветь. Оба браконьера и дед Матвей, сладко посапывая, спали у затухшего костра.
       Утренний клёв был похуже вечернего, но в целом рыбалкой все были довольны. Складывая  свои и дедовы вещи в салон автомобиля, Черножук  обнаружил на заднем сиденьем ажурные трусики своей зазнобы. В первый момент, увидев их, он,  вспомнив прошедшую ночь, растянул губы в улыбке, но потом в его голове пронеслись разные мысли: «Хорошо, что заметил сейчас… Не дай бог бы Любаша нашла… Тогда кирдык… Куда же их деть? Выбросить жалко… Светка же ради меня старалась… Спросит куда дел? Ну не везти их домой … Что же делать?»  Черножук, осмотрев салон, наткнулся взглядом на полиэтиленовый пакет: «Вот! Туда их засуну и спрячу где-нибудь поблизости, а в следующий приезд Светке верну…» Приняв такое решение, он затолкав предмет женского туалета в пакет, оглянувшись по сторонам  спрятал его под кустом развесистой ивы.
      Усадив  деда в машину, Васька уже собрался трогаться, как  стоявший у ивы Мороз крикнул: «Погоди, Васёк, у тебя дедовы удочки развязались, потеряешь  по дороге…»  Дождавшись, когда браконьер надёжно закрепит дедовы снасти на багажнике, Черножук, помахав ему рукой, нажал на педаль газа.
     Дед Матвей, не выспавшийся ночью, несмотря на то, что «копейку» трясло на кочках, всю дорогу клевал носом. Но как только въехали в посёлок, он приободрился и радуясь каким-то своим мыслям заулыбался. Бабу Клаву рыбаки увидели издалека – дожидаясь их, она как монумент стояла у ворот своего дома.  Когда Черножук затормозив почти у самых её ног остановился, дед Матвей держа в руках садок с отливающими золотом карасиками, желая обрадовать жену, не по возрасту шустро, выскочил из автомобиля. «Клава, посмотри, что  я т привёз!» –  радостно закричал он. Но  бабка на это никак не отреагировала, и даже не посмотрела на мужа. Застыв на месте она глядела куда-то выше  дедовой головы. Выбравшийся из автомобиля вслед за Матвеем Васька, проследив за её взглядом, обнаружил что на конце бамбуковых удочек деда Матвея были привязаны кружевные трусики Светки! «Ну, Мороз! Ну падла!» – только и успел подумать Черножук, как баба Клава выйдя из ступора нависла над дедом Матвеем: «Опять за своё взялся, кобель старый! Я знала, что тебя нельзя отпускать дальше магазина!» «Что случилось, Клава? Объясни…» – попытался оправдаться ничего не понимающий старик, «Тебе объяснить? А вот это что?» – с треском оторвав от удочек ажурные трусики, бабка с размаху хлестанула ими Матвея  по лицу. Дальше, боясь попасть под горячую руку старухи,  за развитием семейного скандала, Васька наблюдать не стал. Поспешно выгрузив поклажу деда и бросив на землю  злополучные удочки, он запрыгнул в машину и умчался домой. Жена Люба была на работе и Черножук завалился спать.
     Через два часа его разбудил сын Сашка: «Пап, вставай там к тебе дед Матвей пришёл…» Натянув спортивные штаны, зевая, Васька вышел во двор, Там с чемоданом в одной руке, бутылью самогона в другой и с лиловым фингалом под левым глазом, стоял Матвей: «В общем так, Василий, раз ты разбил мою семью, то пусти хотя бы на постой. Клава из дома выгнала…» «Ты же знаешь, дед, что у меня  в сарае, для тебя всегда есть свободная койка. Заходи. Пойдём обмоем твоё горе», – посмотрев на бутыль самогона, ответил хозяин дома.    
02.10. 2021г. Борис Беленцов