Житейский совет Одним файлом

Валентина Петровна поправляла здоровье в больнице после гипертонического криза. Лето было жарким, и больные высыпали на улицу, чтобы посидеть в тени под деревьями.

Женщина ждала зятя, который должен был вместо занятой дочери привезти фрукты. Ожидание затянулось, поэтому, нагулявшись, женщина присела на лавочку перед входом.

От нечего делать она завела разговор с девушкой, уже сидящей там и неотрывно глядящей в сторону входной калитки.

– Дочка, а ты кого ждешь, неужто мужа, вроде молоденькая совсем ещё?

– Жениха, – охотно откликнулась та, – Но мы собираемся скоро пожениться. Вы не смотрите, что так молодо выгляжу, мне скоро двадцать лет будет.

– А здесь ты с чем лежишь?

– По женской части. Новообразование у меня нашли, врач сказал, срочно оперировать надо, – голос девушки дрогнул. Сглотнув, она продолжила, – Я по телефону не стала Славе рассказывать, только просила приехать сегодня, чтобы спросить совета.

– Вон оно что! Тебя как зовут-то, детонька?

– Лада.

– А что же не у матери совета просишь, разве ж мужское это дело, в бабье здоровье вникать?!

– А у меня нет никого, одна я осталась, и бабушка умерла. Теперь вот со Славой живём в моей комнате. Он мне предложение недавно сделал. А потом меня на Скорой сюда привезли, обследование делали. Вот сегодня и объявили результат. А я боюсь операции, хотела его спросить. Как скажет он, так и будет.

– И думать нечего, раз сказали, значит, по-другому уже нельзя, – женщина, вглядевшись вдаль, взмахнула рукой, – Это Костя, зять мой идёт, – поднявшись навстречу, она забрала у мужчины сумку и, перекинувшись несколькими словами, скоро проводила его.

Обернувшись, Валентина Петровна увидела, что девушка сорвалась с места и поспешила к симпатичному парню, на вид немного старше её. Тот, приобняв, поправил заботливо на ней халатик и повёл по аллее, слушая сбивчивую речь.

– Ох, милая, не успела я, – покачала горестно головой женщина, – А ведь надо бы сказать, – она подошла и опустилась на ту же скамейку, – Обязательно надо сказать!

Проводив жениха, Лада снова подошла.

– Вы ещё здесь? Пойдёте на ужин?

– Погоди-ка, я хотела сказать тебе что-то.

– Что?

– Не рассказывай своему Славе ничего лишнего, пусть он поменьше знает о том, что с тобой будет.

– Почему? Я ничего от него не скрываю.

– Послушай меня, не надо мужчине знать всего, если хочешь сохранить семью, – взглянув на недоумевающую девушку, Валентина Петровна решилась, – Пойдём-ка, вон там погуляем, я тебе свою историю расскажу.

– Жили мы с мужем хорошо, я его любила, да и он меня тоже. Дочка у нас росла, Танюшка. А как пошла она в школу, стала я недомогать. Думала, пройдёт, а оно всё только хуже делается. Несколько лет терпела, а когда пошла по врачам, поздно уж было.

Сделали мне операцию. Когда пришла в себя, доктор, тот, что оперировал, подсел ко мне. Не уберегла ты, говорит, себя, Валентина, надо было раньше прийти.

А теперь пришлось мне всё твоё женское естество удалить, иначе недолго бы жить осталось. Я в слёзы, а он переждал немного, потом говорит, делать нечего, мол, исправить уже ничего нельзя.

Но жизнь на этом не закончилась, жить будешь долго и счастливо своей семьёй, если сделаешь, как скажу. Я твоему мужу не буду никаких подробностей рассказывать.

Но и ты не вздумай ничего говорить. Скажи, что всё обошлось, ошиблись, мол, с диагнозом. Мы, мужики, мнительные, а многие ещё и безграмотные в этом плане.

Он ничего не почувствует и не поймёт, поверь мне, знаю, что говорю. А если узнает от тебя, напридумывает невесть чего или брезговать станет.

Не поверила я ему, всё вы выдумываете, говорю. Мой муж хороший, любит меня, только посочувствует, наоборот.

Уж как он меня убеждал, да только толку мало. Как пришла домой из больницы, в первую же ночь всё рассказала, хотелось, чтобы жалел больше.

А он после этого задумчивый какой-то стал, поздно возвращаться начал, а потом и совсем ушёл к другой. Не могу, говорит, так жить, я молодой ещё, мне нормальная женщина нужна, а тут как подумаю, да представлю! Ну, не могу я!

Так и осталась я одна, дочке тогда и двенадцати лет ещё не было, а теперь вон уже замужем. А ко мне подкатывали потом мужчины, были и хорошие, и нравился очень один. Но не верю я больше никому и не хочу ещё раз такие слова услышать, после которых жить не хочется.

И тебе советую, не вздумай рассказать лишнего! – сказала в заключение Валентина Петровна, – Не ломай свою жизнь своими же руками, послушай моего совета. Не должен мужчина знать всю подноготную про твоё женское здоровье, тайны свои храни при себе. Поняла меня?!

– Поняла, – закивала Лада, – только зря вы так про Славу, он не такой.

– Такой-такой! Все они такие! Прав был тот доктор, кому, как не ему, было знать про всё мужское племя? Я не послушала, вот и осталась без мужа. А тебе не желаю такого!

*****
Валентина Петровна взяла под свою опеку Ладу, которую вскоре прооперировали. Слава навещал невесту, потом сказал, что уезжает в командировку, но к моменту выписки вернётся.

Обеих женщин выписали в один день. Когда Валентина Петровна собралась, зашла в палату Лады попрощаться. Та сидела одетая с сумкой в руках, по щекам текли слёзы.

– Что с тобой? – поспешила к ней женщина.

– Он не берёт трубку! Вчера вечером отключил телефон, и всё! Он меня бросил!

– Погоди паниковать. Может быть, просто телефон разрядился.

– Нет! Вы были правы, он такой же, как все. А я дура, потому что не послушала вас.

– Что ты ему сказала?

– Что у меня могут быть проблемы с детьми после операции, мне об этом врач сказал. А я не хотела обманывать Славу, он должен знать это до свадьбы.

– Ох, глупенькая! Ну зачем же так сгоряча, подумала бы сначала, да и в другой хотя бы обстановке сказала.

– Что же мне теперь делать? – Лада опять заплакала.

– А поехали ко мне в гости!

– Что? Нет, это неудобно.

– Очень даже удобно. Я живу одна. Сейчас вызовем такси и поедем. Я не стала беспокоить дочь, она вечно занята, решила, что не буду ей говорить о выписке и доеду сама. Потом из дома позвоню. Ну что, едем?!

Доехав, они устроили чаепитие, потом гуляли в ближайшем парке. Лада даже повеселела и оживлённо рассказывала про свою бабушку, которая была большой шутницей.

Потом они готовили ужин, потому что Валентина Петровна уговорила девушку остаться у неё ещё на недельку. К концу дня, насыщенного событиями, обе устали, а Лада опять загрустила.

– Может, ещё раз позвонить ему попробуешь? – предложила ей женщина.

– Не могу, – вздохнула та.

– Почему?

– Я так обиделась на него, что специально телефон в больнице оставила, под подушку сунула, а то руки к нему тянулись поминутно.

– Это ты зря. А вдруг он позвонит?

– А вот пусть теперь он помучается, – всхлипнула девушка, – Тем более, что он не позвонит, – она заплакала уже в голос, – Никогда не позвонит!

– Ну что ты, – Валентина Петровна подсела к ней и стала гладить по голове, – Что ты, Ладушка! Не убивайся ты так! Даст Бог, всё наладится.

– Да как же наладится, у вас вон насовсем муж ушёл!

– Так то я! У тебя-то совсем другая ситуация, да и Слава твой не такой, как мой. Не плачь, милая, ложись лучше, отдыхай!

Всю ночь девушка ворочалась и всхлипывала во сне. А наутро Валентина Петровна, оставив ей записку, поехала в больницу за телефоном. Втайне она надеялась, что Слава уже приходил или, на крайний случай, звонил.

Надежды не оправдались, но женщина всем наказала сообщить ей, если мужчина объявится. Его телефон был по-прежнему недоступен. Лада больше не плакала, а только горестно молчала.

Валентина Петровна вся извелась около неё. Спросив адрес, съездила на квартиру девушки, но и там Слава не появлялся.

А на третью ночь раздался звонок, номер был незнакомый, голос в трубке тоже.

– Ваш муж пришёл в сознание, попросил меня позвонить.

– Что с ним? – закричала Лада.

– Теперь уже всё хорошо, жить будет. Он заступился за женщину, на которую напали на улице. Женщина успела убежать, а его избили и ограбили.

– С ним точно всё хорошо?

– Лада! – послышался в ответ слабый голос Славы, – Я люблю тебя! Слышишь, люблю тебя! Всё хорошо, не волнуйся!