Северные ленты или Метель в сочельник Ч. 2, гл. 7

ЧАСТЬ ВТОРАЯ
КОРОЛЬ ЗВУКОЗАПИСИ

Глава седьмая

Вот так Алексей Ольгин стал штатным сотрудником «ВМТ». Распорядок его дня изменился кардинальным образом, отныне он уже не спешил на столь нелюбимый им завод, а спокойно, дождавшись ухода из дома родителей, принимал водные процедуры, включал магнитофоны, где надо – чистил головки спиртом и приступал к выполнению своих новых обязанностей.

Им было взято за правило: начинать в первую очередь с так называемых «половинок», где требовалось делать только одну сторону кассеты или бобины, так как они потом частенько передавались другому оператору, ну и, разумеется, не пропускать срочные заказы. Пока аппаратура работала, Ольгин садился за кухонный стол ближе к окну, делал себе бутерброд с сыром или колбасой, съедал его, запивал чаем, и смотрел в окно, наблюдая за идущими на работу жителями окрестных домов. «Давайте, идите, - роились злорадные мысли в его голове, - трудитесь за эти ваши жалкие копейки, а я лучше дома посижу, посмеюсь  над вами!».

Когда первые 45 минут записи заканчивались, следовало проветривание комнаты, техника отстаивалась,  наш оператор выходил на улицу, выносил мусорное ведро, доставал из почтового ящика газеты отца, бегло их просматривал  и снова возвращался к своим музыкальным делам. 

В два часа дня наступало время большого перерыва: Ольгин обедал, смотрел по телевизору «Новости» и далее продолжал работать до вечера, приезжая с уже готовой продукцией на студию перед самым её закрытием. Валентина Петровна всегда приветливо встречала его, вела разговоры на самые различные темы, много шутила, травила неприличные анекдоты, порой, Алексею приходилось притворяться, что они ему нравятся. Бывало, он сталкивался также с Пироговым, «Пончик» всегда крепко жал ему руку, иногда приглашал  к себе выпить кофе, но его новый подлчинённый всегда стремился поскорее уйти, ссылаясь на то, что надо поскорее ехать домой, а машина ждать не будет. Никифор своими постоянными разговорами на религиозную тему, производил на него несколько странное впечатление, но с Ириной общаться было очень даже приятно, да  и внешне она, в отличие от Валентины Петровны, была весьма недурна собой.

Шёл день за днём, неделя за неделей. Тридцать первого января, вечером, перед самым выездом из дома, Алексей взял свою тетрадь, в которой вёлся учёт проделанной работы и занялся подсчётами, с математикой у него  были проблемы ещё со школьной скамьи, но недавно приобретённый калькулятор, китайского производства  здорово выручил. После тщательных подсчётов получилось, что ему должны были выплатить за неполный отработанный  месяц 670 рублей. Этим вечером он ехал на студию, сгорая от волнения, сердце в груди стучало, словно отбойный молоток, но как выяснилось позже, все эти переживания оказались напрасными, Пирогов лично вручил ему увесистый конверт, похлопал по плечу и прошептал на ухо:

- Это только начало наших славных дел!

В конверте оказалась именно та денежная сумма, которая ожидалась. Домой её обладатель вернулся, счастливым, как никогда и на следующий день, во время обеденного перерыва отправился в недавно открывшийся рядом коммерческий магазин, купил там для матери бананов, мандаринов и никому ещё в то время толком неизвестный фрукт под названием киви, а для отца – бутылку армянского коньяка «Васпуракан». Его родители были приятно удивлены, когда придя с работы, увидели на столе продукты, о которых, благодаря политике союзного правительства во главе с новым премьер-министром Валентином Павловым, метко окрещённым в народе Свиноёжиком, начали уже потихоньку забывать.

- Поздравляю тебя с первой зарплатой, сынок, - сказал Антон Сергеевич, наливая себе коньяк, - неужели ты с нами даже стопку не выпьешь?
- Выпью, почему бы и нет.
- А что это за зелёная картошка такая? – вмешалась в разговор мать, указывая на киви.
- Ешь, и не бойся, - отвечал Алексей, закусывая коньяк долькой экзотического фрукта.
- Действительно, оригинальный вкус, - заметил Ольгин-старший, - надо оставить немного Артёму, он ведь скоро должен к нам приехать!
- Папа, я персонально для него соберу вкусный презент и ещё коньки куплю, ведь он давно о них мечтает.
- Но они же очень дорогие! – всплеснула руками Зинаида Сахмановна.
- Теперь мы можем себе это позволить, - Алексей выпил вторую стопку, - к сожалению, больше оставаться с вами не могу, мне пора!

 Как было задумано, так и сделано: новенькие «канадки» и большой пакет с различными вкусностями, в назначенный день терпеливо ожидали своего юного хозяина, но велико же было удивление Алексея, когда тот лишь сухо сказал ему «Спасибо!» и ушёл к деду смотреть телевизор. Удивление сменилось горькой обидой, и потому через пару дней после этого события, когда дома никого не было, он набрал номер телефона Натальи и, не стесняясь в выражениях, обвинил её в том, что она настраивает сына против него. Наталья, в свою очередь, резко ответила ему, что Артём прекрасно понимает, как на самом деле к нему относится его родной отец и просто платит ему той же монетой, заявив при этом, что Алексей, в её понимании вообще не мужик.

- Слава Богу, мой Иван не такой, как ты! – добавила она.
- На себя посмотри, дешёвая злобная сучка! – истерически выкрикнул в ответ её бывший муж и бросил телефонную трубку.

Он никак не мог успокоиться после этого разговора до самого вечера и в результате этого по дороге в студию чуть не оставил готовые заказы в трамвае, этого не произошло лишь благодаря порядочности пассажира, который  находился рядом.

- В следующий раз будьте внимательны, уважаемый товарищ! – сказал он, протягивая ему  забытую сумку.

 Весь красный от стыда из-за своей оплошности, Ольгин проверял целостность её содержимого на улице, и в этот самый миг кто-то тронул его за плечо.

- Простите за беспокойство, мне необходима Ваша помощь! – перед ним стоял круглолицый коротко стриженный молодой человек с носом, напоминающим картофельный клубень. Его лицо слегка раскраснелось от февральского мороза, а в близко посаженных друг к другу глазах, светился лучик надежды.
- Что случилось? – раздражённо спросил Алексей.
- Вы ведь работаете в  студии звукозаписи «ВМТ», верно?
- Предположим, ну и что?
- Позвольте представиться, я специальный корреспондент газеты «Заря молодёжи», Вениамин Моисеевич Крюков, вот моё удостоверение! – юноша протянул свой документ.
- А я – Алексей Антонович Ольгин. Чем могу быть полезен?
- Дело в том, - начал Вениамин тщательно подбирая слова, - что мне дали в редакции задание написать статью о деятельности таких кооперативных студий, вот я и приехал  для сбора материала.
- А почему именно к нам? В городе есть ещё одна студия под названием «Камертон».
- Да, есть, но, именно у вас огромный выбор записей исполнителей и ансамблей в жанре городского романса, особенно тех, которые были запрещены в годы Застоя – Владимир Высоцкий, Аркадий Северный, «Братья Жемчужные», «Черноморская Чайка», такой богатой коллекцией  «Камертон» похвастать не может. Я сам специально некоторое время тому назад заказал у вас несколько кассет с Северным и Шеваловским, теперь вечерами сижу дома, гоняю на своём магнитофоне их песни и балдею. Это надо же, так записать, что слышится каждый вздох исполнителя, каждый аккорд инструмента, даже реплики музыкантов, типа «Мотор!» и «Поехали!». Создаётся ощущение личного присутствия на этих концертах, со мной раньше ничего подобного ещё не было. Это всё по-настоящему уникально, поделкам «Камертона» далеко до того, что делаете вы!
- Между прочим, все эти фонограммы из моих личных архивов, -  самодовольно заметил Алексей, - у меня имеется коллекция, которая ранее принадлежала крупнейшему писарю Союза, «великому косарю», Николаю Гавриловичу Рышкову!
- Каким образом она к Вам попала? – удивлению Крюкова не было предела.
- Я с детства любил эти песни, долгое время занимался поиском качественных фонограмм, и вот, нашёл их, а каким образом – это уже мой секрет.
- Простите за бестактный вопрос, Вы -  еврей?
- Нет, татарин. Но, к евреям отношусь очень положительно, как и ко всем другим народам. Национализм в любом виде для меня неприемлем.
- Очень хороший ответ, - Вениамин Моисеевич достал из кармана блокнот и что-то записал в нём, - приятно иметь дело с адекватным человеком, а то в прошлый раз я нарвался на откровенное хамство, в вашем коллективе имеются антисемиты, во всяком случае, один, это сто процентов!
- Как это произошло? Кто посмел Вас обидеть?
- Ах, если бы это мне было известно! Я тогда приехал примерно в это же время, что и сейчас, подошёл к одному из ваших сотрудников, очень вежливо представился, предъявил, как и Вам, удостоверение, попросил проводить к генеральному директору, а он вместо того, чтобы помочь, обозвал меня пархатым жидом и вытолкал на улицу.
- Мне с трудом в это верится. Пойдём, я с удовольствием отведу Вас, уверен, никаких проблем не будет.

Что-то подсказывало Ольгину, что в будущем этот газетный работник может оказаться ему полезным, и потому решил взять его с собой. У заветной двери он остановился и повернулся лицом к Крюкову, который шёл следом за ним, стараясь не отставать.

- Ждите меня здесь, директору необходимо подготовиться к встрече, это не займёт много времени, - сказал Алексей и вошёл в кабинет один.

У Пирогова помимо его самого он застал Борисова и Солнцева. Вся троица сидела и курила, а напротив них, слегка пошатываясь, стоял Лёня Сызранский. Одного взгляда на его физиономию было достаточно для того, чтобы догадаться, в каком состоянии он находится.

- Лёнчик, ты просто оборзел, - говорил Пирогов, поигрывая при этом своим медвежьим ножом, - вчерашний день прогулял, Егору пришлось из-за тебя всю ночь сидеть в аппаратной, а сегодня пришёл пьяный, и это уже не в первый раз. Посмотри сам на себя, неужели тебе не стыдно?
- Мне очень тяжело, матка болеет, – с грустью в голосе отвечал Лёня, - прости меня, шеф!
- Матка болеет, а он бухает! Гнать его в шею надо, таких лёнчиков, как этот, на каждом шагу, сколько хочешь, штабелями под забором в кустах валяются, бери – не хочу! – злобно процедил сквозь зубы Солнцев.
- У меня тоже больше нет желания сидеть тут за него ночами, и так уже жена дома ругается! – присоединился к его мнению Егоров.
- Значит, решено, - подвёл итог директор, - проваливай отсюда, Лёня, ко всем чертям, ты больше у нас не работаешь! Иди, подметай улицы за 90 рублей в месяц, таскай черномазым ящики  на рынке, одним словом, занимайся, чем хочешь, нас это уже не касается!
- Ну и счастливо оставаться! – огрызнулся Сызранский, - Хрен с тобой, «Пончик», я уйду работать к Рябинину в его «Камертон» и он возьмёт  меня к себе, потому что мне довелось быть главным магнитофонщиком на всех танцплощадках Сызрани тогда, когда твой Егорка ещё за партой сидел и азбуку учил. Вы обо мне ещё услышите!
- Алик, ну-ка выстави его отсюда! – Пирогов с силой воткнул нож, прямо в свой стол.

Солнцев встал, и уже хотел приблизиться с Сызранскому, но тот, собрав все остатки своего разума, какие только ещё были, сделал предупредительный жест рукой.

- Не надо, я ухожу!- с этими словами он повернулся и вышел из кабинета, дыхнув на прощание в лицо Ольгину перегаром.
- Вот такой у нас сегодня денёк выдался, - сказал Дмитрий Валерьевич, когда дверь за Сызранским захлопнулась, - больше эта пьянь не будет трепать нам нервы. Ну а ты, Алёша, что хочешь нам рассказать? Судя по выражению твоего лица, явно что-то очень интересное!
- Дмитрий, тут к нам приехал представитель прессы из «Зари молодёжи», хочет написать статью о нашей студии и ему необходимо пообщаться с тобой, думаю, стоит пойти ему навстречу.
- «Заря молодёжи» – это хорошая газета, бывает, читаю её, зови этого газетчика сюда, я с удовольствием поговорю  с ним.
- Шеф, не надо, не связывайся! – вмешался  Солнцев, - знаю я этих журналюг, ничего хорошего от них ожидать не следует, они пишут одни только гадости!
- Ничего ты не понимаешь, пресса делает рекламу, а реклама, как известно – двигатель торговли, я знаю, что делаю, где он там? – сказав это, Пирогов убрал свой нож в стол.
- Один момент! – Ольгин выскочил за дверь и схватил, уже успевшего заскучать, Вениамина за рукав, - Всё нормально, пойдем, Дмитрий Валерьевич Вас ждёт!

Уже на самом пороге на пороге кабинета Пирогова Крюков встал как вкопанный, его правая рука указала на Алика.

- Вот этот человек, – прогнусавил он, -  в прошлый раз выгнал меня отсюда, и при этом оскорбительно высказывался о моей национальности!
- Алик, как ты посмел?! – лицо Дмитрия побагровело от негодования.
- Да он сам вёл себя вызывающе! - взвился Солнцев, - Пусть проваливает, здесь ему не место!
- Кому здесь место, а кому нет – не тебе решать,  убирайся с глаз моих!  А ты, парень, присаживайся, не стесняйся, кофе пить будешь?
- Не откажусь, - отвечал Крюков, глядя в спину уходящему Солнцеву.
- Прошу извинить за этот досадный эпизод, - продолжал Пирогов, - обещаю, что впредь ничего подобного у нас не повторится, а наш сотрудник, позволивший себе эту выходку, будет наказан.
- Хочу надеяться на это, - Крюков принял из рук Егора чашку кофе, - нет ничего отвратительнее антисемитизма но, забудем об этом, конфликт исчерпан. Вы ведь уже в курсе, для чего я здесь?
- В курсе. Готов ответить на любые, даже самые заковыристые вопросы.
- Я, пожалуй, пойду, - сказал хранивший всё это время молчание Ольгин, -  у меня здесь ещё полно дел. Веня, удачи тебе!
- И я тоже пойду, - Борисов встал со своего стула, - надо привести в порядок аппаратную после Лёнчика.
- Жди меня там, поедем вместе домой, - кивнул ему Пирогов.
Оставив Дмитрия и Вениамина одних, Алексей с Егором по-дружески распрощались.
- Кто теперь будет сторожем вместо Лёни?- поинтересовался Ольгин, пожимая Борисову руку.
- Сегодня дежурит Глухарёв, а завтра Петровна обещала привести своего племянника, студента института, говорит – он без вредных привычек, а это то, что нам нужно!
- Дай Бог, чтобы так и было. Я сейчас как раз к Петровне направляюсь, до встречи, Егор!

Алексей был доволен тем, как всё сложилось этим вечером, особенно его, порадовал тот факт, что Пирогов, похоже, серьёзно рассердился на Солнцева. Неприятный разговор с Натальей и отношения с Артёмом, всё это сейчас казалось ему второстепенным, ведь впереди было столько всего интересного.