Farewell, my Snow Globe

На свете только одно настоящее зло:
находиться где-нибудь, откуда не можешь уйти.
Джон Дос Пассос


    Ступила в 92-м я на влажный Ленинградский асфальт и, как лунатик вырывается из тяготящей прострации, я оказалась в подобном моменте, когда ощутила себя почти свободной в выборе следующего шага, самоличного выбора, не родительского, не мужнего, а собственного. Будто все эти годы я блуждала по не мною замкнутому кругу в призрачном поиске выхода или прозрения. И тут спасительный таз с водой, который уготовила судьба, чтобы очнуться. 
    Прежняя реальность, представлявшаяся единственным моим уделом, как стеклянный сувенирный шар со снегом внутри, разбилась в мелкую крошку, и открылся другой мир, который, лишь выбралась я наружу из заполярной сферы, убедил заключённую там, что у неё нет клаустрофобии. Мне понравился пленэр неизвестности, позволивший стряхнуть рассыпавшиеся снежной пылью оковы зазубренных канонов прошлого. Этот выход за рамки был нежданным экспромтом, экспериментом чистой воды, где я почувствовала себя художником, который покидает мастерскую ради открытого воздуха для совершенно новой пробы кисти о полотно. Старое, прописное перестало владеть сознанием, и я под влиянием момента не желала концентрироваться на правильном.
    Человек подвержен влиянию. В Ленинграде все, возбуждённые духом анархии, с революционным пафосом опротестовывали, готовые низвергать, существующие нормы. 
    И, если нарушать правила может тот, кто знает их лучше других, он идёт в авангарде, или - в авангардисты. И - херачит с плеча. Без оглядки на то, что рубит сук, на котором сидел ещё вчера. Но человек, однажды переставший ответствовать за содеянное, идёт в бесповоротный отрыв - он выбрался из прошлого, к чему сокрушаться - старое расшатано и вот-вот рухнет. Пишу это, и образ нерушимого рухнувшего дерева, дуба, отобразился в сознании.
    К слову, вспомнилось и про свинью под дубом. А, кстати, что там в корнях она отыскивала …жёлуди, не бобы. Хм…

    Мы завалились всей честной компанией к Ленке Одинцовой.
    Она была раньше немного, за пару лет до нашего визита, «откомандирована» из Мурманска в Ленинград на последнем сроке беременности - муж её в «Кресты» попал. Ей из общака сняли жильё, обустроили быт - содержали, в общем. Ленка отказа ни в чём не знала. Она благополучно родила дочку и растила её в светлой однокомнатной квартире.
    Нет, Лена не закрыла дверь перед носом, но и любезности не оказала. Я и не рассчитывала на широкие объятия - я плохо её знала - так, может, раз видела до заварухи всей этой. Усадив меня на кухне чаю выпить, Ленка проигнорировала вниманием остальных пришедших со мной, показав им на диван в единственной комнате. Сама продолжала варить супчик дочке. Потом подготовила одно место за обеденным столом, сервировала его, поставила глубокую тарелочку в цветочек, слева положила салфеточку в тон цветам на тарелке, справа ложечку, чтобы кормить своё упитанное дитя.
    Меня не разили в Ленке перемены, я, повторюсь, её совсем не знала, но вот ей моё смущение за её нехлебосольный приём честной компании, наверное, бросилось в глаза, коли она без вопроса ответствовала:
- Ну помогли раз, что мне теперь, по жизни их кормить! - и налила дочке в тарелочку своего варева - ароматного, идеально прозрачного супа.
    Но почему с того незапамятного дня мне помнятся эти гигантские белые фасолины, плавающие в тарелке в цветочек! Хоть бери кисть и пиши их.
    Вот так, когда картина мира лишена чётких очертаний, и рождается авангард. И, наверное, только благодаря искусству, с помощью его философских моделей в алогичный мир приходит порядок.


05.10.2021