Прокол времени. Рассказ. 8

8

Перед тем как покинуть дом, Франсуа, опираясь на руку Зета, зашёл в помещение сестры. Несколько минут он стоял неподвижно, рассматривая рассекаемые каменным мысом  облака.

– Я не вернусь сюда, – вдруг сказал он. – По своему статусу я имею право на служебные жилые апартаменты в гостиничном секторе архивного офиса. Буду теперь жить там, здесь мне делать больше нечего. Мои личные вещи перевезут, их немного. Прощай, Мейран!
– А мебель? – спросил Зет.
– Вся мебель тут осталась от Самборо. Нас с Жанной она устраивала вполне. Предложу сделать его музей – Яр Самборо был выдающимся человеком, хотя совершенно неприметным по жизни. Есть такие незаметные замечательные люди.
– Мы вас поддержим, Франсуа, – пообещал Зет.

Внутри здания Орсер передвигался достаточно уверенно, но, когда вышел наружу, его качнуло, и Зет подставил своё плечо. В обнимку они дошли до коптера, но, увидев аппарат, Орсер сказал, что лететь физически не сможет и боится высоты. Ион вызвал кар. На фургон Службы Жизни и врача Франсуа не обратил никакого внимания, а Иона он вспомнил сразу, как и Зета.

– Состояние у него стабильное, – сказал врач, отведя Иона в сторону. – На всякий случай я перемещусь к архивному офису, когда вы уедете, найду там укромную площадку, чтобы не бросаться в глаза, и продолжу мониторинг.  Мы опасаемся неожиданностей, как с сестрой. Там есть другой архивист, которые может подменить Орсера при непосредственной работе с фондом? Нашего пациента лучше не допускать к ней.
– Организуем, – кивнул Петерс. – Орсер может сидеть в диспетчерской и давать консультации дистанционно, такое в архивах практикуется.
– И ещё, – вспомнил врач, –  когда прибудет кар, поставьте ограничение на ускорение. Замедлите набор скорости. Пациент плохо переносит ускорение: у него начинаются симптомы головокружения. Лифт мы замедлили в доме, поэтому он перенёс спуск в нём спокойно.
– Спасибо, доктор Графов, – поблагодарил Ион. – Все выполним.

Всю дорогу Орсер молчал. Он оживился только в одном месте, узнав поворот в «Парк заповедных троп». Ион сразу спросил его, договаривался ли он с сестрой, что заберёт её по дороге?

– С чего вы так решили? – удивился Франсуа.
– Ваша машина вдруг свернула в парк и Жанна к нам села сама.
– А, вот оно что… Вы поехали на каре с моей транспортной картой? Так Жанна находилась в списке разрешённых попутчиков. Она подала сигнал, что просит подвезти, и подсела. Это обычная практика. Мой график работы она знала. Транспортная карта, конечно, уже архаичный способ организации своих передвижений, она держит технику как бы в личном использовании. Но мне было удобно. Кстати, она у вас?

Ион озадаченно посмотрел на Зета: он не помнил, чтобы забирал карту и отпускал кар, когда они приехали с Жанной в Церн. Но кар уехал, на стоянке его не было, значит, карту забрали.

– Возможно, забрала ваша сестра, – сказал он. – У меня карты нет, а брат пилотировал коптер. Надо смотреть у вас дома, в вещах сестры  или заказать дубль.
– Дубля вы не закажете, – покачал головой Орсер. – Я же говорил, что боялся Марсианской Автономии, поэтому карту запрограммировал сам, использовав чистую болванку из архива. Кроме постоянных маршрутов и списка попутчиков она имела некоторые архивные разрешения, и кар служил архивным курьером, когда я работал дома.  Поскольку я решил переселиться, то она мне не особо нужна, но найти надо.
 
В одном месте они догнали туристический автобус. Обгонять не стали и неспешно катили за ним, любуясь альпийскими видами до самой стоянки перед офисом.

В архиве Орсер сразу направился к отведённому Петерсам личному кабинету, но Ион его придержал около ресепшена.

– Франсуа, давайте сперва обсудим ситуацию на нейтральной территории, так сказать. Здесь есть комнаты для переговоров?
– В архивах есть только служебные помещения, часть которых трансформируется в личные кабинеты, всё остальное – хранилища фондов. Мы можем…
– Нет, покой фондов мы нарушать не будем, – решительно отверг ещё не высказанную идею Ион. – Для работы с фондами вызван персонал, мы предлагаем вам давать все консультации дистанционно, согласны?
– Это значит, генерал, что мы ничего не сможем узнать, – спокойно сказал Орсер. – Для некоторых электронных документов я являюсь «ключом»,  они доступны только в моём личном присутствии. Это давняя проблема личных фондов, они не всегда отторжимы от фондообразователей. Простой пример: семейный фотоальбом. Для своего владельца, который помнит всех, кто запечатлён на снимках, он несёт один уровень информации, для архивиста, которых его хранит в фонде и знает только часть лиц, – другой. Увы, моё присутствие неизбежно.
– Медицина не советует вам пока работать с материалом, – как можно мягче сказал Ион.
– Генерал, тут дилемма: я могу погибнуть, как сестра, но успеть вам показать, а могу не успеть, но погибнуть, и вы ничего не узнаете, – невозмутимо настаивал Орсер. – Только следуйте моим предупреждениям и не «выключайте» меня своими спецсредствами: можете «выключить» совсем.

При этих словах Зет густо покраснел, но на него никто не обратил внимания.

– Хорошо, Франсуа, что вы хотите?
– Я хочу рассказать вам, что знаю, показать, что нашёл в архиве, и жить дальше. Помогите мне в этом, – попросил Орсер. – Что я не помню, я уже рассказать не смогу, не обессудьте.

Братья молча переглянулись.

– Я не просто так принёс вам показать семейный альбом «одного физика». Это семейный альбом моего нелепо погибшего отца. Помните, я сказал, что бабушка пережила ускоренную трансформацию внешности?
– Ускоренное старение?
– Ускоренное старение это генетический процесс. Я имею в виду информационное внушение. Дед-физик нашёл способ усиления информационных воздействий. Я читал, что на Луне были найдены кристаллы с такими свойствами.
– Да, «ханнерит», – кивнул Зет.
– Надеюсь, понятно, что бытовые энергоблоки абсолютно надёжны? Они не могут взять и взорваться, для этого надо приложить некоторые усилия. Когда я подрос и понял это, то долго не мог уяснить, что всё-таки делали бабушка с отцом с ним, пока не додумался до самого простого: бабушка хотела вернуть утраченную внешность, а отец ей помогал. Зачем им понадобился энергоблок – не знаю, но могу предположить, что они вывели его на какой-то рискованный режим для доморощенного опыта и перегрузили. По альбому я установил почти всех лиц, попавших в объектив: среди них есть физики, занимавшиеся информационными полями, гравитацией, встречался известный в своё время энерготепрапевт-целитель…
– Вашей бабушке удалось достичь желаемого?  – спросил Ион.
– До взрыва – нет, – коротко ответил Орсер. – Но странная вещь: когда я нашёл в развалинах этот альбом и показал сестре, то она сразу выделила фото бабушки и сказала: «Это буду я».
– Мистика просто, – пробормотал Зет.
– Да, тогда я тоже думал, что это мистика, но через несколько лет мне уже так не казалось. Я стал бояться этого альбома, оформил личный фонд и сдал на хранение. Сестре это никак не помогло, – вздохнул Орсер. – Мне тяжело с ним работать, но необходимо вам рассказать.
– Хорошо, переходим в личный кабинет, – распорядился Ион. – Будь по-вашему, Орсер. Только, пожалуйста, осторожнее. Потери нам не нужны.
– Архивы ¬– места странные, – произнёс Орсер, направляясь в коридор к арке кабинета. – В них добро и зло могут лежать в соседних коробках, а то и в одном деле. Прежде, в бумажную эпоху, архивное «дело» невольно вызывало уважение: весомо, зримо, сшито… Сейчас уже нет такого. Мы даже не вмешиваемся в то. как хранится физически фонд в архивохранилище. Роботы, кругом роботы. Вы полагаете, что архивисты лазают по полкам?  Да стремянок сейчас не ставят, если надо, то есть корзины подъёмников, но вот я уже столько лет работаю, а всего пару раз сам был в хранилище.

Запечатанная братьями арка кабинета не открылась, пока не идентифицировала посетителей. Оказавшись внутри, Орсер не утратил своей неожиданной разговорчивости.

– Вот, посмотрите, этот альбом. Мне предлагали его клонировать, я наотрез отказался. Что такое клон оригинала на архивном хранении? Это полный скан, по которому принтер воссоздает образ. Клонами занималась одна фирма в прошлом, «MAS», слышали про такую?
– Очень даже много слышали, – улыбнулся Зет.
– Сонне, один из ведущих разработчиков фирмы, предложил специальный сканер для артефактов. Тогда готовили «Первую Звёздную», для неё земные произведения искусства были сканированы, чтобы не везти копию, скажем, «Венеры Милосской» в трюме звездолёта к чёрту на куличики, а забрать с собой скан и там воссоздать с точностью до молекулы. Технология быстро получила признание, в том числе и в архивах. Так вот, мне предложили клонировать альбом: он-де крупноформатный и сложно с хранением. Помог Самборо, приняли оригинал. А знаменитый Бруно Сонне запросто бывал у нас дома, вот он, – Орсер перевернул несколько листов и показал небольшой снимок молодого человека с чайной чашкой в руке. – Я был тогда маленьким, в смысл бесед не вникал, только помню, что Сонне классно вырезал оригами и профильные портреты из чёрной плёнки.
– А сами братья Меер у вас бывали? – поинтересовался Ион.
– А как же! Дядя Жан и дядя Жак. Рассказчики и весельчаки! Вот они на последнем Новогодии у нас, в клоунских париках с носами – узнать невозможно, только я могу сказать, что это они, –рассказал Орсер, показывая очередной снимок. – Я сидел напротив них и снимал их импровизацию за столом.
– Орсер, вы клоните к тому, что опыт со временем был изначально придумал фирмой Мееров с участием вашего деда? – спросил Ион.
– Не клоню, а утверждаю. «Общество темпоральных исследований» – это несерьёзно, это лишь прикрытие. Вы сами раскопали, что опытом руководил марсианский супермозг. Зная интересы Марсианской Автономии к Земле, я бы озадачился истинным смыслом такой кооперации. Но это моё личное убеждение, все свидетельства – косвенные, кроме старения бабушки, конечно, – отозвался архивист, уже оставив альбом и рассматривая остатки карандаша на предметном столике препаратора.  – А где грифель? Эти вещи, которые побывали в смещении времени, просто так трогать нельзя, – повторил он.
– Франсуа, вы уже второй раз упоминаете про «смещение времени», – заговорил Зет. – Если вы не помните опыт, то откуда знаете, что время сместилось и карандаш в нём был?
– Это просто, – улыбнулся Орсер. – Есть архивная карточка предмета, в ней написано, что он из темпорального эксперимента в Церне, подлинник. А про смещение времени я знаю из своих собственных занятий темпоральной физикой, хотя они были давным-давно. Это азы теории. «Проколоть» время можно, если сместить слои. Хотите элементарный пример? Часовые стрелки. Часовая и минутная стрелки, образно говоря,  показывают разные слои времени, когда они совмещаются, это момент «прокола». Так и в натуральном процессе. Есть непрерывное и неразрывное темпоральное поле, в котором течёт время. Темпоральный генератор вносит в него локальные искажения, но физика такова, что они проецируются на всё поле.  Пока генератор поддерживает искажения, возможны «слои», они только математически рассчитываются. В слоях периодически возникают точки «прокола», как разряды молний между атмосферными фронтами в грозу. Грифель карандаша – почти идеальный индикатор, любые изменения времени его разрушают физически. Обычно в опытах с гравитацией и временем используются чистые грифели, без оболочек. Жанна говорила, что они рисовали заранее подготовленными и заточенными карандашами. Им не могли положить сломанный карандаш, это совершенно точно.
– Она сама его могла сломать, – заметил Ион.
– Всё, что у них ломалось, сразу кидалось на пол, – заявил Орсер. – Сломанный карандаш не мог оказаться в её блокноте. Вы же видите, сломался заточенный участок грифеля. О контроле я уже говорил, дефектный положить не могли никак.  Так же грифель? Один раз я чуть не погиб сам, встретив такой сломанный грифель в карандаше. Я сунул его в препаратор и закрыл камеру: был вакуумный взрыв. От большого куба препаратора остался маленький и очень плотный шарик на моём лабораторном столе. В ту пору я был начинающим физиком.
– На сей раз взрыва не было, а лаборатория установила, что грифель превратился в сверхплотно свёрнутый свиток, внешне похоже на годичные кольца на срезе ствола дерева, – сказал Ион. –
– У вас есть допуск к изъятию единиц хранения? – спросил Орсер.
– У нас полный допуск, – успокоил его Ион. – На грифеле никакой информации не может быть?

Архивист надолго задумался.

– Если что-то записано, то технические средства архивной службы это прочесть вряд ли в состоянии, – наконец сказал он. – Могу предположить, что это многослойная запись на цилиндрическом носителе по спирали. Из известных мне аналогий – сверхплотная запись на синих марсианских кристаллах, но она возможна только на Марсе и сохраняется неопределённо долго только там. Поэтому способ известен, но практического применения он не получил. Но вы меня навели на несколько другой след. Понимаете, это блокнот Жанны, но что интересно: она его видела, брала в руки и не признала. Мне только сейчас пришло в голову, что это может быть клон, принятый на архивное хранение.
– А почему клон? – не понял Ион.
– А сами подумайте, у организаторов эксперимента что, своё карандашное или бумажное производство было? Скорее всего, они просто сделали образ с предметов и клонировали их в нужном количестве. Раньше я не задумывался, откуда они брались, спасибо вам за мысль.
– А оторванные страницы, сломанный грифель? Слоистая структура грифеля?  – задумчиво спросил Зет. –  Хотя, в  сканированный образ можно внести коррективы, материализовать предмет, как бывший в использовании, и сдать в архив. Я утрирую, но технически такое возможно.
– Возможно, – пошамкал губами Орсер и нахмурился. – Но если подлинность под сомнением, то и говорить не о чем. За альбом я лично отвечаю, а за остальное? Вся коллекция артефактов по тематике опыта в Церне собрана Самборо. Его мы уже не спросим, он даже на свой посмертный скан для инфа не дал согласия.
– Вот как?! – поднял бровь Ион. – Мы не знали.  А что послужило причиной смерти Яра Самборо? Возраст?
– Возраст у него был почтенный, генерал. Чуть меньше двухсот лет. Он отказался ложиться на плановую регенерацию органов и тканей, хотя мы с Жанной его очень просили. Сказал: «Мне хватит. Сколько проживу, столько и проживу. Надоело уже». На здоровье он никогда не жаловался. В тот роковой день я у него был один, Жанны не было. Поговорили о делах, он пошёл меня провожать и около лифта сказал: «Ну всё, Франсуа, я прощаюсь с вами». Я не придал его «прощаюсь» никакого значения, расстались как обычно. Это было днём, а вечером его не стало.

Петерсы опустили головы, отдавая дань памяти. Орсер помолчал вместе с ними, потом извлёк из последней привезённой им коробки небольшой пакет и открыл магнитные защёлки.

– Это я нашёл, когда разбирал личные вещи Яра Самборо по просьбе родственников и Архивной службы. В пакете – обычная лабораторная кассета с образцами материалов, которые крепят везде, начиная от донных станций и кончая космосом. Сама кассета не несёт следов автоматизированной установки, запечатана, видите, страховые ярлычки не сорваны, но материалы из разного времени, как показывает детектор. На кассете маркером от руки написана дата опыта в Церне, а на обороте приклеен стикер с запиской. Текст написан на старом языке – итальянском, вот перевод на современный, – Орсер протянул братьям видеостраницу.

«Бруно, посылаю тебе, с просьбой через Милену передать Драгомиру. Н.» – прочитали они. Зет поискал перчатки, надел их и взял кассету в руки.

– Бруно – это, наверняка, Сонне, – сказал Орсеру Ион. – Имена «Милена» и «Драгомир» нам тоже встречались. Драгомир Кисс, один из отцов-основателей Марсианской Автономии, а Милена – его дочь, «Принцесса Марса», как её звали некоторые. «Н» – это не ваш ли дед Николай, Франсуа?
– Я тоже так сперва подумал, – отозвался Орсер, – но почерк не его, потом, он не знал древнего итальянского, никогда им не пользовался. Он писал и говорил только на современном универсальном. У меня нет никакой информации, где Самборо нашёл эту кассету. То, что написана дата опыта, тоже ни о чём не говорит. Я могу взять сейчас любой предмет, написать на нём нужную дату и что, изменю историю? Есть принцип единства времени, места и события.
– Образцы как образцы, – сказал Зет, обследовав кассету собственным сканером. – Они собраны не в одно время, это естественно. Там среди них есть образец керамической плитки, он вообще ко времени первых шаттлов относится. Надо изымать, как грифель, и отправлять в лабораторию…
Его прервал внезапный стук упавшего тела. Братья бросились к архивисту, рухнувшему на пол плашмя на спину. Ион по громкой связи вызвал врача.
– Франсуа, Франсуа, держитесь, сейчас придёт врач, – торопливо сказал он, когда Орсер открыл глаза.
– Хорошо… – прошептал Орсер. – Не ворошите время…

Это были его последние слова.

Окончание http://proza.ru/2021/10/05/1506