***

Всем привет!
Это Степаныч! Двигаемся дальше...

                6. ТОЛЯН

         Мать хлопотала у печки, когда увидела в окно Толяна, шагающего с электрички под руку с Аллой, прямиком к дому. Она ахнула и выскочила в дверь, в сени, затем на крылечко и уставилась на молодых. Она сразу всё поняла.
– Вот, ма, здравствуй,  а мы вот...  – и он замолчал, опустив взгляд.
– Да уж вижу, сынок, вижу, и что же дальше? – и мать заплакала.
– Что же вы натворили, Господи! Ты хоть понимаешь, эта ладно, молода ещё, но ты-то, ты! Как ты мог?! Ведь я же предупреждала тебя, она же малолетка... – мать уже рыдала.
      Толян обхватил её голову и крепко прижал к себе, поглаживая по голове и успокаивая.
– Мама, дело сделано, всё! А Алчу я не брошу, хоть что делайте, а она моя!!!
– Да, Господи, кто у тебя её отбирает! Но могли бы и подождать ещё хотя бы годок! Ведь ей же 17-ти нетууу!!! –  и опять взахлёб.
      Алла молча стояла, держась за  Толяна и опустив голову, глазки тоже заблестели от слез.
– Мать-то хоть знает, где ты была? Небось, тоже все глаза проглядела!
– Нет, я ей ничего не говорила, да и не было её, в Москве была.
– Ну и что далей, как с ней будешь разговаривать? Ты представляешь, что ты наделала? А школа? Как в школе теперь будешь говорить?
– А что говорить, ведь там ничего не знают. Это Толян сказал.
– Господи!!! Да вы только с электрички сошли, теперь вся деревня знает. Это не город! Ей же послезавтра в школу!!! Заклюют ведь! Ты что школу бросать будешь? Неучем оставаться, – это уже к Алле.
– Спали вместе? – вопрос обоим.
      Помолчали, затем Толян тихо так сказал:
– Да, мама, мы любим друг друга!
– А если бы не приехала к тебе, тогда как?
– Не знаю, но она же приехала, сама ко мне. Я не мог по-другому поступить, тем более она болела!
– Ладно, заходите в избу, «гости дорогие», там поговорим!
    Только зашли в избу, не успели раздеться, как снова скрипнула дверь, все оглянулись. На пороге стояла Нюра, мать Аллы, тоже вся в слезах. Она кинулась к Алле, взяла ее за рукав:
– Ты чего творишь? Чего творишь, а? Как я людям в глаза глядеть буду?! Это ж надо чего удумала! И ты, солдатик, тоже хорош, почему не наладил оттуда назад?
– Да болела она, болела, простыла, не мог  я её бросить!
        И как в омут с головой:
– Любим мы друг друга, любим! Вот что хотите, то и решайте, но я её никому не отдам!
– А что, у вас уже всё было? – и Нюра поглядела на дочь.
     Та снова опустила глаза и прошептала тихо:
– Да!
Та так и села на стул, подсунутый вовремя Толяном.
– Иии что теперь делать будем?
      Она сидела и оглядывала всех по очереди глазами, полными слёз,  ожидая ответа.
– Мы поженимся! – и Толян глянул на мать.
– А кто ж вас распишет, ей ить и семнадцати нет! Ты об этом подумал?
– Сам пойду к председателю сельсовета, на коленях просить буду, но Алла моя, и всё тут!
      Понемногу начали успокаиваться, соображая, как дальше поступать.
    Мать Толяна знала его упрямый характер: если сказал, то всё, будь по его!
Секретарь сельсовета жила неподалеку, почти напротив. Решили поговорить, посоветоваться с ней. Претенденты такие действительно были. По обоюдному согласию обеих сторон и желанию молодых были случаи, регистрировали. Тем более отец Толяна фронтовик, личность известная, решили и его подключить, пусть с предом сельсовета тоже поговорит, они друг друга знали хорошо.
   На том и порешили, а Алле было велено помалкивать и не влезать в склоки, если про неё что-то скажут. В школу ходить продолжать, чтобы окончить 10 классов. С директором школы  объясняться решено было вместе с молодыми сходить. Так и решили.
     Мать собрала на стол, молодые с дороги, голодные, поди. Ну и, как ни крути, вроде как посватались, куда уж теперь деваться, это дело надо отметить.
    Пришёл отец с огорода, его тоже посвятили в ситуацию, он только хмыкнул, но согласился. Посидели, выпили, закусили, отец хотел было песню затянуть, но мать одёрнула, не к месту песни распевать!
       А молодые уже скрылись в соседней комнате и, сидя на диване, уже мечтали, как они будут вместе. Навсегда, до самой смерти.
– Да, Толюнчик! Ты теперь мой, а я твоя!!!
– Да, Алча, да, ты моя навсегда!!!
    Ах, молодость, как ты прекрасна и безумна в своей страсти! Кажется, всё в твоей власти, жизнь прекрасна и так будет вечно! Но жизнь всё расставляет по своим местам, и судьбу свою изменить  не удалось никому. А судьба эта бывает порой жестока и беспощадна!
Кому что на роду написано...
Степаныч